Ты… не моя…

– А почему я должна ему что-то объяснять? Его работа исполнять, а не спрашивать.

– И не боишься, что доложит мужу?

Ада неприлично громко фыркнула.

– Тоже мне муж… Лёня мой любовник! – заявила она, не смущаясь весьма нелестного положения. – Не больше и не меньше. Сожитель, если тебе так удобнее. Просто ему нравится подобное представление. Нравится, когда называю мужем, но едва ли это даёт ему право меня контролировать. Но Витя ему, конечно же, доложит, тут ты прав, – досадливо потянула. – В конце концов, это его работа. Не представляешь, чего мне только стоило выдержать его долгий взгляд, когда забрал от тебя в прошлый раз, – припоминая, Ада усмехнулась. – В этот раз сослаться на паническое состояние после переохлаждения не получится. Но я вполне могу сказать, что забыла у тебя своё платье. Ведь я же его действительно забыла, – она стрельнула глазами и сдержала хитрую улыбку.

– Ну да, а потом мы вместе его искали. Сколько ты там у меня уже гостишь? – кивнул он на золотые наручные часики, а Ада демонстративно сбросила их с запястья и отодвинула от себя дальше.

– Почему он тебя вообще интересует? Я же сказала, что не муж, так, в чём беда? Человек всегда имеет право выбора, и в данной ситуации ты нравишься мне гораздо больше, чем Лёня. К тому же он считает меня сумасшедшей.

– Тебя? – Слава присвистнул. – Быть такого не может! – широко издевательски ухмыльнулся. – Но ему, как… профессору… каких наук ты его представила? Я что-то не припомню.

– Профессор психиатрии. Он изучает границы сознания, развитие личности путём самовнушения. Считает себя недостающим звеном между богом и людьми, а меня лучшим экземпляром своей коллекции психов с расстройствами того самого сознания.

– Да, да, ему, как профессору психиатрии, наверно, виднее. Вот только… Спать со своей пациенткой? Наверно это аморально. Что по этому поводу говорят учёные умы?

– Умы считают меня его фатальной ошибкой. Один профессор Буланов чего стоит… Он смотрит на меня с укором, покачивает своей маразматической головой, украшенной козлиной бородкой, и каждый раз призывает Лёню отправить меня на лечение в его санаторий, который является самой настоящей психушкой! Только для психов из элиты. Оказывается, их не так мало…

– Да брось. Наверняка тебе ничего не стоит очаровать его седовласого наставника. Я ведь правильно распределил роли? – получив одобрение во взгляде, Слава причмокнул губами.

– Слав, а ты мне всё больше и больше нравишься! И, конечно, ты прав. Но без Буланова наша с Лёней жизнь была бы скучна и однообразна! – прикидывая, Ада пожала плечами. – Он с таким азартом, с брызжущей слюной убеждает его затолкать меня в мягкую комнату, что…

– В мягкую комнату? – недоумённо уточнил Слава.

– Да. Специальное помещение без единого твёрдого предмета. На самом деле жуткое место, ведь в отличие от обычных палат, даже о простейшем физиологическом желании сходить в туалет тебе приходится отчитываться перед санитарами, приходится просить. А они ой, как рады, когда их упрашивают «золотые детки» богатеньких родителей. Эти шакалы тогда пытаются отыграться за всю свою жизнь, за все унижения и оскорбления. А ты себя чувствуешь полным ничтожеством. Хотя, по сути, находясь там, им и являешься.

По мере того как Ада говорила, она наблюдала за Славой и выражением его лица. Маска азарта давно слетела, теперь отображалось пусть и смутное, но понимание, осознание. Он нахмурился и подобрался, выпрямляя спину. И прежде, чем решился спросить, задержал дыхание.

– Ты сейчас серьёзно? – недоверчиво усмехнулся, а потом улыбка пропала с его лица: Ада не шутила и между делом продолжила.

– Лёня в принципе неплохой парень, но вот его навязчивое желание непременно вылечить меня от тех расстройств психики, которые сам же и диагностировал, иногда напрягает.

Слава присмотрелся, на что Ада громко рассмеялась.

– Перестань! – отмахнулась. – Ты же видишь, что я не буйная. К тому же мало кто действительно разбирается, где находится та тонкая грань между реальной и сумасшедшей жизнью. Иногда проще притвориться нормальным. Промолчать, когда нужно, и не заметить, пройти мимо, когда об этом вопит инстинкт самосохранения. Только вот далеко не каждый прислушивается к голосу разума и порой идёт против мнения большинства. Пытается противопоставить себя целой толпе. Тогда человека называют сумасшедшим. Иногда он заслуживает это звание только лишь из-за того, что понимает в этой жизни больше остальных. Видит между строк и может озвучить чужие мысли, будто для него одного написанные наяву.

– Твой вариант? – догадался Слава и насторожился, когда Ада, задумавшись, смолкла.

– Почему нет? – В итоге прозвучал её глухой голос, но в словах, в манере подачи сквозило сомнение.

– Знаешь всё и обо всех, – подсказал он, и Ада понимающе улыбнулась, опустила взгляд. – А что скажешь обо мне? – резанул неприятной интонацией, заставляя на неё отзываться, и Ада вызов приняла. Правда, чувствовала себя под испытующим взглядом неуютно.

На самом деле вспомнила профессора Буланова с его бесконечными тестами. Как он толкает в руки листы и подначивает ответить на вопросы то, что сам и думает. Так же смотрит, ожидая, что Ада испытание провалит, но она не привыкла разочаровывать людей.

– Ты часто смотришь собеседнику в глаза, – осторожно проронила. Слава не уловил смысла и фыркнул.

– И что? Многие так делают, пытаясь подавить волю, внушить верную, с его точки зрения, мысль. Более слабый всегда поддаётся, – пояснил, на что Ада грустно усмехнулась.

– Это так, но ты смотришь не для того, чтобы внушить. Ты пытаешься понять. Услышать то, что не сказано. Пытаешься считать реакцию человека и непрерывно анализируешь. Это как необходимая зарядка для ума, ведь использовать его тебе теперь не к лицу. Я имею в виду твою новую жизнь, где ни к чему демонстрировать проницательность и стальную хватку. И то, что прежде ты смело озвучивал, теперь оставляешь при себе. Чаще всего. Ты даже на меня сейчас смотришь и пытаешься уловить несоответствия. Сравнить то, что было, с моим новым отображением.

Ты устал. От своей жизни устал. Скучной, однообразной. Что заставило тебя измениться? Ты не слабак, но перестал доверять людям, значит, предательство. То самое, что больнее всех на свете. Когда предают близкие. Подружку с возможной изменой отметаем сразу – не твой вариант. Плюнуть и растереть – найдёшь новую. Значит, предательство в момент, когда искал поддержки, когда ждал помощи. Твоя походка. Походка хозяина жизни. Передвигаешься не торопясь, вальяжно раскидывая ноги в сторону. Осторожно, будто крадучись перекатываешься с пятки на носок. Как учили в детстве на занятиях по физкультуре. Только делаешь ты это не с целью заявить о себе, как думают многие и заранее боятся. Ты боишься показать себя настоящего, уязвимого. Присутствует страх почувствовать самому и продемонстрировать остальным собственную слабость. Ведь хромаешь. На обе ноги. Травма? Автомобильная авария?

Слава на её замечания лишь рассеянно улыбнулся.

– Что ты почувствовал в момент, когда увидел меня с другим? – задалась Ада вопросом, но не пыталась предсказать, ждала диалога.

– Ревность, – на выдохе выдал он, но в голосе ощущалась похвала.

– А разве имел на это право? – намеренно уколола, а Слава оскалился.

– Считаешь, должен был спросить позволения у твоего любовника? – хмыкнул он, понимая, что отзывается на её провокацию.

– Ты смотрел нам вслед. Зачем?

– Хотел запомнить тебя рядом с ним. Запомнить настолько, чтобы в мозгу отложилась эта ассоциация: Ада – чужая женщина.

– Зачем?

– Чтобы ты не смогла сломать выстроенную за многие годы жизнь. Мою жизнь.

– А разве ты её строил? Или строил себя, чтобы этой жизни соответствовать? Этой жизни, этому миру?..

– Ада, ты предсказуема. Я уже знаю твой следующий вопрос, – проговорил Слава, но не обрадовался своему высказыванию.

Ада развела руками.

– Так, ответь на него!

– Я тебя хочу, – прошептал на грани слышимости. – И ты хотела это услышать, милая. Что нужно сделать дальше, чтобы соответствовать идеалу?

– Идеалу?

– А разве не к нему ты стремишься?

Ада непонимающе нахмурилась, а Слава кивнул в её сторону.

– Твоя внешность.

– Лёня считает, что мне идёт, – с лёгкой заминкой бросила она пустые слова.

– Может, и считает, но зачем-то ты это делаешь? Ты сама. Лицо, грудь. – Что-то изображая руками, взглядом Слава вёл по её телу. – Я успел оценить. Красиво.

– Но тебе не нравится, – догадалась Ада, и он кивнул.

– Ничем нельзя заменить индивидуальность. А теперь ответь мне: зачем ты, подобно мне, пытаешься слиться с толпой? Что с тобой случилось? Авария? Травма? Почему боишься показать себя настоящую? – вернул её же фразы.

Ада ничего не ответила. Она опустила взгляд, плечами пожала, как вдруг поняла, что дыхание спёрло, такая необходимость появилась ответить на его вопрос.

– Лёня считает, что мне идёт, – повторила, вскинув взгляд, скрестив свой уверенный с его жёстким, а Слава покачал головой, отрицая эти слова.

– Сломалась, милая, сломалась. И неважно даже, что это было, авария или травма… А он вместо того чтобы починить, пытается вылепить что-то новое, рядом держит. Почему?

– Потому что только так не уйду.

– Так, сделай ему сюрприз! – Слава хрипло рассмеялся и не стал останавливать, когда Ада встала из-за стола.

Он проводил её странным взглядом до гостиной. Не отреагировал, когда, устроившись прямо на полу, Ада принялась натягивать сапожки, когда небрежным движением набросила шубку. А вот как направилась в сторону входной двери, подскочил с места, сам себе не пытаясь объяснить принятые решения, и схватил за руку, останавливая. А она, будто этого ждала, вскинула требовательный взгляд.

– Ты что-нибудь чувствуешь? – проронила.

– Что?

– Что-нибудь… Злость, ненависть, ярость, желание, возбуждение, – принялась перечислять, а Слава смотрел на неё жадным взглядом и будто не слышал этих слов. – Мне иногда кажется, что Лёня, будто робот, следует заданной программе. Справляется с проблемами по мере их поступления и никогда не ошибается. И точно знает, что добьётся своего. Нет чувств, нет эмоций, есть только эта нечеловеческая уверенность в себе и собственных поступках. Он смотрит на меня, потому что привык смотреть. Слушает мой голос, и давно убедил себя, что нет в этом мире звуков совершеннее. Не пытается импровизировать в постели – ему это не нужно. Оргазма можно достичь и без чувств.

– Впервые об этом слышу, – Слава плечом дёрнул, отмахиваясь от глупых слов.

– Оказывается, можно… – Ада грустно улыбнулась. – Рядом с ним и я перестаю чувствовать. А когда человек ничего не чувствует, его душа умирает. Я не хочу умирать…

Избавившись от захвата, Ада всё же открыла дверь и полной грудью вдохнула свежий морозный воздух. Она блаженно прикрыла глаза и раскинула руки в стороны, отдавая себя этому чувству свободы. Внутри что-то оборвалось и ухнуло вниз, когда почувствовала, как Слава, поддаваясь её эмоциям, стал сзади и двумя руками, сдавливая в крепких мужских объятиях, перехватил её поперёк груди. Сердце радостно затрепетало. Оно всё-таки затрепетало… Участилось дыхание, больше не получилось сдержать улыбку, и Ада, будто сдаваясь в плен, полагаясь на чужую силу, подалась чуть назад. Она позволяла мужчине принимать решения. Дышала судорожно и поверхностно, осознавая, что всё ещё помнит эти сладостные мгновения.

– Этот запах… – прошептала, вдохнув глубоко и ровно. – Ты чувствуешь? Сладковатый морозный запах! – рассмеялась, когда Слава уткнулся носом в её шею. – Запах арбузной корочки, как в детстве.

– Что? – он странно дёрнулся.

– Как в детстве, говорю! – Ада рассмеялась громче, а как почувствовала, что Слава хочет отстраниться, накрыла его ладони своими, не позволяя вот так уйти.

– А я вот не мог вспомнить, чем пахнет мороз… – тихо проронил он. – Ты подсказала, – пояснил и сжал крепче, переплетая её пальцы со своими.

И именно в этот момент вдруг вернулась лёгкость, о которой и не мечтал. Слава устало выдохнул, в принципе понимая, что всё происходящее не более чем самообман для них двоих. Он криво ухмыльнулся, зная, что Ада этого не увидит и, возможно, не успеет прочувствовать, с ощутимым сожалением отстранился от неё и склонился над ухом.

– Если ты пришла ко мне за эмоциями, то напрасно. Их нет.

– А я знаю, что ты врёшь! – спокойно отозвалась она и откинула голову назад, устраивая её на Славином плече.

Ада заглянула в глаза, а он понял: всё заметила и всё прочувствовала. И даже то, как собирался с духом, чтобы высказать эти слова. Он не выдержал её взгляд и посмотрел вдаль.

– Пойдём, погуляем? – предложила Ада, правда, знала, что Слава откажется, потому и не стала спорить, когда он развернулся и удалился вглубь дома.

Войдя в гостиную, застала его сидящим на диване. Обошла стороной и остановилась напротив. Так, чтобы видеть глаза.

– Ты не сможешь от меня спрятаться! – предупредила.

– Да ну? А если я и не буду пытаться этого делать? Надолго хватит твоего энтузиазма, милая?

– Ты специально так ко мне обращаешься?

– Как? – Слава хмыкнул, но было видно, что издевается. Было видно, что пытается задеть, обидеть.

– С ледяным безразличием. «Милая» в твоём исполнении звучит никак иначе, нежели «Я от тебя устал».

– Я от тебя устал, – покорно проговорил он и, наблюдая за встречной реакцией, склонил голову набок.

– А я красивая? – спросила Ада в лоб и видела, что от подобного поворота Слава на мгновение растерялся.

На самом деле не хотела слушать его ответ, глупые, бессмысленные слова, но не успела увильнуть. Она приблизилась, контролируя взгляд, когда Слава попытался уйти от ответа.

– Не знаю, я не задумывался. Наверно красивая, – прозвучали безразлично брошенные слова. Ада множественно кивнула, осознавая, что есть в Славе что-то, что заставляет забыться и слететь с намеченной траектории.

– А твоя девушка? Какая она?

– И она красивая, – прикидывая, оживляя её образ в воспоминаниях, Слава скривил губы.

– Но другая, не так ли?

– В отличие от тебя, Марина точно знает, чего хочет.

– Вот как? А я что же? Считаешь, не определилась? – Ада, принимая претензию, отвечая на неё холодным возмущением, скрестила руки на груди.

– Ты в принципе всё это делаешь от скуки, Ада, согласись. У тебя сытая довольная жизнь, до неприличия терпеливый жених. Он дарит тебе своё внимание, заботу, дорогие подарки.

– Что такое его подарки, если в них нет души? Будто пытается расплатиться за свою эмоциональную скупость.

– Все люди разные. Он тебя любит, и этого не отнять. Ничего не знаю о ваших отношениях, но то, что любит, видел наверняка.

– Скорее, боится потерять.

– В любом случае это ваши проблемы, и меня они не касаются! – чётко и громко заявил Слава. Ада отшатнулась от этих слов, как от удара. Глянула исподлобья и криво ухмыльнулась.

– Ты мне нужен.

– Зачем?

– Я не знаю… Но ты мне нужен!

– Сколькие пробовали до меня?

– Пробовали что?

– Не знаю, – прикидывая варианты, он плечами пожал. – Добиться твоего расположения, например. Попасть в твою постель. Может, сделать своей тебя…

– Не помню таких.

– Но ведь они были! – будто упрекнул Слава, и Ада подошла совсем близко.

Она, присаживаясь напротив, устроилась на кофейном столике и, совершенно не задумываясь над вопросами, отвечала, что чувствует.

– Были наверно. Не замечала. Я жила своей жизнью. Только Лёня рядом всегда…

– Сейчас что? Своя жизнь, как я понимаю, наскучила? Решила научить жизни меня? Считаешь, имеешь на это право? Право давать советы! – тут же пояснил он претензию. – В своей разобраться не пробовала?

– Лет десять уже как забила на свою, – Ада невесело усмехнулась и зажала между колен прямые ладони.

– Почему ты с ним, если всё так плохо?

– Просто в один момент мне стало всё равно. Не Лёня, так, кто другой оказался бы рядом. Считай, он был проворнее остальных. Вот и весь секрет.

Ада проговорила это и смолкла. Молчал и Слава. На самом деле он думал. Думал над её словами, приценивался к умелой игре. И не мог отделить игру от реальности, оттого и злился. Понятно, что у неё где-то болит. Но сама Ада не признается, а на то, чтобы вытащить эту занозу, уйдёт много сил. Нужно ли ему всё это? Нужно ли… А Ада, будто воронка, затягивала. Не понять даже чем именно, только Слава давно начал захлёбываться её присутствием.

Глава 5

Он ждал. Каждый день ждал её внезапного появления, а, увидев сегодня, растерялся. Ада обещала прийти, но не говорила, что придёт так… Без спроса ворвётся в его жизнь, всё в ней растопчет и разломает, как ураган разнесёт! Слава был уверен, что сможет противостоять, что с лёгкостью откажется от её общества, а получается, что чувствовал себя зависимым. Уже. Хотя сколько времени-то прошло, а? Несколько часов и несколько слов, брошенных в порыве эмоций!

Эмоции. Безусловно, Ада их вызывала. Их было непривычно чувствовать и непривычно демонстрировать. Слава не хотел, чтобы она знала, чтобы догадывалась, а Ада, будто специально переворачивала всё с ног на голову, давая понять, что свои мысли от неё скрыть не получится.

В какой-то момент он просто плюнул на предрассудки. И на налаженную, как казалось, жизнь. Потянул Аду за руку и усадил рядом с собой, а она, пережидая какой-то личный моральный упадок, в жесте усталости прижалась лбом к его плечу. Ада не объясняла, а он не спрашивал.

Спустя время почувствовал, как она ожила. Вдохнула и выдохнула, и не думая отстраниться. Снова прижалась к плечу. Точно к тому месту, как и прежде, но в этот раз губами. Её дыхание дрогнуло, сорвалось, а потом исчезло вовсе. Но Ада ждала не позволения, а его ответа. Любого.

Когда он запустил пальцы в её волосы, с силой сжал их в кулаке, всё решилось само собой. И захлестнуло безумие. Одно на двоих. Поцелуи были жадные, рваные. Губы не совпадали. Все движения резкие, порывистые. А потом так же резко и отпустило. Тоже двоих сразу. Только Славу на мгновение раньше.

Ада, отдышавшись, открыла глаза, а он уже смотрит. Холодно. Равнодушно. Должен был так посмотреть. Чтобы надолго запомнила. Только вот самому себе не верил… Смотрел и не мог понять, что в ней такое есть… что зацепило и выворачивает наизнанку всякий раз, как попытается отступить. Она к тому времени даже дрожать перестала – нервничала, думала, оттолкнул, а он всё смотрел.

– Ты ведь не любишь её, – вдруг прошептала, и Слава сразу понял, что речь про его Марину. Глупость. Даже не думал о ней, а вот Ада подумала.

– Я и тебя не люблю, – сказал он и мысленно согласился со словами, ведь не любовь – безумие. Безумие такой силы, что даже не понимаешь, что хочешь сделать: причинить боль или защитить от всего мира. А лучше всё сразу. Чтобы крышу сорвало.

– Так, если всё равно, кого не любить, почему не я? – тихо прошептала она, а Слава чувствовал – ещё секунда и сорвётся. Сорвётся на крик, на откровенную истерику.

Ада хлестанула его по лицу наотмашь, а потом посмотрела в глаза, и в них не нашлось ни капли сожаления. Впрочем, это сожаление невозможно найти и в его глазах. Тоже мог бы ударить – за ним не заржавеет. Он в принципе мало кому и что прощал, а этот её удар отчего-то принял как должное. Стиснул зубы, глухо прорычал, но принял. Ада сидела на его бёдрах – так и не вспомнила перебраться на диван, и сейчас Слава этим воспользовался. Вместо того чтобы причинить ответную боль, прижался лбом к её мягкой груди и руками обхватил крепче. Так, что, не справляясь с напором, охнула. Растерялась. Ведь ждала другой реакции.

– Ты понимаешь, что если однажды не уступить, это никогда не закончится? – осторожно спросил Слава, на что Ада с вызовом хмыкнула.

– Сделаешь это только для того, чтобы от меня избавиться? – нервно хохотнула она, всё ещё находясь на пике напряжения. Сжала его свитер в кулаки.

– Через полгода я женюсь, – посчитал Слава необходимым предупредить.

– Мне всё равно, – фыркнула Ада. Голос дрогнул, но едва ли оттого, что врала.

– Я женюсь, а ты навсегда исчезнешь.

– Слава, ты не перестаёшь удивлять. Ещё ни один мужчина не просил меня об этом с такой страстью, – прошептала она. Только шёпот уже звенел. – Одно условие, – пробормотала, когда его пальцы больно сжали бедро. – Будь собой! – проговорила Ада уверенно и твёрдо. – Собой настоящим.

– Уверен… ты оценишь, – многообещающе кивнул Слава и крепко зажмурился.

Примеряясь, он провёл ладонями по её бокам. Не к ней примерялся – к себе. Искал то настоящее, что осталось, и вдруг подумал, что ничего не помнит. Будто и не было настоящего, а лишь игра. Сначала игра в циника, эгоиста. Когда всё мог себе позволить, и использовал жизнь по полной. Выкачивал все её ресурсы, забирал все эмоции. Правда, и отдавал не меньше. Было много друзей и подруг. Ни дня, ни минуты Слава не провёл в одиночестве. Теперь всё то же, но круг близких людей сузился. Себя он закрыл, а остальных использовал. Не нужен – в аут! Жёстко и понятно. С Адой не мог быть ни тем, ни другим. Не мог и не хотел. И что оставалось?..

Слава и сам не понял, чего добивается, когда заставил её склонить голову и, вызывая злобное шипение, до боли прикусил нижнюю губу. Ада снова ударила его по лицу и беспомощно простонала в момент, когда сжал запястье и отвёл его в сторону. Вторую руку он тоже зафиксировал и сквозь болезненный поцелуй ухмыльнулся – Ада, в попытке избавиться от захвата извивалась, будто змея, и не понимала, что этим только больше дразнила. Сильная и смелая, она не была намерена уступать.

Своё невыгодное положение Слава расценил верно, и с силой оттолкнул ногой кофейный столик. Справляясь с Адой, он сполз на пол и уже там распластал её под собой, не особо беспокоясь о комфорте. Не вникая в суть её претензии, отпустил руки и потянул за пояс узких джинсов. А в том, что претензия была – не сомневался. Ада сопротивлялась. Чисто по-женски. С дурацкими, но такими дразнящими трепыханиями и тихими проклятьями. Пыталась столкнуть его с себя, хлестала ладонями по плечам, по лицу, по шее. Она брыкалась ногами и злобно шипела всякий раз, как пытался сорвать с губ поцелуй.

– Ну что ты… Ну? – безумно шептал Слава, силой открывая её рот, толкаясь туда языком. – Ада… – смаковал её имя. – Капризная девочка… – неодобрительно покачивал головой. – Я ведь сильнее, я справлюсь, – выдавал он тихие обещания, когда смазанная борьба перерастала в открытое противостояние. – Остановись, – прошептал, как только Ада закрыла глаза, в один миг прекращая сопротивление.

Слава внимательно смотрел в бледное лицо, вглядывался в болезненную гримасу на нём.

– Успокойся, – проговорил, касаясь губами завитка ушка.

Ловко справившись, Слава устроился на полу, а Аду усадил к себе на колени. Прижал её крепко, чтобы не возникло и мысли оттолкнуть. Свободной ладонью осторожно поглаживал по спине и тряхнул головой, раздражённо рыкнув куда-то в её шею.

– Круто же тебя ломает, малышка… – напряжённо выдохнул он. – Поговорить не хочешь?

Слава понял, почему она, отказываясь от завидного предложения, принялась активно качать головой. Какие уж тут разговоры, если сейчас не в себе… Пытаясь побороть боль в спине, поднялся с Адой на руках. Она, конечно же, пушинка, вот только его болячкам как-то всё равно. Ноют себе потихоньку, и всё тут.

Он бросил быстрый взгляд на второй этаж и, правильно расценив силы, направился в душевую за кухней. Уже там поставил Аду на пол и принялся раздевать. Вот сейчас она уже не боялась. То ли не чувствовала угрозы, то ли всё ещё не отпустил приступ покорности. Слава стянул с себя свитер и, удерживая её, шагнул под душ, врубил горячую воду. Как она любит. И видел, сразу почувствовал, что Ада постепенно расслабляется. Не двигается, даже моргает через раз, но расслабляется. Только потом стянул её одежду.

– Что произошло? – проговорил, перекрикивая воду.

Ада, будто до сих пор и не замечала никого рядом, в ужасе распахнула глаза. Она попыталась закрыться в себе, даже руки скрестила, прикрывая голую грудь, а он развёл их в стороны.

– Так не пойдёт, – неодобрительно покачал головой. – Ты разговариваешь со мной, малыш. Ты мне доверяешь, иначе кранты нашему уговору, поняла?

Так Слава попытался выставить условие, но Ада, не желая видеть, слышать, ощущать присутствие рядом, повернулась к нему спиной. Слава, упираясь напряжёнными кулаками в кафель, нервно выдохнул. Наплевав на любые предрассудки, он прижал Аду к себе и задумчиво промычал в сторону. Спустя время вырубил воду, малышку завернул в полотенце, на себя натянул халат.

Уже в спальне, устроившись на разных краях кровати, они долго молчали, глядя друг другу в глаза.

– Я был неправ, прости, – хрипло прошептал Слава. Ада отвернулась и тяжело вздохнула.

– У меня по-другому никогда не было, – проговорила она на грани слышимости.