Тайный груз

Оставаться в клинике у Талеева не было никаких причин, и вся Команда перебралась в отведенные им апартаменты.

Остров в это время продолжал жить своей обособленной жизнью в ожидании события поистине грандиозного, даже эпохального. Подготовка к нему началась еще несколько месяцев назад с поисков соответствующей площадки для уникального лазерного шоу. Всемирно известного мэтра подобных постановок удалось заинтересовать и привлечь на остров уникальной возможностью использовать специфические особенности природных условий Шпицбергена для многократного усиления и без того фантастических «зрительных» возможностей его необычной аппаратуры.

Где еще можно было добиться бесподобного эффекта глубинного проникновения чудо-лучей в многометровую толщу природных ледников или непредсказуемых зигзагов бесконечных отражений в недрах идеально отполированных ледяных торосов? А если добавить к этому волшебное многоцветие спектрального разложения лучей в бессчетном количестве разнообразных естественных призм, картина должна была нарисоваться поистине феерическая.

Подходящую «сцену» отыскали недалеко от норвежского административного центра, поселка Лонгиенбюен, километрах в 10–12 вдоль залива в сторону российского Баренцбурга. Это была значительная по размерам куполообразная пещера, расположенная не в глубинах основного ледника, а в небольшой цепи отдельно выстроившихся холмов, тянущейся с севера на юг и обрывающейся у самой воды. Главным удобством была возможность соорудить легкие дополнительные временные пристройки для размещения аппаратуры, которые соединялись с основным помещением несколькими короткими коридорами. Кроме того, идеальным был и подъезд к «Колизею» – как уже окрестили на острове новое сооружение – для любых видов транспорта.

В самом гроте не только вырубили и благоустроили ледяные скамьи для зрителей, но и соорудили что-то, похожее на ложи и балконы для особо почетных гостей из местных и наиболее богатых туристов. Благодаря отлично организованной рекламной кампании недостатка в зрителях не наблюдалось: семипалубный красавец теплоход, отшвартовавшийся у главного причала, был заполнен до отказа. На нем же прибыл и сам мэтр с многочисленной свитой работников, грузчиков, охранников, просто друзей и почитателей и своим драгоценным техническим грузом, который занял в трюмах и на палубах круизного лайнера весьма много места.

К моменту описываемых событий все приготовления были закончены. Во время своего «представительского» визита в администрацию Лонгиенбюена Галина Алексеева получила приглашение именно на это ледово-лазерное шоу от самого норвежского губернатора Шпицбергена. Честь московской гостье была оказана очень высокая: только немногие представители самых значительных управленческих кругов русского поселения удостоились быть включенными в число счастливых зрителей.

– Конечно, мы воспользуемся такой возможностью! – Журналист широкими шагами расхаживал по просторному гостиничному номеру. – Но не думаю, что целесообразно заявиться на это представление в полном парадном составе. Достаточно одной Гюльчатай, которую так мечтают лицезреть там норвежские власти, а в качестве внешнего обеспечения пойдет Толя. К «небожителям» не суйся, поддерживайте радиосвязь по обычному переговорнику. Это естественно, ведь вы – репортеры, журналисты – должны согласовывать свои действия. Возьмешь видеокамеру. Мое отсутствие тоже вполне мотивировано: недостаточно восстановился после… походных приключений. Хотя уверен, с таким раскладом наши «оппоненты» не согласятся и наверняка предложат что-то свое. Будьте настороже, ребята! При малейших признаках опасности тут же уходите с «линии огня».

Вечером на электронную почту журналиста Куратор переслал фоторобот Саллаха. На нем террорист был без бороды, очков и чалмы. Из-под падающей на лоб челки темных волос пристально смотрели близко посаженные светлые глаза. Взгляд неприятный, неживой и в то же время пронизывающий. Аккуратная бородка-эспаньолка придавала лицу чуть уловимый восточный колорит, который усиливался длинным тонким носом. Как особую примету Москва указала привычку Саллаха постоянно «щипать» кончик своего носа большим и указательным пальцами левой руки, отчего голос слышится тихо и глухо.

Трое мужчин и девушка молча вглядывались в экран монитора, запоминая отдельные детали.

– Ну что, никто здесь такого гражданина не встречал? – спросил Вадим и посмотрел на Галю. Двое других мужчин тоже повернули головы в ее сторону.

– Что это вы хором на меня уставились? А, понимаю. Только все эти приемы, симпозиумы, банкеты командир тоже посещал, – не без ехидства заметила девушка.

– Не все! – В голосе Талеева слышались мстительные нотки. – Это у нас госпожа Алексеева плодотворно и без выходных трудилась на ниве установления прочных международных контактов.

– Ах, простите, я совсем позабыла, что наш шеф предпочитал специализироваться в области дегустационно-прикладной, явно тяготея к непритязательным забавам колоритных представителей местного люмпенизированного пролетариата.

В ответ на такую яркую тираду рассмеялся даже Анатолий. Зато Гера, похоже, всерьез «завелся»:

– Да-да! И фактической пользы от моих контактов было неизмеримо больше!

– Ну еще бы! Половина шахтерского общежития не смогла в забой спуститься по причине сногсшибательного головокружения на почве алкогольной интоксикации. А другая половина не выдала на-гора и тридцати процентов плана: руки тряслись. Без сомнения, на той же почве!

Тут и Вадим как-то сдавленно хрюкнул в нос и негромко пробубнил что-то, похожее на «милые бранятся…». Однако тут же осекся под испепеляющими взглядами обоих участников перепалки.

В сообщении была еще небольшая приписочка научного характера. О том, что уровень радиации в ледяной пещере, замеренный Талеевым, никак не мог быть следствием каких-либо природных явлений или катаклизмов, фоном. А поскольку залежей чего-либо радиоактивного на Шпицбергене пока не обнаружено, подобная радиация, безусловно, является наведенной, то есть образовавшейся вследствие длительного контакта с радиоактивными материалами. Что и требовалось доказать!

Будто здесь в этом кто-то сомневается!

– Эх, обожаю наше кремлевское руководство, – тут Вадик театральным жестом прикрыл рот рукой, – пардон, наше ненавязчивое высокое начальство, за лаконичность и невмешательство! Никаких тебе политинформаций о росте террористической угрозы, никакого «поэтапного плана действий». Работай в свое удовольствие!

– А план один – «зараза» не должна покинуть Шпицберген. – Против такого железного аргумента Талеева не возражал никто из присутствующих. – Ну, а тебе, Вадик, эксклюзивное «удовольствие»: попытайся с утра отыскать нашего разлюбезного доктора Вениамина Николаевича. Очень хочется задать ему пару вопросов по специальности.

Вадим удовлетворенно кивнул.

– Тогда давайте отдыхать. День завтра напряженный.

С утра Вадим решил заглянуть в клинику, чтобы узнать домашний адрес доктора и нанести туда визит. Он надеялся, что ему удастся другими глазами взглянуть на обстановку этого жилища, нежели сослуживцам или местной милиции, и найти какие-то подсказки к разгадке исчезновения Вениамина Николаевича.

Место за дежурным столиком теперь занимала миловидная блондиночка лет 20 с небольшим, которая с видимым удовольствием и плохо скрываемым кокетством откликнулась на вежливо-настойчивые расспросы обаятельного и обходительного столичного репортера. А пока она искала в папках список адресов сотрудников клиники, внимание Вадика привлекли несколько инструкций, лежащих под стеклом на ее рабочем столе.

Даже не сами инструкции, а распоряжение, написанное от руки на одной из них: «Ежедневно в 9.00 совещание в кабинете главного врача. Явка ВСЕГО персонала ОБЯЗАТЕЛЬНА!»

– Оказывается, строгий он у вас, Вениамин Николаевич, – заметил Вадик, когда медсестра принесла, наконец, нужный список.

– Вовсе нет! – запротестовала девушка. – Он интеллигентный и мягкий. А вот кое-кто у нас этим пользуется, опаздывают постоянно, грязь не убирают за собой после дежурства. И никогда на следующий прием лекарства не раскладывают!

«Ну, это уже о своем, о медицинском». – Вадим повернулся, чтобы уйти, но внезапно остановился, внимательно прислушиваясь к словам медсестры:

– Вот Вениамин Николаевич и распорядился всем собираться у него в кабинете на ежедневную «пятиминутку». Пообещал все вопросы решать лично. И все равно опаздывают! Тогда он написал этот приказ, а на обороте заставил всех лично расписаться. Чтоб потом не говорили, что до них не доведено.

Девушка мстительно посмотрела куда-то вдаль коридора.

– Что, вот так взял и сам написал?

– Конечно! Я тогда дежурила, а он подошел, рассерженный, вытащил из-под стекла инструкцию с распорядком дня и тут же своей ручкой написал. Очень сердился! Видите, даже когда подписывал, перо бумагу порвало.

Вадик пристально разглядывал рукописное распоряжение. Оно было сделано уверенным размашистым почерком. Вместе с тем каждая буква выписана предельно аккуратно, просто каллиграфически. Абсолютно ничего общего с тем почерком, которым в медицинском журнале клиники были записаны процедурные рекомендации для Талеева.

«Как там визжала эта старшая держиморда в юбке: „…Вениамин Николаевич сам запись сделал!“» Вадим прекрасно помнил злое лицо старшей медсестры и неразборчивую, корявую запись в журнале. Значит, «добрый доктор Айболит» к покушению на здоровье командира никакого отношения не имеет.

«Ну, держись, Горгона!» Надо было еще получить окончательное документальное подтверждение неожиданной находке.

– По-моему, вы преувеличиваете: вон какой у вас замечательный порядок, чистота просто стерильная… – Медсестра от похвалы расплылась в улыбке. – Ой, послушайте, я только сейчас подумал, что мне может вовсе не понадобиться беспокоить Вениамина Николаевича дома! Ведь я пришел как раз затем, чтобы узнать врачебные рекомендации для вашего вчерашнего пациента – нашего коллеги. Знаете, мы все очень переживаем за его здоровье! Хочется, чтобы он как можно быстрее восстановился. Да и для нашей работы это чрезвычайно необходимо, вы меня понимаете?

Девушка серьезно кивнула.

– А в процедурном журнале как раз была необходимая запись. Давайте ее посмотрим, – подумав, Вадим добавил: – и будем безусловно выполнять все предписания Вениамина Николаевича!

Против этого возразить было уже невозможно.

Медсестра поднялась со стула и скрылась за дверью с надписью «Процедурная». Почти тут же она вернулась, гордо неся плотную амбарную книгу.

– Вот! – Она протянула ее Вадиму.

Тот начал медленно листать страницы.

– Ты что это мне принесла?! – Вадик отбросил всякую дипломатию. – Где записи врача?

Медсестра, вытянув вперед изящную головку, недоуменно уставилась на абсолютно чистые листы бумаги:

– Я… я… не… зна-а-ю…

– Где книга, в которую доктор записал необходимые процедуры и лекарства?! Я своими глазами ее видел! – Вадим уже перешел на крик, отчего девушка сжалась, и ее глаза наполнились слезами. Пришлось «давать задний ход». – Ну-ну, успокойся, – он бережно положил ей на плечо ладонь, – ты просто ошиблась. Пойди принеси другую книгу.

Слезы уже потекли по пухленьким щечкам:

– Та-а-м нет другой книги-и-и-и… То-о-лько эта-а-а…

«Спокойствие! Главное – спокойствие».

– Ну, хорошо, пойдем посмотрим вместе.

Однако в процедурной действительно не оказалось никакого другого журнала. И тут медсестра воспрянула духом:

– Я вспомнила! Мне же Лидия Васильевна при смене сказала, что она завела новый журнал! Пронумеровала, прошнуровала, разлинеила… Все, как положено!

– А что, старый уже закончился? – Сам Вадик не мог с уверенностью сказать, сколько места оставалось в той книге, где он видел запись.

Этот вопрос вызвал заминку и у девушки. После короткого молчания, во время которого ее милый лобик покрылся сеткой незначительных морщин, указывающих на наличие вялотекущего процесса вспоминания и обдумывания, она неуверенно проговорила:

– Я… не знаю… – Но тут она отыскала надежный «спасательный круг»: – Лидия Васильевна – старшая медсестра. Ведение процедурного журнала относится к ее компетенции. По использовании его она сама заводит следующий.

«У-у-у, как все запущено! Канцелярский бюрократизм – броня непрошибаемая. Так нам с тобой не договориться. Спускайся-ка ты на грешную землю и говори человеческим языком!»

– Куда старшая медсестра девает использованные журналы?

Ответ был великолепен:

– Поступает в соответствии со своей должностной инструкцией! А я к этому не имею никакого отношения. И вовсе не знаю, где они потом хранятся!

Все! Достаточно. Предмет разговора исчерпан. И нечего мучить это белокурое создание. Вадим уже прекрасно все понял. Обыщитесь вы теперь тот старый журнал! Не упустила, стерва, возможную улику! Наверняка сама быстренько нацарапала своей курьей лапой где-то за углом состав лекарства в капельнице.

– А еще Лидия Васильевна сказала, что все равно у нас в ближайшие дни пациентов не будет, поэтому она съездит к какой-то своей родственнице на денек: та живет где-то в норвежской зоне.

Ага, ищи ветра в поле! Не дура, понимает, что уничтоженный журнал ее не спасет. Неужели так важно было вывести из игры Талеева, что можно пожертвовать хорошо законспирированным агентом? Хотя вовсе не факт, что она – агент. Возможны варианты: подкуп, запугивание, шантаж. Или, если принять во внимание информацию из записанного в офисе разговора, в ближайшее время грядут события, когда потеря даже ценного агента перестает иметь решающее значение.

Надо побыстрее поделиться новостью с командиром и обсудить сложившуюся ситуацию. А как быть с исчезнувшим доктором? Вадик не был ни циничным, ни жестокосердным. Но, взвешивая «вновь открывшиеся обстоятельства», он все больше склонялся к мысли, что «Айболит» вряд ли пребывает в добром здравии. «Наверно, скоро случайно отыщутся еще одни останки „медвежьего беспредела“». Просто Вениамин Николаевич волею судьбы оказался кому-то столь же не нужен и отчасти опасен, как использованный процедурный журнал.

Праздник получился действительно грандиозным. Маэстро расположил свой главный пульт управления в специально выдолбленной нише, откуда, подсвеченный несколькими разноцветными прожекторами, вершил фантасмагорическое действо. Повинуясь его порхающим над причудливой клавиатурой пальцам, кинжальные лазерные лучи пронизывали все пространство пещеры. Удивительные цветовые картины возникали то тут, то там. Сгустившийся в любой точке помещения таинственный полумрак мог в любую секунду взорваться мириадами ярких разноцветных искр или, оставаясь загадочно фиолетовым, синхронно переливающимся, еще больше оттенять вершащееся вокруг запредельное буйство неземных красок.

Под стать визуальным эффектам оказалось и звуковое сопровождение. Прекрасная аппаратура позволила использовать все известные музыкальные спецэффекты, а акустика ледяной пещеры была так впечатляюще хороша, что ей могли бы позавидовать лучшие мировые сцены.

Хотя действительно, от легендарной ирландской группы «Ю-ТУ» присутствовало только, пожалуй, название. Молодые музыканты второго (а может, третьего или четвертого) состава были, бесспорно, хороши, но как-то слишком уж «современны», что ли. Не было слышно даже отголосков того знаменитого рок-н-ролла 70-х и начала 80-х или «поп» и «диско» более позднего времени.

Но и здесь наглядно проявилась предусмотрительность организаторов шоу: наиболее известные и популярные в свое время хиты «Ю-ТУ» были мастерски перезаписаны на современной аппаратуре с учетом особенностей и способностей теперешних исполнителей. Так что их фонограмма с незначительными сиюминутными аранжировками выглядела куда как убедительно.

Банкет для почетных гостей было решено провести не откладывая, сразу после окончания представления. Его размах по замыслу организаторов ни в чем не должен уступать великолепию лазерного шоу. А для успешного осуществления такого мероприятия не найти лучшего места, чем красавец теплоход, стоящий у причала. Капитану лайнера идея пришлась по вкусу: денежки из пухлых кошельков богатеньких туристов не уплывут с борта, а к ним еще и добавятся немалые средства из островной казны! К тому же реклама, теле- и киносъемка… А уж соответствующих случаю залов, холлов и апартаментов на многозвездном круизном лайнере хватало, как и прекрасно вышколенного обслуживающего персонала. Гулянье намеревались продлить до самого утра, вплоть до того времени, на которое был запланирован отход корабля.

При таком насыщенном графике на счету оказывалась каждая минута драгоценного времени. Поэтому демонтаж сложного и громоздкого оборудования, обеспечивавшего техническую сторону лазерно-концертного представления, начали, не дожидаясь окончания шоу. Многие приспособления, например, объемные зеркала или некоторые вспомогательные распределительные устройства с многочисленными подводящими кабелями, «отыграли свое» уже в первом отделении. Поэтому подсобные рабочие под руководством специалистов-инженеров незаметно для зрителей отключали такую аппаратуру, уносили ее в подсобные помещения, где частично разбирали для удобства транспортировки и там же складировали в ожидании погрузки на машины для доставки на корабль.

Руководил процессом невысокий суетливый мужичонка, исполнявший обязанности технического директора. Он без остановки курсировал между зрительным залом и временными хозяйственными пристройками, успевая еще озабоченно выглядывать на улицу: не появились ли грузовики, и в десятый раз напоминать охране у въездных ворот, чтобы не задерживали транспорт, который подойдет с минуты на минуту.

И действительно, еще гремела музыка и полыхали искусственные зарницы, когда к воротам с внешней стороны подкатил вместительный фургон с яркими рекламными надписями. Ошибиться в предназначении и принадлежности такой автомашины было невозможно, но все-таки охранник у ворот, проявляя предписанную бдительность, подошел к кабине и в опущенное стекло вознамерился перекинуться парой слов с шофером.

В это время задние двери фургона распахнулись, и на дорогу неслышно соскользнули две тени. Одна тут же метнулась к наспех сколоченной у ворот будке, где оставался второй охранник, а другая тень, почти неразличимая в поздних сумерках, описав небольшой полукруг, оказалась за спиной разговорчивого сторожа. Послышался глухой звук удара, и тело незадачливого охранника тряпичной куклой осело на дорогу. Напавший небрежно ухватил его за кисть руки и волоком подтащил к двери фургона. Туда же как раз подходил его напарник, сгибаясь под тяжестью безвольного тела второго стража ворот. Вдвоем они быстро закинули оба тела в кузов и едва успели прикрыть наружные дверцы, как фургон сорвался с места и устремился к неярко освещенному хозяйственному входу метрах в пятидесяти. Двое нападавших расторопно заняли «вакантные» места у ворот и в сторожевой будке.

В очередной раз выглянувший из подсобки технический директор заметил приближающуюся автомашину, мельком взглянул на наручные часы, удовлетворенно хмыкнул и проворно засеменил в зрительный зал, вероятно, чтобы максимально ускорить вялотекущий процесс демонтажа.

А из затормозившего фургона высыпало около десятка людей в черных комбинезонах и такого же цвета шапочках-масках с прорезями для глаз. Только у двоих в руках было огнестрельное оружие – пистолеты с глушителями, у остальных небольшие утяжеленные каучуковые дубинки или портативные электрические разрядники. Короткими перебежками они быстро преодолели расстояние до распахнутых дверей служебного входа и беспрепятственно проникли внутрь. Здесь нападавшие разбились на небольшие – по два-три человека – группы и рассредоточились по внутренним переходам и складским отсекам…

По коридору двое рабочих, кряхтя и чертыхаясь, тащили громоздкую раму из разделенного на множество сегментов цветного небьющегося стекла. Каждый сегмент был повернут под определенным углом, что позволяло при освещении рамы лучом света получать причудливые цветные «картинки» наподобие неповторимых узоров детского калейдоскопа. На одном из поворотов идущий впереди носильщик обо что-то споткнулся и едва не выронил тяжелую ношу. Однако откуда-то из темноты неожиданно выскользнули две руки, одна из которых уверенно подхватила падающий край рамы, а другая в это же время вонзила небольшой шприц за ухо рабочего. Тело бедняги мгновенно расслабилось и безвольно опустилось на ледяной пол. Все произошло так быстро, что второй рабочий даже не почувствовал мгновенной задержки и продолжал свой неторопливый путь как раз до того момента, пока за поворотом его не постигла участь напарника: шприц в материализовавшейся из сумрака руке уверенно отыскал незащищенное место за ухом между воротником комбинезона и краем форменной бейсболки.

Стеклянная рама медленно и аккуратно была опущена на землю, а над распростертыми телами носильщиков склонились две фигуры в черных комбинезонах. Уже через минуту нападавшие, облаченные теперь в оранжевую униформу подсобных рабочих с яркой сине-желтой эмблемой ледового шоу на груди и спине и в живописных бейсболках, потащили дальше ответственный груз, правда, вовсе не заботясь о его физической сохранности. А два безжизненных полураздетых тела ухватил под мышки третий «чернорубашечник» впечатляющих габаритов и легко понес вслед за своими товарищами. Вся процессия быстро достигла отдаленного закутка, оборудованного под временный склад, и, нимало не тревожась, оставила там свой необычный груз. После этого оба лженосильщика, поглубже натянув головные уборы, бодрым шагом отправились за декорациями, а их монументальный «сослуживец», пробубнив что-то в микрофон передающей гарнитуры, тоже покинул склад и бесследно растворился в полумраке внутренних переходов.

Тем временем в главном зале основное действо – непосредственно лазерное шоу – практически закончилось, а именитые гости перешли к вежливому неформальному общению. Главным объектом стал, конечно, сам маэстро. В тесном окружении восторженных почитателей его таланта, уставший, но величественный, он снисходительно кивал массивной головой, невпопад отвечал на многочисленные комплименты и машинально шевелил в воздухе длинными узловатыми пальцами, словно продолжая манипулировать кнопками, рычажками и переключателями на своем многоуровневом автоматическом пульте.

Ансамбль на ледовом помосте еще продолжал свою программу, только музыка теперь стала негромкой, спокойной и служила отличным фоном для возникающих то тут, то там бесед, обменов мнениями и свежими впечатлениями.

Кто-то из свиты островного губернатора передал Гюльчатай официальное приглашение на предстоящий банкет и сообщил, что на круизный лайнер ее доставят со всеми удобствами в одной из автомашин губернаторского эскорта. В таких условиях настаивать на присутствии еще одного своего «коллеги» девушка не могла: это было бы недопустимым нарушением представительского этикета. Сама же она очень надеялась, что так и не появившийся на представлении Вирский не проигнорирует хотя бы банкет на лайнере. И уж тогда… Поэтому Галя коротко обрисовала по связи Анатолию сложившуюся ситуацию, посоветовала, не задерживаясь, возвращаться «на базу», а ее ожидать утром.

«Ну-ну, так я тебя и отпущу одну в этот плавучий вертеп!» – подумал Толя и стал лихорадочно прикидывать возможные способы своего проникновения на борт корабля. Решение пришло неожиданно быстро, едва он заметил в дальнем углу зала фигуру рабочего, разбирающего одну из декораций. Он даже точно засек, в каком из малозаметных коридорчиков скрываются нагруженные реквизитом подсобники. Легким прогулочным шагом Анатолий начал неторопливое перемещение в ту сторону и вскоре уже сам оказался в небольшом, плохо освещенном проходе, непредсказуемо петляющем в каменисто-ледяном массиве. Теперь оставалось лишь немного подождать, притулившись за крутым выступом.

Расчет был верен. Рабочий, обхватив двумя руками какой-то цветной щит, вошел в короткий коридор. Выждав пару секунд, Анатолий оттолкнулся плечом от стены и шагнул ему навстречу, слегка покачиваясь и бормоча что-то себе под нос. Подсобник даже остановился от неожиданности и попытался прижаться к стенке, пропуская явно подвыпившего и заблудившегося гостя. Но разойтись в узком пространстве оказалось непросто. К тому же «гостя» вдруг сильно качнуло, и он, чтобы не упасть, ухватился одной рукой за плечо рабочего, а вторую закинул ему на шею. Возмущенный подобной фамильярностью, тот попытался вывернуться и грозно потребовать соблюдать элементарные приличия, но внезапно осознал, что не только не может произнести ни слова, но даже попытка набрать воздух в легкие бесславно оборвалась в самом начале вдоха. Его рот приоткрылся, глаза удивленно округлились, но тут же глазные яблоки закатились куда-то под густые нависшие брови, а голова безвольно откинулась на локтевой сгиб удерживающей ее руки «гостя».

Свой дальнейший путь по ледяному лабиринту Толя продолжил уже в оранжевом комбинезоне подсобного рабочего и со щитом под мышкой. Никого по дороге не встретив, он добрался до коридора, в противоположном конце которого через распахнутую дверь можно было увидеть участок внутреннего двора, где люди в такой же униформе, как он сам, грузили на две автомашины продолговатые деревянные ящики.