Час перед рассветом

В то утро я впервые проснулась от того, что мне на лицо попал солнечный луч. Он был неярким, и, как я вскоре убедилась, небо по-прежнему было в облаках, но после стольких хмурых дней и эти просветы были праздником. Совершив очередной обход, маршал удалился на обед, а я направилась к задним воротам. Встрепенувшейся страже сказала, что во время последней прогулки в сторону леса маршал Оффали потерял очень важный амулет и отправил меня на его поиски. Один из стражников, которому на вид было лет сорок пять, сурово сдвинул брови и по-отечески строго сказал мне:

– Только держись подальше от этих кровососов, парень!

Они приоткрыли одну из створок, я легко выскользнула наружу и действительно направилась в лес. Перешагивая через поваленные деревья, я шла по уже знакомой тропке. Вокруг меня был еще даже не лес, а так, подлесок. Деревья стояли разрозненно, слабый солнечный свет пробивался сквозь ветки. На вампиров я не боялась натолкнуться, поскольку в лесу им делать было точно нечего. Дошла до небольшой речки, протекавшей здесь, нашла старый упавший ствол дерева, еще не совсем гнилой, и уселась на него. Вокруг царила тишина, изредка нарушаемая криками каких-то птиц. Прикрыв глаза, я расслабилась и хотела проделать несколько обычных упражнений для расширения своего магического резерва, которым меня учил Мариус. Но сосредоточиться на этом мне не удалось – в голову снова полезли воспоминания о последнем разговоре с Агатой, который все никак не давал мне покоя. Через пять минут я поняла, что позаниматься магией мне так и не удастся, и мысленно вернулась к своему последнему вечеру во дворце.

Это было накануне нашего отъезда. Отец одобрил мой план, вещи были собраны, нужные люди проинформированы, и наутро мы должны были отправиться в Ормонд. Вечером я решила зайти к своей няне попрощаться. Когда я подходила к двери ее комнаты, изнутри до меня донеслись странные завывания. Ничего не понимая, я открыла дверь и обнаружила Агату сидящей на кровати и проливающей горькие слезы. Машинально защитив комнату от подслушивания, я бросилась к этой невысокой пожилой женщине, ставшей моим самым близким другом во всем мире.

– Агата, что с тобой?

Она продолжала рыдать, и мне потребовалось приложить определенные усилия, чтобы разобрать ее ответ:

– Девочка моя… Да как же так можно… Совсем юная, еще толком не пожившая… И вдруг – этим кровососам на съедение!

Это был первый раз, когда кто-то действительно переживал за меня, и сердце внезапно защемило. У меня самой на глаза навернулись слезы, и как можно мягче я сказала:

– Со мной все будет в порядке, обещаю! Ты же знаешь, я живучая… К тому же, пойми, Валенсию надо спасти…

Почему-то от моих слов она заревела еще горше.

– Да куда же это годится! – в перерывах между всхлипами выдавила она. – Кого беспокоит эта Валенсия, когда родители собственного ребенка на верную смерть отправляют!

– Агата, перестань, – ласково сказала я. – Ты же знаешь, у отца нет другого выхода, а леди Алина…

Непечатным выражением Агата точно сформулировала, куда может отправиться леди Алина. Услышать подобное от всегда доброжелательной Агаты было сюрпризом, и я удивленно на нее посмотрела.

– Тогда что тебя так удивило? – недоуменно спросила я, и вдруг меня осенило. – Ты говоришь о моей настоящей матери, да?

Она горестно кивнула и начала стирать слезы с опухшего лица.

– И что с ней? – спросила я резче, чем хотела. В животе завязался неприятный узел плохого предчувствия.

Агата всегда избегала разговоров о моей матери, и я даже не знала ее имени. Но сейчас няня, видимо, была так расстроена, что ответила, перемежая слова со всхлипываниями:

– Да она… приказала вас… убить, когда… вы родились…

Я застыла, не веря собственным ушам, а Агата продолжала: – Это я, я спасла вас тогда… и отвезла… к отцу… Думала, вы… хоть здесь… будете в безопасности… Так нет… теперь отец отправляет вас… в самое пекло… У-у-у! – вырвалось у нее совсем простонародное завывание.

– Почему? Агата, почему она это приказала? – тихо и растерянно спросила я, но она не ответила. Просто сидела, раскачиваясь на одном месте и плача. Я поняла, что ответа не добьюсь. Тогда я использовала небольшое снотворное заклинание. Глаза Агаты закрылись, дыхание выровнялось, и она бессильно откинулась на подушки. Словно в каком-то оцепенении я поднялась на ноги, вышла в коридор и тихо прикрыла за собой дверь.

До отъезда мне больше так и не удалось поговорить с Агатой, и я уехала, не получив ответов на свои вопросы. Пока мы добирались до Ормонда, я раздумывала над тем, как бы мне половчее осуществить свой план, а здесь была так занята тем, чтобы правильно сыграть свою роль, что на мысли об Агате совсем не оставалось времени. Зато сейчас, когда я впервые за все время осталась одна, на меня наконец-то накатила запоздалая волна опустошенности и смятения. Неужели это правда? Неужели моя мать, кем бы она ни была, действительно приказала убить маленького ребенка? Я всегда была уверена, что просто была ей не нужна, и именно поэтому она отослала меня к отцу. Так неужели я оказалась в Дионе только благодаря добросердечной Агате? Неужели мне настолько нет места в этом мире? Я уже привыкла к тому, что моя семья не очень нуждается во мне, но чтобы родная мать велела избавиться от меня… Это было слишком.

Обдумывая все это и отчаянно жалея себя, я пропустила их приближение и очнулась только в тот момент, когда меня окружил отряд вооруженных всадников. Я вскочила и с внезапным страхом осознала, что воинская форма на них не наша. Мечей никто не обнажил, но новоприбывшие не выглядели дружелюбно. Один из всадников выехал вперед, и я разглядела эмблему на его груди – коронованный грифон. Герб Вереантера.

Вампиры.

Откуда они взялись в лесу? Просто выехали на разведку? Или искали здесь что-то?

– Так, так, – задумчиво протянул тот, у которого была эмблема, и окинул меня с головы до ног внимательным взглядом. Он говорил на всеобщем довольно гладко, но с небольшим акцентом. – Адъютант самого Оффали, полагаю?

У меня язык прилип к небу, и я всего лишь продолжала испуганно на них таращиться. В действительности мне было гораздо более жутко, чем я себе представляла. Что теперь делать? Чем я вообще думала, когда создавала этот план? А если они меня просто убьют сейчас, то что? Большинство плетений, которые я знаю, – целительские, а не боевые! Как мне защищаться?!

Глава отряда некоторое время раздумывал, а потом махнул рукой своим:

– Берите его и поехали.

Дальнейшее мне запомнилось смутно. В голове билась одна-единственная мысль: «Кажется, получилось». Без сопротивления я позволила грубо схватить себя, связать руки за спиной и посадить на лошадь. Веревка больно натирала кожу, и я старательно напоминала себе, что это все – часть плана, и придется немного потерпеть. Пути назад больше нет, теперь надо играть свою роль до конца. Пока они думают, что я – юный офицер, я нахожусь в большей безопасности. Если же они узнают, что я – принцесса, мне конец.

Дорога в Ленстер прошла спокойно. Я вела себя смирно, и вампиры не сделали мне ничего плохого – не били, не пили кровь, не издевались. Пока мы приближались к захваченному городу, я более или менее пришла в себя. Страх отступил, я строго напомнила самой себе, что у меня, вообще-то, есть миссия, которую я должна выполнить. Самая важная деталь – камешек с порталом – была при мне. Еще один пункт плана оказался благополучно позади, и теперь все зависит только от меня.

Когда мы въехали в город, меня уже занимали мысли о том, что все прошло слишком гладко, а единственным неудобством оказались затекшие и натертые от веревки руки. Ленстер оказался побольше Ормонда, но примерно с такой же планировкой. Мы въехали через главные ворота. Вампирские часовые даже не кинули на меня любопытного взгляда, а молча вытянулись перед главой отряда. Я про себя подивилась такой жесткой дисциплине. Отряд проскакал по центральной улице и подъехал к местной ратуше. Должно быть, Дориан расположился здесь. Хорошо, если и Виктор будет обретаться где-то неподалеку. По дороге я косила глазами по сторонам, высматривая жителей Ленстера. Изредка они попадались мне – угрюмые люди, торопившиеся поскорее добраться до пункта назначения. С облегчением я отметила про себя, что они не были похожи на зомби или на новообращенных вампиров. Значит, местные еще живы. Это только подстегнуло мое желание поскорее закончить свое дело.

Спешились, меня провели под конвоем в здание. Со связанными руками оказалось очень неудобно идти, а какой-то вампир еще и подталкивал меня в спину. К моему удивлению, меня отвели не в подвал, где, по моим представлениям, можно было запереть пленника, а провели в кабинет в конце коридора. Все это происходило в полной тишине. Руки мне развязали и посадили на стул в середине комнаты. Два вампира встали у дверей – безмолвный конвой, который меня слегка нервировал. Глава отряда куда-то пропал, и я предположила, что он пошел докладывать начальству о своем улове.

Минут через десять в коридоре послышались приближающиеся шаги и голоса, разговаривавшие между собой на вереантерском. За это время я успела окончательно прийти в себя и определиться с дальнейшей линией поведения. Стражники у двери все подобрались. Мне же пришлось призвать на помощь свои знания языка вампиров, чтобы понять, о чем шла речь.

– Вы оторвали меня от дел ради какого-то молокососа? – В холодном мужском голосе отчетливо звучало раздражение. Должно быть, это и был Дориан.

– Это адъютант маршала Оффали, – быстро ответил второй голос, тоже мужской. В отличие от первого он звучал почтительно.

– И ты думаешь, он может сообщить нам что-то действительно важное, Дориан? – Раздражение в первом голосе усилилось.

Так, что-то я не поняла. Так первый мужчина был не Дориан? Тогда кто может позволить себе разговаривать с командующим вампирской армией в таком тоне? Неужели это знаменитый маг Виктор обладает в Вереантере таким влиянием?

Дверь распахнулась, и в комнату вошли трое. Я узнала их всех. Блондин со шрамом на щеке – военачальник Дориан. Рядом с ним – невысокий вампир с молодым лицом и невероятно старыми глазами – Виктор. Но я отметила его появление лишь краем глаза, все мое внимание было приковано к высокому мужчине, вошедшему в кабинет первым, и при виде которого стражники у дверей почтительно склонили головы.

Сам Адриан Вереантерский, правитель Вереантера и архивампир.

Кажется, теперь у меня действительно проблемы.

Глава 4

Я смотрела на него во все глаза. Хель побери все на свете… Как это возможно?! Ни в одном из допустимых развитий событий мы и не предполагали, что придется иметь дело с этим существом! На небольшие пограничные города вроде Ормонда Дориана и Виктора было более чем достаточно! Зачем он вообще сюда приехал? Неужели присутствие маршала Оффали так напрягало вампиров, что их король решил лично почтить Ленстер своим присутствием? Или есть еще что-то, о чем мы не знаем? Что я могла упустить из виду?

Так, надо успокоиться и сосредоточиться. Да, Адриан здесь, с этим уже ничего не поделаешь. Гораздо важнее теперь понять, что мне делать дальше. Как себя вести, что говорить? Обмануть его будет сложнее, чем остальных. Я на секунду прикрыла глаза, собираясь с мыслями и перебирая в памяти все, что мне было известно об этом архивампире. Значит, так. У власти он находился уже семьдесят лет, при этом сам относительно молод – ему приблизительно около сотни лет. Для архивампира это совсем небольшой возраст. Именно при Адриане Вереантер стал тем могущественным государством, которым был сейчас. Ту давнюю кровопролитную распрю между вампирами и эльфами начал отец Адриана, архивампир Магнус. От природы вампиры вспыльчивы и обладают жестоким неуравновешенным нравом, однако Магнус переплюнул всех. Я мало интересовалась той войной, но некоторые истории, о которых знала, были ужасны. Кровь в буквальном смысле лилась рекой, люди и нелюди погибали тысячами. Конец войне положила смерть одного из эльфийских магов, бывшего главным врагом Магнуса. Я не помню, что конкретно они не поделили, но война началась именно из-за их вражды. Магнус был королем, а тот эльф – одним из сильнейших магов с большим количеством сторонников. К слову сказать, по степени жестокости и безжалостности эльф не уступал архивампиру, так что их противостояние было страшным. После смерти эльфа вампиры отступили, и опустошенные королевства стали восстанавливаться после войны. Не могу судить о вампирах, но прочие расы вздохнули с облегчением, когда Хель наконец-то забрала Магнуса.

Тогда новым правителем стал Адриан – полная противоположность отца. Адриан не обладал тем темпераментом, свойственным всем вампирам, и отличался крайним спокойствием и рассудительностью. Лично я затруднялась сказать, что было хуже – архивампир, находящийся во власти своих эмоций, или вампир, целиком и полностью контролирующий ситуацию и просчитывающий собственные действия и своего окружения на десятки шагов вперед? Почему-то мне казалось, что Адриан был худшей угрозой, чем его отец. Он слишком рационален, слишком бесчувственен, и поэтому у него нет слабых сторон. Мариус сталкивался с ним лично, к счастью, не в схватке, и рассказывал, что архивампиру наплевать на все, кроме своих собственных интересов, и он не останавливается ни перед чем, чтобы получить желаемое.

Что мне еще было о нем известно? Не так уж и много. Очень сильный маг, как и все архивампиры. Мариус честно признался, что в бою не смог бы его одолеть. Взглянув на короля магическим зрением, я была вынуждена признать правоту своего учителя – свет ауры Мариуса был просто заметен издалека, в то время как тьма вокруг архивампира была почти осязаемой. Мне, светлому магу, от этого зрелища стало не по себе, и я невольно вжалась в спинку стула. Что еще? Прекрасный воин. Даже сейчас на допрос он пришел вооруженный – я видела скрещенные рукояти мечей за его спиной. Кстати, одежда на нем была совершенно обычная – дорожная и потертая. Длинные черные волосы собраны в хвост. Никаких украшений, драгоценностей, короны на голове – ничего. Если ты не маг, то и не поймешь, что перед тобой правитель Вереантера, а не простой вампир.

М-да, он серьезный противник. В любой другой ситуации мне было бы интересно иметь с ним дело и посмотреть, смогу ли я его переиграть, но только не сейчас. С его появлением мои шансы на благополучный исход дела уменьшились примерно втрое. Или вчетверо.

А от следующей его фразы я едва не упала со стула. Адриан посмотрел на меня слегка удивленно, на его лице я отчетливо увидела недоумение, а затем он насмешливо осведомился:

– Неужели у Валенсии настолько плохо с армией, что Дарий берет туда даже девчонок?

В мгновенном приступе паники я оглядела себя. Все было в порядке, маскировка была по-прежнему на месте. Я подняла голову – Дориан и Виктор выглядели слегка озадаченными. Похоже, у них мой облик не вызывал вопроса. Как Мариус и говорил, такая иллюзия может обмануть даже архимага. Тогда что же получается? Архивампир может так спокойно, без малейших усилий видеть сквозь любую иллюзию?! Невероятно…

Адриан отправил в меня какое-то плетение, от которого я не успела увернуться. Оно соприкоснулось с личиной адъютанта, и в ту же секунду та развеялась. Свое лицо я видеть не могла, но, опустив глаза, заметила, как поднялся на вновь появившейся груди мундир. Руки тоже снова стали женскими, но с грубой кожей и пигментными пятнами. Какое счастье, что мы с Мариусом на всякий случай наложили на меня не меньше десятка заклинаний и так сильно изменили мою внешность! Правда, вряд ли присутствующие вампиры узнали бы меня и в моем настоящем облике, но так мне было спокойнее.

Брови мага и командующего армией удивленно приподнялись, но сказать вслух они ничего не посмели. Я сама про них почти забыла, поскольку Адриан внимательно изучал меня с головы до ног, и от этого холодного, проникающего насквозь взора мне хотелось съежиться. Да, я привыкла к неприязненным взглядам во дворце и научилась на них отвечать, но с таким – равнодушно-оценивающим, не прикрытым шелухой любезности – я столкнулась впервые. Да, были случаи, когда я сталкивалась с чиновниками и министрами, пытавшимися меня прощупать и понять, что я за птица, но я знала, что они не станут для меня проблемой. Я была сильнее их всех. А сейчас все было с точностью до наоборот, и внезапно я ощутила себя маленькой и ничтожной. Проклятый вампир, как он это делает?!

– Магичка, значит, – тем временем протянул Адриан, закончив рассматривать меня, и я едва сдержала вздох облегчения. – Причем светлая. И сильная. Где Дарий только тебя нашел, ведь у него всего два ручных мага – Мариус и старшая дочь… Зачем тебя приставили к Оффали?

Переход был неожиданным, вдобавок я еще не успела прийти в себя после того, как архивампир легко увидел под маскировкой меня. Но к подобному вопросу я была готова и ответила, искренне понадеявшись, что мой голос не будет похож на писк испуганной мыши:

– Оказание помощи.

– Твоя специальность? – Его голосом можно было воду в реке заморозить.

– Целительство.

Самое забавное, что я практически не соврала. Издревле маги делятся на темных и светлых. Это не врожденное качество, это сознательный выбор мага, который он делает, достигнув определенного магического уровня. Выбирая своим покровителем Луга, бога света и жизни, маг становится светлым, а если его покровительницей является Хель, богиня смерти, то маг – темный. В корне неправильной является точка зрения, что темные маги – это зло, а светлые – исключительно добрые и хорошие. Это не так, на обеих сторонах бывают разные маги. Друг от друга темные и светлые отличаются лишь умением оперировать разными видами энергии. Светлые используют магию жизни, они черпают ее из окружающей природы – чаще всего из земли или огня. Среди светлых магов преобладают целители. Здесь, кстати, действует старый предрассудок – всем известно, что тьма и свет – это не добро и зло, однако темным магам становиться целителями запрещено. Все целители – исключительно светлые. Темные же маги берут силу из самих себя или из энергии смерти. Поэтому все некроманты – только темные маги. А вот стихийником или прорицателем может стать кто угодно, были бы способности.

Выбор стороны зависит и от народа. Например, у людей и гномов есть свобода выбора – они сами выбирают сторону. А вот вампиры и темные эльфы становятся только темными, а светлые эльфы и сидхе – только светлыми. Не знаю, с чем это связано. Кстати, подсознательная вражда между сторонами сохраняется, хотя объективно объяснить ее почти никто не может. Просто… невозможно совместить несовместимое, а ведь свет и тьма несоединимы.

Мариус – светлый маг, закончивший в академии целительский факультет. Я сама стала светлой, когда мне было восемнадцать. Строго говоря, специальности у меня нет – ее можно получить только в учебном заведении. Я же получала домашнее образование, но Мариус обучал меня всему, что знал сам, и поэтому я считаю себя тоже целителем. И кстати, неправильно думать, что если маг – целитель, то кроме исцеляющих заклинаний и рецептов эликсиров он больше ничего не знает. В магических школах ученикам стараются дать разностороннее образование, а Мариус еще и архимаг, так что он знает достаточно и бытовых, и оборонных, и боевых плетений. Многим из них он обучил и меня. Так что, по меркам академии, мои знания будут соответствовать уровню студента-старшекурсника, а в некоторых областях – почти магистру. Правда, здесь была заслуга не только Мариуса, но и… Впрочем, сейчас не об этом речь.

– Зачем Оффали прибыл в Ормонд? – вернул меня в действительность голос короля.

Все по-прежнему шло по сценарию, и я замялась. Ну не может же преданная королю валенсийка сразу же расколоться и выдать врагу все планы! Молчание стало затягиваться. Дориан по-прежнему смотрел на меня, Виктор же отсутствующим взглядом изучал стены. Похоже, он витал в собственных мыслях, и происходящее здесь его мало беспокоило. Выражение лица короля почти не изменилось, только стало более скучающим. Я ожидала повторного вопроса, угроз, чего угодно, но вместо этого Адриан внезапно обернулся к остальным вампирам в кабинете:

– Приведите Ралена и остальных в зал. Эту, – он кивком указал на меня, – к ним же.

Вампиры пришли в движение прежде, чем он успел договорить. Низшие вампиры у двери подхватили под руки ничего не понимающую меня и поставили на ноги, а затем потащили вон из комнаты. Адриан уже вышел оттуда, разом потеряв ко мне всякий интерес. Дориан и Виктор устремились следом, точно так же разом позабыв обо мне. В этом не было ничего странного – вампиры относятся к людям высокомернее, чем к другим расам. Они видят в нас лишь… еду и редко снисходят до того, чтобы увидеть в человеке личность. Ужасный народ эти вампиры, с ними нельзя иметь никаких дел!

Меня втолкнули в большое пустое помещение, находившееся на том же первом этаже. Не знаю, что здесь было раньше, но сейчас зал был пуст, а мебель придвинута к стенам. Здесь уже находился Виктор, который опустился на колени и теперь чертил на полу мелом какую-то сложную пентаграмму. Не зная, что здесь происходит, я следила, как зал стал постепенно заполняться – низшие вампиры вводили сюда людей. Лишь через несколько минут я поняла, что это были остатки Ленстерского гарнизона – оставшиеся в живых и взятые в плен военные. Мелькнуло лицо Ралена – градоначальника Ленстера. Надо же, а мы были уверены, что его уже убили… Все люди, которые появлялись в зале, были бледными, оборванными, грязными. У многих из них были раны и ссадины. Их явно до сегодняшнего дня держали где-то взаперти и, возможно, впроголодь. Большинство пленных солдат молчали, лишь изредка слышались тихие голоса. Я заметила и нескольких женщин в потрепанных платьях. На вампиров люди смотрели с нескрываемой ненавистью, а на меня – девушку в мужской одежде – с удивлением, но не осмеливались говорить ничего вслух. Это какие-то чары, или всех просто так сильно запугали? Донер их всех раздери, что задумал Адриан?!

Пентаграмма на полу все разрасталась, и внезапно она показалась мне знакомой. Я точно видела ее раньше в одной из книг Мариуса. Сообразить бы еще, что это была за книга… Я прикрыла глаза, вспоминая. Книга была… по некромантии, точно. А эти символы означают… Символы означают…

Я распахнула широко глаза, когда вспомнила. Ужас сковал меня моментально, я даже поверить не могла, что Виктор действительно проведет именно этот ритуал! Нет, формально он не был запрещен, но некроманты очень редко его используют, поскольку на него уходит огромное количество сил! Это было еще хуже, чем просто обратить человека в вампира. Они собрались использовать против нас «Кару Снотры» – отвратительное колдовство, которое не просто воскрешало мертвого, но порабощало его настолько, что человек за несколько дней полностью исчезал как личность, оставалась лишь пустая оболочка, обладающая навыками и знаниями, но не имеющая никаких чувств, не помнящая своей жизни. Просто призраки, бездумно выполняющие приказы хозяина. Вот почему Адриан не стал продолжать допрос! Он хочет использовать этот ритуал, и, когда я перестану быть самой собой, то без колебаний расскажу ему обо всем, что его будет интересовать. И меня перестанет волновать, предаю я свое королевство или нет! Я ведь больше не буду Корделией ван Райен, старшей принцессой Валенсии, а стану низшим вампиром без памяти и привязанностей! Нет, такой ход событий мы никак не просчитывали!

В панике я огляделась, прикидывая, что теперь можно сделать, но затем поспешно одернула себя и торопливо перевела взгляд в пол. Это было проделано мной машинально, поскольку не раз попадала в положение, когда начинала нервничать. Я знала, что мои глаза сейчас изменили цвет и переливались багровыми всполохами – особенность, которую я ничем не могла объяснить. С детства знаю, что, когда теряю контроль над своими эмоциями, мои глаза начинают светиться темно-красным. Я не знаю, почему это происходит со мной, но привыкла в такие моменты скрывать свой взгляд от посторонних. Так что об этом не знал никто – ни мои родные, ни даже Мариус. Глубоко вдохнув, я более или менее взяла себя в руки и осмотрелась по сторонам. Надо было решить, как действовать дальше.

Адамантий с порталом по-прежнему висел у меня на шее, и я отсюда выбраться смогу. Перенесусь прямо во дворец. Задание будет провалено, но, по крайней мере, я буду жива. К сожалению, мое бегство никак не повлияет на судьбу присутствующих здесь людей, их все равно превратят в безвольных рабов. Я прикинула, какие заклинания были у меня в арсенале. Вспомнила несколько неплохих, но справиться ни с Дорианом, ни с Виктором я не смогу. Про Адриана я вообще молчу, архивампира может одолеть только архимаг, и то, если ему очень повезет. Вдобавок правителя Вереантера сейчас в поле зрения не было. Тогда что делать? Выбрать кого-то одного, пожертвовав находящимися здесь людьми? Боюсь, больше ничего не остается. Значит, так. Отправить в Дориана плетение «Гнев Донера», вложив в него всю свою силу. Оно и так разрушительно, а если я использую весь свой резерв, то взрыв получится знатный, и от командира армии за секунду не останется и горстки праха. Затем активирую портал и унесу отсюда ноги. Раз уж не удалось добыть нужное заклинание, то, во всяком случае, лишу Вереантер талантливого полководца и стратега.