Тайна Шипки, или Загадка семьи следователя Железманова

Следователь Железманов относился к рутине вполне спокойно, его небольшого служебного опыта уже хватило понять, что романтика скорее только в любимых романах Жюль Верна бывает, а жизнь намного проще и скучнее, да оно и лучше, когда без неожиданностей и приключений.

Однако один из февральских вечеров неожиданно внес разнообразие. В этот день Петр Андреевич возвращался со службы позже обычного. Впрочем, для него традиционным было приходить домой после того, как рамки присутственного, то есть рабочего времени благополучно и давно минули. Вот и в тот день он шел домой, когда уже сумерки крепко окутали город, и скоро надо будет очень аккуратно передвигаться, чтобы в темноте не поскользнутся на замершем снегу.

Обычно его путь пролегал по одной траектории: вначале по Соборной до дома Салазкиных, потом по Большой Мещанской до Сенной площади, а там в двух шагах уже дом на Малой Мещанской. Если на Соборной еще горело газовое освещение, то на Мещанских улицах его не было, чуть-чуть выручал свет, который робко пробивался через занавески на окнах, но на Сенной и на это рассчитывать не приходилось: там по периметру площади стояло несколько административных зданий, в которых присутственное время заканчивалось строго по расписанию. Когда приходилось задерживаться до полной темноты, то Петр Андреевич вообще доходил до перекрестка с Малой Мещанской и шел напрямую к дому или брал извозчика. Но сегодня пока его сопровождали сумерки, а не полная темнота, и поэтому он пошел обычным путем. Вдруг неожиданно из этих сумерек выросла фигура, четко давшая понять, что без драки день будет абсолютно неполноценным.

– Слушай, давай не будем портить день друг другу. Ты пойдешь спать, я не буду тебя доставлять в полицейский участок, и ты не получишь пару месяцев тюрьмы за драку, – попытался предотвратить столкновение Петр Андреевич. Однако его слова повисли в воздухе. Мужская фигура, одетая в бесформенное тряпье, ответила смачным и нецензурным ругательством, смысл которого обозначал, что кругом все сволочи и обжоры и компенсировать это неудобство может только драка и чужой кошелек и не имеет значения, что думает по этому поводу господин, стоящий напротив.

– Вообще-то я следователь при Рязанском окружном суде и нападать на меня – значит совершать покушение на представителя закона, – сделал еще одну попытку остановить хулигана Железманов, в глубине души прекрасно понимая, что тот имеет твердое намерение совершить противоправное действие и избежать столкновения не получится. Петр Андреевич не то что перепугался, у него хоть и кабинетная работа, но физически он был неплохо подготовлен, и опыт участия в уличных драках пусть мальчишеский, но был. Однако если бесформенная фигура хотела драки, то следователю совсем не улыбалось махать кулаками, звать полицию и вместо заслуженного отдыха в полицейском участке пристраивать на ночлег непутевого прохожего.

– А мне плевать, что ты следователь, хоть сам черт, хоть кто. Давай кошелек и проваливай, мне выпить надо, – увы, ответ хулигана был ожидаем.

Фигура стала надвигаться на молодого человека, более того, у него в руках появилось что-то темное, возможно, это был кастет. Ситуация становилась критической, было очевидно, что мужику требовалось не просто отобрать кошелек, а еще и выпустить пар, проломив чью-то голову. В этой ситуации вывернуть карманы и отдать имеющееся имущество не являлось выходом из ситуации: драки было не избежать все равно. Петр Андреевич оглянулся в поисках чего-нибудь, что помогло бы отразить удар, сейчас он очень пожалел, что вышел из дома без тросточки, которую когда-то ему подарил сотрудник сыскного отделения Егор Иванович Анисимов: в ней был вмонтирован клинок. И на данный момент Железманов научился неплохо владеть. Однако, отправляясь на службу, он брал подарок только в том случае, если ожидал столкновения с опасностью. Рутинная жизнь провинциального города ранее не давала повода чего-либо остерегаться. Рядом валялась палка, на крайний случай подойдет и она. С помощью нее Петру Андреевичу удалось отразить первый удар, когда верзила, замахнувшись рукой с кастетом (увы, это точно был он), совершил первый бросок. Однако неудача только раззадорила хулигана, и он бросился снова, и второй раз молодому человеку удалось увернутся, но он потерял равновесие и чуть не упал. В этот момент верзила снова попытался напасть, и шансы на успех у него были велики, но неожиданно на площади появилось еще одно действующее лицо: непонятно откуда появился прилично одетый мужчина и, увидев драку, прикрикнул:

– Прекратите, немедленно прекратите!

Хулиган было переключился на новенького, но тот неожиданно ловко нанес удар в живот и видимо попал в солнечное сплетение, так как верзила осел на снег, жалобно пристанывая, незнакомец воспользовался этим и поспешил снять с пальцев кастет. Хулиган попытался сопротивляться, но неожиданно помощник нанес ему удар по лицу, и тот опустился опять на снег.

– Я думаю, что нам лучше побыстрее выйти на центральную улицу, – предложил незнакомец следователю.

– Да, я уже практически пришел домой, спасибо вам, – пожал руку незнакомцу Петр Андреевич, краем глаза он видел, как верзила, пятясь, покидает место боя.

– Не за что. Вы живете рядом?

– Да. На Малой Мещанской.

– Позвольте представиться: статский советник Аркадий Сидорович Потапцев. Я вас провожу.

– Петр Андреевич Железманов, спасибо за помощь, но провожать не надо, в этом нет необходимости. Я не думаю, что со мной что-то произойдет еще, – стал отбиваться Железманов. Но новый знакомый оказался очень настойчивым, он взял под руки молодого человека, и пришлось идти к дому вместе. Около крыльца Петр Андреевич еще раз поблагодарил незнакомца, тот протянул руку и вдруг неожиданно произнес:

– Вот это да, надо же!

В сумерках было плохо видно, но понять, что именно стало причиной этого возгласа, было можно: оказалось, у пальто незнакомца оторвался накладной карман.

Что должен сделать вежливый человек в этой ситуации? Правильно: пригласить к себе, чтобы зашить:

– Идемте, моя домработница неплохо дружит с ниткой и иголкой. Она в два счета поправит прореху, – пригласил нового знакомого Железманов.

Мужчины поднялись на второй этаж и вошли в квартиру. Тут при свете лампы Железманов получил возможность как следует рассмотреть своего нового знакомого. Он был не молод, старше самого Петра в два раза, невысокий, крепенький, словно шарик ртути, лицо улыбалось открытой улыбкой. Прасковья получила поврежденное пальто и указание поправить прореху.

– Это мы мигом, сделаем сейчас, не извольте беспокоиться, – засуетилась Прасковья, услышав историю о нападении. – Но может пока отобедаете? У меня картошка горячая, солянка готова.

– Да, пожалуй, ты права, накрывай вначале на стол, а потом зашьешь, – кивнул головой Железманов. Не пригласить гостя к столу в этой ситуации было неудобно, тем более что и есть хочется не на шутку.

Мужчины прошли в столовую, там на ковре прямо на пути к столу сидел Тимофей. Он с деловым видом приводил в порядок свой гардероб: вылизывал бока и чесал за ухом.

– Рыжий, привет! – поздоровался Петр Андреевич.

Кот, увидев своего двуногого, поспешил встать на лапы и побежал навстречу, ожидая очередную порцию ласки. Он привык, что его двуногий всегда относится с любовью и потакает ему во многих вещах. Так же к нему относились и другие двуногие, бывающие в этом доме. То, что произошло потом, было непостижимо его пониманию: незнакомец шел к столу и, когда на его пути оказался рыжий клубок, попытался пнуть зверя ногой, произнеся классическое: «Брысь». Это поразило бедного Тимофея до глубины души! Нельзя сказать, что его больно ушибла нога незнакомца: кот успел отскочить, но его оскорбил сам факт подобного поведения. Как посмели с ним так поступить! Ну ладно, на улице он привык проявлять осторожность. Двуногие, между нами говоря, очень странные существа. То они начинают сюсюкать и тискать, причем в тот самый момент, когда надо бежать по срочным делам, то фыркают, говорят «брысь», а то и вообще могут бросить что-то. Но это на улице. Тут, на втором этаже дома на Малой Мещанской, он привык к всеобщему поклонению. Сам Железманов и все его гости обычно ласкали и любили Тимофея. Сложные, правда, отношения были у него с Прасковьей, но ради справедливости отметим, что не она тут хозяйка. Зверь развернулся спиной и обиженно пошел в спальню. Там он будет в безопасности.

– Обиделся, – грустно констатировал Петр Андреевич, но, повинуясь долгу гостеприимства, указал гостю на стол. Тот как ни в чем небывало уселся поближе к печке.

– Замерз, холодно на улице, – потирая руки, проговорил он. – А вы часто так поздно возвращаетесь?

– Это еще рано, бывает и за полночь возвращаюсь, – несколько сдержанно ответил Петр Андреевич. За Тимофея ему тоже было несколько обидно, но виду старался не подавать, ведь не все любят кошек, у некоторых от них буквально слезы на глазах выступают, вдруг и его новый знакомый страдает такой болезнью.

– Вы бы были поосторожнее, не следует так гулять поздно одному, это не разумно и опасно, мало ли кто может пристать, – наставительно произнес Аркадий Сидорович.

– К сожалению, моя служба не предполагает исключительно дневных прогулок, – пожал плечами Петр Андреевич.

– А кем вы служите?

– Следователем. А вы?

– Я военный в отставке. Полгода назад поселился в этом городке, теперь обычный касимовский обыватель. Живу тут недалеко на соседней улице.

– Ааа, поэтому вы так быстро справились с этим хулиганом. Есть опыт рукопашной борьбы?

– Да как же без него. А вот вас научить, я вижу, некому. Батюшка в детстве, наверное, за драку в угол ставил?

– Батюшка мой, к сожалению, умер очень рано.

– Извините, я не знал про вашего батюшку. А он кем был? Тоже служил по юридической части? – Аркадий Сидорович задавал вопросы беззаботным тоном, но почему-то Железманов не особо был расположен отвечать. Устал он сегодня и – что греха таить – перенервничал. Не каждый день на тебя прыгают с кастетом. Поэтому он пошел на кухню поторопить Прасковью, но она уже сама заходила в комнату, неся тарелки. Через пять минут мужчины ели ароматную солянку. Потом пришло время картошки с тушеным мясом и чая. Новый знакомый оказался очень разговорчивым человеком, он постоянно шутил, рассказывал сам, задавал различные вопросы. Не получив ответа про отца Петра Андреевича, он снова вернулся к этой теме:

– А как такие молодые обаятельные люди становятся следователями? Наверное, ваш батюшка служил по судейской части и завещал вам также быть юристом.

– Нет, это был мой самостоятельный выбор. Мой отец был военным, война на Балканах подорвала его здоровье, и, как я уже сказал, он рано умер.

– Бедняжка, вы росли без отца. Но знакомые, друзья вашего батюшки помогали вашей семье? Участвовали в вашем воспитании?

– У отца были друзья, с которым он воевал, одно время они бывали у нас в доме и бывали после его смерти, а потом…

– А что потом? Забыли?

– Нет, кто-то тоже ушел в мир иной, кто-то переехал в другой город.

– Ну а здесь у вас есть друзья? Вы же не совсем одиноки в этом провинциальном мире?

– Конечно, человек не может жить один, – Петр Андреевич не был склонен к откровенностям. Во-первых, служба уже приучила чисто интуитивно избегать откровенностей. Во-вторых, как уже было сказано, молодой человек устал, ему хотелось поесть и немного подремать, а потом можно будет почитать.

– Кстати, я тоже воевал на Балканах. Возможно, встречал там вашего батюшку? Он тоже Железманов? Андрей? – вопрос имел немое продолжение. Гость явно хотел узнать отчество отца Петра Андреевича.

– Петрович, – правильно понял вопрос хозяин дома. – Андрей Петрович Железманов.

– А воевал он где? Под Плевной?

– Нет, на Шипке.

– Да? – оживленно спросил Аркадий Сидорович. – Я вот под Плевной. Не поверите, императора Александра Николаевича лично своими глазами несколько раз видел! Он нас тогда 11 декабря приезжал поздравлять.

Потапцев был настроен и дальше обсуждать героическое прошлое страны, тем более что повод был как нельзя подходящим. Однако разговор явно не клеился. Наконец в дверях показалась Прасковья, неся в руках пальто. Это стало поводом для откровенной фразы:

– Знаете, я, честно говоря, сегодня очень устал, я очень признателен вам за помощь, вы меня и в самом деле очень выручили, но… – окончание фразы повисло в воздухе, однако суть была ясна, и дальше гостю ничего не осталось как попрощаться, поблагодарить в свою очередь за пришитый карман и удалиться.

После его ухода в комнату осторожно вошел Тимофей. Вид у него был обиженный. Он подошел к Петру и потерся о ноги.

– Обиделся? Ну, не серчай, – успокоил Железманов рыжего друга. – Ты пойми, не все котов любят. Не надо так ко всем приставать.

Прасковья в это время собирала со стола посуду и вдруг неожиданно произнесла:

– Вот ведь нелегкая принесла!

Петр удивился. Обычно Прасковья была относительно любезна с теми, кто приходил в дом. Она могла отчитать посыльного или унтер-офицера полиции, который являлся посреди ночи, чтобы поднять следователя с постели. Но когда гости приходили днем, она обычно изображала гостеприимство, несмотря на свой ворчливый характер. Такого резкого отзыва ранее от нее Петр не слышал.

– Ты чего это? Он, между прочим, меня от хулигана спас, – удивленно вскинул брови он.

– Ну не знаю, как он там спас, только взгляд у него недобрый, вон Тимофея обидел, держались бы вы от него подальше, – со звоном собирая тарелки, продолжала пыхтеть женщина.

Петр удивился еще больше: между Прасковьей и Тимофеем были отношения достаточно натянутые, а тут совершенно неожиданно она за него заступилась! Это было что-то новенькое!

                                  * * *

Однако еще больше Петр Андреевич удивился, когда на следующий день увидел Прасковью у себя в кабинете. За все время проживания в Касимове такого не было ни разу! Вид у женщины был очень встревоженный и запыхавшийся, было видно, что путь к зданию мировых судей, где был кабинет судебного следователя, домработница проделал бегом.

– Прасковья, что случилось! На тебе лица нет! – всполошился Железманов, отчетливо понимая, что произошло что-то из ряда вон.

– Беда, Петр Андреевич, такая беда! – запричитала Прасковья.

– Да ты сядь, воды выпей, – засуетился молодой человек, подставляя женщине стул и протягивая стакан воды. Подождав, когда немного домработница придет в себя, спросил:

– А вот теперь не спеша, спокойно расскажи, что стряслось?

– Беда, Петр Андреевич. Воры к нам залезли, все перевернули.

– Куда? К нам на квартиру?

– Да, я с утра на рынок пошла, сметанки купить, курочку. Прихожу, а дома как Мамай прошел, все перевернуто, из шкафов все вывернуто, даже подушка вспорота.

Да, следователь тоже человек, он тоже может стать жертвой самого банального ограбления или кражи. В этом плане у него никаких гарантий нет, кроме, пожалуй, одного: можно надеяться, что коллеги, расследуя это преступление, постараются приложить максимум усилий к раскрытию. Но это если коллеги рядом. А что делать Петру Андреевичу? Он единственный следователь на уезд. Ни один следователь не может расследовать преступление, где он же и является потерпевшим. В идеале надо посылать телеграмму в Рязань или соседний уезд, чтобы прибыл коллега для следственных действий. Но прежде чем это делать, Железманов все же решил сам осмотреть свое жилище.

– Как вор приник в квартиру? Через окно или дверь взломал? Может ты ключи теряла? – по дороге к двери расспрашивал Петр домработницу.

– Нет, не теряла, он, окаянный, замок похоже взломал.

Железманов поймал извозчика, по дороге заехал за знакомым слесарем. Во-первых, пусть профессиональным взглядом посмотрит, был ли взлом. Следователь его периодически привлекал в качестве специалиста, тогда еще не было экспертов-трасологов, которые проводили бы подобные исследования. Во-вторых, если замок сломан, то его по-любому менять надо. Не жить же дальше с открытой дверью?

К двери квартиры Железманов подходил осторожно, чтобы не затоптать возможные следы, но на улице мороз, вся грязь примерзла и глазом ничего разглядеть не удавалось, а хитроумных лампочек, позволяющих видеть невидимое, тогда еще не существовало. Попросил слесаря посмотреть замок.

– Взломали его тебе, барин, – произнес через пару минут слесарь. – Отмычкой взломали или ножиком.

Пошли в квартиру. Следователь не раз замечал, что после посещения жилища ворами все квартиры и дома становились похожими друг на друга, настолько беспорядок и разбросанные вещи обезличивали жилье. И в самом деле: на полу валяется одежда, из книжной полки выброшены книги, ящики столов беззащитно выдвинуты. Комод с посудой открыт, тарелки и прочая посуда стоят в беспорядке, было понятно, что кто-то передвигал все, но ничего не разбил и не взял.

Молодой человек пошел в спальню. Первое, что ему бросалось в глаза, – разбросанные по всей комнате акварели. Прямо с пола на него смотрела Тоня – девушка, в которую он влюбился во время командировки в Петербург и был вынужден в себе эту любовь задушить, так как милая барышня была замешена в изготовлении фальшивых денег и ей грозила каторга4. Однако беспомощно лежащий портрет с застенчивой улыбкой и помятым краем больно резанул по сердцу. Петр нагнулся, бережно поднял лист бумаги и расправил загнутый край, потом с портретом в руке осторожно прошел к столу и заглянул в ящик: там он хранил деньги, свой пока единственный орден, университетский значок, документы. Странно, все это на месте, по крайней мере, деньги все копеечка в копеечку. Бумаги тоже все целы, хотя ощущение, что в них копались – письма вынуты из конвертов. Так, что еще? Из одежды тоже ничего не пропало. На месте краски и мольберт. Так, что еще? Что еще ценного есть в доме? Ценным предметом можно назвать велосипед, но с ним тоже все в порядке: он как висел, так и висит на видном месте в коридоре.

Продолжая растерянно осматривать комнату, Железманов стал собирать разбросанные по комнате акварели. Он подобрал пару пейзажей, потом нагнулся за следующим рисунком, это был портрет Тимофея, разлегшегося прямо на письменном столе среди книг под лампой. Кстати, а где сама модель-то? И тут молодой человек испугался уже серьезно. Где кот??? Конечно, крайне редко воры и грабители наносили урон домашним животным, если только собакам, которые мешали злоумышленникам делать свое черное дело. Кошачьим обычно не доставалось. Все равно Петра Андреевича пронзил страх за своего рыжего друга. А вдруг рука злодея могла подняться на Тимофея?

Тут он услышал негромкий писк. Звук шел сверху. Железманов поднял голову и увидел на шкафу испуганную рыжую мордочку. Тимофей!

– Тёма, ты как? Иди ко мне, – позвал Железманов, поднимая руки. Тут же на него плюхнулось не менее 15 фунтов лохматого и теплого, и, кажется, очень злого.

– Испугался? – заботливо спросил зверя Петр, поглаживая пушистую спинку.

«А ты как думал? Пришел тут этот гад, навел беспорядок, на меня набросился! И вообще, что это было?» – говорил взгляд зеленых глаз.

– Ну-ну, не переживай, все в порядке. Мы с тобой целы, вещи вроде тоже, – приговаривал молодой человек, поглаживая лохматого друга и попутно продолжая оглядывать спальню.

– Прасковья, проверь, у тебя ничего не пропало, – попросил он домработницу. Епархией женщины была кухня и небольшая личная комната, где она спала и лежали ее личные вещи.

– А у меня все в порядке, – растерянно произнесла Прасковья, приглашая хозяина зайти к ней. И в самом деле, если в комнатах Железманова царил беспорядок, то у нее ничего не было тронуто. Посуда стояла на местах, продукты тоже явно никто не ворошил, в женских вещах не копался. Словом, вор ограничился только комнатами следователя. Стоп! Можно ли говорить слово «вор»? Ничего ведь не украли. Только пошарили в вещах и ушли. Кому и зачем нужен был этот непонятный обыск? В растерянности Петр Андреевич опустился на стул в гостиной. Кот, почувствовав себя в родных объятиях, успокоился и даже немного начал урчать. В этот момент в коридоре послышались шаги. Петр напрягся и резко повернул голову.

                                   * * *

На пороге стоял Сергеев. Арсений Петрович Сергеев – отставной военный, участник двух войн (русско-турецкой 1877 года и русско-японской 1905 года). Он давал молодому следователю уроки фехтования и стрельбы из короткоствольного оружия. Также мужчины вместе иногда совершали прогулки на велосипедах за город, иногда играли в шахматы. Нельзя сказать, что они были близкими друзьями, скорее товарищами, которых свели некоторые общие интересы.

– Добрый день, Арсений Петрович, – поздоровался Железманов, продолжая поглаживать кота.

– Добрый? – удивился Сергеев. Он понял, что случилось что-то неординарное. – Что у вас произошло? Дверь взломана, замка нет, в квартире как Мамай прошел, вещи на полу валяются. Да и у вас вид какой-то растерянный и похоже синяк на лице.

Да, синяк небольшой был, как ударился во вчерашней драке, сам не помнил.

– Да, это я вчера на какого хулигана нарвался, рванул на меня с кастетом, хорошо вы научили – увернулся, – нехотя пояснил Петр Андреевич.

– Хотел ограбить?

– Да, возможно, может просто пьяный пар надо было выпустить. Словом, ничего необычного, хорошо случайный прохожий помог.

– Задержали?

– Кого?

– Хулигана этого?

– Нет, сбежал.

– Так, а сегодня что произошло?

– Сегодня кто-то залез в мою квартиру и обыскал все мои вещи.

– Что-то пропало?

– В том и дело, что нет.

Это больше всего и озадачивало молодого следователя, что ничего не пропало. Кражу всегда можно объяснить, жажда наживы объясняет все, могли какие-то залетные воры забраться в первую попавшуюся квартиру, не подозревая, что там следователь живет. Но вот обыск! Это было непонятно. Тимофей заерзал на руках. Успокоился, пришел в себя и был не прочь побегать, а может и поесть. Это понял двуногий:

– Прасковья, у нас молоко есть? Налей коту.

Кот спрыгнул на пол и двинулся в сторону кухни. На его пути стоял Сергеев. Тот не сразу понял, что стоит на траектории движения лохматого хозяина дома, поэтому в адрес мужчины раздалось довольно громкое фырканье. Арсений Петрович посторонился, но не удержался от нравоучений:

– Обойти трудно? Тут столько места еще!

Тимофей всем видом дал понять, что двуногий неправ. В этом доме принято поклоняться этому рыжему божеству. В основном все гости Петра высказывали почтение зверю, гладили его, давали кусочки со своих тарелок. Сергеев, как человек военный, привыкший к субординации, неоднократно намекал Железманову, что его домашний зверь имеет слишком много прав, хотя, как воспитанный человек, он не позволял себе откровенно вступать в конфликт со зверем, а уже тем более прогонять его. Тимофей был глубоко не согласен с такой логикой и сейчас вынудил двуного посторониться.

Отставной военный присел рядом с Петром на соседний стул.

– Вы не думаете, что эти два события: вчерашнее нападение на вас и сегодняшний обыск у вас в доме связаны? – спросил он. Мысль не была лишена основания. Петр Андреевич уже сам думал об этом, поэтому только кивнул головой.

– Только никак не могу прикинуть, с чем это связано, – растеряно добавил он.

– Вы следователь, поэтому логично в первую очередь подумать, как говорят в вашей любимой Одессе, за те дела, которые вы сейчас ведете, – подкинул мысль отставной военный.

– Угу, мне эта мысль тоже в голову пришла, – кивнул головой следователь. – Только вроде как ничего необычного у меня нет. Рутина.

Петр Андреевич встал и начал подбирать вещи с пола. Смысла ехать обратно на работу уже нет, присутственное время закончилось. Сергеев тоже стал помогать наводить порядок, одновременно наставляя:

– Я думаю, что вам надо очень внимательно проанализировать все, что у вас находится в производстве. Это на первый взгляд у вас одна рутина, как знать, может вы затронули интересы каких-то весьма опасных людей. Поэтому позволю дать вам еще один совет: не выходите больше из дома без трости, а еще лучше без браунинга. Мало ли что.

Железманов понимал, что Сергеев прав. Он только не знал, что ему делать непосредственно с фактом проникновения в квартиру. Писать коллеге в соседний уезд или нет? Ничего не пропало, значит, кражи нет и возбуждать дело повода нет. Хотя случай из ряда вон. Под конец наведения порядка он пришел к мысли, что проинформирует письмом своего непосредственного начальника, то есть прокурора Рязанского окружного суда, курирующего следствие. А там как он решит. А вот вызывать коллегу из соседнего уезда не будет. У него и так много работы.

В комнате показался Тимофей. Вид у него был довольный. Видимо ему перепали не только чашка с молоком, но и немного потрохов с куренка. Сел посредине ковра и стал умываться.

– Тёма, будь любезен, уйти с прохода, а то ты ходить мешаешь, можем на твой драгоценный хвост наступить, – попросил Железманов.