Эвакуация душ

– Итак, у нас есть триста девяносто восемь лет, – сказала она.

20

Киаран сидел рядом с Кэйт, понимая очень неприятную правду: если бы не он, она бы сейчас жила счастливо в своем мире. Ведь это была именно его идея вытащить Кэйт из М101 на Станцию. Что она скажет ему, когда очнется?

– Киаран! – вдруг сказал оператор. – Всё почти закончилось! Код счетчиков времени в открытом доступе. Через минуту Кэйт выйдет к тебе, по времени М111 она провела в системе два часа.

Киаран встал с кресла, глядя на нее и пытаясь понять, что ему нужно делать. В каком состоянии она будет, когда очнется? Что если она сразу же попытается себя убить? Или его?

Ему стало страшно.

– Получил доступ к графику состояния, – продолжил Линк, быстро печатая на клавиатуре. – Сейчас с ней не должно происходить ничего страшного. Вообще не вижу сильных эмоций.

Киаран подошел к ней и замер в ожидании. Эти секунды показались ему самыми долгими в его жизни. Понимание того, что всё самое страшное уже закончилось, не могло не радовать, но неизвестность впереди пугала гораздо сильнее. Какой же она будет, когда очнется? Как можно выдержать все эти тысячи лет ада, какое чувство на это способно?

Кэйт медленно подняла голову, посмотрев на Киарана, и села. На ней были те же зеркальные очки, сквозь которые не было видно глаз.

– Как ты? – тихо спросил он.

– Всё нормально, – кивнула она.

Вряд ли это было правдой, но всё же… абсолютно никакой паники в ее голосе не было.

– Мы заберем тебя на Станцию, – сказал Киаран. – Линк, начинай эвакуацию!

19

Инспектор стоял над платформой Кэйт и ждал, пока она выйдет на Станцию. Он думал о том, что он полностью уничтожил всю ее жизнь. Нужно было всего лишь однажды самому принять решение, которое он переложил на других. Всего лишь один раз в М101 сказать «Нет». Как бы хотелось вернуться в прошлое и всё исправить… увы, это невозможно.

Кэйт сняла повязку и открыла глаза. Инспектор в ужасе замер: ее глаза, которые всегда были ярко-голубыми и будто сияющими изнутри… теперь были белыми. Как будто она зачем-то надела белые линзы. Только вблизи было видно, что это настоящий цвет. Инспектор слышал, что после страшных потрясений в жизни цвет глаз может меняться, но не представлял, что настолько.

Ее кожа стала очень бледной, почти белой, а светлые волосы стали пепельного цвета. Это выглядело абсолютно неестественно, и если бы он не знал про EVH, он бы решил, что это какой-то грим, потому что сама она оставалась такой же красивой, как и раньше.

– Как ты? – выдавил он из себя в наступившей вокруг тишине.

Каждый чувствовал себя в чем-то виноватым, каждый понимал, что мог бы сделать так, чтобы этого не случилось. Киаран встал со своей платформы и подошел поближе, хотел что-то сказать, но передумал, глядя на то, как она стала выглядеть. Карл стоял рядом и молча смотрел на нее.

Кэйт осмотрела всех вокруг себя, задержав взгляд на Инспекторе, который стоял перед ней. Похоже, она хотела в чем-то для себя убедиться… и нашла то, что искала.

– Инспектор, нам нужно поговорить, – сказала она своим почти обычным голосом, поднимаясь с платформы.

– Хорошо.

– Наедине, – медленно произнесла она, встретившись с ним взглядом.

Он сразу же отвел глаза, кивнул и прошел с ней в переговорную.

– Не самый приятный разговор, – предупредила его Кэйт, садясь в кресло напротив.

– Я готов.

– Нет, – с улыбкой покачала головой Кэйт. Казалось странным, что после всего этого она еще могла улыбаться, но это была совсем не та добрая улыбка, на которую приятно смотреть. – Я не виню тебя в том, что произошло. Ты сделал всё, что мог. Меня интересует другое.

Инспектор не ответил. Он лишь молча смотрел на нее, пытаясь предугадать наихудший вариант развития событий, потому что другого уже быть не могло.

– В симуляциях К-99 люди помнят свои сны из-за специально установленной настройки, так? – уточнила Кэйт. – Именно поэтому здесь, на Станции, их никто не помнит. Потому что этот мир настоящий. Я права?

Он смотрел на Кэйт, не в силах отвести взгляд от ее страшных белых глаз. Лгать он уже не мог, даже если бы захотел, а говорить об этом ему было запрещено, поэтому он молчал.

– Я думаю, всё немного иначе. Такой настройки не существует. В реальном мире сны есть. А это значит, что они должны быть и здесь, – Кэйт смотрела на Инспектора, внимательно наблюдая за его реакцией. – Как можно изобразить их отсутствие? Лекарствами, подмешанными во всю еду и воду, которые заставляли нас спать крепко и считать, что здесь нет снов. Кто может это сделать? Только вы. Но у вас нет никаких причин для этого, кроме одной: вам нужно убедить нас в том, что этот мир реален, что он отличается от миров К-99, что именно он – единственный и настоящий. А это значит, что всё это – ложь.

Инспектор грустным взглядом смотрел на Кэйт, не отвечая, но и не пытаясь ничего отрицать: незачем. Она уже всё поняла.

– Итак, вот оно что, – кивнула она. – Вы не просто создавали все эти миры, вы экспериментировали над нами, над… экспериментаторами.

Он молчал.

– Забери меня в Центр, – сказала она. – Ты знаешь, что других вариантов нет.

Инспектор лихорадочно соображал, что делать дальше.

– Ты уверена, что хочешь этого? – спросил он после долгой паузы. – Ты до конца жизни будешь находиться в лабораториях Центра без единого шанса оттуда выбраться. Ты знаешь слишком многое, тебя никогда оттуда не выпустят.

– А я и не прошу меня освобождать, – усмехнулась Кэйт. – Какая разница, в какой тюрьме находиться? Действуй.

Теперь другого выхода нет. Отсутствие выбора сильно всё упрощает.

– Говорит Инспектор, – сказал он, достав телефон. – Начинай материализацию для Кэйт.

Он ненадолго вышел в операторскую, чтобы объяснить Киарану и остальным, почему Кэйт заберут в Центр. Это не составит труда, ведь после того, что она пережила в EVH, оставлять ее здесь действительно ни в коем случае нельзя, это было понятно всем.

– Кругом сплошная ложь, – задумчиво сказала Кэйт, когда он вернулся.

Похоже, что она слышала каждое его слово.

– Увы, – кивнул Инспектор. – Я всегда считал, что правда может быть хуже самой страшной лжи. Теперь ты должна это понимать.

– Нет, – с нехорошей улыбкой сказала Кэйт. – Теперь я узнаю правду, какой бы она ни была. Я найду тех, кто ответственен за то, что там происходило.

– Ты не сможешь найти виновных, – покачал головой Инспектор. – И даже не потому, что ты не сможешь выбраться из лабораторий… а просто потому, что виновных нет. Я объяснил Центру ситуацию за несколько секунд, мы не теряли времени. Над взломом EVH работали сотни лучших профессионалов, но у нас не было способов отключить систему. Мы сделали всё возможное, но всё было безрезультатно.

– Ты хочешь сказать, что в самом чудовищном преступлении в мире, которое было совершено против меня, никто не виноват? – прямо спросила Кэйт. – Всё произошло случайно?

– Нет, – ответил он. – Виноват Инквизитор, но он мертв. С этим уже ничего не сделать.

– Я в этом не уверена, – медленно сказала она. – В таком случае я найду самого бога, и он пожалеет о том, что меня создал.

Инспектор молча смотрел на нее, понимая, что она сказала это всерьез. Что-то в ней очень сильно изменилось. В ней чувствовалась какая-то сумасшедшая скрытая сила, способная разорвать весь мир на части. С такой ярко сияющей яростью в глазах лгать невозможно.

– И я хочу понять, для чего Центр создает Темные миры, – продолжила Кэйт. – За это должен кто-то ответить.

– Ты действуешь так, как хотел Инквизитор. Ты понимаешь это? – тихо спросил Инспектор. – Ты перешла на сторону того, кто с тобой всё это сделал?

– Потому что он прав. Он считал, что такая цель оправдывает любые средства… – Кэйт на несколько секунд прервалась, отведя взгляд в сторону. – Но его цель была абсолютно верной. Зачем вы создаете Темные миры?

– У меня нет доступа к этой информации, – честно ответил он.

– Я знала, что ты это скажешь, – кивнула Кэйт. – Я узнаю всё чуть позже.

Она всё равно не сможет выбраться из Центра, подумал Инспектор.

На что она рассчитывает?..

– Итак, – сказала она. – Что дальше?

– Ничего. Идем, я заберу тебя в Центр, – закончил он, вставая и выходя с ней из комнаты.

Они прошли через все длинные коридоры Станции и остановились в конце последнего, там был тупик. Инспектор приложил ладонь к стене, началось сканирование отпечатков пальцев, затем впереди открылся проход в большой круглый зал. Они зашли внутрь, после чего двери позади закрылись.

– Это шлюз, по информации Киарана я должен прилетать сюда на космическом корабле, – объяснил Инспектор. – Я ниоткуда не прилетал, поэтому изображения со всех камер на Станции были поддельными.

Пауза.

– Ты понимаешь, что ты никогда не сможешь выбраться? – спросил он. – Центр предпримет все меры безопасности, оттуда невозможно уйти.

– Это не имеет значения, – спокойно ответила она. – Если я не найду решение, оно само меня найдет.

Спорить с ней не было никакого смысла.

Инспектор достал телефон:

– Начинай эвакуацию.

18

Киаран вышел из здания Международного Центра и пошел вперед, направляясь к машине и с интересом вглядываясь в лица людей вокруг. Было очень непривычно снова понимать, что настоящий мир ничем не отличается от симуляций, хотя Киаран и до этого прекрасно знал, что все симуляции настолько же реальны, когда в них находишься.

После того как Инспектор ушел вместе с Кэйт, Киаран понял, что не может оставаться на Станции, зная правду о том, что произошло. Жить и работать там дальше было уже невозможно. Инспектор сумел добиться у Центра разрешения на эвакуацию, после чего рассказал Киарану, чем является Станция на самом деле, и вытащил в настоящий мир. Скорее всего, Инспектор продумал это заранее, понимая, что только такое шокирующее знание способно как-то отвлечь его от того, что произошло в М111.

Поговорив со специалистами из службы безопасности Центра и убедив их, что он будет жить мирно, не выдавая ничего из того, что знает, Киаран получил возможность жить в этом мире, как и все обычные люди. Он получил новые документы и место жительства, где он сможет освоиться и вскоре найти работу. Линк и Карл выбрали себе жизнь в М101, Станция полностью перешла в распоряжение Центра.

В целях безопасности в его тело был внедрен передатчик, который отправлял Центру информацию о его местонахождении, а также прослушивал его. Такими были меры предосторожности, Киаран всё понимал и даже не пытался с этим спорить: он слишком много знал.

Инспектор рассказал ему всё про Станцию. Оказалось, что симуляция, в которой находилась Станция, для экономии памяти включала в себя лишь само здание: ни Земли, ни Луны там не было вообще. Сам Киаран родился в симуляции и подписал договор, когда ему было двадцать восемь лет, после этого его тайно отправили в уже другую симуляцию – на Станцию. Сама же Станция была создана не столько для исследования миров К-99, сколько для исследования поведения команды в разных ситуациях.

Тем не менее, у него были все поводы радоваться: ему предоставили новую жизнь, в которой всё было настоящим и в которой он мог поступать уже так, как решит сам. Ощущение этой свободы и понимание того, что он может начать жить по-настоящему, вызывало легкую эйфорию.

Что происходило с Кэйт, Киаран не знал. Ему запретили увидеться с ней, ясно давая понять, что психологи Центра, лучшие в мире, смогут вернуть ее к нормальной жизни. Теперь ей занимаются уже настоящие профессионалы, которые знают, что делать. Всё развивалось наилучшим образом, самое страшное навсегда осталось позади.

Он открыл дверь и сел в машину.

– Киаран? – спросил его механический голос бортового компьютера. – Мне поручили отвезти вас в город, по дороге я расскажу вам о нашей стране. Сейчас мы находимся на закрытой территории Центра, это главная технологическая база всего мира.

17

Инспектор стоял на пятидесятом этаже в лаборатории напротив бронированного стекла блока, внутри которого неподвижно стояла Кэйт в стандартной белой одежде, окруженная полупрозрачной жидкостью зеленоватого цвета. Специальный компьютер следил за состоянием Кэйт, не давая ей проснуться, а на руках у нее были толстые стальные наручники. Даже если она очнется, выбраться отсюда будет невозможно.

– Все показатели в норме, – сказал мужчина в белом халате, проходя мимо. – Через десять минут она придет в сознание, после этого начнется автоматическое раскодирование памяти.

Инспектор молча кивнул в ответ.

На часах появился сигнал вызова со Станции-57.

Он повернулся и пошел к выходу из зала в сторону лифта, проходя мимо охранников с автоматами. Центром были предприняты все мыслимые и немыслимые меры безопасности: пятеро вооруженных до зубов профессионалов, круглосуточно следящих за спящим и безоружным человеком, скованным стальными наручниками за бронестеклом усыпляющего блока, ясно давали понять, насколько всё это серьезно. Совсем скоро станет известно, что с ней происходило в EVH, и Инспектор сомневался, стоит ли хоть кому-то об этом знать.

Серые матовые двери распахнулись, открывая вход в зал управления симуляциями. Каждый суперкомпьютер управлял множеством виртуальных миров, которые были распределены по группам, каждая из которых образовывала свою станцию. Некоторые из них, как Станция-99, в свою очередь, находились в еще одной симуляции.

– Лок, что происходит? – поинтересовался Инспектор, подходя к терминалу.

– Инициирован секретный протокол, есть угроза, – произнес Лок, на секунду отводя взгляд от своего ноутбука. – Реши вопрос, сейчас я занят на другом проекте.

Секретный протокол может инициироваться только автоматически, так гласит Конвенция. Он позволяет замедлить время перед тем, как может случиться нечто глобальное, чтобы руководство имело возможность выполнить внешнее вмешательство и предотвратить то, что может произойти. Протокол рассчитан только на самые крайние случаи, которые несут в себе катастрофу, по своим последствиям близкую к полному уничтожению мира.

– Расчет влияния солнечной вспышки на систему термоядерных и кобальтовых бомб, – быстро прочитал он про себя. – Вероятность взрыва хотя бы одной бомбы оценивается в семьдесят пять процентов. Бомбы расположены на дне океана. Вспышка достигнет планеты через две секунды, замедлитель с коэффициентом в сто миллионов раз активирован.

Судя по предварительным расчетам, наиболее вероятен взрыв четырех бомб. В результате последствий заражения, в ближайшие два года погибнет около двадцати процентов населения планеты. Недостаточный повод, заметил Инспектор, открыв спецификацию управления по этой симуляции: здесь внешнее вмешательство должно использоваться при гибели не менее тридцати процентов всех людей.

Он закрыл окна с расчетом последствий заражения и несколько секунд смотрел на изображения планеты в разных режимах, пытаясь понять, есть ли другой повод. Увидев карту сейсмической активности, он сверил ее с расположением цепочки бомб: она проходила через океаническое огненное кольцо. Теоретически взрыв одной такой бомбы может стать причиной извержения.

Инспектор глубоко вздохнул, открыв карту вулканов огненного кольца. Нужно рассчитать риски, учитывающие все основные причины и последствия. Если угроза достигнет нужного уровня, следует убедиться, что вмешательство выбранным методом пройдет безопасно и не вызовет подозрений. Если все условия выполнятся, нужно будет предотвратить катастрофу. Как же всё это не вовремя…

16

Киаран сидел за компьютером в своей квартире, изучая историю мира, в котором теперь находился. Этот мир был очень похож на мир номер сто одиннадцать. Точно такая же планета, очень похожая история, но после атомной катастрофы, которая произошла здесь семьдесят пять лет назад, всё стало развиваться по-другому. И после истории М111, к которой Киаран уже привык, принять то, что было здесь, оказалось довольно сложно.

После атомной катастрофы мир также перестал быть биполярным, но всё сложилось иначе. Как было написано в официальных партийных источниках, лидеры передовых стран осознали всю опасность положения, и через пятнадцать лет после этого была организована самая глобальная за всё время программа просвещения, в рамках которой неблагополучные и отстающие страны получали новейшее образование и технологии. В сочетании со строгим обеспечением порядка и всеобщей автоматизацией производства это привело к рекордному повышению уровня жизни и производительности труда.

Теперь, спустя все эти годы, уже не было никакой шокирующей разницы между самыми благополучными и неблагополучными странами, все сплотились в одну большую команду. Совместно разработанная система управления была прозрачной и объединяла в себе преимущества всех известных моделей и идеологий. Многоуровневая и беспристрастная выборная система гарантировала компетентность и порядочность ключевых лиц в каждой стране, а идея построить рай на планете самым эффективным образом двигала всех людей вперед уже много десятков лет. Все усилия шли в нужное русло и давали потрясающие результаты.

Киаран вспомнил М111, где каждый год от голода умирали десятки миллионов человек, хотя для предотвращения этого хватало бы десяти процентов средств, тратившихся на рекламу. Один лишь этот факт способен очень емко охарактеризовать весь тот мир… и то, каким тот мир будет. Вероятно, всегда.

Скорее всего, Центр создавал подобные симуляции, чтобы сделать свой мир лучше, исследуя возможные деструктивные идеи и то, как они могут повлиять на человечество. Должны быть и другие симуляции, где не было атомной катастрофы и всё сложилось совсем иначе, но Киаран не знал о таких мирах. Наверно, было бы очень обидно представить себя человеком из Темных миров, понимая всю эту несправедливость, ведь каждый мог бы родиться здесь, а не там.

Во всех новостях на первом месте был космос: люди уже давно построили на Луне город, в котором жило несколько сотен человек, и теперь собирались построить такой же на ближайшей планете – на Марсе. Уже давно шли работы по повышению температуры и увеличению давления атмосферы, чтобы получить полноценную пригодную для жизни планету. Несколько дней назад на орбиту Марса было выведено два крупных астероида, которые усилили магнитное поле до безопасного уровня. Теперь весь мир наблюдал за подготовкой первой команды, которая совсем скоро начнет осваивать новую планету. Старт состоится в ближайшие дни.

Киаран отошел от компьютера, глядя в окно и снова думая о том, почему два похожих мира развиваются настолько по-разному. В М111 подобное развитие казалось чистой утопией. Если в нем и удастся когда-нибудь этого добиться, то это будет гораздо, гораздо сложнее.

15

«Протокол активирован, открыт доступ для внешнего вмешательства».

Инспектор сосредоточенно смотрел на карту, где были выбраны все устройства, способные активировать бомбы. Нужно изолировать эти устройства от внешних воздействий на время, пока эффект от вспышки не снизится до безопасного уровня. Еще раз всё проверив, он пришел к выводу, что нужно действовать.

– Необходимо согласовать внешнее вмешательство, – сказал он, набрав нужный номер на телефоне. – Намерен провести изоляцию активаторов цепочки атомных бомб от солнечной вспышки.

– Есть, – прозвучал механический голос. – Подтверждаю вмешательство, доступ разрешен.

Инспектор нажал на кнопку запуска и облокотился в кресле, глядя на экран. Через мгновение секретный протокол был деактивирован, замедленный режим отключился, ход времени вернулся к стандартному. Когда делаешь это сотни раз, это уже не кажется чем-то особенным, подумал он, убедившись в том, что бомбы не взорвутся.

– Раскодирование уже началось, – заметил Инспектор, посмотрев на часы.

– Да, – кивнул Лок, закрывая ноутбук. – Пора.

Через полминуты они стояли в лифте, Лок нажал на кнопку пятидесятого этажа.

Двери закрылись, лифт начал быстро набирать скорость.

– Я анализировал алгоритмы для внешнего вмешательства, пытаясь понять, откуда Инквизитор мог взять такие технологии, – мрачно сказал Лок. – В очень редком случае алгоритмы Конвенции способны провести автоматическое вмешательство без участия оператора, а внутренние алгоритмы локальной спецификации способны частично заблокировать это действие. В результате может произойти конфликт, который способен вызвать аномалию. Она позволит совершить невозможное и… – Лок прервался на полуслове, увидев зал через открывающиеся двери лифта.

Инспектор замер.

Лаборатория была полностью разгромлена. Пустой блок лежал на полу, пуленепробиваемое стекло было будто вырвано изнутри. Разбитые камеры наблюдения висели, покачиваясь на расплавленных проводах. Документы и бумаги летали от сильных порывов ветра через разбитые стекла.

Все пятеро охранников замертво лежали на полу. Было видно, что перед этим они стояли вокруг блока Кэйт и держали в руках оружие… но никаких видимых повреждений ни у кого не было. Что их убило?

– Автоматы сняты с предохранителей, – тихо сказал Лок, нагнувшись над одним из охранников. – Они собирались стрелять, но что-то их остановило.

Рядом с блоком безжизненно лежали оба специалиста по извлечению памяти. Что бы здесь ни происходило, свидетелей уже нет. Лок достал из кармана коммуникатор, подключаясь к общей базе данных.

– Есть информация? – негромко спросил Инспектор.

– Все камеры вышли из строя, как только началось раскодирование, – глухим голосом ответил он, глядя на разбитое бронированное стекло, рядом с которым лежали разорванные наручники.

Это какое-то безумие…

– Я допустила ошибку, – раздался тихий женский голос сзади.

Инспектор обернулся: в нескольких метрах перед ним стояла Кэйт, у нее в руке был пистолет.

– Я допустила ошибку, – повторила она.

В голосе отчетливо чувствовались слезы. Никакого намека на ту силу, что Инспектор видел в ней на Станции, больше не было. Теперь Кэйт полностью отражала только боль и полное отчаяние.

– Мы найдем выход… – начал Инспектор.

– Вы не знаете, что там происходило, – дрогнувшим голосом сказала она. – Вы не знаете, каково это.

Она начала медленно отходить назад.

– Пожалуйста, не мешайте мне, – попросила она, начав сильно дрожать. – Я просто хочу умереть, чтобы всё это закончилось.

Они шли за ней.

– Остановись, – сказал Лок, стараясь говорить спокойным голосом. – Мы найдем решение.

– Нет.

Инспектор зашел за угол вслед за ней и остановился: впереди было большое разбитое окно, к которому спиной вперед шла Кэйт. Она собиралась выпрыгнуть вниз. Лок быстро поднял пистолет, направляя его на Кэйт, он целился в ноги… в этот же миг она выстрелила в него, попав ему по пальцам. Лок громко заорал от боли, бросив пистолет на пол.

– Сотни тысяч лет мне не давали умереть!!! – в страшной истерике закричала Кэйт. – Теперь, когда я наконец-то вышла в настоящий мир… – прошептала она и глубоко вздохнула: – Теперь я могу это сделать?!.

Инспектор не мог оторвать взгляд от белых глаз, из которых темными полосами вытекали слезы. Так притворяться невозможно. Выходит, она всего лишь хотела выйти в настоящий мир, чтобы в нем умереть? Все думали о чем угодно, только не об этом…

– Остановись! – крикнул ей Инспектор. – Мы сможем тебе помочь!!!

– Простите меня… – дрожащим голосом сказала она, остановившись на самом краю.

– Стой, нет!

Кэйт шагнула через разбитое окно назад и исчезла, падая вниз.

Раздался выстрел.

Инспектор бросился к проему и уже через несколько секунд смотрел с пятидесятого этажа вниз, на многометровые волны у скал внизу, где только что исчезла Кэйт. Скорее всего, теперь даже тело найти не удастся.

– Она хотела выйти в настоящий мир лишь для того, чтобы в нем умереть, – негромко сказал Лок, тяжело дыша и оставляя за собой кровавые следы с правой руки. – Теперь уже никто не узнает, что с ней произошло.

14

Киаран возвращался домой, шагая по плохо освещенной улице. За эти пять лет, проведенные в этом мире, он ясно понял только одно: он так и не смог обрести покой. Он не может просто жить дальше, зная, что вся его жизнь была обманом. Зная, что в Темных мирах люди живут гораздо хуже, и это никак нельзя исправить. И он не может забыть Кэйт. Инспектор уже давно рассказал ему, как она покончила с собой. Всё было напрасно. Она не собиралась никому мстить, она всего лишь хотела умереть…

Дома вокруг закончились, начался густой темный лес, хотя это было где-то на центральных улицах города… странно. Киаран, не придав этому никакого значения, продолжал идти вперед, погруженный в свои мрачные мысли. Единственным шансом на нормальную жизнь для него было обо всем забыть, но он всегда считал это неприемлемым, считал, что нельзя отказываться от того, с чем пришлось столкнуться. Никакого дальнейшего пути он для себя уже не видел, а оставлять всё как есть было невыносимо.