Волчицы

– Почему?

– Что «почему»? – не понял тот.

– Почему вы так страстно желаете помочь мне?

– А разве это непонятно?

Владимир подошел к девушке вплотную и нерешительно взял ее за плечи.

– Нет, – прошептала Анастасия, догадываясь, что он собирается сказать.

– Да, – произнес Владимир. – Я люблю вас, Настя.

– Нет, нет, нет, – девушка попыталась отстраниться, но Владимир удержал ее. – Так нельзя. Это неправильно.

– Я люблю вас, Настя, – повторил Владимир. – Что в этом неправильного?

– Я… У меня двое детей, – смущенно пробормотала Анастасия, стараясь не смотреть на него. – Подумайте, что скажет ваша мама. И я… Вы же сами знаете, кто я. Нет, я не могу. Я не хочу.

– Я люблю вас, Настя. Я люблю вас и ваши дети не будут мне чужими. Все остальное неважно.

Владимир притянул девушку к себе и повторил:

– Я люблю тебя, Настя.

Он осторожно коснулся губами ее губ.

– Так нельзя, – прошептала Анастасия, чуть отстранившись.

Но тут же девушка сама прильнула к его груди. Их губы соприкоснулись, два дыхания слились в одно.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Трель звонка не умолкала. Сердце сдавило тревогой, словно в предчувствии чего-то недоброго. Однако Владимир не внял голосу инстинкта и открыл дверь, даже не поинтересовавшись, кто пришел. Анастасия ушла за покупками, но это не могла быть она, девушка имела свой ключ.

Едва отперев дверь, Владимир получил такой удар в переносицу, что врезался затылком в противоположную стену. Он все-таки успел заметить, что нападавшим был Ковалев. За его спиной маячил еще какой-то здоровенный тип. Почти ничего не видя перед собой, Владимир рванулся вперед и махнул кулаком. Ковалев отклонился в сторону, удар пришелся в грудь его приятеля. Тот ответил ударом в челюсть, Ковалев же ткнул Владимира кулаком под ребра.

Владимир упал на пол. Пнув его в живот пару раз, Ковалев склонился над поверженным, схватил его за волосы, тряхнул и со злобой произнес:

– Что, интеллигент гребаный, больно? Думал, испугаюсь вас, засранцев, не приду больше? Да плевать мне и на тебя и на ментов. Где баба моя?

Владимира обдало перегаром, Ковалев опять был в подпитии и явно не контролировал себя. Молодой человек почувствовал страх перед грубой силой. По-прежнему держа его за волосы, Ковалев приложил Владимира головой об пол и снова тряхнул.

– Где она?! – рявкнул он.

Его приятель, обследовавший квартиру, вернулся и сообщил:

– Ее здесь нет, Толян. Только карапузы твои сопят в спальне.

– Ладно, хрен с ней, – процедил Ковалев сквозь зубы. – Заберем мелюзгу, сама приползет, сучка. Еще ноги мне лизать будет, тварь.

Он еще пару раз ударил Владимира головой об пол, потом поднялся и пнул ногой в живот. Но молодой человек уже ничего не чувствовал, он потерял сознание.

Когда спустя некоторое время Владимир пришел в себя, рядом на корточках сидела Анастасия и вытирала его лицо мокрым полотенцем.

– Что случилось, Володя? – испуганно спросила девушка. – Ты весь в крови. Кто это сделал?

– Здесь был он, – с трудом произнес Владимир, еле шевеля разбитыми губами.

– Кто?

– Твой муж. Он приходил с каким-то парнем.

– А где дети?

– Наверное, он забрал их. Он хочет, чтобы ты вернулась к нему.

Анастасия помогла Владимиру подняться. Он едва держался на ногах, перед глазами все плыло, избитое тело все целиком ныло тупой болью.

Девушка помогла Владимиру дойти до дивана и уложила его.

– Потерпи, сейчас я вызову тебе врача, – сказала она.

– Не надо, – отказался Владимир.

– Но тебе же очень плохо.

– Не надо, – упрямо повторил молодой человек. – Лучше позаботься о детях. Сообщи в милицию.

– Я сама смогу их вернуть.

– Тогда я с тобой.

Стиснув зубы от боли, Владимир начал подниматься, но девушка силой уложила его обратно на диван.

– Нет, оставайся дома. Ты слишком слаб. Я сумею справиться с Ковалевым сама, не бойся.

Анастасия направилась к выходу. С трудом приподнявшись на локтях, Владимир окликнул ее:

– Настя! Не делай этого. Не надо.

Оглянувшись в дверях, девушка посмотрела на него и, ничего не ответив, вышла.

Опасения Владимира были не напрасны. Сохраняя внешнее спокойствие, в действительности Анастасия пришла в бешенство. Два ее сознания уже постепенно начали сливаться в одно и девушка вполне контролировала себя, но сейчас грозный хищник норовил вырваться наружу. Страшно хотелось принять волчью личину прямо здесь и мчаться в таком виде через весь город, сокрушая все препятствия. Девушке стоило немалых усилий подавить в себе это желание. Дай она волю ярости хищника и тайна, которой владели лишь она и Владимир, станет явной для всех. Впрочем, в данный момент это обстоятельство Анастасию не сильно беспокоило, сейчас она была просто не в силах задумываться о последствиях. И все же девушка сдерживалась, хотя поступок Ковалева по-настоящему взбесил ее. Да что возомнил о себе этот спившийся мерзавец? По какому праву он считает, что ему все позволено? Совершил единственный благородный поступок в жизни – не оставил ее одну во время беременности, и теперь думает, что может безнаказанно измываться над ней, издеваться над ее чувствами? Конечно, и сама хороша. Зачем было выходить замуж за нелюбимого человека? Испугалась, что останется в одиночестве, вот и получила за свой страх. Да, в то время Ковалев был достоин уважения, но ведь нелюбим. А теперь он превратился просто в скотину. И что с того, что Витя и Иришка и его дети тоже? Она не отдаст ему близнецов.

Дверь Анастасия открыла своим ключом. Хотела сперва позвонить, с недавних пор эта квартира стала ей чужой, но передумала. Эффект неожиданности сейчас предпочтительней.

Ковалев сидел на кухне вместе со своим приятелем. В маленьком помещении было накурено, на столе перед мужчинами стояли наполовину опустошенная бутылка портвейна, тарелки с нехитрой закуской, грязная посуда. Дети были в комнате, Анастасия сразу это почувствовала. Это ей подсказало не только сердце матери, так говорил инстинкт зверя, дикого лесного хищника, готового вырваться наружу.

Анастасия встала на пороге кухни. Ковалев отставил в сторону пустой стакан и, подняв на нее мутный взгляд, со злобой произнес:

– А-а, пришла все-таки, сучка. За ублюдками своими явилась?

– Ты что творишь, Ковалев? – отозвалась девушка. – Я же ясно сказала, что ухожу от тебя. И детей я забираю с собой. Оставь нас в покое.

– Уходишь?! – зло воскликнул отвергнутый муж. – Да кто тебя отпустит, стерва?! Сколько я вас кормил, дармоедов. Думаешь, теперь вот так просто можешь меня бросить? Шиш! Я те покажу, где раки зимуют, сучка блудливая! Ты у меня еще кровью умоешься!

Взглянув на своего приятеля, Ковалев сказал:

– Ты прикинь, Вася, эта гадина меня ментам сдала. Гуляет, сука, направо и налево, а меня, законного супруга, на нары.

– Непорядок, – осуждающе ответил Вася, наполняя стаканы. – Учить надо.

– Научим, – пообещал Ковалев. – Шелковая станет. Ну, вздрогнем.

Мужчины опорожнили стаканы. Анастасия презрительно поджала губы, наблюдая за ними. Бывший муж и его собутыльник не вызывали в ее душе никаких чувств, кроме омерзения.

– Я ухожу, – твердо сказала Анастасия. – И детей я забираю с собой. Прекрати нас преследовать.

– Да кому ты, на хрен, нужна. Если б не квартира, вообще бы на тебе не женился, жил бы себе спокойно. Угораздило связаться с такой сучкой.

От этих слов у Анастасии все перевернулось в душе. Так вот оно, значит, как! Оказывается, все дело в этой квартире. Она-то, дура, прониклась уважением к этому человеку, сраженная его благородством, а истина так до банального проста и прозаична. Родной завод выделил Ковалеву жилплощадь, как семьянину, вот и вся причина его благородства.

А Ковалев продолжал, пьяно ухмыляясь:

– Ишь, какая самостоятельная стала, потопала она. Надеешься на алименты от меня прожить? Сама-то ты что можешь? Ни-че-го! Гроша еще в своей жизни не заработала.

– Мне ничего от тебя не нужно, – ответила девушка. – Проживем и без твоей милости. Сам-то ты что можешь? Только водку глушить целыми днями. Какой из тебя отец? Тоже мне, глава семейства.

– Это верно, – со злобой прошипел Ковалев. – Твоим ублюдкам я не отец. Поди, с этим салагой их прижила, шлюха!

– Уймись, Ковалев, – пригрозила Анастасия. – Это все плохо для тебя закончится.

– Ты что это, грозишь мне, сучка? – оскорбился бывший муж. – Да я ж тебя, шалава, по асфальту раскатаю.

– Злая у тебя баба, – заметил Вася.

– Дура просто, – поправил его Ковалев. – Мало ей своего мужика, еще и к хахалю таскается. Слышь, Настюха, а может тебе еще мужик нужен? Вот, у меня тут Вася есть. Вась, хочешь ее?

– А что?! – с готовностью отозвался собутыльник.– Баба у тебя красивая.

– Только мозгов нету, – ухмыльнулся Ковалев. – Забирай эту сучку, уступаю за пол-литры, – проявил он щедрость.

– У тебя уже совсем крыша съехала! – гневно воскликнула Анастасия. – Последние мозги пропил!

Не в силах больше сдерживать гнев, она схватила стакан и выплеснула его содержимое в лицо Ковалеву. Тот взревел от ярости. Он вскочил, опрокинув табурет, и махнул кулаком. Анастасия увернулась, удар пришелся в плечо. Ковалев снова замахнулся.

Этого Анастасия уже не смогла вынести. Слишком много ей пришлось вытерпеть от этого человека, чтобы позволить ему и дальше измываться над собой. Так долго сдерживаемая ярость вырвалась наружу.

Ковалев так и не ударил ее во второй раз. Просто не смог, слишком велико было потрясение. Он даже не понял, что случилось, так быстро и неожиданно все произошло. На него все так же смотрели черные глаза жены, полные гнева, только почему-то свысока. И лицо. Это было совсем не ее лицо.

Распоров одежды мощным мохнатым телом, перед Ковалевым взвился на дыбы огромный зверь. Мгновенно протрезвевший Ковалев побелел от ужаса, столь жутким было неожиданное превращение хрупкой девушки в чудовище.

Упав на передние лапы, волчица ударила Ковалева головой. Тот отлетел в угол. Его собутыльник выронил стакан и сидел неподвижно, неотрывно глядя на грозного зверя, не в силах ни отвести взгляд, ни пошевелиться. Волчица уперлась мощной лапой в край стола и рывком бросила свое крупное тело вперед. Стол сдвинулся и другим своим краем врезался Васе в ребра, вдавив его спиной в холодильник. Послышался хруст костей. Даже не вскрикнув, Вася уронил голову на грудь, из уголка рта на рубашку закапала кровь. Из под стола с мелодичным звоном раскатились по полу пустые бутылки.

Ковалев вскочил на ноги и схватил попавшуюся под руку сковороду. Он не успел даже замахнуться. Резко подавшись вперед, волчица захватила зубами одежду на его груди и мотнула головой. Ковалев оторвался ногами от пола, ударился головой о шкафчик и снова упал на пол. Сверху на него посыпались банки и посуда. Больше он уже не поднимался.

Через несколько минут Анастасия вышла из дома с близнецами на руках. Из телефонной будки на углу она вызвала «скорую помощь».

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Собрав волю в кулак, Анастасия глубоко вздохнула и, наконец, заставила себя войти в кабинет. Внутри все трепетало от страха. У нее имелись смутные подозрения, по какому поводу ее вызвали – к следователю просто так не приглашают.

За столом, заваленным пухлыми папками, сидел молодой человек в штатском.

– Можно? – осторожно спросила Анастасия.

– Вы по какому вопросу, гражданочка? – поинтересовался молодой человек.

– Мне к товарищу Останину, – ответила девушка. – Меня вызвали.

– Это ко мне, – кивнул следователь. – Проходите, присаживайтесь. Вы, я так понимаю, Ковалева Анастасия Николаевна? Не беспокойтесь, надолго я вас не задержу.

Анастасия присела на краешек предложенного стула.

– Ковалев Анатолий Иванович ваш муж? – спросил следователь.

– Бывший, – ответила Анастасия. – Я подала на развод.

– Ну, это особого значения не имеет, – сказал Останин. – Я хотел бы уточнить кое-что.

– Спрашивайте, я отвечу, – произнесла Анастасия.

– Вы живете с мужем? Простите, с бывшим мужем?

– Нет, у одного друга. Вам должно быть это известно.

– Известно, – кивнул Останин. – Но на всякий случай я должен спросить и это. Скажите мне вот что, тринадцатого числа вы были на квартире у Ковалева?

Сердце Анастасии бешено заколотилось в груди, словно пытаясь выскочить из груди. Вопрос следователя заставил ее испытать нешуточную тревогу. Смутная догадка подтвердилась, теперь она точно знала, по какому поводу ее вызвали в это учреждение и девушка лихорадочно соображала, что же ответить. В тот день она была слишком взвинчена и могла чего-нибудь не заметить – скажешь, что не приходила к Ковалеву, а вдруг ее кто-нибудь видел. Да и неизвестно еще, что там наплели бывший супруг со своим собутыльником. Откровенно же во всем сознаться совсем небезопасно. И все-таки Анастасия достаточно быстро приняла решение.

– Да, я была у него, – ответила она, стараясь ничем не выдать своего волнения.

– В какое время? – продолжал спрашивать Останин.

– Часов в шесть вечера.

– А зачем вы туда приходили? С какой целью? Вы ведь решили развестись.

– Я забирала кое-какие свои вещи, – осторожно ответила Анастасия, не вдаваясь в подробности.

– Так-так, – неопределенно произнес следователь.

Окинув девушку взглядом, он снова спросил:

– Ковалев был дома один?

И снова вопрос заставил Анастасию ненадолго задуматься. В конце концов она не решилась лгать слишком много и откровенно.

– Нет, он был с каким-то приятелем. Я его не знаю.

– Они не ссорились?

– Нет, просто сидели на кухне и выпивали.

– А между вами не произошло никакой ссоры?

– Нет, – снова солгала девушка. – Я просто забрала… – она едва не сказала «детей», но вовремя спохватилась, – …свои вещи и ушла. Что-то случилось?

– А вам разве ничего не известно? – спросил Останин, пристально глядя Анастасии прямо в глаза.

При этих словах девушка почувствовала себя близкой к обмороку, внутри все напряглось, по спине пробежал уже не холодок, а самый настоящий мороз. Неужели этому парню, облеченному властью, что-то известно о ней? Анастасию едва не передернуло под пристальным взглядом следователя.

– Нет, я ничего не знаю, – ответила Анастасия, изо всех сил стараясь казаться абсолютно спокойной. – Я не поддерживаю отношений с Ковалевым и не в курсе его дел.

– Ну, дела-то у него неважные, – произнес Останин.

– Так что же, все-таки, случилось? – снова спросила Анастасия.

– Выводы пока делать рано, идет следствие. Но похоже, что между Ковалевым и его собутыльником произошла пьяная драка. Какая-то неизвестная женщина вызвала «скорую», но когда врачи приехали, Фролов, приятель вашего бывшего супруга, был уже мертв.

Анастасия побледнела. Она не очень отчетливо помнила, что произошло в тот злополучный день, но никак не могла предположить такого исхода. Неужели это она убила того верзилу? Девушке стало страшно.

– А Ковалев? – спросила она дрожащим голосом.

– Он жив, но сильно покалечен. Вы не замечали за супругом каких-либо отклонений? Я имею в виду – психических.

– Нет. Спьяну с ним всякое бывало, но ничего необычного. Почему вы спрашиваете?

– Он утверждает, что на них с приятелем напали вы.

У Анастасии потемнело в глазах. А грозный зверь, таившийся внутри, начал подавлять человеческое сознание. Ведь сейчас ее могут арестовать и отнять у нее детей. Больше всего на свете Анастасия боялась потерять их, волчица же просто не могла допустить такого.

А Останин продолжал:

– Он утверждает, что вы превратились в чудовище и напали на них с Фроловым. Вы можете как-то это объяснить?

– Нет, – выдавила из себя девушка.

– Сейчас Ковалев проходит обследование в психиатрической клинике. Думается все-таки, это он убил своего дружка. Видимо, спьяну что-то не поделили.

– Что теперь с ним будет? – спросила Анастасия.

Останин пожал плечами и ответил:

– Если признают невменяемым, остаток жизни проведет в клинике.

Еще раз внимательно посмотрев на девушку, он задумчиво спросил:

– Так кто же все-таки вызвал «скорую»? Вы не знаете?

– Нет.

Останин продолжал смотреть на девушку. От его пристального взгляда Анастасию бросало то в жар, то в холод, ей казалось, что еще немного и она упадет в обморок, не выдержав внутреннего напряжения. Вдруг Останин хлопнул ладонью по столу и сказал:

– Хорошо, вы свободны. Если вдруг понадобитесь, я вас вызову.

Домой Анастасия вернулась едва живая от страха. Было даже не столько страшно за себя и детей, сколько больно от осознания того, что стала виновницей гибели человека. Снова вспомнилось Огнево. Не есть ли это только начало череды страшных событий, подобных тем, что произошли когда-то в далеком таежном селе?

Увидев ее, Владимир сразу понял – случилось что-то серьезное. Он даже не успел ничего спросить, Анастасия бросилась ему на грудь и, спрятав лицо, разрыдалась.

– Мне страшно, Володя, – сказала она сквозь слезы. – Я убила его.

– Кого? – Владимир не на шутку встревожился. – Ковалева?

– Нет, его приятеля. Я убила его. Почему ты не дал нам уйти тогда? Зачем остановил? Этого никогда бы не случилось.

– Подожди-подожди, – остановил ее Владимир. – Успокойся.

Он вытер девушке глаза платком, потом усадил на диван, сам сел рядом, обнял ее за плечи и спросил:

– Зачем тебя вызывали?

Пытаясь унять нервные всхлипы, Анастасия принялась сбивчиво рассказывать о своей встрече с Останиным. Закончив рассказ, она простонала:

– Мы должны были уехать.

– Ну куда бы ты уехала с двумя детьми на руках? – спросил Владимир. – Успокойся.

– Как ты не понимаешь, Володя? Я же убила человека. И еще неизвестно, что будет дальше. Как я могу успокоиться?! Мне нельзя жить с людьми. Это очень опасно. Даже ты можешь пострадать.

Тщетно Владимир пытался успокоить девушку. Анастасию будоражило все больше и больше, ее даже начало трясти. Чувство тревоги все нарастало, инстинкт зверя подсказывал, что беды только начались, впереди ее ждет нечто более страшное.

Вскочив с дивана, Анастасия расстегнула пуговицу на блузке.

– Мне плохо, Володя, – тяжело выдохнула она. – Мне надо на воздух.

– Прошу тебя, не делай этого, – сказал Владимир, обняв девушку за плечи. – Сейчас это слишком опасно. Удержись, ты же можешь, я знаю.

– Нет, мне надо побыть на воле. Хотя бы немного.

– Я слышал, в город приехали егеря из охотохозяйства. Говорят еще, что ночью по улицам ходят армейские патрули. Думаю, они ищут тебя. Не надо рисковать.

– Я буду осторожна, – пообещала Анастасия и убежала в свою комнату.

Вскоре Владимир услышал стук раскрываемого окна. Анастасия снова ушла в ночь, приняв свое второе обличие.

Ночь принесла с собой в город тишину. В этой тишине отчетливо звучали твердые шаги – прямо по проезжей части шли офицер и трое солдат. Все они были вооружены – у офицера на поясе болталась кобура, за плечами солдат висели автоматы.

– Товарищ лейтенант, может, на тротуар сойдем, – предложил один из солдат. – А то прем посреди дороги, как танки. Так и под грузовик угодить недолго.

– Да какой, на хрен, грузовик? – отозвался командир. – Ночь на дворе. Не трусь, Спирин. Бери пример с Дасмагамбетова, ему все нипочем.

– Ни хрена не понимает, потому и не страшно. Он всю жизнь в своем ауле баранов пас, в городе первый раз оказался. Из техники только арбу видел и ту на ремонте. Так, Карим?

– Не знаешь, зачем говоришь? – обиженно произнес Дасмагамбетов с сильным южным акцентом. – Мой не аул, кишлак. Арба нет, трактор есть.

– Но овец-то ведь пас, – не унимался Спирин.

– Овцы да, – признал Дасмагамбетов. – Чабан был.

– Вот я и говорю, радио живого никогда не видал. Как вчера с пальмы слез.

– Э, ты зачем так сказал? – снова обиделся Дасмагамбетов.

– Заткнулись бы вы оба, – недовольно посоветовал лейтенант.

Некоторое время патруль молча шагал вдоль ночных улиц. Заметив мелькнувшую тень, лейтенант потянулся было к кобуре, но потом сплюнул и выругался.

– Вот, мать твою, развелось дворняг.

– Кого мы ищем, товарищ лейтенант? – спросил молчавший до сих пор солдат.

– Да никого не ищем, просто патрулируем, помогаем нашей доблестной милиции следить за порядком. А вообще-то, Балабанов, я и сам ни хрена не понимаю. Вроде медведь из зоопарка сбежал или волк. Не знаю. Наша задача – оберегать ночной покой советских граждан и сообщать обо всем подозрительном куда следует. Ясно?

– Так точно! – ответил Спирин. – А куда следует, это куда?

– Мне доложишь, балда, а остальное не твоего ума дело.

– Ясно. Только менты и сами могли бы поработать, а то дрыхнут сейчас, а мы вот тут мостовую топчем. На кой ляд мы здесь?

– Что ты меня-то спрашиваешь? – проворчал лейтенант. – Я в штабе слышал, что сюда даже егерей вызвали, чтобы зверя этого отловить, только и они ни хрена сделать не могут. Ты, Спирин, лучше спасибо скажи командованию, что здесь оказался, а не в Афгане. Вообще вам, парни, грех жаловаться, гуляете по городу свободно, в самоход ходить не надо.

– Велико счастье – ночью по улицам шляться, – с сарказмом произнес Спирин. – Уж лучше б в Афган, исполнять… Как это там? Интернациональный долг, вот. И почему мы не в десантуре?

– Интернационалист хренов, – ухмыльнулся офицер. – Здесь свой долг исполняй.

– Нет, правда, товарищ лейтенант, почему я здесь должен быть счастлив? – не унимался Спирин. – Толку-то от того, что в городе оказались? Кино, кафешки закрыты, девчонки спят давно, одни мы, как призраки, по улицам шорохаемся. Еще и зверюга какая-то где-то бродит. А долг свой воинский мы исполним, не сомневайтесь, товарищ лейтенант. Защитим покой граждан. Так, Карим?

– Ну и балабол же ты, Спирин, – произнес лейтенант. – Ты бы на политзанятиях так языком чесал, а то только дрыхнешь в уголке.