Эльд

«Красные глаза на белом фоне…»

Красные глаза на белом фонеСветом опалённого лица.Bloody Mary, только в алкоголеНе найти ни драйва, ни свинцаШапка цвета шапки-невидимкиИ спартанский шарф колора «беж»В голосе звенят такие льдинки,Будто отправляют за рубежУсики, пролезшие сквозь кожуНижней оттопыренной губыИ причёска, как клинки без ноженИли трактор, вставший на дыбыНе забыть упомянуть про брови,Словно у цыплёнка табакаКинопробы не нужны. Для ролиПодойдут и впалые бокаИ глазницы – две размытых ямыИ дрожанье нервов и кистейМожет, я пришелец с Фудзиямы,Что заброшен в мир без новостей?

«Мы строили лодку, ладью под названьем «Награда»…»

Мы строили лодку, ладью под названьем «Награда»А вышла машина, несущая нас прямо вспятьИ пусть наша смерть не осталась этому радаНо всё приходилось пройти опять и опятьСперва детский сад, инкубатор для короткостриженныхПотом и учёха, где чувства шлифует станокРяды строевой, толпы бритых и жизнью взмурыженных —Тебе повезло, что вернулся не одноногПотом сделан выбор, лишь по настоянию предковНе тех, что макаки, а тех, что papan и mamanСкамья института разрушила нервные клеткиА в голову с Марса спустился багровый туманТебе надо думать, кем стать. Если прёшь по специальностиРискуешь до пенсии попросту не дотянутьА если повёлся на лавры своей гениальности,То мавры едва ли оценят подобную крутьИ вот ты сидишь – одинок, насторожен и холоденВосход за спиной. Впереди стекленеет закатФигуры не тонут в багрянце – Джейн, Салли и ХолденМартышка и оптика. Элвис и виноград.

Сеульский расклад

В небе, розовом от испуга, слышно пение комаровПолисмены стреляли друг друга, позабыв про своих воровИ какой-то усталый школьник с азиатским именем КимРассмотрев из окна эту бойню, произнёс: «Я стану таким!Коррумпированным, продажным, тем, по ком рыдает тюрьмаИли наоборот – отважным, как Джон Уэйн, сошедший с умаИ неважно – Харви я Кейтель или сельский коп-дурачок,Лишь бы был на груди и берете полицейский крутой значокПистолет – обязательно Magnum, и к нему ещё кобураИ, конечно, честь и отвага, ну и вся другая мураЯ, как только закончу школу, ухмыльнусь, словно хитрый лисИ наслушавшись рок-н-ролла, поступлю на службу в Police!»Так наш будущий Грязный Гарри отправляется в свой пятый класс,Где одни узкоглазые хари тех детей, кто здесь и сейчас.У кого никакого фьючер. Те не думают, падлы, о нёмПьяный сиюминутный кучер их везёт сегодняшним днём,Где учительница-злодейка вызывает парня к доскеИ наш будущий сыск-ищейка тупо чертит мелом в тоскеНе квадраты и не медианы, не прямую или пунктирА призыв выжигать напалмом весь сеульский преступный мирКласс, понятно, слегка балдеет. У кого-то отец бандит,Ну а кто-то сам уже в деле, и за ним местный коп следит,Пожилой и подслеповатый. Как ему уследить за всем,Если кроме кровавой расплаты, нет у юношей прочих тем?..На ковре у директора школы наш герой произносит речь:«Пейте залпом свою кока-колу. Моё имя – Карающий мечМоё имя – судебное сито. Моё имя – тугая петляВ ход пойдут сначала бандиты, а потом и учителя»Чтоб слова не расстались с делом, он берёт со стола дыроколИ директора грузное тело утыкается мордой в пол.Брызги крови на жёлтых стенах. Новогоднее конфетти…И последний предсмертный шёпот: «Надоело жить взаперти!»Ким не лез в молодёжные банды, сотрясавшие весь СеулОн похож был на малую панду и не слышал хит «Есаул»Пристрелить коня или крысу у него б не поднялась рукаНо директора, директрису? Им любой сказал бы: «Пока!»Потому что хуже бандита нас воспитывающий педагогТы приходишь живым подсолнухом, а уходишь словно Ван ГогРисовал тебя, от абсента в абстиненцию тихо впав…В общем, слава корейскому пацану, он опять оказался прав!

«Ты спросишь меня, где мои ордена…»

Ты спросишь меня, где мои ордена —Они на самом видуОни под кожей, где конькобежицейКровь струится по льдуТам, где у всех лишь алые сгустки,Рифы красной рекиУ меня горят медали за Вудсток,Поставивший мир на конькиСловно зверинец рождественских ёлокОрдена триффида и льваИ если дрогнет сердце, то каждый осколокДаст им свои слова.

«Я курил табак. Сигареты «West», город Гамбург, без дураков…»

Я курил табак. Сигареты «West», город Гамбург, без дураковИ меня так и звали: «Мистер Уэст в государстве большевиков»Пачка красного цвета. И, значит, RAF очевидно недалеко«Вот моя творческая мастерская», – сказал бы МолодняковНо потом я принялся за «GAULOISES», да поддержит меня Гейнсбур,Тоже красный, ибо он пил не квас и щеками сделался бурМарсельеза играла в его обработке. Каждый выкуренный затягБольше не был комом и кашлем в глотке, а порхал-трепетал как флагСигареты «Лайка» с собачьей мордой, и с таким же оскалом «Друг»Прочно канули в Лету. Их не воспел ни Высоцкий, ни Michael Kroog.А фигура кота на табачной пачке? Не встречал я такой дизайн,Чтобы только глянул – и сразу lion. Сразу iron lion from Zion.Говорят, что в Актюбинске лепят барсов и на пачку от сигарет,И на «Сникерс», и на батончик «Марса», на любой трамвайный билетЭту фишку с барсами денег взамен ловко выдумал Назар-БайВсе ликуют. И против только Ермен, но мы скажем ему: «Good Bye».

«Я ходил по коридору в майке с Брюсом Ли…»

Я ходил по коридору в майке с Брюсом ЛиЭто был Каньон Де Оро. Маки расцвели,Пропитались алой кровью грифов и орловСтиснуть зубы. Сдвинуть брови. И не нужно слов.Слов о том, как измельчали в мире королиЯ ходил по коридору в Майке с Брюсом ЛиБрюс оскалился устало. Тоже понимал,Что пройдёт ещё так мало: И придёт финалРазомкнутся эти стены кругом по водеИ наступят перемены в каждой ерунде —Каждый раб и каждый клоун выучит kung-fuИ пойдёт путём Дракона заполнять графуВ той анкете, о которой мы не скажем «toy»Предъявляешь при ответе на вопрос простой:«Как ты жил?» А ты бумагу: «Дескать, жил как БрюсТоже проявлял отвагу, только a la Russe».

2006

Холод полярных льдин

Скины поют: «Oi», кришнаиты – «Ом!»Гуси кричат: «ГА-ГА-ГА»Я знаю, как складывать крылья крестомИ как уходить на лугаЯ видел все взлёты и все паденияНад краем взбесившихся МоррИ теперь у меня лишь одно измерение —Мой ледяной коридорТем, кто не верил в возможность прощанияИ в то, что каждый – одинНаградой за долгие ночи отчаяньяБудет холод полярных льдинКакая чудесная нынче погодаНе выразить и в словахНедавно в наш цирк привезли уродаУрода о двух головахТеперь он в вольере своём персональномВдыхает лунную пыльТак и надо, моя дорогая реальность,Моя правдивая быль(Ничего) Мы отправим «тюменцев» в арктический холодИ туда же поедет ЕрменА наш Вавилон – это город как городЗаканчивается на ЭнИ всем, кто не верил в возможность прощанияИ в то, что каждый – одинНаградой за долгие ночи отчаяньяБудет холод полярных льдинКрики чаек вдоль полосы побережьяИ задача объяснена —Я отнесу осторожную нежностьК полустанку тёплого снаИ бережно брошу её на рельсы,Расписанье прочту, как романИ заплачет навзрыд машинистка ЭльзаЗакричит кочегар ЦиммерманМоя линия крови. Свинцовая точкаИсполняемая мечтаВ ней всё то, чего так хотелось очень:К мысу радости. Навсегда.2000–2006

Alphaville

Был межпланетный ринг от звонка к звонкуКак стрельбище каждый шаг к дверному глазкуБатлом батл, сновидение сном, клином клинДля веры, что реки сойдутся в адреналинНо реки, как веки, и сходятся, чтоб разойтисьНаш герой часто слышал «Да ладно» и «Попустись»И думал: «А как, как тут попустишься? Не поможет и кольт»Кстати, пора уже дать парню имя. Пусть он будет – ИзольдАссимиляцией всех ремиссий прозвенит тишинаИ грянет ласковый дождь в стратосфере, которая не нужнаИ вот он спускается в сумрачный АльфавильС лицензией на убийство своей любвиБыл странный принцип верить своим друзьямНо какой-то злой демон их всех превратил в обезьянВ личной жизни царила вендетта, много бухлаА потом наступило лето, ша-ла-ла-лаЛето, зима – за чертой не один ли хренБарбусы выросли взрослыми, ростом с муренС пистолетом Magnum в дверном проёме здоровенный АмурИ хвост его как гордиев узел. Точней – как бикфордов шнурГде же твоя Тристана, Изольд? Что это за расклад?Её светлые волосы перехвачены лентами автострадИ вот он спускается в сумрачный АльфавильС лицензией на убийство своей любвиБыл леденящий кайф от того, что всёУместилось бы в три стихотворных строчки БасёИ сколько таких Изольдов ушло в рассказГде вместо сюжета сталь воронёных глазИ Тристана приходит в общество Аэлит,Где каждая, кто не Иштар, то значит – ЛилитИ прекрасная половина общества, солнечный батальонОбсудит, как выйти замуж за милльонера, и как украсть миллионНочь полнолуния. Звёздная уния. И звёзды, ведя хороводБудут петь: Пойди, Автор, выпей яду, а кто-нибудь – Автор жжётИ вот он спускается в сумрачный АльфавильС лицензией на убийство своей любвиИ вот Мы спускаемся в сумрачный АльфавильИ у каждого штампик в паспорте: License to kill…

Ashes to ashes

На брейгелевском «Икаре» видно, как мир завершён.Помнишь, когда гуляли лесами, лишёнными кронБыло сердцебиение по счёту на три нуляИ странное ощущение, что под сапогами – ЗемляТак друг от друга устали, что больше не устаёмПамять уходит в Память, укутывая еёВ белый саван тумана, в котором было легкоРупия, может быть ана… Водка ли, молоко…Танцы на красных льдинах. Пентхаус льда и огняНе было и в помине никого в контексте меняНе было и в проекте горизонтов, несущих мракИ твои корабли на рейде утверждали, что всё будет такА было…Кэптен взобрался на мачту и проклял весь белый светДевятнадцать приказов команде, которой, в сущности, нетКак нет принцесс в Авалоне, нет ни чаю, ни табакуТам смерть и любовь в Сайгоне. Здесь всё в собственном сокуЗайди в телефонную будку. Скажи, чтоб закрыли дверьЧтобы не достучались сквозь миллионы эрЧтобы в космической стуже замер весь сантиментИ прыжок – чтоб не было хуже – в красноречие белых лентВ разветвлённую клетку да в панораму дорогЭто цветы из дыма, детка. И от них величайший прок.И вот с букетиком дымных соцветий, как последний апач,Я знаю, I need it so much – исключительно – to have nothing to touchБашня слоновой песни. Спрятанная красотаСнова и интересней. Я целую кровь её ртаМимо случайных сплетниц, вершащих над космосом смех.Аркад, эспланад и лестниц безусловно хватит на всех.И пламя святого Эльма в каждый второй уик-эндИ катер, входящий в эллинг, как будто бы в NeverlandИ осень. И воздух сонный, бросающий листья в бой —Всё это просто купон, meine kleine, аннулированный тобойХэй-хэй, пепел к пеплу. Хэй-хэй, прах к прахуМоя Артемида с серебряным лукомЗастрелила мою росомаху.

Земля мертвецов

Зомби, повешенный прямо в студии «Колокол»Зомби, погибший в Сахаре от дикого голодаЗомби, узнавший, что мы живём не на облакеЗомби, забывший куплеты песни «VORVOLAKA»Зомби, такой элегантный, ну прямо Шон КоннериЗомби, вонзающий когти в Дженнифер КоннелиЗомби, сказавший индусам: «Five minutes only»И зомби, ничем не известный, но всё равно, плохо ли?Политику нельзя съестьС политикой нельзя спатьА у нас государство в государстве —И мы будем в нём умирать!Зомби, прошедший кастинг у Сиднея ПоллакаЗомби, укравший пластинку Дэвида Боуи у Дэвида БоуиЗомби, загримированный под Марка БоланаЗомби, которого все принимали за ДжоуиЗомби-Луарвик, искавший в гостинице ОлафаЗомби, стрелявший из ружья в Энди УорхолаЗомби, потративший на ерунду свою молодостьИ зомби такой чудесный, ну чистое золотоЭстетику нельзя съестьС эстетикой нельзя спатьУ нас государство в государстве —И мы будем в нём умирать!Зомби из политбюро, где Сталин и МолотовЗомби, пришедший на party, а там был Чарльз ЛоутонЗомби, метавшийся от маркетинга к холдингуОбразованный зомби, читавший Уильяма ГолдингаЗомби-разведчик, по типу Сомерсет МоэмаЗомби, похожий на Путина чем-то, по-моемуЗомби, принявший смерть от руки Хамфри БогартаЗомби, поверьте, ничуть не светлее ВоландаРеальность нельзя обниматьРеальность нельзя целоватьА у нас государство в государстве —И мы будем в нём умирать!У нас государство в государстве,Наречённое – Земля мертвецов!Земля мертвецов…

Игра в гляделки

Позови меня в даль светлую, где теряются огниВетви скованы омертою, не дотронься, не взгляниМеждометья шепчут матерно: «Подожди ещё чуток»Над венком из лунных кратеров сонный шелестит песокУдивлённое желание. Флегматичный пан ОтказКак шпиону – спецзадание, наш лабаз всегда при насИ летят, как чайки, стольники самолётиками в КрымВ падишаховые домики под экраном золотымИгра в гляделки – как водка без опохмелкиИгра в гляделки – сжигая дни и неделькиИгра в гляделки – такие вот карамелькиИгра в гляделки с планетой,девальвировавшей себя…Есть природная гармония и в койотах, и в ежахКриминальная симфония. Буало и НарсежакПогибает нерпа белая. Бантик падает в мазутПод прямой древесной стеллою зайцы травушку грызутТо же в царстве человечества. Только проще и страшнейЕсли кто очнётся вечером в цирке траурных теней —Рассмеётся, что избавился, что оставил обертонОбертон непонимания, разделения сторонИгра в гляделки – от стрелки до перестрелкиИгра в гляделки – get lost под эгидой welcomeИгра в гляделки – такие вот карамелькиИгра в гляделки с планетой,девальвировавшей себя…За невыраженным росчерком глинобитная стенаЭто так себе, не очень-то. И за ней живёт ОНАИ останется – раскинуться на ковре сосновых лап,Чёрным сном во граде Иннсмуте зафиксировав ЭТАПИ не песня, и не ария, а сплошной дагерротипФотография, как камера, из которой нет путиЗначит, будем отрываться мы. Курс на лампу, мотыли!Шерлок Холмс спросил у ВатсонаШерлок Холмс спросил у ВатсонаШерлок Холмс спросил у Ватсона:«Как проехать в центр Земли?»

Кольцевая

Корабли уплывут на кленовый восходТы ударишь в меня, как в подёрнутый лёдИ на ярмарке красок не станет тенейКаждый луч под дождём будет ал.Цирк уехал и клоуны бродят кругомТелефонный звонок пролетит мотыльком,Мотыльком, что разбился в нордическом сне,И останется только кристаллПадай, милый, падай в свой адВниз по кольцевой на дноИ пускай где-то бродит на озере ЧадТвой изысканный… Мне всё равноСкажем так. Первый день был похож на «Твин Пикс»,А второй – на его же нелепый ремикс,А на третью неделю Дианы сплелись,Как лианы, в змеиный клубок.Гобелен, он на то, извини, и КОВЁРЧтобы лани попали в ЗАГРОБНЫЙ ШАТЁРИ охотник – рок-стар, он стреляет на бисИ останется только клинокРикки, Тикки, и Тави, и Джекил, и ХайдСпят в нордическом сне пять нормальных ребятИли трое. Но «Троя» не катит давно,Разве только что под «Зверобой»«Зверобой» – это взлёт. Иногда – тротуарОсень красит кленовые листья в нуарПараллельного мира вокзал-теремокДракулёнок вернулся домой.Вот такие проблемы. Такие делаСаламандра раскрыла большие крыла,Очевидные, словно бы no of courseПараллельные, как санный следЭто песня про Землю и микрорайон,Где минуты тобой были взяты в наёмНа подёрнутом льду расплывётся вопросИ останется только ответ.

Фильтр

Мохамед вышел на последний раундКакой релиз вам, псы, какой вам саунд?Get lost! – и магазин кромешной ночьюСтеклянный остров разорвался в клочьяКинжалом в горло Акке КнебекайзеА я же фюрер здесь, я всё же кайзерМоя Империя в плену республикИ в моих венах ваш новокаинЗвените рюмками ценою в рублик —Я самый лучший. Я всегда одинМутным потоком грызёт биомассаЦентр коньковского знояФильтр(между ними и мною)Здесь каждый день реальнее «Твин Пикса»Здесь каждый час – подобие ремиксаИ окажись в квартире Бликса БаргельдОн не отметил бы, что всё нормальноКогда, озвученный собачьим лаем,Экспресс ползёт в посёлок Николаев,Капкан туманов – вот что мне досталосьСмотри, весна, в прицел, как в синевуГде всё, что можно – лишь, забыв усталость,Прожить свой срок, как в фильмах Джона WooВздёрнуть Россию да и УкраинуКак пираты – взять и на рею!Фильтр(между мною и нею)Размытым заревом открылись рекиПечать легла на сомкнутые векиВсе наши фильмы пересняла «Трома»Мой нерождённый сын остался домаИ за окном темнеет Мелиора,Где правит Морра, а страшнее – скороБелым пятном улечься на карте бы,Привести страну в чувство зимойМоя белая-белая-белая гвардияУмрёт вместе со мнойБарсы-подснежники третьего классаВ десятисортном РимеФильтр —между нами и ними.

2005

Интернет

Родное ПодмосковьеНе знает Кэри ГрантаСиамка Холи-МоллиВ предчуствии инфарктаКиношники и критикиМаньячат в разных залах.Два мира, две политики, —Ты правильно сказала,Что НИКАКОГО ИНТЕРНЕТА НЕТНе будет комплиментаНи Сцилле, ни ХарибдеКо мне идут два мента —Быки в моей корридеВ шинелях цвета пыли,Совсем не виртуальныНо место им в могилеПод кроной нашей пальмы,Где НИКАКОГО ИНТЕРНЕТА НЕТНету никакого интернетаТолько кровоток по венам летаТолько замок солнца на ладониУ моей расчувствованной сониЗамок солнца – верная приметаНЕТУ НИКАКОГО ИНТЕРНЕТАСреди пустого вельда,Кишащего мышами,Сидит сиамка ЗельдаИ хлопает ушами.Сидит сиамка ЗельдаСреди пустого вельдаДаёшь стакан портвейнаДля рыцаря из Эльда,Где НИКАКОГО ИНТЕРНЕТА НЕТВзяв плату материнскую,Доедете до МинскаИ живо там запишетеДва очень жёстких дискаКомпьютеры усталиИ ждут, когда же вирус!А мы сперва бухали,А после отрубилисьИ НИКАКОГО ИНТЕРНЕТА НЕТНету никакого интернетаТолько кровоток по венам летаТолько замок солнца на ладониУ моей расчувствованной сониЗамок солнца на ладони летаНЕТУ НИКАКОГО ИНТЕРНЕТАТолько замок солнца на ладони…

Песня для Аниты Муи

Мудрость пришла внезапноСтрелою в фамильный гербКаплей портвейна «Анапа»На отмель, где видели нерп.Весело вьётся дорога —Да прямиком в Шангри-ЛаАрмия Господа БогаДезертировала.Браунинг вложен в рукуРуку сожми в кулакИ в шерсть вплетай лженауку,Сверстник мой, волколак,Чтоб покатились росыПо шкале до нуляКосмос – всего лишь прозаПоэзия – вот ЗемляНочь завершилась трэшемТрэш обернулся китчем.Мир по определению не трагичен…Бросишь, бывало, кубик —Выпадет ничего.Сыграем в «любит-не любит»Под солнцем, знаешь когоСнег на ладони тает,Как воск от лица огня.Catland`а не бываетДля молодых ребятCatland бывает вомбатам,Опоссумам, хоть мышамА здесь расщепляет атомКоробок гашиша.Здесь, если двери в пещеру —«Банзай» не всегда «Сезам»,И полудурок ЩераНе находит своих СюзаннДетектор лжи очень точен, —Сказал вдребадан пьяный мичман.Мир по определению не трагичен…Трусов рождала планетаМорлоков плодил Герберт Веллс.Дверь открывается в летоПо технологии «Стелс».Как не понять таксистамВагонеток, ушедших в Мальмстрем,Вот так и горит рашн-резистансВ пламени теорем.Время сметает башниАндромед и КассиопейДень завтра станет вчерашним,А еще говорят: «Не пей!»В южных широтах льдиныПропоют последнее «мурк»Перекрести своё имяПеред входом в РулетенбургОбездолен не оченьНо зато сполна обезличен —Мир по определению не трагичен…Стая сильнаНедобитым – ханаВсех добивает онаКаждая нацияЕсть интонацияЖизнь абсолютно одна.

Арки

Сверкает планета Нета боками из зла и златаИ в каждом моём моменте секунды – те же стигматыСтальные канаты нервов уходят в меридианыИ лапы хвойных деревьев роняют свои медианыКогда умирают боги, о них остаётся памятьКогда умирают люди, они часто дохнут, как твариКогда умирают звери, их тени сходятся в крестикКогда умирает верность, то любой вариант уместенРасплывчатые пейзажи моих непонятных улицМы жили. Однажды даже на краю рассвета проснулисьСпросите чьё-либо мнение: на что это было похоже?Вербное воскресенье и заброшенный храм в Камбодже.Ну а здесь в ледниковой зоне, где не слышно звёздной подсказкиНе выглядит моветоном смешать основные краскиКлумбы, могилы, клубы, несброшенные одежды…И кровь растворяет кубик, кубик моей надеждыВот так всё и происходило на одной из мельчайших родин —Любимый герой – Годзилла, любимое слово – «Сходим!»Глоток Земфиры там… «Лидии»… И опять прибиваться к стаеПланета Нета не видит. Не чувствует и не знаетРок-группа составит райдер. В гитару воткнётся штекерПойдёт в лабаз гастарбайтер. Его прикончит streikbrecherУснёт над тобою Космос. И в мангровой роще пандаСопит антрацитовым носом, теряя след Чайлд-РоландаСмотри – черепаха, панцирь горойНесёт на себе весь шар земнойДвижется медленно, тихо ползётВсех нас знает наперечётНа панцире правды несёт тяжкий грузТам долг и любовь заключили союзОна любит реки, фьорды, моряИ даже такого парня, как я…И ещё раз: вот вам аллеи, растерянные в дороге,Где, от ненависти стекленея – шли мои носорогиШли мои крестоносцы, теряя копья и шлемыМир решит все вопросы, оставив одни лишь проблемыОгненный остров Коньково и ни одного силуэтаКлёво? Конечно, клёво! И я всем благодарен за это.Одна посреди зоопарка…Один на фоне зверинца…Вторая и третья арка, перерезанные границей…

2004

Point Blank

Спит удивительный мир под сосновыми лапамиАмбициозно-печальных лоскутных огнейАльтернативно, как будто фантомные атомы,Мы погружаемся в наше отсутствие днейВ том погружении взломщик простится с СезамамиГавань забудет о том, кто таков МагелланМногим придётся расстаться с своими СюзаннамиМало кто выберет нужную из СюзаннЛюди теряют друг друга. И ладно. И нахер их…Город как город – дешёвый прикол Сатаны…Всё будет съедено солнечною росомахоюИ субмарины достигнут своей глубиныАдреналиновый ливень пробьёт наши зонтикиВдребезги рухнет на землю сердечный витражИ из осколков я сделаю острые кортикиС ними возможно подняться ещё на этажЛифт принесётся к тебе. Улетающий вексель мойЭтой «испано-сюите» не нужен маршрутВ вихре слезинок и в танго нежнейшей аннексииНас оккупирует солнце коротких минут.

Коготки (Теракт нежности)

Сегодня, как и каждый день, ради тебя я буду                                              вновь смертельно пьянымПрольётся водка. Оросит руины храмов моих Внутренних ПхеньяновА за окошком Карфаген. Он бьётся пульсом и сверкает бирюзоюАля-улю, мой странный зверь, ты сбился с курса,                                              не дошёл до мезозояИ с каждой каплей крови, спирта ли, теплеет золотистый край лагуныНо слышен хохот, топот ног. По берегам моим менты идут, как гунныИ вовсе не менты, а просто… Все друзья, все мои бывшие подругиИ даже Данте бы запарился определить, в каком им место кругеТерактом нежности мне в вену коготки свои вонзила ЭнаЯ долго прожил на земле. Земля – не я. Она теряет свою цену.Земля страшна. Земля больна дезориентацией отсутствия покояЯ помашу ей на прощанье коготками поцарапанной рукоюКоторый год меридиан крест-накрест падает на плечи параллелиЗдесь жили люди иногда. Прошли года и эти люди охуелиНад ними ангел пролетал. Заплакал:                                              вот дисциплинарный санаторий,Где, чтоб никто не отдыхал, они придумали отъезд и мораторийМой друг однажды поместил свой дом                                              в большой полиэтиленовый скафандрИ ограничил круг общения Марикой Рёкк и Царою ЛеандерНе прав он. Лучше жить, как я,                                              и лучше пить среди бутылочного звонаПод тост: да сгинут Лена, Рейн и Енисей – все эти реки ВавилонаКонечно, эти темы лучше обсуждать в кафе за чашкой кофэ́«Я не люблю людей». Откуда в этой песне голосок безумной Офы?Скажу одно: рождён свободным каждый лев                                              и рождена свободной львица,Но дай свободу человеку и начнётся – не остановиться…И эти двое на скамейке уничтожены огнём своих же планов,Им спьяну кажется: жирафы,                                              но над ними лишь каркас подъёмных крановТак создаются города. Так разрушается тоннель в эпоху Эдо,Где самурайский кодекс запрещает говорить слова: уеду…Эффектом бабочки мне в вену коготки свои вонзила ЭнаЯ долго прожил на земле. Земля – не я.                                              Она теряет свою цену.Земля страшна. Земля больна дезориентацией отсутствия покояЯ помашу ей на прощанье коготками поцарапанной рукоюСегодня, как и каждый день, ради тебя я буду                                              вновь смертельно пьяным.

Ленивец-ревнивец

Ленивец-ревнивец у вечнозелёной лагуныРевнует любимую к скалам, ветвям и деревьямРевнует к мечу Немезиды и смеху ФортуныИ райские птицы – в слезах – отдают ему перьяИ он заплетает венок, означающий траурПо всем многоточиям, так и не ставшим чертоюИ, лапу впечатав (как там – в Калифорнии) в мрамор,Сидит над разбитою раковиною морскоюОн знает, ему не узнать, что случится с тобою,И только лишь сон принесёт ему успокоеньеИ он засыпает под аплодисменты прибоя,Но он знает точно, что сон этот будет последним.А где-то она зажигает в бенгальском неонеИ рядом, в таком же неоне, виднеется… Кто ОН?Всегда не одна, как луна на чужом небосклоне,Где их 27, над планетою NeverAloneА если одна – значит, тоже не с ним. Яркий парусПрошёл по кривому пунктиру в какие-то АндыЛенивец-ревнивец, слеза первобытна, как яростьРевнует её к парусам, кораблям и командамОн знает: потеряно всё, что могло быть иначеИ только лишь сон принесёт ему успокоеньеИ он засыпает в спокойном тропическом плаче,Но он знает чётко, что сон этот будет последним.Ревнивец-ленивец и сам для себя как загадка…И повод для ревности – всё, что не он, всё, что кромеПрибрежные рыбы – и те, чтобы им было сладко,Давно утонули в его крепком пальмовом ромеПотерянный свет пробивается через лианыПотерянный райх ближе к лету сжигает знамёнаОткрытые раны плывут в неоткрытые страныИ песню об этом полезно послушать влюблённымЭтап за этапом идёт поражение верыИ только лишь сон принесёт ему успокоеньеВо сне будут добрый Инкогнито с маленькой ТерройНо он знает точно, что сон этот будет последним.