Ты… не моя…

– Не хочу тебя! – едва ли не по слогам прошептала Ада, не пытаясь скрыть напряжение, а Лёня оскалился.

– Я так и понял, – легко отозвался, усмехаясь.

Он разгладил мягкие волосы. Наслаждаясь её внутренним отпором, впитывая в себя её напряжение, требовательным движением провёл по телу.

– Всё, что захочешь, а потом ты станешь моей женой, – напомнил условие, и перекатился на другой край постели.

Звягинцев резво подскочил и, насвистывая весёленькую мелодию из любимого фильма, направился к выходу из комнаты. Аду аж перекосило, но ответить на это было нечего. В конце концов… когда это ещё будет…

Она победила. Всегда побеждала, всегда стремительно рвалась вперёд. Бессовестно пользовалась его к себе расположением и топтала… едва ли не с грязью смешивала. Так, по крайней мере, тогда казалось. На самом деле относилась как к другу. Как к мальчишке, которого знала с детства, ведь дружили семьями. Они учились в одной школе. Ада тогда была совсем ребёнком, двенадцать лет, а он школу заканчивал. Она была ребёнком, но уже понимала силу своего влияния. А он… Пусть не любовь, пусть помешательство, но он был рядом. Знал, что только упорством и ежедневным трудом можно добиться своего. Капля камень точит… так говорят. Ада была камнем, а его внимание к ней – бесконечным потоком. Она забавлялась и смотрела свысока, стремилась к свету, а он всё прощал, веря в успех. Однажды бабочка больно обожглась, а он, как всегда, оказался рядом. Вот тогда и почувствовал свою власть.

Никого не слушал, не принимал ничьи доводы. Вытащил, вырвал Аду из чужих лап. Из её собственных страхов. Увёз, спрятал. Поставил над другими королевой. Она была холодна и прекрасна. Королева… а потом сорвалась. Раз, другой, третий. Сначала было больно, потом обидно, на третий раз Звягинцев был наверняка уверен в том, что всё пройдёт. И ведь, действительно… проходило… Он всегда мог отогреть стеклянный взгляд, завоевать доверие заново. Только вот сейчас в её глазах увидел нечто иное. Там ещё, в чужом доме, рядом с посторонним человеком. И вместо обычного психоза, вместо желания на ком-то отыграться, в её глазах горел огонёк азарта, одна за другой срывались икорки интереса. А искра может привести и к пожару.

Ада никогда ему не изменяла. Ни разу за все десять лет, которые вместе. Точно это знал, а вот сейчас усомнился. В будущем, разумеется. Потому и поставил подобное условие. Свадьба… Она должна была состояться сразу же, как только сошлись, но Ада всегда находила причину отложить торжественное событие. Правильная девочка, воспитанная хорошими родителями, знала, что никогда не посмеет нарушить союз, который считался в их семье священным. «Но я другому отдана и буду век ему верна…» слова вырваны как из его жизни. Потому на серьёзный шаг и не решалась. И сейчас он точно знал: что бы ни произошло… Что бы ни произошло… Она вернётся. Только лишь для того, чтобы исполнить данное обещание, а уж там и обратного пути не найдёт. С ним останется.

Она всегда наслаждалась чужим внимание, а сейчас была готова дарить своё, да кому?..

Звягинцев не хотел, не мог себе позволить выпустить её из виду. И ещё этот неудачник… из той породы людей, что довольствуются малым. Ни к чему не стремится и никуда не желает двигаться. Он занял определённую нишу и поплёвывал на макушки менее удачливых, наблюдают за их вознёй, тихо посмеиваясь. И этот неудачник раздражал. И сам по себе, и имя это… Слава… Глупое, несуразное! Он смотрел в глаза. Нагло, самодовольно. Будто имел на это право. Будто мог предъявить эти самые права на Аду. А она позволяла…

Нелепая игра практически сразу обнажила истинные намерения. Да так, что, даже начиная этот разговор, Лёня наверняка знал, чем он закончится. Конечно же, она снова победила. Конечно же, она сделает всё по-своему. Собой бы не была, если бы отказалась от намерений… Его Ада…

На фоне необъяснимого логически и вполне оправданного в эмоциональном плане приступа ревности, он не сразу разглядел угрозу. Рояль. Простой, казалось бы, музыкальный инструмент. И не было в нём ничего особенного. Только вот Лёня знал, что проблема была не в инструменте. А в том, как Ада его воспринимала. Источник энергии. Она дышала музыкой, жила в ней, порхала по невидимым глазу струнам души.

В их доме тоже когда-то стоял рояль. И она играла. Чаще ночью. Выбиралась из постели, когда считала, что он спит, и спускалась в музыкальный зал. Она всё не решалась подойти к инструменту. Каждый раз по одной и той же схеме. Сначала долго смотрела, потом нерешительно прикасалась, обнажала клавиши и слегка проводила по ним кончиками пальцев, не намереваясь выдавить звук. Вскоре появлялась уверенность и первые завораживающие нотки струились по комнате. Казалось, только в эти мгновения Ада становилась собой. Прежней, беззаботной девчонкой. На лице красовалась настоящая, живая улыбка, вдох получался чуть взволнованным, плавный голос срывался с губ.

Он знал, почему Ада прячется, знал и позволял наслаждаться этой тайной жизнью. Так ей было легче.

Однажды утром, проснувшись, он не обнаружил Аду рядом с собой. Сразу понял, где искать стоит. Вошёл в музыкальный зал и улыбнулся: она сидела за инструментом, не таясь. Впервые за долгие годы. Только потом рассмотрел чрезмерно ровную спину. Как монолит, как недвижимая конструкция! Приблизился и потемнел с лица, заметив её скрюченные в болезненной судороге пальцы, панику в глазах и полное отсутствие признаков осознанного действия. Заметил приоткрытые в немом крике губы. Они посинели. На лбу проступили капли ледяного пота. Сам для себя Лёня это объяснил тем, что в какой-то момент пальцы перестали слушаться, ноты не могли образовать мелодию, а голос так и не подстроился, чтобы выбрать правильный тембр. Ступор. Это он для себя так объяснил, Ада же ничего объяснять не стала. Иногда она умела выгодно пользоваться своим состоянием. Об этой ночи предпочла забыть вовсе и на любые вопросы только рассеянно улыбалась. В тот же день инструмент был продан, а Ада, как и прежде, каждую ночь бродила по пустому залу и смотрела на теперь отсутствующий рояль.

Музыка была её страстью. Музыка была её слабостью. Только прежде приносила удовольствие, а теперь заставляла страдать. То, что прошлой ночью она играла, Лёня понял по взгляду. Дерзкому, смелому. Ада будто бросала вызов. И она будет стремиться туда снова и снова. Туда, где чувствует себя свободной. И он просто даст ей время. Просто отступит, чтобы сделать последний решительный рывок.

Утром он улетал на очередную конференцию. Не попрощался. Плохая примета…

Глава 4

Как автомобиль увозит Лёню в аэропорт, Ада наблюдала из окна своей спальни с рассеянной полуулыбкой. Ещё два часа она провела в ванной, отогреваясь от присутствия Звягинцева в доме. Не соврала вчера, когда говорила об усталости. Не хотела его ни видеть, ни слышать. Кто знает, может, именно мысли о скорой встрече с Лёней увели её из дома прошлой ночью…

Звягинцева не было неделю, а она и не думала скучать. Запирала его комнату на ключ и радовалась этому, будто ребёнок мелкой пакости. Ужин просила накрывать на двоих и наслаждалась видом его пустующего места. Не останавливали даже мысли о том, что Лёне в подробностях докладывают о её странном поведении. Что он мог сказать? Что он мог сделать? Разве что очередной раз пригрозить уютным местечком в клинике профессора Буланова?..

Настроив себя на лучшее, Ада вышла из комнаты. Она спустилась в просторный холл, прочувствовала, как от пустых холодных стен отражается звук звонких каблучков домашних туфель. Так звучит свобода. Так звучит независимость. Вошла в кухню и тут же наткнулась взглядом на водителя.

– Добрый день, – недовольно пробубнила. – Не видела, как ты вернулся, – тут же пояснила Ада, что-то усердно выискивая в холодильнике. – Всё в порядке? – оглянулась, так и не услышав ни единого ответа, ни единого комментария.

– Смотря что ты имеешь в виду, говоря о порядке, – бестолково пожал плечами мужчина и пакостно ухмыльнулся. – Я посадил Леонида Алексеевича на самолёт и убедился в том, что он взлетел.

– Об этом я и спрашивала! – отозвалась Ада, усаживаясь за стол напротив водителя.

Тот даже голову набок склонил, с неестественным удовольствием наблюдая за этим действом.

– Что?! – бросила она с вызовом.

И усмехнулась, наивно пытаясь спрятать эту улыбку за стаканом с соком. Ада искусно изогнула бровь, но тут же рассмеялась в голос, не имея никаких сил сопротивляться прямому осуждающему взгляду.

– Ты вчера переигрывала, – пожал плечами мужчина. Снова безразлично. – И за что он тебя терпит? Я бы давно придушил, – принялся он лениво рассуждать.

Ада игриво отмахнулась.

– Ты относишься ко мне слишком критично, – заметила как бы между прочим и села удобнее, будто соблазняла. На самом же деле отвлекала внимание. Впрочем, Витя давно перестал реагировать на подобные фокусы. – Я всё же женщина. И готова согласиться даже на малейшее послабление.

– Не заслужила, – отмахнулся он, на что Ада обиженно надула губы.

– Вот-вот, об этом я и говорю. Строг…

– … но справедлив! – закончил за неё Витя и глянул, будто наизусть знал все уловки. Хотя, наверно, именно так и было. – Нет, Ада, честно. Это твоё «я практически никуда не выхожу, я не знаю номер дома и улицу…» это было слишком.

Припоминая недавнее выступление, мужчина даже усмехнулся.

– Мне нужно было что-то сказать! – развела она руками.

– Стоило подумать об этом прежде.

– Как-то в той обстановке не думалось, – честно призналась Ада. – Я не рассчитывала его увидеть так скоро и уж тем более не собиралась объясняться.

– Ну да, я так и понял: ты планировала появиться так же неожиданно, как и исчезла, при этом не утруждая себя объяснениями вовсе. Как это на тебя похоже, – Витя неодобрительно качнул головой и, не скрывая презрения, усмехнулся. – Ада, он чуть с ума не сошёл, что ты творишь… – в плавном, без всяких эмоциональных переходов голосе сквозило осуждение.

– Если тебе принципиально это знать, то едва ли я о чём-то думала. Мне было хорошо и, ведомая этим чувством, я зашла слишком далеко. В прямом смысле, – не преминула она пояснить. Витя хмыкнул.

– Я давно заметил, что тебе хорошо, когда остальным плохо.

– Прекрати меня осуждать! – Ада недовольно фыркнула. – Хотя бы ты воздержись. Иначе мне придётся погибнуть в расцвете лет из-за чувства духовной неполноценности. В конце концов, я не обязана думать обо всех! Расскажи лучше, как вы меня нашли? Неужто пустили по следу собак? – довольная шуткой, она прищурилась, а Витя не спешил разубеждать.

Он смотрел, надеясь своим взглядом внушить хотя бы каплю реальной вины. К слову, надеялся зря. Окончательно признав это, мужчина сделал затяжной выдох и откинулся на спинку стула. Вынул из кармана пачку сигарет, неторопливо прикурил.

– Твой новый знакомый ещё вечером позвонил на пост охраны. Жаль только я не сразу догадался спросить у ребят, а они и знать не знали, что на их участке живёт любительница блуждать по ночным дорогам в одиночестве. Обычно ты ограничивалась территорией усадьбы.

– Можно без предисловий, – подсказала Ада, а водитель глубоко затянулся сигаретой и выпустил дым в её сторону.

– Позвонил твой дружок на пост и сообщил, что Мурку встретил. Масть белая, о ладонь трётся, к теплу и ласке приучена. Отзывается на имя Ада. Готов вернуть хозяину без вознаграждения. Адрес оставил. Как? Неожиданно?

– Это он погорячился, – задумавшись, заключила Ада. – Витя, я же просила тебя не курить! – нахмурилась, но думала явно о другом.

– Ада, зачем ты с ним поехала? Я так понимаю, новому знакомству товарищ был не то чтобы рад и особо не церемонился.

– Даже не буду спрашивать, с чего ты это взял, – отмахнулась она, а Витя глянул с умилением.

– И не спрашивай. Ответь на мой вопрос.

– Я вчера Лёне отвечала! – возмущённо надулась Ада и скрестила руки на груди. Витя подобный жест отобразил зеркально, только во взгляд добавил настойчивости.

– Про что? Про номер дома, который в реале указан на воротах? – понимающе кивнул он. – Ну да, я почти поверил.

– В конце концов, номер дома ничего не даёт. Девяносто восемь и девяносто восемь! – фыркнула она, отворачиваясь. – А улица? Табличка с названием улицы, где висит?

– Разумеется, всё дело в названии улицы! – Витя издевательски потянул. – И это твоё «Я не помню номер телефона», кстати, тоже удалось на славу. Я вот всё думаю, Леонид Алексеевич действительно верит твоим закидонам или просто всё это терпит?

– Терпение у Лёни запредельное, тут сложно что-либо отрицать. Но и он не подарок!

– В конце концов, дорогу от поста охраны ты знаешь, могла бы попросить подвезти тебя туда. Нет? Не догадалась? – проигнорировал он завуалированное предложение отойти от темы.

– Ну да, чтобы Слава уж наверняка усомнился в моей дееспособности! – пробубнила Ада и стерпела издевательскую улыбку на мужских губах.

– А ещё можно было использовать волшебное слово «Усадьба». Его здесь каждая собака знает. Но это так, для разнообразия. Ты же предпочла отправиться в путь.

– Витя, я не хотела возвращаться домой! – недовольно процедила Ада и поджала губы, глядя на то, как мужчина лениво аплодирует.

– Ну вот теперь верю, – довольно оскалился он, а Ада устало выдохнула.

– Почему я всё это терплю?

– Вопрос, как я понимаю, риторический?

– Пообщавшись с Лёней такое слово выучил, да? – она мстительно прищурилась.

– Ада, я всегда и во всём на твоей стороне, но…

– Это не твоё дело, Вить, – скривилась Ада, а он приподнял брови.

– Что так? «Прынц» твоими светлыми чувствами не проникся и отказался назначить очередное рандеву?

– Можно подумать мне интересно его мнение! – бросила она, а вот предательский румянец на щеках всё же загорелся.

– Вот это по-нашему, по-взрослому… – громко поддакнул водитель, поощряя своим тоном. – Ада, зачем он тебе сдался? – заговорил Витя иначе. Буквально прорычал, а она показательно ахнула.

– Я должна тебе что-то объяснять?

– Да ты себе объясни! Хотя бы себе, и этого хватит с лихвой, чтобы успокоиться и жить той довольной жизнью, к которой ты привыкла.

– Скорее уж привык ты, – она беззлобно упрекнула. – Витя, ты ведь отвезёшь меня сегодня в город?

– В город? – водитель притворно задумался. – Девочка заработала на новую шубку?

– А даже если и так? Лёня всегда убеждает ни в чём себе не отказывать! – удивилась Ада заявлению и развела руками, не признавая в словах претензии.

Не дожидаясь очередной реплики, очередного упрёка, она вышла из-за стола с намерением вернуться в спальню и переодеться.

– А штурмовать очередную вершину когда? Вечером? – Услышала прилетевшие в спину слова и обернулась, демонстрируя кончик языка.

– Я сообщу тебе заранее, – убедительно кивнула Ада и, виляя бёдрами, удалилась в сторону лестницы.

Уже тогда знала, что собирается делать. И то, что спешить не стоит, понимала. Ада неодобрительно усмехнулась: порой она начинала уставать от этого точно расчёта. Папочка бы гордился, используй она эти умения и навыки по прямому назначению, а так…

***

Раздражающая трель дверного звонка успела нарушить сон трижды, прежде чем Слава смог разлепить опухшие веки и поймать осознанную мысль происходящего. Электронные часы, сообщившие о раннем времени суток, были признаны врагом номер один и заброшены в прикроватную тумбочку без права на реабилитацию. Воскресенье было единственным днём недели, позволяющим реально выспаться. В этот раз не радовало и оно. Восемь утра первого за последний месяц толкового выходного были явно пределом терпения, как и очередная трель звонка.

С несдерживаемым раздражением Слава резкими движениями натянул на голое тело свитер, домашние брюки. Он расправил волосы пятернёй и сделал неуверенную попытку стереть с лица следы усталости. Напряжённым увесистым шагом спустился по лестнице, резво пересёк гостиную, с явной злостью справился со всеми замками и распахнул дверь.

В первое мгновение он растерялся. Ослеп от яркого снега, от света, отражённого сугробами, и от улыбки девушки напротив. Прищурился, напрягся, пытаясь заставить мозг выдать хоть какие-то ассоциации.

– Доброе утро! – прозвучал бодрый звонкий голос и в лицо прилетел пушистый комок обжигающе холодного снега.

– Ада… – сразу тысячу ассоциаций выдал мозг, даже не пытаясь их дозировать. Его голос казался усталым и каким-то охрипшим, впрочем, примерно так он себя и чувствовал: будто пропущенным через мясорубку, а голос… что голос? Лишь отражение внутреннего содержимого.

Стряхнув с плеч, с волос мягкие белые хлопья, Слава проследил взглядом за тем, как Ада заново изучает его гостиную. В некой прострации наблюдал, как в разные стороны летят пушистые белые сапожки, как на пол, соскользнув с плеч, опустился песцовый полушубок. Такой же белый, как и сапожки, такой же ослепительно белоснежный, как и меховая шапка-ушанка, украшающая её голову.

– Зачем ты пришла? – задал он очевидно глупый вопрос, попутно прикрывая двери – едва ли Ада зашла на секунду, а стоять практически на улице с босыми ступнями чревато последствиями.

Слава пошёл за ней следом, подобрал с пола шубу, бросил небрежным жестом в кресло. Наклонился, чтобы поставить вместе сапожки, а как распрямил спину, пригвоздил Аду к полу взглядом.

– Ты зачем пришла? – повторил свой вопрос, добавляя в интонацию жёсткости, решительности.

По одному её игривому взгляду понял, что гостья намерена забавляться и примерно представлял себе ответ, но всё же ждал, когда Ада его озвучит.

– Мне было скучно, – пожала она плечами, не особо скрывая абсолютное безразличие к собственным словам.

– Не вижу никакой взаимосвязи между желанием развеселиться и твоим присутствием в моём доме.

– Да брось… – она рассмеялась в голос, бестолково нарезая вокруг Славы круги. Так и ходила то приближаясь, то отдаляясь, приглядываясь и изучая. – Неужто, и правда, не видишь? – не веря, покачала головой и окинула придирчивым взглядом с прищуром.

– Ада, я устал и хочу спать, – попытался Слава объяснить, а она разозлилась. Склонила голову набок, и, закусив губу, свернула глазами.

– Мы это уже проходили, – нарезая очередной круг, Ада намеренно остановилась за его спиной. Чтобы он повернулся, чтобы посмотрел на неё. Чтобы сердце в радостном припадке забилось в груди. – А потом ты хорошо подумал, и всё равно пришёл ко мне!

Так и не дождавшись должной реакции, она сделала несколько шагов, остановившись в очередной раз так, чтобы считать эмоции.

– Хочешь, я приготовлю свой фирменный кофе?

– Я не пью кофе.

– Считаешь, долго будешь упираться?

– Ты зачем пришла? – спросил Слава третий раз, но ответа дожидаться не стал. Махнул рукой, будто на пропащую, и поплёлся в сторону лестницы. – Попытка не удалась, милая, – на ходу бросил он, не оборачиваясь. – Попробуй себя в другом амплуа, – недовольно рыкнул и боковым зрением отметил, как Ада застыла на месте.

Он зашёл в комнату, демонстративно громко хлопнув дверью, устроился на кровати и только прикрыл глаза, как звук дверного звонка очередной раз попытался раздразнить сознание.

– Что за… – Слава мысленно выругался и подскочил с постели.

На лестнице он скакал через ступень, по гостиной комнате буквально пронёсся, размашистым движением распахнул дверь и не успел увернуться, когда очередной снежный комок прилетел в лицо.

– Доброе утро! – заявила Ада прямо с порога и двинулась на него. – Я соскучилась! – жарко выдохнула и вроде как ждала его ответа. Так и не дождавшись, сама принялась стряхивать с волос снежинки горячими ладонями, а потом обеими руками толкнула в плечи, заставляя отступить. Она захлопнула за собой дверь и будто в повторении предыдущего захода принялась разбрасывать вещи по гостиной комнате.

Оглянулась и озорно подмигнула.

– Вторая попытка вторжения привела тебя в не меньший шок, чем первая! – довольно заметила. – А вот причина… Ты прав… Но я, действительно, по тебе скучала! – развела она руками вроде как извиняясь. – Я это поняла по этому вот угрюмому выражению лица, – приблизилась Ада и коснулась ладонью его небритой щеки. – По угрюмому выражение лица, которое мгновенно меняется, как только на губах выступает улыбка. Ты очаровательно улыбаешься…

– Всю жизнь мечтал услышать нечто подобное. Ада, ты на часы смотрела?! – Слава высказал претензию вслух и почувствовал, что стало легче.

– Прости, но я боялась, что ты и сегодня куда-нибудь уедешь! – честно призналась она, но тут же рассмеялась приоткрытому в удивлении рту. – Не подумай, я не следила за тобой, но ребята из охраны оказались очень наблюдательны и буквально за пару улыбок рассказали твой примерный график. Абсолютные бездельники! – в азарте Ада всплеснула ладонями. – А вдруг я бы попыталась тебя ограбить?

– Ты украла мой сон. Что может быть хуже? – проворчал Слава, удаляясь в сторону лестницы.

– Звучит очень романтично! – выкрикнула Ада ему вслед, но догнать не пыталась. – Через пятнадцать минут я жду тебя на кофе и гренки!

– Да на здоровье! Я так понял, ты прекрасно ориентируешься, – безразлично бросил он через плечо. – Кухня там, туалет направо, а гостевая спальня наверху. Чувствуй себя, как дома, – проговорил Слава так, будто мысленно пожелал провалиться и тут же потерялся в коридоре второго этажа.

Ада только усмехнулась его недовольству. Пусть даже вполне оправданному. Ещё несколько секунд потоптавшись на месте, всё же отправилась в кухню. В конце концов, она обещала ему гренки… осталось только припомнить, с какой стороны подходить к плите.

Чуть горьковатый запах кофе привёл в чувства похлеще любого звонка. Открыв глаза очередной раз, Слава, не сдерживая эмоций, простонал.

– Ты действительно считаешь, что я обязан всё это терпеть? – принялся он основаниями ладоней массировать раздражённые усталостью глаза.

– Кажется, кто-то хвастался железобетонным терпением! – упрекнула Ада, припоминая его же слова, сказанные неделю назад. – Прости, ты действительно хотел спать, – тут же мягко усмехнулась она, признавая ошибки. – Вставай, я приготовила кофе. И гренки. А ещё обещаю массаж, после которого ты забудешь, что такое усталость.

– Лучше бы ты пообещала исчезнуть из моей жизни. Что тебе неймётся, а?! – Слава рывком встал с кровати и размял шею, справляясь с явной болью в затёкших после неудобного положения мышцах.

Ада виновато опустил взгляд.

– Идём завтракать, – тихо проронила, растеряв всю настойчивость. Слава даже обернулся, пытаясь сориентироваться в её настроении.

– Прости, – посчитал нужным извиниться. – На самом деле я тоже по тебе скучал, – вдруг заявил он. При этом так и смотрел на неё из полуоборота, взглядом и интонацией не выражая никаких эмоций. – Не ожидал просто, что действительно вернёшься. Всё-таки неделя прошла …

Он почесал затылок и обвёл комнату растерянным взглядом.

– Ты что-то говорила про завтрак? – попытался привести Аду в чувства, и она, понимая это, осторожно улыбнулась.

– Я всё приготовила. Нужно спуститься. Ненавижу само по себе выражение «завтрак в постель». Это отвратительно! – тут же пояснила. – Люди иногда бывают как свиньи: где спят, там и едят. Меня воспитали иначе.

– В твоём классическом образовании я и не сомневался, – глухо отозвался Слава, не комментируя вслух, что он сам, как и большинство людей, не против поваляться в кровати, попутно дожёвывая бутерброд.

Устроившись за столом, он глянул на Аду и улыбнулся. Она сама по себе вызывала подобное желание. Для этого даже ничего не нужно было делать. Наверняка знала это, но пыталась угодить, что отнюдь не портило общее впечатление.

Ему приготовила зелёный чай, себе в чашку налила густой свежезаваренный кофе.

– Ешь, – напомнила, отчего-то смутившись, и подвинула ближе порцию гренок.

Слава, наоборот, свой интерес отпустил и контролировать не собирался. Он разглядывал Аду и увиденным оставался доволен. Сегодня она была нежной, домашней, будто женщина из его мира. Вот она, с простейшими потребностями, с известными желаниями, с понятными мечтами. В прошлый раз была другой. Слишком глубокой, что ли, сейчас же приложила все силы, чтобы ничем не выделяться из толпы, не понимая, что это в принципе невозможно с её взглядом, с её жизненной подачей.

– Как ты вошла во двор? – вдруг задал Слава вопрос, который интересовал с того момента, как увидел Аду на пороге дома. Но тогда вроде как было не до вопросов, а сейчас он освоился, успокоился, принял позицию хозяина положения. С её позволения… По крайней мере, именно такое ощущение не покидало вот уже несколько минут.

– Витя подсадил, – ответила Ада просто и сделала глоток.

– Этот охранник?

– Он водитель, – пояснила, будто в этом был какой-то смысл.

– И что?

– В каком смысле?

– Как ты ему объяснила своё желание? Или это в порядке вещей: забраться к кому-нибудь в дом.