Отдельно Взятая Жизнь

–У пруда,–  ответила бабка сбрызгивая яблоки водой.-И уже картошку у соседей повыдирали, черти,  как есть черти.

Я покинула базарчик и у  скучающей продавщицы в магазине через дорогу  спросила,  -A где у вас пруд?

До пруда оказалось примерно с километр ходьбы по тихой улице заросшей пыльной  лебедой и ромашками.  На  поросшем камышами пруду плавала стайка диких уток. В целом место было достаточно уединенное.

 Слева от пруда стоял  почерневший бревенчатый  дом, около дома красный Форд. Я  вернулась к своей Волге, проехала мимо  пруда, встала поодаль за ивами, спустившими ветви до земли.

 С тетрадью и и карандашом  присела  на берегу, делая набросок.

 Из дома вышли два  крупных цыгана оживленно жестикулируя, с ними две цыганки, погрузились в красный  Форд Фокус и уехали. Я подождала пятнадцать минут. Вышла  девушка   и отправилась пешком  по направлению  к базарчику. Больше никто не показался.

 Но я и не могла уже ждать. Отбросив тетрадь, решительно двинулась к дому, толкнула дверь, вошла и тут же  споткнулась о ведро на полу,  которое  со звоном  упало. Выглянула  плотно сбитая цыганка лет пятидесяти, видимо хозяйка, громко рявкнув подбоченившись:

– Ты кто такая? Чего приперлась? Тебя кто звал?

Я шла прямо на нее, готовая убивать.

 Она толкнула меня увесистым животом, я  схватила ее и мы сцепились в драке. Мы упали на пол и катались по полу,  она была мощней и сильней меня.  Навалившись всем телом, она  ударила меня кулаком  в нос. В глазах брызнули звезды, и  боль пронзила меня.

Я нашарила, что то рядом и этим что то ткнула прямо  в нависшую  надо мной жирную физиономию.

  Моим оружием оказался железный совок, которым выгребают золу из печей.

Цыганка взвыла, а я  оттолкнув ее, вылезла, мстительно пнула и  помчалась  по комнатам. Все помещения  выглядели одинаково, как временный ночлег с  неубранными постелями на полу и  ворохами  разноцветных одеял.

Одна  комната была заперта на щеколду снаружи, я  с  бьющимся о ребра  сердцем ворвалась внутрь.

 В пустой комнате  с обшарпанными стенами на грязной подстилке  под тряпкой лежала изможденная моя  несчастная Юлька. Я даже не сразу узнала ее,  сначала показалось  пластмассовая кукла.. потом..

Нет! Не может быть! Господи!

На единственном предмете меблировки, колченогой  табуретке стояла  миска и просыпанный белый порошок.

Юлечка!

Я наклонилась. Она почувствовав движение рядом, тихонько захныкала. Худенькая ножка  в веревочной петле, сама веревка привязана  к отопительной чугунной  батарее. Под веревкой  красная стертая до язв кожа.

Я достала нож и вдруг уловила шаги, отскочив,  встала у двери.

 Хозяйка бешено влетела красная,  растрепанная, с  раной поперек лица,  держа в руках большой мясницкий нож.

Я успела первой,  мой нож вошел  в жирное тело по рукоятку. Она издала хлюпающий звук и  замерла на полу. Из под тела лениво растекалась в разные стороны кровавая лужа.

Я выдернула свой нож из трупа врага, сказав напоследок с чувством:

 -Тварь!

 Разрезала петлю на ножке моей девочки.

Обтерла и спрятала свое оружие.

Подняв  обнаженную невесомую Юльку на руки,  давя рвущийся крик,  выскочила  прочь из чумного дома.

 Добежав до машины, я уложила Юльку на заднее сидение и рванула прочь из Круглово,

В Нижнеярск не вернусь, меня там больше ничего не держит, я решила  пробраться  к федеральной трассе, которая вела к Тамбову.

 Да, Тамбов!  Там живет  старшая сестра моего папы Татьяна  Борисова, вдова. Я ее никогда не видела. кроме как на фотографиях,  но  теперь Тамбов это  единственное  место,  где может быть нас примут.

Я выехала из Круглово и  через несколько километров уйдя с  дороги спряталась  за небольшим леском.  Подняла девочку на руки,  усадила на коленях и  стала вливать ей по капле яблочный сок. Сухие детские губки поймали капельки,  Юлька открыла затуманенные глаза, посмотрела на меня без всякого выражения и закрыла их опять. Я поила мое дитя и плакала.

 От всего. От того что она вернулась ко мне,  спасибо Саша. Почему Саша? Я не знала, вырвалось само.  От того что она жива.

Юлечка моя деточка.

 Я закутала истощенное грязное тельце в дедов  шерстяной плед, которым по ночам  укрывалась сама. Откинула переднее сиденье положила ее рядом с собой.

 Вспомнила про телефон круглолицей цыганки, на нем уже было пропущенных десять звонков. На последний звонок послала текст  из одного слова “Понтонный” и отключилась.

Я уже собралась выехать на дорогу,  как увидела  знакомый красный Форд Фокус тот самый,  что из цыганского двора в Круглово. Он пронесся на огромной скорости к Нижнеярску.  “Зашевелились сволочи”,  усмехнулась  я и  подождав немного, выехала   в противоположном направлении к федеральной трассе.

 Я со злорадством представляла их физиономии, когда увидели труп хозяйки и пустую подстилку.

  Телефон я обтерла  влажной салфеткой  и  на ходу швырнула в проносившиеся мимо кусты.

Я ехала, пела детские песни  и рассказывала сказки, чтобы не заорать от перенапряжения.

  Дед плачет, баба плачет, а курочка ряба кудахчет:

 Бросив взгляд на  Юльку, я увидела, что она  исподлобья  косится на меня.

 “Она меня забыла”, горько заплакал тоненький голосок в моей душе.

Проглотив ком, я продолжила рассказывать сказку, высматривая  боковую дорогу с трассы

Я съехала  у   поворота на деревню Дубки.  Мне понравилось название, да и пустынная  дорога  производила приятное впечатление, хотя была обсажена не дубами, а  высокими тополями.

Достав влажные салфетки, осторожно  прикоснулась к  Юлькиной исхудавшей ручке. Она закрыла глаза и и губы искривились в ожидании боли.

 -Юлечка, я мама твоя. Я так долго искала тебя,–  говорила я ей, обливаясь слезами и обтирая своего бедного ребенка.

 -Юлечка, солнышко, ты  теперь всегда будешь со мной.

Оттирался слой грязи и проявлялись синяки разного возраста от свежих темных, до желтых разводами.

Что же эти суки делали с моим ребенком.

 Я напоила дочь  теплым яблочным соком и мы двинулись снова  в путь. Когда совсем стемнело, я решила остановиться на отдых в  придорожной лесопосадке.

 Я баюкала свою девочку на руках под ночными звездами и молилась, чтобы она пришла в себя.

Юлька не показывала никаких признаков, что узнает меня,  но хоть не отталкивала, это уже было очень важно.

 Весь следующий день мы ехали. Я выгребла всю мелочь и потратила последние деньги на бензин. Еды у нас не было, я поила Юльку только водой, обещая ей самые вкусные конфеты, мандарины и шоколадки. Она молча слушала меня, а ее  осунувшееся личико не выражало никаких эмоций.

В Тамбов мы попали  к вечеру. Я из багажника достала  записную книжку деда  с адресом Татьяны Борисовой в девичестве Кушкиной и атлас дорог России.

 На последних каплях бензина мы доехали до трехэтажного кирпичного дома довоенной постройки на окраине  Я  медленно поднялась на  третий этаж, держа Юльку на руках, позвонила в дверь,

–Кто там? раздался  голос.

–Тетя Таня, это я Алена Кушкина дочь Николая.

– Алена? удивленно спросили за дверью.

Задвигались замки и  высокая   худощавая женщина с короткой стрижкой темных волос и с  папиными глазами, одетая в бордовый  флисовый халат вопросительно  уставилась на меня.

–Здравствуйте тетя Таня,–  сказала я женщине с такими родными глазами -Мой папа Николай Кушкин, умер, я осталась одна. А это моя дочка Юля. Можно зайти?

Через пять минут я сидела за столом и поила дочку молоком, а потом, когда она уснула, прижимала ее к себе и наотрез отказываясь положить на кровать.

Я тряслась и рыдала.

Тетя Таня налила мне  и себе коньяка в граненые рюмки, придвинула ко мне тарелку с ветчиной. Я выпила залпом и стала рассказывать, видя как расширяются глаза тети Тани.

Я ела все,  что тетя Таня поставила на стол: холодную картошку, малосольные огурцы, ветчину, всхлипывала, рассказывала опять. Снова  ела, плакала, потом откладывала вилку и продолжала рассказывать.

Папины глаза  напротив грели мне душу.

Конечно я опустила в своем рассказе многое. Оставила самое главное. Отец погиб, дочь была похищена, я отдала две квартиры,  самостоятельно нашла ее и теперь нам некуда бежать.

 -Оставайся у меня Алена, решительно  ответила тетя Таня. Я одна живу, да не плачь ты,  давай тебе ванну наберу,  помоешь девочку.

 Когда я бережно опустила свою дочку в ванну,  она закричала тоненьким голосом. Но я с ней говорила нежно,  как только могла и мылила ее не мочалкой а собственной рукой, боясь повредить кожу,    и она мне наверное поверила.

Юлька после мытья уснула крепко, а я не могла успокоиться.  Мой организм требовал бежать, мстить и не хотел понять что все уже кончено.

* * *

    Юльку обследовали у врачей в том числе и гинеколога, к счастью она не была изнасилована, хотя  физические издевательства нанесли ей большую травму. Видимо ее держали до особых распоряжений. Я даже боюсь подумать, что ей было уготовано мучителями.

 На третий день пребывания у тети Тани,  когда я обняв  малышку сидела и рассказывала, как она ловила кузнечиков, Юлька  прошептала “мама”. Я замерла, а потом оказалось,  что слез у меня очень много, просто больше не бывает.

Мы стали  посещать детского психолога и Юля  постепенно стала восстанавливаться  и  произносить некоторые слова.

В Нижнеярск я больше не вернусь, для них всех я умерла. Я привезла  с сбой  в багажнике все  свои личные вещи и документы: паспорт, свой школьный аттестат, диплом из художки, Юлькино свидетельство о рождении.

В Тамбове у меня даже нашлась работа учительницей  рисования в интернате для детей сирот.  Хотя зарплата мизерная, но мне понравилось работать с детьми.

 Иногда я привожу туда Юльку, в окружении других детей она расцветает,  улыбается и моментально  заводит подруг, хотя говорит пока плохо.

Тетя Таня водит  дочку на плавание и  и в детский театр, они сдружились и мне порой кажется,  что Юлька больше тянется к тете, а не ко мне.

 Я вспоминаю мою лесную землянку так щедро подаренную Саней,  как будто он все предугадал.

  В душе конечно понимаю,  что ее обнаружат в любой момент, может найдет лесник или случайные грибники. Там ничего ценного не осталось, кроме  нескольких банок консервов с распродажи да пластмассовой мебели,  но это было единственное  убежище, которое у меня не отобрали люди.

   В настоящем, я  учу детей в тамбовском интернате штриховать тени и полутени, а сама все чаще думаю скопить денег  и  построить  где нибудь в брошенной деревне  надежный дом с  бетонным подвалом для припасов и оружия.

Я чувствую, что  нынешняя тишина и беспечность мне даны  только как  передышка.  Крысы всегда в поиске поживы, они меня найдут, не эти так другие.

 Василий кажется  был сын  поселкового барона, да и  в доме сгорело большое количество наркотиков. Что если кто то уже вышел на мой след?

Тетя Таня иногда странно на меня посматривает, и часто заводит разговор,  что девочке  жизнь  отшельника ни к чему, ей нужно учиться в школе среди сверстников, потом получать  высшее образование, выходить замуж. А мне надо отдохнуть, подлечить нервы в санатории.

 Я улыбаюсь наивной тете, я с ней не буду спорить, но знаю, что  в крепком доме  с надежным оружием ни меня,  ни  моего ребенка, они не получат.

Отдельно взятая жизнь

третья часть

* * *

Я смотрела из окна  на облетевшие клены, холодный асфальт припорошенный снегом, почерневший от городской грязи лед в лужах и прочие  приметы  наступившей  зимы.  Горожане одетые  преимущественно в темные расцветки курток и пуховиков,  спешили по делам, выпуская облачки пара.

Я  провожала их взглядом, наслаждаясь тем, что я  не в этой  суровой толпе, мороз не жжет мои щеки  и мне  на работу сегодня только к 10:15 утра.

 Не  спеша  отхлебывая  горячий черный кофе из белой чашки, я разглядывала из за тюлевой занавески начало трудового декабрьского  утра в Тамбове.

 Подумать только, прошло целых пять лет,  с момента когда я нежданно негаданно  ввалилась с изможденной Юлькой  на руках к тете Тане.

 Мы так и прижились у папиной сестры и отлично существовали вместе в трехкомнатной  квартире, расположенной   в старом доме довоенной постройки на окраине Тамбова.

  Я отпаивала мою дочь бульонами, соками и йогуртами, делала для нее  всевозможные пюре, бережно массажировала маленькое тельце. Моя драгоценная Юлька прошла  длительную психологическую и физическую реабилитацию, получила море любви  и ласки от меня и тети Тани и  в школу она уже пошла,  уверенной в себе веселой девочкой какой и была от рождения.

 Благодаря нашим с тетей совместным стараниям, Юлька занимается плаванием, танцами, а так же  с удовольствием участвует в постановках детского театра, благо что  спортивный клуб и театр  находятся  совсем недалеко от школы. Белые волосики сменились на шатен и моя Юлька  теперь  напоминала мне собственные детские фотографии.

Папина сестра в этом году вышла на пенсию, мы  отпраздновали  ее свободу в  одном из лучших ресторанов  Тамбова.

В конце ужина пьяненькая тетя захотела петь, но смогла осуществить свое желание  только на улице, исполнив с чувством  песню про “Один раз в год саду цветут.”

На юбилей я ей подарила отличный ноутбук и показала, как зарегистрироваться  ВКонтакте. Моя тетя освоившись, немедленно разыскала всех своих друзей детства и с головой ушла в  разговоры,  виртуальные подарки, лайканье афоризмов, котов и рецептов.

 Сама же я  после всех потрясений долго приходила в себя. Мне очень помогли занятия бегом, до полного изнеможения я убегала от своих воспоминаний, а возвращаясь домой, сдирала  многократно пропотевшую майку, принимала  душ  и засыпала как убитая.  После таких занятий, призраки  прошлого все меньше тревожили меня и  однажды я поздравила себя, что обошлась без антидепрессантов.

 Воспоминания и сейчас приходят, но не чаще чем раз в месяц. Тогда я лежу с открытыми глазами и думаю, как можно было предупредить смерти дорогих мне людей.

Я по прежнему  работаю учителем рисования  в  тамбовском интернате для детей сирот, а еще   пишу картины  маслом и акрилом под псевдонимом А Куш.

Я допила кофе и отошла от окна. Итак, в это утро я одна, тетя Таня  с утра отправилась в клинику, а по дороге проводила Юльку в школу. Моя любимая тетя на пенсии набрала псевдонародной макулатуры и стала  рьяно заботиться о собственном здоровье, рассуждая, что тело храм и негоже  в храм мусор носить. Я молчу и не указываю, как этот храм точит  картофельные чипсы  по вечерам.

Мне пора на занятия.

  Я бросила взгляд в зеркало. Шатенка с  серыми  широко расставленными  глазами, короткая слегка лохматая стрижка волос, небольшой вздернутый нос, твердая линия подбородка.

 Надела бежевый удлиненный свитер, коричневые мягкие  брюки, сверху черный пуховик купленный со скидкой, на голову серую  самовязаную шапочку, на шею такой же серый шарф. Я выгляжу как  один  невыразительный пиксель в  терабайтной толпе,  но мне глубоко плевать. Если реально смотреть на вещи, я и есть мизерная точка на  пестрой картине бытия.

 На допотопной Волге я рулила по улицам зимнего Тамбова по направлению к  интернату. Сегодня легкий день, веду только четыре класса, а значит  после уроков смогу заскочить в магазин стройматериалов, с недавнего времени мое любимое место прогулок.

 Прошлым летом я взяла кредит и исполнила свою заветную  мечту: купила за бесценок старый дом  в сорока километров от Тамбова, в брошенной деревне.

 Дом я выбрала маленький с провалившейся крышей и совсем негодный для жилья, но зато с большим участком в двадцать соток. Глядя на заросли лебеды и крапивы, я   сразу представила на этом участке усыпанные  темно-красными плодами  вишневые деревья, и счастливую Юльку на качелях.

 За умеренную плату мне его снесли и  бригада строителей  возвела одноэтажный дом  из красного кирпича. Внутри дома не было отделки, так как в целях экономии я решила отделывать сама. Ипотека сжирала все мои деньги и я обучалась  по интернету какие материалы надо закупать, смотрела видеоролики, как отделывать помещения и планировала летом  плотно заняться работой.

 Юлька росла и занимала все больше пространства в тетиной квартире, а тут у нее будет целый отдельный зал для занятий танцами с большим зеркалом и станком. А у меня отдельная комната для живописи, мечтала я.

 Теперь мне надо много работать, наверное всю жизнь, чтобы оплатить ипотеку. Но я трачу на себя мало, я не покупаю модные вещи, у меня  даже нет ни одной пары дорогой  обуви на каблуке.

Весь мой гардероб  может уместиться в один чемодан и состоит из практичных и спортивных вещей. Другое дело Юлька, я не жалею на нее ничего.

                      *    *   *

Я подъехала к интернату и выключила двигатель.

В  холле ставили огромную елку пахнущую лесом, в учительской стояла особенная предпраздничная суматоха, целый угол был завален коробками с подарками и серебристой елочной мишурой. Одни преподаватели просматривали журналы, готовясь к окончанию учебного года, другие собирались на урок, те у которых было окно между классами, болтали о предстоящих каникулах.

Забежала в учительскую румяная с мороза  завхоз интерната, найдя меня глазами, весело окликнула:

 -Аленочка  Николаевна, переставь  свой лимузин пожалуйста, нам подарки от фирмы привезли. Разгружать сейчас будут.

Хорошо, Надежда Андреевна,– отозвалась я и вышла на крыльцо,

Тентованная синяя Газель собиралась развернуться и моя Волга действительно мешала.

 Я подошла к своему “лимузину” как выразилась завхоз, завела и переехала на  парковочное место подальше. Тут я точно никому не помешаю.

 Газель тем временем  встала задним бортом к крыльцу. Двое крепких мужчин  откинули борт и стали разгружать ее, а третий,  пепельный блондин лет тридцати   приблизился ко мне

–Вы извините, что побеспокоили, произнес он глядя мне в лицо и широко улыбаясь. Внешне он выглядел вполне приятно. Высокий, симпатичный, а какие  яркие зеленые глаза.

–Да ничего страшного,– улыбнулась, я невольно заражаясь его настроением.

–Мы тут детишкам привезли кое что к Новому Году,– сказал мужчина.

–Спасибо,– ответила я не отрывая от него взгляда.

–А как вас зовут?

–Алена,– почему то смущенно представилась я блондину.

 -Алена? Аленушка! А я Иван. Иванушка. Вам не кажется наши имена рядом звучат особенно? Сестрица Аленушка и  братец Иванушка.

Мы засмеялись.

–Да, я помню, в сказке братец  Иванушка козленком стал.

–Это потому, что он пил из каждого копытца. А я Иванушка непьющий и очень положительный. А вы любите яблоки?

–Очень люблю.– честно сказала я.

 Вышла завхоз на крыльцо и сложив руки рупором закричала

–Иван Васильевич подойдите пожалуйста!

Иван извинился и поспешил, я видела, как  он отдал завхозу бумаги.

  Борт был  уже открыт, мужчины сгружали ящики и ставили на платформу для перевозки грузов.

Когда я уже взялась за ручку  двери, вдруг услышала:

–Аленушка!-Иван приблизился и протянул огромное желтое яблоко с красным боком.

Я зашла в класс с  расплывшейся физиономией. Мне почему то хотелось улыбаться и прыгать до потолка.

–Уууу какое яблоко – загалдели дети.

Волевым усилием я стерла улыбку и сказала:

–Сегодня будем рисовать это замечательное яблоко. Кто скажет, какой участок  на нем освещен? Где лежит тень?

Поднялись руки и урок начался.

Когда я закончила класс и  зашла в учительскую  услышала:

– Алена Николаевна, а это оставил наш благотворитель, таакой симпатяга–  пропела преподаватель физкультуры.

На столе стоял пакет с отборными желтыми подернутыми красным яблоками, а в нем визитная карточка где  черным  шрифтом  было напечатано “Иван Васильевич Каргополов. Оргтехника с доставкой”

С яблоками и совершенно разгильдяйским настроением я ехала домой поминутно улыбаясь. В салоне стоял сладкий запах, как в августовском  саду.

Юлька  уже была дома и  под музыку делала растяжки на  коврике для йоги, я сунула ей яблоки под нос.

 Ой какие  красивые! завопила она, подскочила и схватив яблоко помчалась мыть.

Я  тоже помыла яблоко, положила на чайное блюдце вместе с ножом и  понесла тете Тане.  Она с кем то приглушенно разговаривала по телефону, оживленно жестикулируя. Увидев меня, тетя сделала жест “не мешай” и вышла на балкон, продолжая беседовать.

Я положила яблоко около ее  открытого ноутбука и замерла, увидев текст:

“Я мечтаю о тебе каждую ночь, ты мое солнце и луна, нет никого прекрасней.

Я  готов умереть в твоих объятиях от любви. Селим.”

Ну нифига себе.

Вот это да.

Я вышла на кухню, на  душе заскребло.

  Что еще за Селим? Я вспомнила шаурму киоск, где постоянно толклись какие то небритые личности, может  он оттуда? Да нет, отмахнулась я, тетя Таня интеллигентная женщина. Предположим,  Селим такого же пенсионного  возраста и долго живет здесь, имеет спокойный характер, она вон сколько лет вдовеет, может и ничего?

 Надо с тетей Таней поговорить, вразумить что ли. Да ну, ерунда, мало ли, кто как пишет.

"Спокойно"  сказала я себе, "тетя Таня взрослый разумный человек, она  вышла на пенсию, гормоны на нуле, она не будет делать глупостей."

В этот момент тетя Таня вышла  с накрашенными губами и в своей самой лучшей  замшевой юбке, произнеся:

–Я приду через два часа.

 Зашуршало пальто в прихожей, застегнулись сапоги.

Дверь стукнула, я кинулась к окну и увидела, как  тетя  подходит к белому автомобилю и садится в него.

Я  не выдержав, открыла собственный лаптоп. Нашла ВКонтакте страницу тети Тани

Оказалось, она загрузила много  селфи в последнее время. Тетя Таня в обнимку с кленом на улице, в гостиной на диване с загадочной улыбкой, тетя Таня лежит на кровати разметав волосы,  снимая себя сверху.

 Я кликнула на лайкающих ее. От фотографии к фотографии ее упорно лайкал молодой человек в расстегнутой до пупа белой рубашке.

 Я зашла на страницу этого парня. Селим Алимов, с черными бакенбардами двадцати восьми лет. Селим красовался в белых рубашках и без, показывая натертое маслом смуглое тело, в дорогом автомобиле, на фоне пляжа, в ресторане с пальцами вверх. Но тете пошел пятьдесят шестой год, зачем ей этот парень? Зачем она ему?

  В растерянности я залезла на общеизвестный форум задать вопрос, что делать если родственница встречается с мужчиной намного моложе? На меня  тут же обрушился вал возмущения: как я смею лезть в чужую частную жизнь, займись собой, поделай маски, найди мужика.

Я читала ответы, язвительные, или пространные  они были практически единогласны.  Приводились примеры, как люди счастливо живут с  большой разницей лет.

Я заколебалась, вон что люди говорят, все-таки коллективный опыт и тетя Таня взрослый человек.

С  облегчением я закрыла лаптоп и  отправилась к Юльке, поболтать о ее будущем выступлении.

Приближались новогодние каникулы, Юлька в составе труппы  детского театра отправлялась на гастроли по районам  тамбовской области с  музыкальной пьесой "Муха Цокотуха". У нее было  целых две  роли: Блошка и Козявка. В качестве Блошки, Юлька несла  красный сапог  из папье маше главной героине Мухе, а в качестве Козявки  с энтузиазмом танцевала на заднем плане. Юльку нимало не смущало отсутствие главных ролей.

 -Ты звони мне каждый день, Юльчонок-бельчонок– с нежностью произнесла я обнимая дочь.

–Ладно, мам– отозвалась Юлька  нехотя отрываясь от чата с подружками.

 Мы, родители юных актеров  в складчину  отправляли несколько родителей для присмотра за детьми. Мы договорились, что каждое утро будет отчет  рассылка про выступления, здоровье, качество еды и прочее, что вечно волнует родителей.

 Тетя Таня  вернулась  поздно вечером, когда я уже намазанная кремом, ложилась в постель. Я попыталась поговорить с ней, но она сразу ушла в спальню, оставив  за собой шлейф духов.

  Пришел и тихо прошел Новый Год, который я отпраздновала в кругу семьи из меня и Юльки. Мы с дочерью  наготовили и наелись  всевозможных салатов, посмотрели телевизор и легли спать не дожидаясь полуночи. Тети Тани не было дома впервые за пять лет нашей совместной жизни.

Первого января подъехал автобус, из окон которого  выглядывали рожицы  детской труппы. Я стояла, переминаясь с ноги на ногу, как квочка от которой убежал цыпленок, пока дочку приветствовал веселый гам. Юлька погрузилась и уехала, а я махала руками и чувствовала, что моя дочь  неизбежно растет.

 Вот она, лучшее что я создала, уехала от меня, а однажды уедет насовсем и будет жить своей жизнью, думала я вернувшись в квартиру.

В прихожей  раздались шаги, зашла тетя Таня, сняла пальто и прошла в ванную вымыть руки. Я бросилась варить кофе, рассчитывая на дружескую беседу.