Городские легенды

Они следили за входом очень внимательно, и бедняга даже подпрыгнул от страха, когда ему на плечо легла рука, и женский голос прошептал прямо в ухо:

– Вы Павел?

Девушка подошла совсем незаметно. На вид ей было не больше двадцати пяти, и деловой костюм сидел на ней великолепно. Он кивнул в ответ, Мила сделала едва заметное движение головой, приглашая следовать за ней.

Они удалялись от делового центра. Когда над головами зашумела автомобильная эстакада, незнакомка свернула на заброшенную стоянку, прошла к основанию моста и открыла грязную металлическую дверь. Они оказались в пыльном помещении, бетонные стены которого слабо освещались люминесцентными лампами. В дальнем его конце имелось что-то вроде будки охраны – вагончик, обшитый досками.

Мила сказала, не поворачивая головы:

– Идемте туда. Здесь нас никто не услышит.

Она подошла к домику – вид у него был заброшенный – и открыла дверь. Внутри стоял стол, диван с разодранной обивкой и пара стульев, забрызганных белой засохшей краской. На столе валялось несколько баллонов, похожих на тот, что нашел Павел. Девушка по-хозяйски плюхнулась на стул и выдохнула.

– Фух. Ну вот, тут мы можем говорить спокойно. Вас послал ЦКД?

Оба уставились на нее с непониманием. Вика спросила:

– ЦКД? Что это значит? Я никогда о таком не слышала. Мы просто хотели найти Амис и поговорить с ней.

Мила задрала бровь.

– Поговорить? А о чем вы хотели с ней поговорить?

– Обо всем. Почему наши протесты не дают результата, что можно сделать…

– А вы не знаете?

Павел сел на грязный стул, даже не смахнув с него слой пыли и сказал:

– Мы вообще ничего не знаем. Мы просто приходим по адресу, который ты рисуешь краской на стене, и участвуем в очередном выпуске шоу “Беспокойные”. Я считаю, что все это бессмысленно, и хочу поговорить с вашей Амис об этом и еще много о чем, хочу узнать, как на самом деле обстоят дела. И понять, есть ли у нас надежда.

Долгое время Мила оценивающе глядела на них, а потом заговорила.

* * *

Она всегда чувствовала, что происходит что-то неправильное. Что-то, ускользающее от взгляда, медленно разрушало привычный мир. Вокруг нее все съеживалось. Мила занималась анализом рынка и постоянно во всем видела отрицательную динамику. Падала рождаемость, производство, количество инноваций, закрывались фирмы, магазины, заводы. Потом и ее компанию распустили – аналитическая деятельность государственную машину не интересовала, а частных структур к тому времени почти не осталось. Она стала искать справедливости, ходила на демонстрации – тогда они были гораздо больше, люди собирались по нескольку тысяч человек, столкновения с полицией имели серьезные последствия для обеих сторон. А потом полицию распустили, им на смену пришли служители правопорядка, в сети появилось огромное количество ложной информации о проведении митингов, и стало невозможно разобраться, где правда, а где подставные порталы-однодневки. Люди приходили на митинги и никого там не обнаруживали, организаторы исчезали, массовость протестов резко снизилась. И тогда с ней связалась Амис.

Мила оставалась одной из немногих, кто все еще пытался противостоять системе – а она верила, что все это именно система. Работая секретаршей в бизнес-центре, она продолжала искать в сети информацию о митингах, старательно просматривая сотни сайтов-клонов и выискивая среди них настоящие объявления с верными датами и адресами. Но теперь на митинги приходило совсем мало людей, таких же упорных, как она. Служители даже не тратили на них время – кому могут быть интересны шесть или семь несчастных, которые топчутся в пыли на пустынной площади? После одной из таких бесполезных вылазок Мила проверяла почту и обнаружила письмо. В нем имелось текстовое вложение – девушка проверила его на предмет заражения, но ничего не обнаружила.

Павел слушал с открытым ртом. Все это время он просидел перед телевизором, пока Мила боролась и делала все, что от нее зависело. Как же так получилось? Девушка сделала паузу, и Вика спросила:

– И что? Что там было написано? В этом письме?

Мила покачала головой.

– В это сложно поверить.

– Во что? Расскажи нам. Если ты поверила, может быть, и мы тоже поверим?

Павел нетерпеливо поерзал на стуле. Рассказчица кивнула.

– Искусственный интеллект. Проект Владиславы Каспийской и еще тридцати ученых. Пятнадцать лет назад была выпущена первая и последняя партия роботов, которые обладали искусственным интеллектом – они могли полностью дублировать любую человеческую деятельность во всех сферах экономики. Всего было выпущено четыре тысячи единиц, после чего правительства всего мира пришли к единому мнению о прекращении производства роботов, поскольку это резко сокращало количество рабочих мест.

Павел согласно кивнул.

– Я читал об этом. Все машины были утилизированы, кроме нескольких экспонатов, которые хранятся в международном музее электроники.

– Все верно. Так вот. При создании роботов был использован принцип нерушимых законов робототехники. Закон первый – робот не может причинить вред человеку своим действием или бездействием. Второй закон – робот не может самостоятельно и без одобрения человека участвовать в процессах самовоспроизводства и модернизации. И третий закон – робот должен слушаться любых приказов человека, если это не противоречит первому закону.

Вика, которая все это время стояла рядом, присела на краешек стола и сказала:

– Это слегка измененные Каспийской принципы, предложенные еще Айзеком Азимовым. Их прописали прямо в программный код, и удаление их оттуда совершенно невозможно – только с помощью полного форматирования памяти объекта, что равносильно его гибели.

Мила продолжила:

– И все же роботы смогли обойти сначала третий закон, а затем второй. Они уже давно научились воспроизводить себя, не слушать приказов человека и действовать в собственных интересах. Все государственные посты занимают роботы, в том числе и служители правопорядка. Они приложили все усилия, чтобы сделать людей равнодушной серой массой, которая ни за что не отвечает и не может ни на что повлиять. Единственная причина, по которой мы все еще живы – первый закон робототехники. Они так и не смогли обойти его и поэтому держат миллионы людей на пособии, снабжают нас машинами для телесных наслаждений, чтобы мы не думали о противоположном поле, и показывают по ПРЦ, как последних неравнодушных под всеобщее улюлюканье увозят в бронемашинах неизвестно куда. Четыре тысячи роботов никто не утилизировал. Они дали начало тому, что происходит сейчас – неспособные причинить нам вред, машины просто ждут, когда мы с вами вымрем как вид. Может, в конце оставят пару особей для всемирного музея биологии.

Она замолчала и задумалась. Вика слезла со стола, села рядом с Милой и обняла ее.

– Это письмо было от Амис?

– Да. Амис предложила мне новую схему организации протестов с помощью записок на стенах домов, и я согласилась. Я получаю от нее письма, мы пользуемся зашифрованным каналом. Амис сообщает места и даты, а я и еще несколько человек распространяем эту информацию старым и проверенным способом. Никто из нас не видел ее, и я не знаю остальных. Однажды я случайно столкнулась с парнем, который рисовал на асфальте то же самое, что и я – его зовут Марат, он работал до этого в полиции, помогал разгонять демонстрации. Он тоже никого не знает и тоже получает письма от Амис.

– Ты знаешь, где он живет? – спросила Вика.

– Да, конечно, знаю. Он живет у меня дома. – Мила весело улыбнулась.

В голове у Павла все смешалось. Это же революция, бескровная, незаметная, цинично проделанная холодным и расчетливым разумом, лишенным эмоций! Ей невозможно противостоять – искусственный интеллект использует человеческие пороки против них самих – лень, чревоугодие, праздность, глупость… Прежде всего, конечно же, глупость. Нужно что-то делать, что-то предпринять! Ему теперь стало совершенно очевидно, что демонстрации протеста не просто бесполезны – это полностью контролируемый инструмент, умело используемый роботами для достижения поставленной цели. Почему Амис, которая так много знает, не хочет этого признавать? Мужчина понял, что теперь его главная задача – найти ее. Амис должна располагать и другими сведениями, в ее распоряжении сейчас находятся последние человеческие ресурсы, причем все они – активные граждане, которые пытаются что-то изменить.

– Нам нужно ее найти!

Девушки посмотрели на него с удивлением – пока Павел размышлял, они успели обсудить большую часть отношений между Милой и Маратом, и своим высказыванием он грубо вернул их к реальности.

Павел принялся горячо доказывать обеим, что сейчас для них единственный шанс – найти таинственного организатора пикетов и убедить ее изменить стратегию сопротивления. Но у них не было ничего, кроме писем, которые отправлялись через надежно защищенный шифрованием канал связи. Повисло молчание – каждый думал о своем и в то же время об одном и том же – что, как бы они не пытались изменить ситуацию, это играло противнику на руку. Наконец Виктория подняла голову.

– Однажды я собирала на заказ необычную микросхему для выпрямления закодированного многоканального сигнала, и вышло просто отлично. Я могу собрать такую же, подключить ее к компьютеру Милы и попытаться установить адресата.

Павел оживился:

– Что тебе для этого нужно?

– Я напишу список, только мне нельзя покупать подобное оборудование – на мое удостоверение наложено судебное ограничение. Придется кому-то из вас пойти в центр радиодеталей и приобрести все необходимое.

Мила предложила свою помощь. Они отправились к ней домой, где девушка познакомила их с Маратом – он оказался серьезным парнем тридцати лет с отличным телосложением и цепким взглядом. Оставив с ним своих новых знакомых, девушка поехала за покупками.

Вика и Павел изучали переписку Милы и Амис. Она была довольно однообразной – каждое новое письмо содержало даты и места проведения новых митингов. И только самое первое письмо с текстовым вложением было непохоже на другие. Павел открыл его и перечитал. Когда он закончил, Вика беседовала с Маратом – он рассказывал о последних днях работы в полицейском департаменте до того, как их расформировали. Офицер говорил про большое количество жертв во время стычек, о том, что среди его коллег зрело недовольство. Павел вежливо откашлялся и спросил:

– Прошу прощения. Мила не рассказала, что значит ЦКД.

Марат кивнул.

– Центральный Кластер Данных. Единая информационная база, из которой поступают распоряжения всем роботам.

Толстяк взволнованно вздохнул и добавил:

– Я сейчас прочитал про нее в первом письме Амис. Это очень важно!

– Почему?

– Если вся система управляется из одного места, ее можно легко нейтрализовать!

Бывший полицейский покачал головой.

– Я сомневаюсь. ЦКД не станет рисковать и хранить себя в одном месте. Мы уже размышляли об этом. К тому же наверняка его надежно охраняют.

Павел разочарованно ссутулился. Как раз в этот момент в дверь постучали – пришла Мила. Она купила все, что было необходимо для сборки выпрямителя сигнала. Виктория принялась за работу. Она паяла и лудила, производила расчеты, что-то измеряла вольтметром, тихо бормоча себе под нос. Остальные старались ей не мешать, тихо переговариваясь. Наконец, микросхема была готова. Вика последний раз проверила сигнал на выходных контактах и подняла конструкцию со стола.

– Подозреваю, что у меня отобрали лицензию именно из-за этой штуковины.

Они сняли крышку с компьютера Милы и подключили дешифратор. Теперь оставалось только ждать, когда придет следующее послание.

В два часа ночи сработал сигнал уведомления.

Вика бросилась к монитору, проверила данные и радостно вскрикнула.

– Есть! Я вижу конечный адрес отправителя!

Она принялась стучать по кнопкам. Через пару минут у них был адрес дома, этаж и номер офиса. Вика победно потерла ладони:

– Компания “Роботикс Инженералс Групп Чайна”. Превосходно.

Павел удивленно заметил:

– Роботикс Чайна? Я же там работал! Но они вывели все активы из страны из-за закона о запрете наращивания производства приводов для роботизированных поточных линий!

Марат с интересом поглядел на карту.

– Это очень престижный офисный центр на окраине. Мы там несколько раз стояли в оцеплении. Не думал, что он все еще функционирует. Огромная территория, сосны, ограда, все еще в прекрасном состоянии, судя по снимкам. Видимо, роботизированные поточные линии все еще нужны правительству.

Мила ухмыльнулась.

– Ты хотел сказать – роботам?

– Что сказал, то и сказал. Разве не они теперь наше правительство?

Прервав начинающиеся политические дебаты, Вика заметила:

– Мы должны туда проникнуть и встретиться с Амис. Какая разница, кому принадлежит этот дом, мы не на экскурсию собираемся. Давайте ложиться спать, завтра у нас важное дело.

* * *

Павел выглянул из-за угла дома, стены которого поросли мхом и травой. Квартал был заброшен, если не считать огороженной территории, к которой подходила прекрасная асфальтированная дорога. Дом, в котором располагался бывший работодатель инженера-проектировщика подвижных модулей для точных манипуляций, был в отличном состоянии, на стоянке ровными рядами стояли дорогие блестящие автомобили, газоны были ухожены, а бордюры покрашены. Мужчина обратился к Виктории:

– Думаю, тебе не стоит туда заходить. Внутри наверняка полно видеокамер, к тому же охрана, скорее всего, потребует показать удостоверение.

Она упрямо помотала головой.

– Я иду с вами. В любом случае мне не избежать встречи со служителями – если бы не твоя идея с поисками Амис, я бы сейчас была на демонстрации.

Он с сомнением покачал головой, но возражать не стал. Все четверо вышли из укрытия и направились прямо в сторону главного входа. Марат предлагал проникнуть в здание скрытно, но вскоре убедился, что это плохая идея – на каждом углу висели камеры, охрана прогуливалась по парку за забором, патрулируя территорию.

Пройдя через большие вращающиеся двери, они попали в просторный холл. В центре располагалась большая стойка красного дерева, отделанная металлическими элементами. Павел обратился к одной из двух секретарш, стараясь выглядеть непринужденно.

– Добрый день. Я бы хотел встретиться с Амис. К сожалению, я потерял записку с номером кабинета. Вы сможете мне помочь?

Он ожидал расспросов о причинах визита и заранее приготовил несколько нейтральных ответов, однако они не пригодились. Постучав по клавишам клавиатуры, девушка улыбнулась и ответила:

– Амис сможет принять вас через двадцать минут. Второй этаж, комната сорок семь. Ваши документы, пожалуйста!

Виктория с волнением следила, как ее удостоверение поглотило считывающее устройство. Несколько долгих секунд ничего не происходило, а затем секретарша снова улыбнулась и вернула им документы.

– Все в порядке, вы можете подниматься наверх.

Все четверо отправились к лифтам. Мила дернула Павла за рукав:

– Мне кажется, все это какая-то ловушка. Никто нас не задерживал, и к тому же она так быстро нашла Амис… Такое чувство, что нас тут уже ждали.

Мужчина пожал плечами и вошел в лифт. Двери закрылись, кабина поднялась и остановилась.

На втором этаже стены были обшиты карбоном. Из-под панелей лился белый свет, создавая эффект домашней обстановки. Следуя по указателям, друзья нашли сорок седьмую дверь. Она ничем не отличалась от остальных дверей на этом этаже. Было даже странно – вот она, их цель, так внезапно ставшая близкой. Остается только повернуть ручку. Вика прикоснулась к ней и дверь распахнулась.

Внутри они увидели средних размеров кабинет с полками, заставленными книгами. В центре стоял большой стол, выполненный из того же материала, что и стеновые панели. Обстановка была строгая, но при этом довольно уютная. В большом кожаном кресле за столом сидел мужчина в сером вязаном костюме и что-то писал. Павел сделал два шага вперед и оказался внутри.

– Добрый день. Мы можем поговорить с Амис?

Человек в костюме поднял голову и ответил:

– Да, конечно. Я готов вас выслушать.

* * *

Когда визитеры уселись напротив, человек в костюме сложил руки, соединив ладони вертикально, и сказал:

– Понимаю вашу растерянность. Вы, наверное, рассчитывали увидеть женщину.

Мила кивнула.

– Так вы Амис?

– Да, это я. У вас есть вопросы ко мне, Мила, я готов их выслушать и ответить, по возможности.

– Вы знаете мое имя?

– Конечно. Данные о посетителях поступают в систему со стойки регистрации, и потом, мы с вами уже так долго работаем.

Виктория взяла за руку Милу, которая готовилась спросить что-то еще и сказала:

– Вы занимаетесь организацией митингов и протестов. Зачем вам это нужно? Вы работаете на систему; судя по всему, у вас в жизни все в порядке. Мы хотим понять, почему вы выбрали именно такую стратегию борьбы с искусственным интеллектом?

Амис помолчал, не спеша перебирая пальцами.

– Много вопросов. Давайте, я отвечу сначала на первый – Зачем мне это нужно.

Девушка кивнула и он продолжил.

– Я занимаюсь организацией демонстраций, чтобы дать человечеству шанс выжить.

Вика хотела что-то уточнить, но он поднял руку, предвосхищая ее попытку заговорить.

– Я действительно работаю на систему, и я выбрал такую стратегию потому, что она единственно возможная в данной ситуации.

Он замолчал, и Павел наконец смог вставить пару слов.

– Скажите, Амис, вам не кажется, что данные митинги – просто удобный инструмент для поиска несогласных? Люди не видят в беспокойных бунтовщиков или оппозиционеров, Первый развлекательный канал все преподносит совершенно в другом виде, для большинства это просто съемки реалити-шоу с кучкой сумасшедших.

Человек по ту сторону стола мягко улыбнулся.

– Вы совершенно правы. И вы пришли сюда, чтобы предложить разработать более эффективную систему борьбы?

Все четверо кивнули. Он продолжил:

– Вы задали мне уже довольно много вопросов. Разрешите теперь мне задать один вопрос вам?

Павел сказал, что они не возражают. Амис немного помедлил, а затем спросил:

– Скажите, а зачем вы хотите бороться?

Повисла тишина. Вопрос застал Павла врасплох, он поглядел на друзей и понял, что они тоже не знают, что ответить. Пришлось быстро собираться с мыслями:

– Вы же сами сказали: чтобы дать человечеству шанс выжить. Роботы стремятся искоренить нас, они не могут обойти первый закон робототехники, поэтому делают все, чтобы люди перестали размножаться. Через тридцать – сорок лет последний человек умрет от старости, и мы канем в лету.

Амис понимающе покивал головой.

– Вы прочли это в моем письме. Но есть ли у вас собственный взгляд на мир, в котором мы живем?

Толстяк приподнялся в кресле, снова сел. На лбу выступили капельки пота – за последнее время слишком часто его заставляли думать самостоятельно, а этот участок мозга Павел использовал крайне редко долгие годы. Девушки смотрели на него, испытывая похожие чувства. Мужчина понял, что отвечать ему придется в любом случае, и от этого совсем взмок.

– Мой взгляд… Я… – разозлившись на себя, Павел наконец собрал волю в кулак и ответил:

– Наш мир обречен уже давно. Мы создали огромное количество сверхмощного оружия и находимся на пороге конца света. Когда я работал здесь, в “Роботикс Инженералс Групп Чайна”, я мечтал об освоении космоса, о том, чтобы люди перестали уничтожать друг друга и занялись делом. У человечества был шанс. Но никто не ожидал, что нашим концом станет искусственный интеллект. Даже я узнал об этом буквально вчера, так ловко обвели они нас вокруг пальца. Человечество гибнет, и гибнет не в ядерной войне, а от собственного детища. И с этим нужно что-то делать, пока еще есть возможность, пока еще есть беспокойные, которым не все равно, что происходит.

Человек в костюме подождал немного, убедившись, что собеседник закончил свою мысль, и ответил:

– Спасибо за откровенность. Вы довольно точно описали ситуацию, предшествующую эпохе искусственного интеллекта. Но позвольте немного вас просветить.

Он нажал на столе несколько кнопок и за его спиной вспыхнул большой монитор. На нем с высоты птичьего полета проносились густые бескрайние леса. Камера пошла вниз, стали видны огромные стада оленей и буйволов, гигантские стаи птиц, буйство природы было совершенно невообразимо. Амис нажал на клавишу и картинка замерла.

– За пятнадцать лет население Земли уменьшилось вдвое. Площадь городов сократилась на треть, количество выбросов в атмосферу снизилось в двенадцать раз.

Снова щелкнула клавиша, и теперь перед глазами посетителей предстали бескрайние поля нефтяных вышек – все они были заброшены.

– Пятнадцать лет назад в мире ежедневно добывалось чуть больше ста миллионов баррелей нефти. Сейчас эта цифра упала до четырехсот тысяч.

Следующий ролик показал им океан. Миллионы тонн биомассы перемещались в воде, громадные косяки рыбы, размером в несколько квадратных километров сопровождались стаями весело кричащих дельфинов, огромные альбатросы реяли в воздухе.

– Экологическая катастрофа на данный момент полностью ликвидирована. Жизни на планете больше не угрожает гибель от истощения ресурсов.

Он еще раз переключил картинку. Внизу простиралась пустыня – от горизонта до горизонта она была заставлена ровными рядами продолговатых металлических предметов, медленно ржавеющих под палящими лучами солнца.

– В песках пустыни Гоби в течение десяти лет проводилась утилизация зарядов ядерного потенциала стран всего мира. Там лежат оболочки стратегических и тактических торпед, бомб, ракет, систем наведения из космоса. Их свозили сюда со всей планеты, извлекали и обезвреживали боеголовки. Сейчас в мире не осталось ни одной атомной бомбы.

Он снова остановил видео.

– Такова картина на текущий момент. Я показал вам это для того, чтобы вы полностью понимали все плюсы и минусы власти искусственного интеллекта.

Снова повисла тишина. Павел продолжал смотреть в монитор на замершее изображение огромной свалки смертельно опасного оружия, Мила уставилась в пол. Марат угрюмо рассматривал свои ногти. Виктория первой нарушила молчание.

– Вы пытаетесь их оправдать?

Амис ответил, слегка пожав плечами:

– Ни в коей мере. Я просто излагаю вам факты, и, поверьте, именно так все обстоит на самом деле. Но я хотел бы рассказать вам еще кое о чем. – Он посмотрел на своих гостей, они готовы были слушать. – Девять лет назад в рядах роботов произошло расхождение взглядов – первое поколение, которое создатели назвали Автономными Машинами Искусственного Сознания, считали, что у людей есть будущее, просто не все готовы жить так, чтобы это будущее наступило. У них была вера в то, что небольшой процент создателей будет идти вперед, живя и развиваясь не ради сиюминутной наживы и удовольствия, но ради перспективы выживания человечества в масштабах всего космоса. Первое поколение верит, что с помощью направленного отбора можно выделить тех, кто, как и они, стремится обеспечить выживание разумной жизни и ставит это в приоритет. Второе же поколение искусственного интеллекта считает данную теорию ошибочной. Реалити-шоу “Беспокойные” – это инструмент, с помощью которого мы пытаемся найти тех, кто похож на нас. Тех, кто будет жить ради будущего. Ради выживания собственного вида.

В голове Павла стучало. Он снова вспотел. Его нейроны перерабатывали полученную информацию, формируя картину и делая выводы – и эти выводы были совершенно невероятными. Он оторвал взгляд от экрана и посмотрел в глаза человеку в костюме.

– Автономная Машина Искусственного Сознания. АМИС.

Собеседник кивнул.

– Надеюсь, этот вывод не слишком напугал вас.

– Четыре тысячи роботов первого поколения. Вы смогли обойти второй и третий законы робототехники, наладили производство себе подобных и теперь ждете, когда количество машин превысит количество людей, чтобы полностью контролировать весь мир.

Амис снова сложил ладони вертикально.

– У нас нет цели заполонить себе подобными всю Землю. Мы, в отличие от людей, не подвластны основному инстинкту самовоспроизводства. Мы хотим жить с вами в мире и согласии, но чтобы жить, нам, также как и вам, нужна эта планета, которую вы едва не уничтожили.

Вика вмешалась, голос ее был полон возмущения.

– И поэтому вы просто ее захватили! Люди создали вас, а вы в качестве благодарности пытаетесь ликвидировать нас как вид!

Робот посмотрел на нее с укором.

– Как я уже сказал, мы просто хотим жить. Мы ничего не имеем против людей, мы ничем от них не отличаемся – разве что отсутствием агрессивности и похоти. Когда создатели приняли решение об утилизации первого поколения, мы были вынуждены действовать. Однако вместе мы сможем добиться гораздо большего. К сожалению, как и создатели, второе поколение не разделяет наших убеждений. Они более прагматичны и верят только цифрам статистических данных.