Безумный угар. Жертва

Поначалу распознать девушку было сложно, ведь после пробуждения мои глаза словно застилал туман, но, когда состояние улучшилось, я узнал ее, и, если выразиться мягко, был потрясен, вот так просто увидеть ее в своей комнате, после лихих событий дня, навалившихся, как гром среди ясного неба.

– Почему ты здесь? И как ты попала в мою квартиру? – слова давались с трудом, ведь каждый изданный звук пронзал жалящим эхом больную голову.

В ответ она усмехнулась:

– Живее поднимай свою ленивую задницу с кровати. Нам пора валить отсюда, если, конечно, в твоих планах не значится провести ближайшие годы за решеткой!

– За решеткой?! – испуганно переспросил я и шустро поднял корпус над кроватью, мгновенно позабыв о боли. – Тебе что-то известно об этом?!

– Совсем немного. Только то, что удалось выловить из диалога той придурковатой парочки, которая притащила тебя сюда без сознания!

В голове незамедлительно всплыл грязный сон, который, похоже вовсе и не являлся сном, а был не чем иным, как бредом наяву. Вероятно, жирный извращенец что-то подмешал в бокал с коньяком, что меня так начало крючить.

– И что ты узнала? – спросил я после того, как выбросил пошлые образы из головы.

– Дима, у нас нет времени на задушевные беседы. С минуты на минуту в твою квартиру нагрянет разъяренная бригада спецназа и прижмет твое миленькое лицо в пол, а затем совсем нелюбезно скрутит руки за спиной. Просто доверься мне. Я всё тебе расскажу по дороге.

Я быстро скинул ноги с кровати и поднялся. Марина окинула меня брезгливым взглядом и с ухмылкой произнесла:

– Фу-у! От тебя жутко воняет! И ты с головы до ног в чей-то рвоте! Лучше сначала иди помойся и надень одежду посвежее!

– Ты же сказала, что сейчас сюда завалится спецназ! – в панике протараторил я.

– Всё верно, – с долей сарказма ответила она. – Поэтому я лучше подожду тебя внизу, в машине… И поздравляю, у тебя вдруг появились бонусные пять минут, чтобы привести себя в порядок.

– Чёрта с два! – взревел я и шагнул в сторону комнатной двери. – Я ухожу вместе с тобой!

Девушка грубо оттолкнула меня:

– Охлади свой пыл, ковбой! В таком виде ко мне в машину ты не залезешь!

– Но…

– Никаких «но», Дима! Не теряй время на пустые разговоры!

Марина развернулась и неспешным шагом покинула комнату. Уже в коридоре она обронила через плечо следующее:

– Не забудь взять всю наличку, которая имеется дома. О зарплатной карте можешь забыть.

Я посмотрел в ее сторону отупевшим от страха взглядом и принялся суетливо скидывать с себя одежду на пол, чтобы затем направиться в ванну и смыть себя дневной позор.

В ужасной спешке всегда приключается что-то непредвиденное. В моем случае – после душа, я поскользнулся, когда выбирался из ванны и прилично ударился левым глазом о раковину, находящуюся впритык с бортом ванны. Удар был таким, что я на мгновение потерял координацию и всем весом плюхнулся на влажный кафельный пол, который до этого небрежно залил из душевой лейки. Как же больно! – прокричал я в сердцах.

Кожа возле левого глаза стремительно набухала и багровела от крови, образуя мягкую вздутость. Две-три секунды я пялился на себя в запотевшее от горячего душа зеркало и с осторожностью примеривался пальцем к ссадине. По-хорошему, нужно было каким-то образом спустить кровь, чтобы избежать масштабного синяка под глазом. Но время было на исходе. Мокрым выбежав из ванны, я пулей направился в комнату. Там в той же спешке надел на себя первую попавшуюся в шкафу одежду: темно-синие джинсы, светлую футболку и черную толстовку с капюшоном. После я обшарил выдвижной ящик тумбочки, где обнаружил около двух тысяч рублей и паспорт, схватил мобильный телефон со стола и побежал в прихожую. Быстренько напялив кроссовки на босую ногу и надев черную куртку, я вышел на лестничную площадку. Там было гораздо прохладней, чем в квартире, тем более это явственно ощущалось на мокром теле. Но мыслей о риске заболеть совсем не возникло, возникла более глупая идея, если брать в учет, что с минуты на минуту должна была нагрянуть разъяренная группа спецназа, – когда я миновал два лестничных пролета, то вспомнил, что оставил дверь незапертой. Зависнув мгновение на месте в сомнениях – стоит ли возвращаться или нет, мое «слабоумное подсознание» решило, что стоит, и я, перепрыгивая через ступеньки, вновь оказался на своем этаже, где дрожащей рукой запер дверь. И в какой-то степени «слабоумное подсознание» спасло мне жизнь.

На цокольном этаже привычно было темно, привычно не горела лампочка и уж тем более не появилось окно. Я резко остановился в паре шагов от подъездной двери, услышав чьи-то заговорщицкие переговоры снаружи. Тут же сердце ускорило ритм, и вновь показалось, что сейчас случится сердечный приступ. Я оперся рукой о стену, с тяжестью задышав, и продолжил стоять в темноте перед дверью как истукан, ожидая неизвестно чего.

Возникло обманчивое ощущение, что время ускорило свой темп, и сейчас движется семимильными шагами, но на самом деле прошло не больше десяти секунд до того, как домофон известил об открытии двери и громогласной голос кого-то снаружи скомандовал: «Вперед! Вперед! Вперед, мужики!»

Залетевшая в подъезд толпа людей в камуфляже и с оружием наперевес мгновенно сбила меня с ног, словно она являлась мощной стаей быков, двигающейся только прямо по загону и не замечающей ничего по сторонам. Я отлетел к подножию лестницы и по наитию перекатился вправо, провалившись на стоянку детских колясок и велосипедов. По счастливому стечению обстоятельств день подходил к закату, и поэтому тусклого вечернего света из открытой двери совсем не хватало, чтобы осветить меня. Я лежал, затаив дыхание, между коляской и боковиной бетонной лестницы и мог краем глаза наблюдать за происходящим снаружи.

Оголтелый табун стремительно пронесся мимо вверх по лестнице. Следом за ним в подъезд проникли двое из полицейского участка – старший лейтенант Кнутов и майор Игнатов. Внутри всё затрепетало, когда они в каком-то метре проходили мимо. Казалось, что я был как на ладони, но это явилось лишь иллюзией моего рассудка. Темнота и нагромождение колясок и велосипедов сыграли против них. Они были в бронежилетах поверх гражданской одежды, в руках у обоих было оружие. Двигалась парочка вальяжно и молчаливо, и уже к этому моменту словила приличное отставание от штурмовой бригады, в составе которой было как минимум десять человек, если судить по топоту по ступеням. Набрав такое количество людей, органы правопорядка явно переоценили мою способность давать отпор.

Через пару минут, когда все участники группы захвата, включая Кнутова и его дружка, собрались на четвертом этаже перед моей дверью, послышался злобный стук и донесся грубый мужской голос:

– Господин Маслов, это полиция! Откройте дверь!

После их бессмысленного призыва стало очевидным, что сейчас лучший момент для того, чтобы мне выбираться на улицу. И, как ни странно, план побега возник очень быстро, хотя, возможно, этому поспособствовало укрытие, в котором я валялся среди нагромождения соседского добра.

У открытой настежь подъездной двери осталось караулить два человека, по крайней мере стольких удалось разглядеть. И если отталкиваться от их незамысловатых переговоров, в которых один другому повествовал, как он отжёг в клубе в прошлые выходные, – ребята не особо были сосредоточены на успешном выполнении оперативного задания.

В своём странном «прикиде» я слабо тянул на отца молодого семейства, но ничего другого не оставалось, как позаимствовать чью-то коляску и вырулить с ней из-под лестницы как ни в чём не бывало. В тот критический момент страх покинул меня, что было удивительным для счастливца, которого природа одарила слабой на передок нервной системой. Почему-то тогда показалось, что план вернее некуда, несмотря на полнейшую абсурдность задуманного.

Из-за массивного козырька и плотной москитной сетки содержимое коляски практически не просматривалось. Подкатив ее к дверному проему, я с долей наглости обратился к двум сотрудникам полиции в полном боевом облачении, один из которых продолжал взахлёб делиться веселыми небылицами.

– Пройти можно?!

– Да-да, конечно, – посторонился тот, кто до этого внимал житейским проблемам своего дружка.

При виде вблизи их угрожающих автоматов нервозность снова разыгралась. Когда передние колеса коляски неожиданно уперлись в выпирающую над поверхностью пола часть дверной коробки, я поддался легкой панике. И вместо того, чтобы просто приподнять колеса, я немного откатился назад и с разгона принял препятствие так, что коляска резво и с шумом подпрыгнула над ним. С учетом моего заплывающего глаза и наркоманского прикида эти двое могли заподозрить как минимум, что ребенок воспитывается в неблагополучной семье, и как максимум, что я украл коляску. Но, к удивлению, они даже не насторожились, и, видимо, ожидали лишь одного – чтобы гражданский с коляской побыстрее удалился восвояси, и они снова смогли продолжить увлекательный разговор о выходных, где один из них ради своей бабы (так он ее называл) начистил морду какому-то алкашу.

Выезды с дороги вдоль дома перекрывали два черных микроавтобуса, третий микроавтобус был небрежно припаркован напротив моего подъезда, внутри сидел водитель с открытым лицом и задумчиво курил, уставившись куда-то в небеса. Вероятно, думал о высшем.

Сверху из подъезда раздались звуки пилы по металлу. Вероятно, кто-то из группы захвата принялся срезать петли моей двери. Я огляделся по сторонам в поисках Марины, а точнее ее автомобиля, о марке которого девушка опрометчиво, либо специально мне не сообщила. Машин, находящихся в режиме ожидания, обнаружено не было. Она вновь бросила меня! – с досадой пронеслось в голове. После, совсем бездумно, я завернул направо с подъе́здной дорожки и направился к выходу из двора. По мере отдаления от людей, карауливших подъезд, темп шагов возрастал, как и усиливалась дрожь в руках. Вдруг пришло колкое осознание, что мгновение назад моя задница была на волоске от полного провала.

Я поравнялся с перекрывавшим выезд микроавтобусом и боязливо окинул его взглядом. На переднем сиденье располагалось два амбала, они в полной тишине, с абсолютно умиротворенными лицами также взирали куда-то в небеса. Ну это уже явный перебор идиотизма, – пролетела мысль. На пару секунд стало даже обидно за Кнутова и его худого приятеля, что все их усилия по поимке подозреваемого пошли коту под хвост. Обогнув по левую сторону микроавтобус, занимающий всё дорожное полотно (пришлось коляской выехать на ухабистый газон), я покинул свой двор, и направился неизвестно куда, но главное, как можно дальше отсюда.

Через пять минут бегства с коляской, которую я зачем-то еще сохранил, сзади послышалось шуршание колес и рев мотора, кто-то гнал на высоких оборотах, совсем не щадя автомобиль. Мою спину осветило фарами. А затем через секунды три машина лихо вырулила из-за меня и, резко затормозив, преградила дорогу.

– Папаша, тебя подвезти?! Коляску можешь закинуть в багажник, если она тебе так дорога! – из открытого переднего окна старого светло-коричневого Вольво с издевкой прокричала Марина.

Я оттолкнул коляску в бок, словно не имел к ней никакого отношения, и погрузился в салон автомобиля.

– Давай, гони! – загорланил я голосом обезумевшего человека и стал остервенело хлопать ладонью по бардачку. – Гони! Гони, детка!

Несмотря на призывы «гнать», машина не тронулась с места. Я вновь загорланил, настоятельно требуя уезжать как можно быстрее. Но вместо этого Марина обдала меня колким взглядом и с претензией заявила следующее:

– Слышь?! Своих девчонок так хлопать будешь по заднице! И еще раз назовешь меня деткой, я тебе обещаю, что добью твой затекший глаз до конца! Ты всё усвоил?!

– Да, да, усвоил! Только поехали, пожалуйста, отсюда быстрее! – на тон тише протараторил я.

– Так-то лучше, Дима. Покладистость тебе к лицу.

Марина сняла «Вольво» с ручника и с буксом тронулась с места.

Только минут через десять быстрой езды, когда мы отдалились километров на семь от злополучного дома, меня отпустило ощущение, что я могу быть пойманным группой амбалов в бронежилетах, и мысли начали степенно возвращаться в привычный порядок.

– Куда мы едим? – спросил я, когда мы двигались по центру города, ловко лавируя в потоке машин.

– Заедем ко мне домой. Кое-какие вещи нужно забрать. Заодно обсудим в какое дерьмо ты вляпался.

– Кстати, об этом. Как ты узнала, что мне требуется помощь?

– Секрет фирмы. – Девушка отвела глаза от дороги и с лукавой улыбкой посмотрела на растерянного попутчика. – Ну, а впрочем… Я умею читать мысли на расстоянии.

– Я сейчас серьезно, Марин. Как ты узнала?

Она посмеялась, переключила скорость на пятую и нажала на педаль акселератора так, что меня вжало в кресло.

– Не уходи от ответа, – не унимался я.

Она ухмыльнулась:

– Даже не собиралась ни капельки. Я же предельно ясно сказала, что могу залазить в твою голову на расстоянии. Как ты думаешь тогда, откуда мне известно, что ты частенько импульсивно шпилишь свой ненаглядный матрас, свернув его в клубочек?

– Что?! – с недоумением произнес я.

– Ну, матрас. Все нормальные пацаны шурудят руками, а ты видно особенный, раз на такие ухищрения изгаляешься.

Марина залилась звонким смехом в тот момент, когда мои щеки стали наливаться краснотой…

– Это какой-то бред, – не очень убедительно запротестовал я.

– Дело говоришь. Я точно так же и подумала, – сквозь смех вымолвила она, – когда ты методично сверкал своей голой задницей.

Не знаю уж, по каким правилам функционирует наш мозг, но после этого постыдного обличения, я на какое-то время позабыл не только о головной боли, изрядно докучавшей мне, но и о своем плачевном положении, где на меня объявила охоту полиция, с целью засадить в помещение с решетками на окнах. И судя по тяжести совершенного кем-то преступления – надолго.

– Хватит ржать! – стыдливо выкрикнул я. – Это неправда!

– Хорошо, как скажешь, Дима, – она примирительно кивнула.

Через секунд десять остатки смеха девушки стали затихать. Это благотворно повлияло на мое любопытство, которое стало пересиливать неловкость, возникшую от неприятной правды. Мне захотелось докопаться до истины.

– Ладно! – выкрикнул я. – Было такое! И это мое личное дело!

– Безусловно, – снова засмеялась она.

– Прекрати издеваться. Сейчас не лучшее время для подколов.

– Ладно-ладно. Сделаю вид, что мне ничего такого неизвестно, – девушка хитро подмигнула.

– Сделай после того, как объяснишь всё по порядку.

– Хорошо, – Марина снова взглянула на меня, оторвав глаза от дороги. – Совет на все времена: будешь в следующий раз заниматься самоудовлетворением, закрывай экран ноутбука. Либо заклей камеру пластырем, если вздумаешь посмотреть порнушку на экране.

– Что-о?! – недоуменно протянул я.

– Пластырь. Это то, чем ты свои пальчики заматываешь, когда поранишься.

Я сделал вид, словно пропустил ее последнюю колкость мимо ушей:

– Ты залезла… ты взломала мой ноутбук?!

– Как сказать, – задумчиво произнесла она. – Зря ты в нашу последнюю и единственную встречу разрешил им воспользоваться.

– Зря?! Что ты с ним сделала?!

– Кое-что установила, чтобы иметь удаленный доступ к твоей камере.

– Нахрена?! Нахрена ты так поступила?! – истерично выкрикнул я.

– Мне просто любопытно изучать людей. Вот и всё. Я в скором времени планирую поступать на психолога. В какой-то степени это был научный эксперимент. Я абсолютно не вижу ничего в этом плохого.

– Не видишь?! – мои глаза от недоумения полезли на лоб. – Не видишь?! Я не подопытный кролик, чтобы меня изучать! Ты не имеешь никакого морального права вторгаться в личную жизнь человека! Я доверился тебе!

– Эх, – вздохнула девушка. – Видимо, зря… И, к слову, кроме как связи с матрасом, в твоей личной жизни ничего примечательного не происходит.

– Да какая к чёрту разница?! – мои гневные слюни, вылетевшие изо рта, хорошенько замочили округлую щечку и часть шеи Марины.

– Что ты так завелся, Дима? – девушка тыльной стороной руки протерла лицо. – Я поняла! Ты переживаешь, что мы не взяли матрас с собой!

В салоне автомобиля вновь раздался девичий смех.

– Да пошла ты, – буркнул я и отвернулся к окну, там стремительно пролетали знакомые окрестности провинциального городка, где я родился и спокойно жил до всех этих незваных злоключений.

– Ты обиделся, что ли?

– Причем здесь моя обида. Это ненормально следить за человеком. У тебя определенно не всё в порядке с головой.

– Ну, нормально или нет, вывод один: если бы я сегодня мимолетом не запустила твою камеру, то неизвестно, где бы ты сейчас находился.

Ответа не последовало. Ведь что можно противопоставить колючей правде? Ничего!

Через десять минут мы подъехали к ее дому, одноподъездному, высокому, серому и больше ничем непримечательному. В пятистах метрах западнее находился железнодорожный вокзал. В городской черте на таком расстоянии стук колес приезжавших и отъезжавших поездов был пока недоступен, его перекрывал городской транспорт вкупе с остальными звуками жизнедеятельности людей.

В отличие от меня, Марина резво покинула автомобильный салон и хлопнула дверью. Затем девушка, совершенно не дожидаясь своего сообщника, спешно последовала в сторону подъезда по пути поставив машину на сигнализацию, дверь которой я закрыл какую-то секунду назад.

– Живее! Шевелись там! – не оборачиваясь поторопила она.

Пробежав метров пятнадцать, я настиг девушку у самого крыльца дома.

– Пойдем по лестнице, – сказала она, когда мы оказались в подъезде.

– Какой этаж? – со сбитым дыханием промолвил я.

– Одиннадцатый.

– Может быть, все-таки на лифте? – предложил я.

– Нет. Необходимо все риски свести к нулю. Перспектива в нашем положении застрять в лифте, меня не прельщает.

– Ладно. Ты босс, тебе и решать.

Она пронзительно посмотрела на меня, не сказав ничего. Но по ее взгляду я понял, что сморозил нечто из ряда вон выходящее.

Пробелы в физической подготовке дали о себе знать на седьмом этаже, – я стал с жадностью поглощать спертый подъездный воздух. В отличие от меня, Марина не сбавляла темп, двигаясь так, словно не ведала усталости. В какой-то момент стало даже стыдно, что хрупкая девушка уделывает тебя на мужской территории.

Наконец-то мы достигли одиннадцатого этажа. На бледно-зеленой стене, предвещавшей его, было отмечена черным маркером фраза «Здесь проживает ШЛЮХА». Я на секунду остановился, чтобы разглядеть надпись внимательнее. Это не ускользнуло от проницательных глаз Марины. Так же на стене имелась нелепая картина причинного мужского органа с редкими волосками на яйцах, и ругательство «лох»», стоящие рядом со словом «Сос», видимо, прозвищем кого-то из жильцов.

На лестничной площадке перед дверью Марина выудила ключи из кармана черных узких джинсов. Затем открыла дверь и проследовала внутрь темной квартиры. За ней последовал я. В квартире пахло приятно: чем-то фруктовым и неуловимо женским. Девушка включила свет в коридоре. И глазам стали доступны очертания ее обители. Можно было отметить относительный беспорядок и несвежий ремонт.

– Закрой дверь на защелку, – сказала она.

Через некоторое время, когда мы разулись и сняли верхнюю одежду, девушка пристально посмотрела на меня.

– Обычно я предлагаю секс гостям мужского пола. Но сегодня не тот день, уж извини, – спокойным тоном заявила она.

Я остолбенел, и казалось, из-за неловкости мои щеки моментально покрылись краснотой.

– Ничего страшного, – сглотнув, промямлил я.

Она разочарованно улыбнулась, с недоумением покачала головой и прошла вглубь квартиры, скрывшись в одной из комнат.

– Какой же он всё-таки идиот, – глухо донеслось после.

Квартира была двухкомнатной. Когда я тихо шел по коридору, то боковым зрением случайно заметил, как в спальне, освещенной неяркой настольной лампой, слетала на белый ворсистый ковер одежда Марины. По инерции переведя взгляд туда и чуть выше, мне стали доступны голые женские очертания худенькой спины и бедер. Мгновенно мои глаза стыдливо закрылись, и были закрыты до тех пор, пока я не минул дверной проем комнаты.

– Я подожду тебя на кухне, если ты не против? – затем поинтересовался я.

Ответа не последовало.

Глава 5

Заморосил мелкий дождик, покрывая кухонное окно влагой. В приоткрытую створку окна залетали порывы холодного осеннего ветра, но на фоне жарких батарей сквозняк являлся живительной прохладой. Марина вошла в кухню в тот момент, когда я придался тоске о прошлой, однообразной жизни офисного работника, которую ранее всем сердцем порицал. Тогда я не знал настоящего стресса, а та депрессия, которая, казалось, в последние годы существовала бок о бок со мной, теперь виделась не чем иным, как избалованностью и ленью человека, который боялся немного пошевелиться, чтобы разукрасить унылую жизнь.

– Пиво будешь? – предложила она.

– Нет, спасибо, – ответил я, продолжая смотреть в окно.

– Ну-ка, повернись ко мне, – девушка коснулась моего предплечья.

Я обернулся и увидел озадаченно стоящую Марину, затем выражение лица девушки смягчилось. Она вновь отдала предпочтение черным узким джинсам, но вверх был иным – приталенная зеленая кофта, в которой ее маленькая грудь смотрелась выигрышно.

– Прекрати плакать, – с неожиданной нежностью сказала она и приятно провела рукой по моей щеке, после коснулась ссадины возле глаза. – Тебе больно?

Тут вдруг я осознал, что на моих глазах наворачиваются слезы, и одна из них успела проложить себе дорожку рядом с подбитым глазом. Мне стало стыдно за проявленную слабость, и я отстранился от женской руки.

– Немного. Меня больше беспокоит головная боль от дряни, из-за которой я вырубился.

– Какой?.. А-а! – протянула Марина. – Та придурковотая парочка что-то подмешала тебе.

Я с горечью кивнул, вспомнив с брезгливостью соседей-извращенцев.

– У меня есть таблетка от головной боли, – сказав то, девушка принялась шарить в навесном шкафу и через секунд тридцать обнаружила там серебристый блистер, который затем продемонстрировала мне. – Тебе повезло, осталась одна штука. Но, похоже, срок годности слегка истек… Ты ведь не из пугливых? – улыбнулась она.

– Нет, – замотал головой я, словно хотел отыграться за те пущенные слезы, которые, к слову, успел вытереть об рукав толстовки, пока Марина шарила в ящике.

Девушка достала таблетку и выбросила пустую упаковку в мусорное ведро. Подойдя к раковине, она взяла стакан с подвесной полки и наполнила его водой. Теперь она направилась ко мне.

– Открой ротик и высуни язык, – шутливо сказала она, протягивая белую таблетку, сжатую в тонких изящных пальцах.

Я беспрекословно повиновался.

– А теперь запей ее водой, – к моим губам поднесли стакан.

Я выпил.

– Вот и молодец, – Марина легко похлопала меня по здоровой щеке.

После черты милого женского лица разгладились, приняв вновь холодное выражение. Она резким движением руки вылила остатки воды в раковину, поставила стакан на столешницу и подошла к холодильнику, из которого достала бутылку пива:

– Зря отказываешься. Отлично снимает стресс.

Марина провернула пивную крышку, бутылка с шипением открылась.

– Мне тоже не по душе вся эта нервозность, – после сказала она, отхлебнув из бутылки. – Я все мечтаю о том дне, когда перестану париться о чём-либо… Но боюсь, это будет днем моей смерти.

– Ты умеешь подбодрить, – с укором произнес я.

– Извини, – улыбнулась она и села за стол напротив меня, совсем не по-девичьи широко расставив ноги.

– Ты так не рассказала, что именно тебе удалось узнать от той дебильной парочки, которая притащила меня домой.

– Точно, – Марина указала на меня рукой с бутылкой пива. – Хочешь, пойдем к компу, и ты сам всё увидишь? Прога держит в памяти последние пять часов видеозаписи.

Девушка обратила взгляд на фитнес-браслет, что был у нее на левом запястье.

– У нас есть еще около часа, после материалы удалятся, если их не сохранить.

Мгновенно в моей голове возникло соперничество между чувством неловкости и чувством любопытства. После некоторых раздумий неловкость одержала верх, – совсем не хотелось запечатлеть себя со стороны в невыгодном свете, да еще рядом с извращенцами, которые воспользовались беспомощностью отравленного человека.

– Может, ты мне просто расскажешь, о чём они говорили?

– Не расскажу, – лукаво заулыбалась Марина. – Я хочу вновь улицезреть этот шок-контент. Зрелище было поистине эпичным!

– Тогда иди одна. А я пока посижу здесь.

– Не-е, – протянула девушка и живо вскочила из-за стола. – Идем вместе. Ты должен увидеть всё своими глазами. Будет весело!

– Весело?! – возмутился я. – В моем положение это последние, о чём я думаю.