Час перед рассветом

Сконцентрировав всю свою энергию, я вдохнула, собираясь разнести половину этого зала, но в ту же секунду чужая сила сдавила мою голову, словно тисками, парализуя и лишая возможности магичить. Удар пришелся со спины, и я неосознанно выгнулась дугой. Сила принадлежала темному магу, и от соприкосновения с моей светлой магией она будто пронзила меня разрядом молнии – болезненным, колючим. Я застонала и схватилась руками за голову.

– Сообразительная, – хмыкнул голос за моей спиной. – Не думал, что ты так быстро опознаешь «Кару Снотры».

С трудом повернувшись, я нос к носу столкнулась с Адрианом. Неожиданно обнаружила, что он заметно выше меня – пришлось задрать голову, чтобы посмотреть ему в лицо. Архивампир рассматривал меня с легким любопытством и даже не думал отпускать. Получается, все это время он стоял за моей спиной и наблюдал? Решил не выпускать магичку из виду? Умный урод…

Ну, спросила я себя, что ты собираешься делать дальше? Ты всегда так гордилась своим хладнокровием и способностью быстро находить решения в любой ситуации, и как же будешь выпутываться теперь? Впервые в жизни я попала в ситуацию, где ничего не могла изменить, где от моего собственного мнения ничего не зависело. Это было жутко – потерять контроль, пожалуй, еще хуже, чем просто испытывать боль в висках.

Адриан приумножил ментальное давление, я взвизгнула от усилившейся боли и, будучи больше не в силах это выносить, рухнула на колени. Мне казалось, что кто-то вонзил мне в глаза раскаленные стальные прутья и теперь медленно поворачивал их в пустых глазницах, протыкая голову насквозь. О сопротивлении не могло быть и речи. В ушах зазвенело, во рту ощущался металлический привкус – должно быть, я прокусила до крови губу. Как же больно! Боги, помогите мне!

С трудом открыв глаза, я увидела, как Адриан с невозмутимым видом кому-то кивает и отходит в сторону, а затем ко мне стремительно приближается Дориан, на ходу доставая из-за спины меч. Эти секунды, кажется, растянулись на целую вечность – я отчетливо видела, как он поднимает его и наносит мне удар в грудь отработанным движением, которому меня обучал Люций. Видела – и ничего не могла сделать. В тот момент, когда сталь пронзила мое тело, Адриан прекратил ментальную атаку, и я сразу же ощутила острую боль в груди. «Я умираю», – успела мелькнуть удивленная мысль. Сознание начало гаснуть, и сквозь туман я увидела, как в зале началась резня – вампиры убивали всех присутствующих здесь людей. Раздавались крики, отвратительные чавкающие звуки, когда оружие взрезало плоть, стоны умирающих, проклятия еще живых…

А затем стало темно.

Глава 5

Тишина.

Пустота.

Боли больше не чувствовалось. Я открыла глаза и осторожно осмотрелась. Необычное ощущение – вокруг меня не было ничего, взгляд ни за что не цеплялся. Только серая мгла окружала меня со всех сторон. Как тихо… Не было больше ни криков, ни стонов, ни людей, ни вампиров… Я осталась одна. Пока поднималась на ноги, мне через плечо перелетела прядь длинных темных вьющихся волос. Кажется, ко мне вернулся мой настоящий облик. Ну да, я же умерла… На всякий случай перевела взгляд себе на грудь – на одежде по-прежнему расплывалось темное пятно, но, когда я ощупала себя руками, то убедилась, что рана пропала. Так что, я теперь нематериальна? Призрак?

И где я вообще нахожусь?

Было странно осознавать, что я мертва. Мне было всего двадцать три года, к тому же я была магом, а они отличаются очень долгим сроком жизни. И поэтому я казалась самой себе практически бессмертной. И что же дальше? Неужели на этом… все? Мой жизненный путь подошел к концу? Но почему так быстро? Я же почти ничего не успела сделать…

Сквозь серую дымку внезапно стал проникать свет, словно солнце выглянуло из-за туч. Неожиданно обнаружила себя стоящей на цветущем лугу – я видела высокую зеленую траву вперемешку с полевыми цветами и, как мне показалось, даже ощутила их запах. Солнце засветило по-настоящему, и я недоверчиво рассматривала это чудо вокруг. Что происходит?

– Здравствуй, Корделия, – раздался за моей спиной дружелюбный голос.

Я обернулась. Передо мной стоял улыбающийся молодой человек, примерно мой ровесник. Пшеничного цвета волосы были слегка растрепаны ветром, кожу покрывал ровный загар, улыбка демонстрировала белоснежные ровные зубы. Синие глаза смотрели на меня ласково, и мне неожиданно стало как будто теплее. Я нерешительно улыбнулась в ответ и вдруг заметила, что и от самого парня словно исходит свет. И свет этот тянул к себе, омывал потоками чего-то очень хорошего, от чего на душе становилось лучше. Тяжелые мысли отступали вроде сами собой. Человек на подобное не способен, а, значит, это…

– Вы – Луг Светоносный? – растерянно уточнила я.

Он улыбнулся шире, а я запуталась окончательно.

– Почему вы здесь? Я думала, что умерших забирает Хель, богиня смерти.

Не теряя своей доброжелательности, бог света ответил:

– Верно, но это касается всех, кроме светлых магов. Их души после смерти забираю я.

Ах! Вот в чем дело… Я понятливо кивнула, но Луг продолжал стоять на месте и улыбаться, он не спешил никуда меня уводить. Заметив мое недоумение, он пояснил:

– Я не могу забрать тебя. Ты еще не умерла окончательно, и вампиры собираются вернуть тебя назад, обратив в низшего вампира и лишив разума.

Я с ужасом прижала руку ко рту, вспомнив события предыдущего дня, а Луг со вздохом покачал головой:

– Какое неуважение! Раньше только боги могли решать, кому жить, а кому умереть, а теперь вампиры стали обладать властью воскрешать мертвых. А мы вынуждены мириться с их решением! И все потому, что Хель им слишком сильно благоволит…

– Вы не можете освободить меня от этого и забрать сейчас? – решилась попросить я. – Я лучше умру, чем стану вампиром без воли и без души!

Луг смотрел на меня с грустной, искренне сострадательной улыбкой.

– Не могу. Единственное, что я могу тебе сказать, – ты не станешь вампиром. Твоя кровь не позволит. Ты останешься собой.

– Что это значит? – ничего не понимая, спросила я. Моя голова шла кругом. Почему кровь не позволит? Что в ней такого необычного? И чем нежить может быть лучше обычного вампира?

Прежде чем Луг успел ответить, подул сильный ветер. Солнце пропало, и я зябко поежилась. Цветы на лугу поблекли и увяли, а трава пожелтела. Бог света по-прежнему стоял рядом, и вокруг него оставался островок тепла и жизни, в то время как природа вокруг меня умирала. Уже все? Я сейчас вернусь в свое тело?

Женщину в темном плаще я заметила, когда она была уже в нескольких метрах от меня. Она подошла практически вплотную, и если от Луга исходил свет, то от нее веяло тьмой. Я ожидала, что сейчас еще резко похолодает, но ничего такого не произошло. Тьма оказалась не холодной, а… обычной. Женщина выглядела старше меня, а ее лицо не выражало ни доброжелательности, ни неприязни, лишь совершенное спокойствие. Ее нельзя было назвать ни красавицей, ни уродиной, она была совсем обыкновенной. У меня даже не находилось подходящих слов, чтобы описать ее – глаз ни за что не цеплялся. Средний рост, неприметное лицо – обычные рот, нос, лоб, волосы… Ее выдавали только глаза – черные, бездонные, в которых плескались тысячелетия.

Луг выглядел слегка озадаченным ее появлением.

– Хель, – поприветствовал он ее. – Что привело тебя сюда?

– Здравствуй, Луг, – кивнула она ему в ответ. – Я хотела напомнить тебе о твоем обещании.

Я переводила взгляд с одного бога на другого, боясь издать хоть звук, а Луг вопросительно приподнял брови:

– И чего же ты хочешь?

Хель кивнула на меня:

– Уступи мне эту душу.

Я ойкнула, не сумев сдержаться, а Луг выглядел все еще недоумевающим.

– Зачем она тебе? Ты же все равно получишь ее, когда она умрет.

– Она нужна мне сейчас, – тихо и настойчиво сказала богиня смерти.

Какое-то время Луг еще сомневался, но потом пожал плечами:

– Что ж, я действительно обещал тебе. Можешь забрать ее.

С этими словами он исчез, а вместе с ним из окружающего мира пропали последние остатки тепла. Я осталась с Хель наедине. Сцена, которой я только что стала свидетелем, была непонятной и жуткой, потому что я впервые осознала, насколько сильно люди зависят от воли богов. В конечном итоге человек ничего не решает, боги вольны распоряжаться им по своему усмотрению. Я понимала, что игры богов не касаются смертных, и их поступки – не мое дело. Поэтому задумалась, как бы сформулировать вопрос, чтобы богиня на него точно ответила.

– Это действительно тебя не касается, – усмехнулась Хель, наблюдавшая за моими терзаниями. – К тому же у нас мало времени, так что слушай внимательно. Я поставила защиту на твой разум, так что, когда ты вернешься, останешься самой собой. Твоей задачей будет сделать так, чтобы вампиры тебя не разоблачили, в противном случае они проведут этот ритуал снова. Поняла?

Я ошарашенно кивнула. В голове царил полный сумбур, и я взглянула на богиню, ожидая продолжения. Но Хель не спешила говорить дальше, и тогда я спросила:

– Почему вы меня спасаете? Я думала, вы на стороне вампиров.

– Это верно, – согласилась Хель. – Даже не столько вампиров, сколько архивампиров. – Я поежилась, вспомнив об Адриане, а богиня продолжила: – Но тебя убили слишком рано, а ты нужна мне в мире смертных живой и в трезвом уме.

Я уже открыла рот, чтобы задать следующий вопрос, а она добавила:

– Со временем узнаешь зачем.

– Но вы уверены, что вам нужна именно я? – рискнула спросить я. Как-то очень уж необычно звучали ее слова.

– Вер не ошибается, – лаконично изрекла богиня. Спорить с этим высказыванием было глупо, поскольку богиня-провидица действительно ошибиться не может.

Я выдохнула. Стало понятно еще меньше, чем до слов Хель. У меня будет какая-то миссия, которую я должна выполнить? Почему именно я? Что во мне такого, если сама богиня смерти говорит о моей слишком ранней гибели? И какую услугу я должна оказать для Хель? Сомневаюсь, что речь пойдет о какой-нибудь ерунде, наверняка это будет нечто глобальное и вовсе не обязательно приятное для меня. И не стоит забывать о Вер. Неужели моя роль в мире так велика, раз у самой богини-пророчицы было видение обо мне? На языке вертелась тысяча вопросов, но расспрашивать Хель сейчас бесполезно – она же сказала, что потом я все пойму.

– И что мне делать потом? Ждать вашего знака? – Против воли мой голос прозвучал иронично, и я исподлобья взглянула на мою собеседницу. Вдруг ей придет в голову обидеться или еще что-нибудь… Но Хель лишь пожала плечами.

– Не будет никакого знака. Ты умная девочка, сама со временем все поймешь.

– Но вы же знаете, что идет война, – решилась после паузы напомнить я. – И если я вернусь и по-прежнему буду хозяйкой самой себе, то буду на стороне Валенсии. Против вампиров.

Что-то мне подсказывало, что с Хель лучше не юлить и сразу выложить все как есть. Пусть уж лучше забирает меня сейчас, чем потом обрушит свой гнев, когда поймет, что я действую во вред ее любимцам.

– Ваши мелкие склоки мне малоинтересны, – равнодушно ответила Хель. – Победа или поражение Вереантера не будут играть большой роли в грядущих событиях.

Эту войну она назвала мелкой склокой? Уже столько людей погибло, столько городов захвачено, а она… Тут я вспомнила, что, вообще-то, говорю с богиней, а богов дела смертных и в самом деле не очень волнуют. Тогда я решилась задать еще один вопрос, уже на другую тему:

– Луг сказал, что я не стану вампиром из-за крови… Вы не скажете мне – почему?

– Нет. Об этом ты тоже узнаешь сама. Когда Адриан воскресит вас всех, ты останешься самой собой. Только сторона изменится.

– Я больше не буду светлой? – испуганно спросила я, когда сообразила, что Хель имела в виду. – Почему?

Она пожала плечами.

– Все вампиры – темные. Ты не можешь стать вампиром физически, но станешь темным магом. Этого не предотвратить.

Темная сторона… Никак не думала, что со мной такое произойдет. Что мне делать, будучи темным магом? Какой я буду? Мариус рассказывал, что свет и тьма меняют людей. Они не делают их хорошими или плохими, просто… меняют. Что станет со мной? В кого я превращусь? И опять действуют старые предрассудки – я не хочу становиться темной, поскольку боюсь, что превращусь в злую ведьму. Хотя сколько раз твердил Мариус, что темный не значит плохой! Но мне была глубоко неприятна сама мысль об этом.

Мир вокруг вдруг снова потеменел, как если бы на землю внезапно упала ночь. Пропали просторы вокруг, мир сузился до маленького пятачка, на котором находились богиня смерти и я. Опустив глаза, я увидела, что от засохшего луга, на котором продолжала стоять, тянется вдаль узкая тропинка.

– Тебе пора, – услышала я тихий голос Хель.

Я повернулась к ней, но богиня уже пропала. Что ж, мое время в загробном мире подошло к концу. Пора возвращаться.

И я пошла по дорожке.

Момент возвращения в свое тело я пропустила. Помню, как шла по той тропинке, вокруг меня становилось все темнее и темнее, а в следующий момент обнаружила себя лежащей на каменном полу. Рефлексы, разработанные благодаря Люцию, позволили мне овладеть собой буквально в течение пары секунд, и я не стала сразу же вскакивать и озираться по сторонам. Мои глаза были закрыты, но я слышала вокруг себя шум и вздохи – кажется, в себя стали приходить все убитые. Первым делом прислушалась к самой себе и поняла, что смертельная рана, нанесенная мне Дорианом, пропала. Не болело больше ничего, только бок слегка затек от долгого лежания на полу. Интересно, сколько же времени прошло здесь, пока я была мертва? Кстати, встречу с Лугом и разговор с Хель я помнила очень отчетливо. Значит, меня сейчас окружают одни вампиры, и я остаюсь совсем одна против всех. Мой разум принадлежит только мне, но никто из врагов этого не знает, и моя задача осталась прежней – выполнить миссию и вернуться в Валенсию. Какая ирония… Я все думала, как бы мне подобраться к гримуару Виктора, а теперь это сделать будет гораздо легче – ведь высшие вампиры уверены, что я превратилась в безвольную куклу!

На мое лицо стали падать тени – это живые мертвецы стали подниматься на ноги. Воспользовавшись тем, что стоящие на ногах люди закрывают лежащую меня, я торопливо поднесла руку к глазам и приоткрыла их. Так и есть – моя рука осветилась красным, а, значит, мои глаза горят сейчас багряным огнем. Я сделала глубокий вдох. Все в порядке. Я жива, в своем уме и не стала вампиром… Одно плохо – я теперь темный маг. Но это гораздо лучше, если бы я стала низшим вампиром. Мне осталось всего-навсего украсть гримуар и сбежать отсюда, оставив Адриана, Дориана и Виктора с носом. Я справлюсь. Я сильная.

С облегчением увидела, как красные отблески на руке пропадают. Можно надеяться, что глаза снова вернули свой привычный зеленый цвет. Тогда я убрала руку и медленно начала подниматься на ноги.

Люди вокруг меня изменились. Вообще все происходящее вокруг выглядело как поднятие армии зомби. Вживую я ни разу не сталкивалась с подобным, только читала в книгах по истории. Пол был залит засыхающей кровью, которая практически целиком покрывала пентаграмму, начерченную Виктором. Люди тоже были в крови, но их раны закрылись, как и моя. Их кожа теперь была практически белой, а под глазами появились темные круги. Это навело меня на мысль, и я быстро посмотрела на собственные руки. Так и есть – на мое тело смерть никак не повлияла, и заклинания, наложенные еще в Дионе, все еще держались. Я оставалась в облике не валенсийской принцессы, а дурнушки-мага. Моя кожа благодаря тем заклинаниям оставалась смуглой, и я торопливо прошептала себе под нос контрзаклинание, возвращая коже ее первоначальную бледность. Про себя впервые возблагодарила богов за то, что всю жизнь была бледной – эта бледность поможет мне сейчас сойти за вампира.

Так чем же вампиры в действительности отличаются от людей? Среди крестьян бытует мнение, что все они – монстры-кровопийцы, живые мертвецы с торчащими наружу клыками, не оставляющие своих жертв в живых. Это не совсем так. То есть да, вампиры действительно пьют кровь, но они не осушают людей досуха. Вы знаете, сколько крови в человеке? Несколько литров. Вы смогли бы за один раз выпить несколько литров чего бы то ни было? Вот и вампиры не могут. Но то обстоятельство, что они не убивают людей, чтобы прокормиться, не добавляет им популярности. В любом случае вампиры находятся выше нас в пищевой цепочке, и этот факт заставляет людей относиться к ним недружелюбно. Да и сами вампиры, хоть и держатся в большинстве случаев невозмутимо, но их высокомерное отношение к людям все равно иногда проскальзывает в поступках и словах.

Что мне еще о них известно? Вампиры делятся на три группы – низшие, высшие и архивампиры. Низшие – это обращенные люди и вампиры, практически лишенные магических способностей. Они, грубо говоря, и в самом деле живые мертвецы. Высшие с самого начала были рождены вампирами, и я не знаю особенностей их анатомии и физиологии. Живые они или мертвые? Кто знает.

Да, кстати, историям о постоянно оскаленных клыках тоже не стоит верить. Это все выдумки невежественных людей наподобие той, что вампиры боятся солнца. Не боятся. Клыки у вампиров есть, но небольшие, и они не демонстрируют их постоянно. Наоборот, пока у вампира закрыт рот, ты не сразу поймешь, человек перед тобой или нет. Так что, пожалуй, я смогу сойти за одного из них и не вызвать ни у кого подозрений.

Увидев, что руки побелели, я успокоилась и осмотрелась. Люди стояли молча и угрюмо смотрели на архивампира, беседовавшего у дверей с магом. В глазах людей была злость, которую они, однако, не могли высказать вслух. Я поняла, что они все, пусть и стали вампирами, пока еще оставались самими собой, хотя уже в ближайшие дни начнут исчезать как личности. Превратившись в вампиров, они целиком перешли во власть Адриана и с этого момента подчиняются только ему.

Я не говорила об этом? Низшие вампиры подчиняются тому высшему, который их обратил, если тот во время воскрешения использовал специальное плетение подчинения. Именно так архивампиры и высшие обычно поступали во время войн: обращая убитых людей в вампиров, они получали полностью подконтрольные им армии нежити. При желании высший может освободить обращенного им вампира, и тот получает свободу воли и независимость. Насколько мне было известно, в мирное время именно так все и происходило, если человека вдруг обращали, и в Вереантере был отдельный свод законов, посвященный воскрешению из мертвых. Ну а на войне как на войне, здесь все правила нарушаются, и собственные законы можно преступать, особенно королю…

Поэтому я так испугалась участи, которой хотел подвергнуть меня Адриан. Если бы я стала вампиром или нежитью в его подчинении, я бы ответила на все вопросы о том, что я на самом деле делала в Ормонде. Не смогла бы соврать при всем желании, и наш последний шанс победить в этой войне оказался бы упущен.

– Что ж, так гораздо лучше, – прервал мои мысли голос архивампира. Я обнаружила, что он закончил свой разговор с Виктором и теперь изучал нас. Впрочем, особого интереса в его глазах я не заметила. Это было понятно – что он, армии подвластных ему вампиров никогда не видел? – Магичка, за мной.

С этими словами он развернулся и вышел из зала. В мою сторону даже не взглянул, не сомневаясь, что его приказ будет выполнен. Сообразив, кому адресовались его слова, я поплелась на выход, старательно сохраняя мрачное лицо, а про себя проклиная архивампира последними словами. Ну подожди, ублюдок! Я с тобой еще поквитаюсь за все!

На место Адриана тем временем встал Дориан. Я поняла, что он сейчас займется остальными новообращенными. Но какие именно приказы Дориан им отдал, я не услышала, поскольку дверь за мной закрылась, и я последовала за Адрианом в кабинет, откуда меня не так давно выволокли и убили.

Глава 6

Он остановился посреди кабинета и без предисловий спросил:

– Так зачем Оффали прибыл в Ормонд?

Я остановилась и ответила, глядя куда-то в стену:

– Разведка. Король Дарий сейчас в отчаянном положении, маршал – его последняя надежда. Если и маршал Оффали ничего не сможет придумать, тогда война будет для нас проиграна.

Я не знала, как обычно ведут себя низшие вампиры, и старалась копировать манеру поведения людей, убитых в зале, – плохо сдерживаемая злость в глазах, однако полное отсутствие возможности сопротивляться и молчание. Кстати, злость мне даже не пришлось изображать – это чувство было настоящим. Я и в самом деле кипела внутри из-за того, как легко этот вампир распорядился моей жизнью, и лишь случайно я избежала ужасной участи. Впрочем, самому Адриану мои эмоции были совершенно безразличны. Архивампир размышлял над моими словами и целиком погрузился в свои мысли. На меня он перестал обращать внимание, и я представляла себе, как использую против него какое-нибудь смертоносное плетение, правда сомневалась, что таким образом смогу махом избавиться от всех своих проблем. К тому же это существо – архивампир, его одним заклятием, пусть и очень мощным, не одолеешь… А потом он превратит меня в горстку пепла, и тогда все мои старания и защита Хель пойдут прахом. Нет, придется потерпеть.

– Оффали прибыл в город один?

Его темные глаза посмотрели на меня в упор. Сейчас в них не было ничего человеческого, они были похожи на куски гранита. Я с трудом подавила дрожь.

– Да.

Нет смысла говорить, что Оффали умудрился провести через дремучий лес всю валенсийскую армию, все равно мне не поверят.

– Ему удалось разработать какой-нибудь план?

– Мне об этом неизвестно, – сухо сказала я.

– Отлично, – неожиданно удовлетворенно кивнул Адриан, а затем обошел меня, открыл дверь в коридор и приказал кому-то:

– Позови сюда Дориана.

Торопливые удаляющиеся шаги. Я продолжала стоять на одном месте без движения, а архивампир подошел к окну и задумчиво посмотрел на улицу. В помещение широким шагом вошел высший вампир, убивший меня, и остановился в дверях.

– Готовься к штурму Ормонда, – приказал ему король, оборачиваясь. Он продолжал почему-то говорить на общем языке, не пытаясь скрыть от меня смысл. – Оффали сейчас там один, без армии. Захватим его – и Дарий сдастся. Вперед отправляй новообращенных. Они собьют их с толку хоть ненадолго.

– Хорошо, Адриан, – кивнул Дориан.

– И скажи Виктору, что я даю ему полную свободу действий. Пускай поступает с местными, как ему заблагорассудится. Ему же были нужны люди для экспериментов…

От ужаса я едва не села на пол, но неимоверным усилием сдержалась и ничего не сказала, хотя в голове вертелось множество проклятий и ругательств. Хоть я и промолчала, Адриан заметил мой взгляд, полный неподдельного гнева, и насмешливо приподнял брови:

– В чем дело? Мы на войне, а не на занятии в академии. Ты ведь знала, на что идешь, когда отправлялась сюда.

Дориан обернулся и, кажется, только сейчас заметил мое присутствие. Меня это уже не удивило – я поняла, что стала для вампиров пустым местом. Они были уверены, что мое сознание исчезнет через несколько дней, и, следовательно, я была еще бо́льшим живым мертвецом, чем те же зомби. Я же продолжала смотреть Адриану в глаза, в своей злости позабыв о страхе. Но язык прикусила и не сказала ни слова, а лишь продолжала глядеть на него в бессильной ярости.

– Что с ней делать? – вдруг спросил Дориан. – Она сильный маг. Может пригодиться.

Я напряглась, а Адриан лишь пожал плечами:

– Раз она целитель, то пусть отправляется к Нарциссе. Та пристроит ее к делу. К тому же целитель-маг нам явно скоро понадобится.

Его слова мне страшно не понравились, и я решилась напомнить:

– Я же теперь темная. Я не могу больше исцелять.

– Этими глупостями вас пичкают магистры в академии? – поинтересовался повелитель Вереантера. – Сторона ни на что не влияет. Ты точно так же используешь плетения и наполняешь их энергией. Точка.

Я не нашлась что ответить, а Дориан деловито позвал:

– Рин!

В комнату заглянул какой-то низший вампир, которого я видела впервые.

– Да!

– Отведи магичку в лазарет, – приказал военачальник. – Пусть Нарцисса найдет ей дело.

– Есть!

С этими словами вампир шагнул в сторону, выпуская меня из комнаты. Мне не оставалось ничего иного, как выйти. Напоследок я на секунду оглянулась, но вампиры в кабинете уже обсуждали готовящееся мероприятие и позабыли обо мне. Я угрюмо пошла по коридору следом за своим проводником.

Нарцисса Эртано оказалась высшей вампиршей, заведовавшей лазаретом. Как и большинство вампиров, она перестала стареть, когда ей исполнилось тридцать, и сейчас ей могло быть сколько угодно лет. Это была невысокая блондинка с решительным и жестким лицом. В первый момент я удивилась, как высшая вампирша могла оказаться в действующей армии, но уже после первых слов я поняла, что она обладала непримиримым характером, с которым трудно найти не только общий язык с семьей, но и мужа. Распоряжения она отдавала резким голосом, но не цедила сквозь зубы, а четко выговаривала слова. Интересно, как эту мегеру вообще допускают к раненым? Она же будет добивать их, чтоб не мучились…