Правдивая история короля Якова

Забегая вперед, скажем, что на следующий день мать Кадрии получила письмо, в котором принц объявлял, что свадьба отменяется. Он даже не решился лично проститься с бывшей невестой. Примчавшейся в ту же минуту в замок несостоявшейся тёще сообщили, что принц убыл рано утром, сославшись на внезапное недомогание. Никто ничего не понимал: вечером принц выглядел вполне здоровым, а утром, когда все проснулись, его уже и след простыл.

А Арн, убедившись, что его любимой больше ничего не угрожает, отправился прямо к ней. Когда он появился на крыльце её дома, он еле держался на ногах. Кадрия, увидевшая его в окно, едва узнала его – так он изменился. Слёзы выступили у неё на глазах. Два чувства нахлынули на неё одновременно: радость от встречи с любимым и грусть при виде жалкого состояния, в котором он пребывал. Арн только взглянул на неё – как же она была хороша в эту минуту! – и этот взгляд окончательно лишил его силы: он без памяти повалился на землю.

Вскоре они сыграли свадьбу. Матери Кадрии он по-прежнему не нравился, но, проиграв главную битву своей жизни, она смирилась и довольно легко дала согласие на брак.

На этом месте и надо бы завершить наш рассказ. Во всяком случае так поступил бы сочинитель сказок, где всё заканчивается свадьбой героев. Но реальная жизнь не похожа на сказку, и в нашей истории именно с этого момента и начинаются для героев самые тяжёлые испытания.

Арн с женой планировали жить в родном селении, но вскоре им пришлось уехать. Причиной этого стали слухи, которые поползли по округе после истории с принцем. Арна подозревали – и, как мы знаем, небезосновательно – в применении ворожбы. Многие односельчане знали о том, на кого он учился, а обстоятельства, при которых расстроилась свадьба, казавшаяся до приезда Арна делом решенным, были более чем загадочные.

Арн на все эти разговоры не обращал внимания, его нисколько не беспокоили пересуды за его спиной. В отличие от его жены. Кадрия болезненно реагировала на такое к ним отношение. Причём, болезненно в буквальном смысле.

Здесь надо упомянуть одну важную подробность.

У Кадрии с раннего детства развивалась редкая болезнь. Если она слышала в свой адрес обидные слова, если про нее говорили что-то плохое, если её ругали, она по-настоящему, серьезно заболевала: ей становилось трудно дышать, начинала болеть грудь, её знобило, иногда даже начинались судороги. Поэтому её родители, как бы строго с ней ни обходились, привыкли следить за своими словами: даже самое незначительное замечание в её адрес могло вызвать у неё приступ болезни.

Зная об этом, Арн решил увезти свою молодую жену подальше от людей, которые могут причинить ей страдания. Они переехали в другое селение, где их никто не знал. Кадрия, которой Арн честно признался, что применил ворожбу, умоляла его не ворожить больше: она боялась, что это принесет ему вред. И Арн обещал жене, что с ворожбой покончено. Да и незачем было ему теперь колдовать. Единственное, ради чего он хотел стать ворожеем, была свадьба с Кадрией. А этого он добился. Работать он умел. Он занялся хозяйством, молодая жена ему с энтузиазмом помогала. Казалось, их ждала счастливая безоблачная жизнь.

Но вышло все иначе.

Прошло несколько месяцев со дня их свадьбы, и в стране произошли серьезные перемены. Король Яков Семнадцатый скоропостижно скончался, и на трон взошел его сын, Яков Восемнадцатый. В общем-то, для страны это не имело большого значения. Правление Якова Семнадцатого нельзя было назвать выдающимся. Никаких заметных реформ он не проводил, войн не вёл. Потомки уже через пару десятков лет наверняка не смогут сказать, чем Яков Семнадцатый отличался от предыдущих Яковов: Пятнадцатого, Шестнадцатого и всех прочих. И в сыне его не было ни решительности, ни государственного ума. Его правление обещало стать таким же невыразительным, как и правление его отца, и для всех жителей Древии смена короля означала лишь изменение порядкового номера, называемого после его имени. Для всех. Кроме Арна и Кадрии. Для них этот день стал роковым.

Дело в том, что неудавшийся жених не забыл испытанное им унижение. Разумеется, он уже и не вспоминал про Кадрию, но, получив власть, твердо решил отомстить её мужу.

 Конечно, признаваться в своем тогдашнем малодушии он не планировал и вытаскивать на свет Божий историю своего неудачного сватовства не собирался. Вряд ли ему хотелось, чтобы его подданные узнали, что их король – трус и негодяй. Поэтому он решил действовать издалека.

Он издал указ, по которому ограничивалась деятельность ворожеев. Указ был очень длинным и путаным, разобраться во всех его положениях было сложно. Но он давал королю возможность начать преследование тех, кто занимался ворожбой. Естественно, указ этот был направлен против одного-единственного ворожея, но люди, находящиеся у власти, следят за соблюдением внешних приличий, и для короля абсолютно не важно было, что пострадают многие невинные честные и порядочные ворожеи, и уж тем более не интересовал его тот факт, что Арн вот уже несколько месяцев даже не вспоминал о ворожбе – он твердо держал слово, данное жене.

И тем не менее, его арестовали. Откуда-то нашлись свидетели (когда нужно влиятельному человеку, они находятся быстро), которые поклялись, что видели, как Арн ворожил. Ему приписали какие-то преступления, которых он не совершал, и не успел он опомниться, как оказался в тюрьме.

Понятно, что человека, три года изучавшего колдовское дело, не могли бы удержать никакие замки, но проблема была в том, что он больше всего на свете боялся потерять доверие любимой жены. А она ни за что не хотела, чтобы он применял свои колдовские умения.

Она искренне считала всё произошедшее недоразумением, и, имея чистую и светлую душу, даже предположить не могла в людях такого коварства, которое выказал король. Кадрия была уверена, что недоразумение скоро рассеется и её муж вернётся домой. Но сидеть сложа руки было не в ее правилах, и она стала обходить всех, от кого, как она думала, зависела судьба её мужа. Но никто из этих людей не внял её словам. Мало того, Арна обвиняли всё в новых и новых преступлениях, а с его женой обходились грубо. Ей приходилось терпеть насмешки и оскорбления, и она всё больше убеждалась в том, что если её муж и выйдет из тюрьмы, то очень не скоро.

Из-за всех этих переживаний у неё разыгралась болезнь. С каждым днём ей всё труднее было выходить из дома. И всё же она не теряла надежды на то, что справедливость восторжествует. Но она не знала короля!

Мстительный по природе, Яков Восемнадцатый не ограничился арестом Арна. Он поехал к его жене, чтобы насладиться видом её мучений.

Кадрия выглядела очень плохо. Болезнь измучила её так, что она уже не вставала с постели. Король мог чувствовать себя удовлетворенным.

Другой, менее жестокий, человек на его месте ограничился бы зрелищем несчастья бедной женщины и даже, скорее всего, позволил бы её мужу вернуться домой, чтобы помочь ей. Но только не Яков! Ему и этого показалось недостаточно. Он приказал схватить ни в чём не повинную женщину и отвезти в свой замок, где запер ее в одной из башен.

Арн тем временем всеми силами пытался обрести свободу. Но не о себе он беспокоился. Кадрия – вот о ком он думал каждую минуту. Мысль, что она одна среди чужих людей, которые могут её обидеть, было невыносима. И не только это волновало его. Накануне своего ареста он узнал, что его жена ждёт ребёнка. Сознание, что именно сейчас он должен быть рядом с ней, не давало ему спать спокойно. Всё время он проводил в раздумьях, как ему покинуть тюрьму. Помня обещание, данное жене, он не хотел ворожить.

В первые дни своего заключения он надеялся на правосудие, пытался доказать, что арестован по ошибке – ведь он, и правда, после того случая с принцем ни разу не ворожил. Но с этой надеждой он распростился очень быстро – судебные чиновники даже не пытались делать вид, что в стране существует правосудие. На все его просьбы они только смеялись ему в лицо.

Тогда он решился на побег. Он внимательно исследовал свою камеру и пришел к выводу, что для побега нужна тщательная подготовка, на которую могут уйти недели, а то и месяцы. Это его никак не устраивало. Но что же было делать?

 Помощи ждать было неоткуда. И тогда он решился на небольшую ворожбу. Он хотел всего лишь узнать, как там его любимая Кадрия. Увидев, что с ней всё в порядке, он смог бы продержаться.

 Он зачерпнул плошкой воды из большой грязной бочки, стоявшей в углу камеры. Прошептав заклинание (самое простое, которое он выучил еще в первые месяцы своей учебы у Селена), он стал смотреть в воду, как в зеркало. Вскоре в этом зеркале он увидел Кадрию. Она лежала на кровати в тёмной комнате и пыталась дотянуться до чёрствого куска хлеба, валявшегося на полу. Но сделать это ей не удалось, и она без сил упала на кровать. В этот момент дверь отворилась, и вошел король. Арн его сразу узнал. Увиденное было настолько ужасно, что он вскрикнул и выронил плошку. Черепки зазвенели у его ног, вода разлилась. Забурчали разбуженные сокамерники.

Несколько минут он стоял как громом поражённый, не в силах шевельнуться. Но лишь только первое оцепенение прошло, он быстро произнес несколько заклинаний, взмахнул руками и исчез. К неописуемому удивлению нескольких проснувшихся заключённых.

С непривычки к ворожбе Арн потратил слишком много энергии на прохождение сквозь стены тюрьмы и, поэтому, оказавшись на улице, еле держался на ногах. О том, чтобы перенестись по воздуху, и речи быть не могло. Арн отправился пешком.

Идти пришлось очень долго. Несколько раз Арн пытался ворожить, чтобы узнать, как его жена, но у него ничего не получалось.

До своего дома он добрался только на следующую ночь и застал там лишь пустые стены. Кадрии не было. В отчаянии Арн стал было крушить всё что попадалось на его пути, но сумел взять себя в руки. Он сказал себе: «Если моя жена жива, я должен спасти её. Но для этого мне нужны силы». И он заставил себя лечь на постель, ещё хранившую, как ему показалось, тепло её тела, и заснул.

А проснувшись утром, тут же принялся ворожить. Силы его после сна восстановились достаточно для того, чтобы сотворить несколько заклинаний. Прежде всего он, налив воды в первую попавшуюся миску, попросил тайные силы показать ему, где его жена. Еле заставил он себя взглянуть на воду, страшась увидеть мертвое тело. Но она была жива! Осунувшаяся, бледная, с потухшими глазами – но живая.

В тот же миг он почувствовал, как могучая энергия побежала по его жилам. Один взгляд на любимую женщину чудесным образом возродил его. Никакая ворожба не обладает такой силой, как любовь – теперь он был уверен, что сможет осуществить всё, что потребуется. Он спасет свою жену и их будущую дочку – он знал, что родится дочь.

На этот раз он уже не помышлял ни о каких законных, легальных путях – у него не возникало сомнений, что так он лишь потеряет время. Вспомнив все, чему его научил Селен, собрав всю свою волю и все силы, он перенесся в замок короля.

Трусливый король, хранивший память об их первой встрече, лишь завидев его издалека, поспешил скрыться. Он побоялся причинить вред Кадрии и поспешил отпустить её. Поэтому преодолев лишь внешнюю стену замка и не успев проникнуть внутрь, Арн неожиданно увидел свою жену. Она стояла возле ворот, потерянная, измученная, и казалось, вот-вот упадет.

Арн вынес её на руках за пределы замка – никто их не остановил. Про Короля Арн и думать забыл, единственное, что волновало его в ту минуту, это благополучие женщины, покоящейся в его объятиях.

Как можно скорее они покинули Столицу и поселились в глуши, вдали от людей. Арн окружил жену трогательной заботой, каждое мгновение его жизни было посвящено ей. Он не спал ночами, когда ей не спалось, мчался за тридевять земель за чем-нибудь экзотическим, лишь она намекала, что ей этого хочется. Он безропотно покидал её, если ей хотелось побыть одной, и неотступно был рядом, когда она в нем нуждалась. Если бы ей понадобилась половина его сердца, он, не задумываясь, отдал бы её.

Но все его старания шли прахом. Кадрия чахла. Она угасала на глазах. Последние её силы уходили на то, чтобы поддерживать жизнь в маленьком существе, росшим внутри неё.

Поздней весной, когда вся природа распахнулась навстречу новой жизни, Кадрия родила дочь. Но не успело Дарине исполниться и недели, как она испытала первую в своей жизни утрату: её мать умерла.

Арн обезумел от горя. Жизнь для него в одно мгновение потеряла всякий смысл, и, несомненно, он вскоре отправился бы вслед за женой, если бы не малютка-дочь. Только мысль, что он оставит беззащитную крошку в мире, где правит король Яков, удерживала его от рокового шага. Он должен был найти силы, чтобы жить дальше.

Откуда было взять ему эти силы? Ответ напрашивался один: он должен был вернуться к ворожбе. Покойная жена была бы против, он это знал, но другого выхода не видел. Гонимый властями, нищий, без дома, без семьи, без друзей, с новорождённой дочкой на руках – он бы не выжил без ворожбы. И он снова, с утроенной энергией принялся изучать колдовское дело. Учителя ему, конечно, взять было неоткуда, но он и без того немало знал. Остальное он постигал, читая книги и ежедневно практикуясь.

И столь сильна была его воля и столь велико желание стать могучим ворожеем, что в очень короткие сроки он достиг поразительных успехов. Не прошло и месяца после смерти жены, как он уже выстроил прочный дом в Столице и укрыл  там свою дочь.

Обеспечив безопасность единственного – теперь! – дорогого ему существа, он принялся восстанавливать справедливость в своей стране. Теперь он понял, что самый большой его ошибкой было то, что он мирился с окружавшим его беззаконием, безропотно подчинялся правилам, навязанным глупым правителем. Он хотел только тихого семейного счастья рядом с любимой женщиной, но в результате потерял всё. Теперь же главной его целью стало дать возможность дочери вырасти в безопасности. Но для этого надо было избавиться от короля, который ни за что бы не оставил попыток испортить ему жизнь.

Конечно, Арн не собирался убивать его, как и никого другого. Внутреннее благородство не умерло в его душе даже после всех испытаний, которые он перенес. Но и позволить королю дальше жить в своё удовольствие, причиняя окружающим страдания, он не мог.

Арн объявил королю войну. Он решил в одиночку бороться с ненавистным тираном, чего бы ему это ни стоило. Его волшебная сила в те времена была ещё не очень велика, помощников он не имел, и всё же он решил действовать – сидеть сложа руки было не в его характере.

Конечно, противостоять в одиночку королевской армии он бы не смог, поэтому он выбрал диверсионную тактику, решив сделать жизнь своего противника невыносимой: он насылал засуху на королевские поля, устраивал пожары в королевских владениях, обильные королевские стада превращал в тучу саранчи. Сам король не мог выйти из своего дворца без того, чтобы внезапно не началась метель (ясным летним днём) или без того, чтобы возле самых его ног вдруг обнаружилось змеиное гнездо.

Но и во дворце король не чувствовал себя защищенным: ступени под его ногами постоянно рушились, окна с грохотом распахивались, лишь он к ним подходил, а все изысканные яства на столе, свежие и ароматные, при приближении короля начинали источать гнилостный запах, и жирные белые черви покрывали их поверхность.

И король сдался. Не в силах терпеть такую жизнь и не зная, что предпринять, он предпочел трусливо сбежать за границы страны, бросив на произвол судьбы свое королевство – он думал лишь о спасении собственной шкуры. Он схоронился на далёком, забытом всеми богами острове, боясь хоть как-то напомнить о себе.

 Арн оставил его в покое, он не собирался преследовать беглеца – король и так уже был достаточно наказан. Жители страны, благодарные за избавление от тирана, вскоре единодушно избрали его Верховным Ворожеем. Но Арн вовсе не стремился к власти. Благополучие единственной дочери – вот всё, что занимало его; тихая жизнь – вот о чем он мечтал.

Он превратил свой дом в неприступный замок, и стал жить в нём вдвоём с дочерью.

И всё же он, конечно, не мог уклониться от участия в управлении Древией. Для того чтобы превратить нищую страну в процветающее государство, он продолжал изучать ворожбу и вскоре стал самым сильным ворожеем на свете. Благодаря этому его королевство на многие годы стало оплотом мира и благополучия.

Ещё обучаясь у Селена, Арн выбрал в качестве своей колдовской силы Слово, и в дальнейшем убедился в правильности своего выбора. Сила человеческого слова сделала его страну счастливейшей на планете. Ведь он не собирался пользоваться Словом единолично – каждому чиновнику по его рангу доставался объем силы Слова, каждый человек в стране мог пользоваться этой силой по своему усмотрению, но только, разумеется, в том случае, если он использует её во благо, на пользу другим людям и своей стране. Его подданные быстро поняли, что разумное правление с помощью силы Слова для них гораздо удобнее правления, в основе которого лежит страх, и полюбили своего Верховного Ворожея. Про беспутного короля быстро забыли, и вот уже много лет Древия благоденствует благодаря Великому Арну. И хочется верить, что его славное правление продлится еще долгие годы.

Боги, храните Верховного Ворожея Арна Великого!

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

(продолжение)

Иларий медленно отложил книжку. Потом он так же медленно лег на пол и закрыл глаза. История Арна, прочитанная им от корки до корки, оказалась тем самым контрольным выстрелом в голову, который всякий уважающий себя убийца наносит, чтобы гарантированно добить жертву.

 Кто был тем, кто вознамерился окончательно добить его: Боги, Судьба или Случай – Иларий не знал, но удар был точен. Иларий видел ясно, что никогда уже не будет тем человеком, которым был всего несколько часов назад.

Люди из книги стояли перед ним как живые. Он бы и рад был поверить, что это всего лишь выдумка, но прочитанная история уже завладела его разумом, проникла в душу, и он уже твёрдо знал, что всё это было на самом деле. Он так хорошо представлял себе Кадрию, словно был с ней знаком. Он почему-то был уверен, что Дарина на неё похожа. Если бы он знал раньше, что Дарина так же, как он, потеряла мать в том возрасте, когда не остается даже воспоминаний, он вряд ли так же легко решился бы лишить её и отца. Конечно, его родная мать, может быть, и была жива, они не слышали о ней семнадцать лет, но это не значило, что он не понимал, что такое вырасти без матери.

Про Короля он не знал, что и думать. Где была правда? Кем был Король на самом деле? Мудрым правителем, которым он считал его до этого дня, или трусливым соблазнителем без чести и совести? Если он, и правда, сделал всё то, в чём его обвинял Арн, то простить его было трудно, но если Арн всё сочинил? Но зачем? И как можно было столько сочинить? Про любовь к жене. Про её болезнь. Про рождение Дарины, в конце концов. Во что теперь верить?

Наверное, снаружи сейчас была ночь.

А может, только вечер.

А может, утро.

Иларий совсем потерялся во времени. В его каменной тюрьме без окон и дверей невозможно было определить время суток. Совершенно измотанный и разбитый, Иларий заснул.

Сколько проспал, сказать он, конечно, не мог, как не мог и определить, когда проснулся: утром, днём, вечером или ночью. Перед ним были те же серые безликие стены, и тот же непонятно откуда бравшийся тусклый свет так же ровно и скучно освещал их.

В общем, обстановка была самая располагающая к тому, чтобы спокойно всё обдумать. Именно этого Иларию хотелось меньше всего. Он был бы рад окунуться обратно в сонное забытье – где ты не поймешь то ли жив, то ли мертв, то ли на этом свете, а то ли в каком-то неведомом мире, где есть чувства, видения, воспоминания, но нет мыслей. Ни одной проклятый мысли. Но вывалившись внезапно из сна, невозможно уже вернуться обратно, как упав, нельзя взлететь. Если ты, конечно, не птица.

А Иларий не только не чувствовал себя птицей, он и человеком-то себя не ощущал. Словно Арн, и правда, превратил его в какого-нибудь червяка. Еще день назад он был уверен, что сможет взлететь выше всех, и вот теперь лежал раздавленный в грязи, и не было ни сил, ни желания приподняться и оглядеться. Всё, что было в его жизни яркого и светлого, потухло, обесцветилось, рассыпалось на тысячу осколков и рухнуло в темную бездну, и ему, чтобы снова ощутить вкус жизни, надо было умереть и заново родиться. Он ощущал себя так, будто висел где-то между жизнью и смертью, и та и другая были от него одинаково далеко. И не было в этом мире ни звуков, ни красок, ни даже легкого ветерка.

Поэтому когда из серой стены вышел Арн, Иларий даже не пошевелился. Так и сидел, вяло привалившись к стене.

Арн сделал, как и в прошлый раз, из воздуха большое кресло и уселся в него, предварительно подняв с пола обе книжки.

– Ну вот, – сказал он, повертел их в руках, будто заново разглядывая, – одну в печку. Которую?

Иларий молчал.

– Теперь ты знаешь намного больше, чем все жители Древии. Я дал тебе прочитать полную редакцию своей истории, её единственный экземпляр. Остальные жители страны читают другую, сокращённую и, скажем так, отредактированную версию.

Иларий глянул на него исподлобья:

– Это ведь всё неправда? Это всё вы сочинили?

Арн рассмеялся:

– Ты мне льстишь. Я не в состоянии составить даже приличное письмо. А уж чтобы понапридумывать столько всего, мне бы точно понадобилось вывернуться наизнанку! Я нанял знаменитого борзописца, и он очень красиво записал всё то, что я ему диктовал. Правда, в литературных достоинствах этого произведения я бы сомневался, но это не главное. Самое важное, что всё, что здесь написано, до последней буквы правда.

– Я вам не верю.

– Твоя самая большая беда в том, что ты мне веришь. Если бы не верил, тебе не было бы сейчас так плохо. Просто ты сопоставил два текста и увидел, что белые пятна, на которые ты раньше не обращал внимания, прекрасно заполняются новыми фактами и многое объясняют. Ведь так?

– Вы сами признались, что наняли какого-то писаку, чтобы он выставил вас в выгодном свете. Значит, в вашей книге тоже много лжи.

– «Тоже»! Браво! – восхищённо зааплодировал Арн. – Вижу, мы с тобой договоримся быстрее, чем я ожидал. – Он поудобнее устроился в кресле, настраиваясь на долгий разговор. – Скажем так, в моей книге есть недосказанности и – не ложь, нет – полуправда. В биографии любого человека бывают такие моменты, которые он не хотел бы афишировать. Но я готов ответить на твои вопросы.

Иларий посмотрел с сомнением. Подумал. Потом всё же спросил:

– Вы заколдовали всех, кто мешал вам жениться на Кадрии?

– Не всех, – быстро ответил Арн, – Только её матери внушил, что лучше меня жениха нет. – Он грустно усмехнулся. – Только как-то не очень получилось – силы у меня тогда было мало. Её мать, хоть и согласилась на нашу свадьбу, но неохотно. И кое над кем из односельчан пришлось поворожить, чтобы не лезли не в своё дело. Очень много есть на свете любителей решать чужие проблемы. Но эти быстро успокоились.

– Вы их?..

– Нет! Я никого не убивал! Просто вложил им в головы мысль, что они не будут вмешиваться в то, что происходит у нас с Кадрией.

– А насчет Короля? Пожар в замке, почерневшее озеро – это ведь всё правда?

Лицо Арна сделалось жёстким, дыхание участилось, он напрягся, будто готовился к прыжку:

– Не вижу смысла скрывать это. Я сделал много чего такого, чем вряд ли можно гордиться и уж точно нельзя поместить в официальную историю. И даже в неофициальную. Но знаешь что? Если бы я мог убить его, а потом оживить. А потом снова убить и опять оживить. И еще, и ещё. Я бы повторял это бесконечное число раз. И мне бы не надоело.

Он сжал губы и уставился в пустоту. Иларий не спускал с него глаз.

Арн просидел так несколько минут, потом тряхнул головой и засмеялся:

– Но это было весело. Уверен, что король тоже изрядно повеселился. Я отбирал у него всё, что ему нравилось. Новый праздничный наряд вдруг превратился в лохмотья. Его любимое вино приобрело вкус ослиной мочи. Картина, которую он собирался повесить в своей спальне, в одночасье потрескалась, и краска с неё осыпалась и превратилась в пепел. Ананас на его столе становился горьким, а суп неизменно оказывался пересоленным. Да, жизнь у него была преувлекательная. Недаром он сломя голову бежал на этот свой остров. Надеюсь, там ему не лучше. Ты ведь видел его там?

– Давно. Три года назад, – Иларий не посчитал нужным скрывать.

– Три года? – удивился Арн. – Он задумал всё это, с Травой, еще три года назад?

– Не знаю, – честно ответил Иларий. – Вроде нет. Мне ничего не говорили.

Арн кивнул, не собираясь выказывать недоверие.

– То есть, как понимаю, ты со своей труппой в стране три года? Шпионили для Короля?

– Нет, – ответил Иларий, но потом, опустив глаза, поправился: – Не совсем.