Озаренные целью. Жажда свободы. Том 2

Через тридцать минут по пирсу шагала та самая заказчица. Ее звали Сандра, но многие звали большой мамочкой за нынешнюю должность и богатый опыт работы. Хоть Сандре и было под сорок лет, она могла дать прикурить многим молодым работницам борделя. Выглядела помощница сутенера, как стандартная проститутка, и только парочка седых волос выдавали ее зрелый возраст. Без стука она открыла деревянную дверь и зашла в затхлое, темное помещение. Перед ее взором нарисовалась Марта, которая протирала влажной тряпкой свой окровавленный кинжал. Все вещи были также разбросаны, но вдобавок комната была заляпана свежей кровью, а в углу под вешалкой лежало окровавленное, бесчувственное тело Гнейса. При виде этой ужасной картины Сандра чуть ли не крикнула на весь порт от радости.

– Сраный ублюдок, получил, что заслужил, как же я долго этого ждала! – Завопила зрелая куртизанка и бросилась обнимать держащую две открытые банки с пивом Марту, которая сразу же предложила одну ее начальнице.

– Выпьем за мой переезд в Востонию? – Также радостно сказала Марта, и затем обе женщины начали жадно глотать пиво.

– Ой, ну ты, конечно и умница у меня, никогда не ожидала, что из всех девочек он выберет именно тебя, – говорила с перерывами на глотки Сандра, поправляя свою короткую юбку и меховую жилетку.

– А что я самая страшная что ли была?!

– Ты не подумай, просто там было несколько новеньких, которые еще совсем зеленые. Обычно парни любят опробовать подобный нектар, но, видимо, этот косой ублюдок тоже предпочитает более опытных.

– Ну, здесь я с тобой согласна. Было не просто выждать момент, когда можно было прикончить гада.

– Расскажи мне в подробностях, как ты его… о черт… – вдруг Сандра взялась за свою голову и начала шататься на темных высоких каблуках. В ее глазах вдруг задвоилось, голова закружились, а силы исчезли…

Вдруг из-за угла медленно поднялся Гнейс и встряхнул с себя всю кровь, которую они взяли у рыб, плавающих в аквариуме подсобной комнаты. Сандра завопила от ужаса.

– Хорошо, тогда я вас оставляю, – сказала Марта и довольной походкой вышла из рыбацкой хаты, отчего Сандра и вовсе обомлела. Только спустя пару секунд она поняла, в чем дело.

– Тупая сука, ты меня подставила!!! – Завопила заказчица, облокотившись на стекло. Ей резко стало очень тяжело стоять.

– Тише ты, тише, – хихикал довольный Гнейс.

– Что было в том пиве?! – Чуть ли не с пеной изо рта говорила Сандра, и вдруг увидела, что Правая рука достал из своих штанов пустую ампулу.

– Здесь была “ганзонелья”, очень сильная штука, которая сейчас играет с твоим кровеносным давлением. Эту жидкость не так просто достать вообще то.

– Вы с ней сговорились?!

– Да, вообще то, Марта моя старая знакомая и теперь она займет в борделе твое место. Мы знали, что ты придешь, и даже успели придумать эту маленькую сценку. Как тебе спектакль? По-моему, удался.

– С какого это х…

Конечный вердикт был вынесен. Бешеная ярость пробудилась в сердце разбойника, и пришлась она прямо под конец ее фразы. Гнейс резко накинулся на Сандру и своей страшной шестипалой жилистой рукой схватил ее за шею. Парень сдавливал сонную артерию изо всех сил, а другой рукой быстро впихивал ампулу в карман. Сначала Сандра инстинктивно пыталась спастись – попыталась оторвать от себя его лапу, но безрезультатно. Разбойник в ярости был слишком силен. Второй рукой с длинным, острым маникюром она попыталась выцарапать Гнейсу глаза, однако пять женских пальчиков оказались сдавленны шестью мужскими. Помощник Бондата беспощадно, невероятно сильно сжимал её шею, без конца вдавливая в пожелтевшее стекло.

– Тварь, захотела все мне испортить, не прощу! – Хрипел Гнейс с чуть ли не вылезающими из орбит глазами.

Сандра начинала быстро задыхаться, впала в панику, а кожа мгновенно побледнела; она попыталась что-то сказать хриплым голосом, но вместо слов выходили лишь слюни, а слёзы, окрашенные темной тушью, рекой полились из глазных яблок с воспаленными красными капиллярами. В панике Сандра пыталась брыкаться, отдавливать ему ноги и ерзать. Пару раз она даже отталкивалась тазом от хрупкой, полусгнившей дощатой стены, но Гнейс после каждой такой попытки своим напором возвращал жертву на место. Неудачные попытки также сопровождались ударами затылком об стекло, которое всё больше начинало трескаться. От жестокой борьбы даже одинокая висящая лампочка на проводе нехило разбалтывалась, будто бы мотаясь в ужасе.

Стекло трескалось все больше, и у Сандры появилась крохотная надежда, что таким образом у нее получится разбить окно и пережить стычку. Однако эта идея для нее стала последней. Куртизанке больше не удалось дернуться, твердая хватка Гнейса не позволила снова удариться об стекло. Ее кожа уже стала пунцовой, а из носа тоненькими струйками растекалась кровь. Силы стали понемногу покидать разбойника, а озверение проходить, но он продолжал душить, пока руки Марты окончательно не обмякли от бессилия, а ноги не перестали дергаться. Ее несчастное личико вдруг стало бесчувственным, холодным, неподвижным и умиротворенным. Кряхтящий и тяжело дышащий, как конь после целого дня пахоты, Гнейс уверился, что с ней покончено, и отпустил мёртвое тело, которое абсолютно безжизненно плюхнулось на пол.

– Фух, фух, – ходил он по комнате и пытался отдышаться, – посмела посягнуть… на труд всей моей жизни… сволочь… охх.

Он плюхнулся на кресло, свесив голову. Грудь расширялась и сжималась, как бешеная. Затем он облокотился на спинку и уставился в одну точку перед собой, прямо на фантик из-под шоколадного батончика, где большими красными буквами на желтом фоне было написано “Не останавливайся!”. Его еще немного потряхивало после убийства, но, в целом, разум был чист, он не сожалел… Гнейс вытер взмокшую голову своей футболкой, нацепил ее на себя и затем надел черный бушлат хозяина хижины. Правая рука посмотрелся в зеркало и сказал себе: “За работу”. Гнейс пошёл вон, даже не обернувшись назад. На службе Бондату ему приходилось убивать не впервой.

Выйдя на пирс, ведущий к хижине, на него нахлынули порывы сильного, шквалистого ветра. Море бушевало и раскачивало привязанные к причалу лодки. Сначала Гнейс наслаждался свежестью морского бриза, который хорошенько прошиб его голову, но затем резко стало прохладно, как-никак шла середина осени. На небе шла сплошная пелена серых облаков, которые в очень многих местах скучивались черными мешковатыми массами.

Своим испорченным зрением Гнейс, чудом перешагнувший через незаметный междосочный пробел, разглядел два мутных силуэта, приближавшихся к нему издалека. Один из них был чуть повыше в красноватой куртке и бандане. Он сразу догадался, что это шёл Виктор, а второй оказался его младший брат – Каин, чья внешность тоже имела довольно-таки колоритный вид. Их с братом лица по начальному строению были довольно похожи, правда у Виктора, по случаю более развитого ума и менее пылкого нрава, физиономия была намного целее. Он всегда отличался стратегическим мышлением и мудростью старца, поэтому очень редко ввязывался в драки и перепалки, предпочитал разруливать все конфликты на словах. Однако этого нельзя было сказать о Каине, настоящем разбойнике, каких мало. Дай ему волю, он бы лишь дрался, да трахался, дрался, да трахался. Казалось, что только в этом и состояли его жизненные приоритеты, но такая бурная и разгульная жизнь оставляла на его лице трофеи в виде шрамов и увечий. Нос Каина был переломан в трех местах, а его большие, распахнутые ноздри даже косились в сторону. Его правая бровь отсутствовала, а кожа в этом надглазном пространстве и на виске была некрасиво стянута. Виднелся почерк доктора, не умеющего красиво сшивать раны. Его губы тоже были в некоторых местах разодраны и сшиты, поэтому неровности сразу же бросались в глаза. Уши были сломаны, как у настоящего борца, и выглядели словно два приплюснутых к голове пельменя. Глаза Каина, как и у его брата, имели тусклый, болотно-зеленоватый оттенок, выражающий всю суровость, с которой они смотрели на весь этот мир. Еще одно их радикальное отличие заключалось в том, что у Каина не было каких-либо волос на голове. Он был постоянно выбрит наголо. Отличалась также и его борода – вместо нескольких коротеньких полу-седых косичек, сплетенных в один искусный пучок, у Каина была распущенная, густая и пушистая борода карамельного оттенка, отчего постоянно казалось, будто она неухоженная или грязная. Борода была настолько пышной и огромной, что закрывала пол шеи, вдоль которой тоже шел нескромный рубец. Зубы же Каина, через один золотые, были кривыми, как забор после пьяных строителей-монтажников.

Всё его жилистое тело было покрыто старыми, выцветшими от плохих чернил и постоянного контакта с соленой водой тёмно-синими наколками с уродливыми толстыми слоями и нечеткими изображениями. Видно, их набивали чуть ли не на коленке, а порой и просто чертили иглой, окунутой в концентрированные чернила.

Одежда младшего брата также весьма разнилась с Виктором. На Каине, не смотря на довольно пасмурную и прохладную погоду, была надета сетчатая футболка – типичное одеяние моряков и рыболовов. На ногах же висели беспощадно изорванные и протертые пепельные штаны с висящим передом, задом и коленями. На ступнях были огромные, утепленные рыжеватые ботинки с шипастой подошвой. Одним словом, этот разбойник соблюдал все каноны жителя независимого порта.

Каин широко шагал вразвалку и размахнул руками в обе стороны, радостно встречая своего давнего товарища.

– Сколько лет, сколько зим! Дружище, да даже я уже скоро со своей отбитой и перекошенной харей буду симпатичней тебя.

Виктор молчаливо стоял позади, скрестив задумчиво руки, и наблюдал за долгожданной встречей. Но вместо того, чтобы поприветствовать Каина, Гнейс демонстративно прошел мимо и сперва обнялся с Виктором, отчего последний разразился истерическим смехом.

– Вот же ублюдок! – Сжал лысый кулаки и сморщил злобный от обиды морщинистый лоб. Но своих Каин, по личному кодексу чести, не бил.

Разбойники, охраняющие набережную, со страхом глядели на хохочущих и недоумевали. Зная репутацию этой тройки, было достаточно рискованно работать вблизи них, но раз такая честь выпала, то уж приходилось выполнять все обязательства. Так как Гнейс и братья смеялись, то, скорее всего, они были в хорошем настроении, и шансы охранников остаться невредимыми возрастали. У воды стоял морячек, пытающийся притянуть свою лодку за веревку и пришвартовать ее к свае. Двое разбойников вразумили, что если моряк пристанет в таком нелепом виде перед приближенными Бондата, то получится не очень красиво, поэтому они решили помочь бедолаге.

– Ладно, давай ближе к делу, – сказал Виктор, устав смеяться.

– Что-то важное?

– А что, как я в плавании время проводил, и что со мной там случилось, никому не интересно? – Расстроенно и одновременно яростно, спросил Каин, взглянув на нескончаемые морские просторы.

– О да, друг мой, как ты там был то? Что случилось интересного? Кого поймал? Кого убил? Расскажи, пожалуйста!

– Короче, там было…

– Можешь не продолжать, нам насрать, – быстро ответил Гнейс и отвернулся, после чего оба снова лопнули со смеху.

– Урод вонючий, – оставшись позади, тихо буркнул себе под нос лысый.

– Есть новости по курсантам. Похоже, рыбка все-таки попалась в сети, сразу серьезным тоном заговорил Виктор, доставая свой смартфон и включая новости.

Гнейс сразу же схватил экран двумя руками и уткнулся в него. По новостному табло высвечивалось имя и фото пропавшего. “Пропал без вести. Каткема Чешуа. Восемнадцать лет. Курсант полицейской академии центрального округа при СБТ”

– Интересненнько, – как зомби пробормотал Гнейс.

Даже Каин заинтриговался, он передумал дуться на друзей, аккуратненько подошел поближе и краем глаза тоже заглянул в телефон.

Ниже в новостном заголовке говорилось, что после вооруженного столкновения полиции, портовиков и неизвестных в масках один курсант пропал без вести в попытке догнать двух преступников на крыше. Предполагалось, что он был в заточении одной из группировок. Далее разместился номер горячей линии, на которую можно было позвонить, если вскрылась любая информация о пропавшем.

– Это он, зуб даю, это он. Именно его повязали Хамару. Мы должны любыми средствами и жертвами отловить засранца, – нехило взбудоражился Гнейс и даже запрыгал от счастья, – Каткема Чешуа – наш мост. Мост!

Каин сделал серьезный вид, когда вспомнил все детальнее и включился в курс происходящих дел.

– Все теперь знают, что товар скоро придёт?

– Да, улицы уже гудят вовсю.

– Отлично, отлично. Так, Каин, на тебя ложится ответственная задача. Из нас всех, только ты справишься с этой работой, – теперь уже очень трепетно заговорил Гнейс с младшим братом, который успел смириться, что его интереснейших историй с плавания не послушают.

– И какая же?

– Будешь со мной принимать товар, я назначаю тебя ответственным по охране. Собери самых лучших головорезов, чтобы во время сделки с узкоглазыми я чувствовал себя спокойно.

– Ого, а вот это мне подходит! Вот эта работка, что надо. Вырезать пару-тройку желтолицых, всегда, пожалуйста. Был вот в плавании случ…

– Так, только не надо быть зачинщиком резни, хорошо? Мне пока что нужны хорошие отношения с этой торговой фирмой. И ничего не должно их оборвать даже на стадии зародыша, усёк? – Резко прервал его Гнейс с тем же каменным, хладнокровным лицом, с которым десять минут назад душил проститутку.

– Ладно, ладно, как скажете, – ответил Каин, вновь впав в небольшое уныние.

Ветер ненадолго спал, а солнце начало прорываться сквозь щели туч и нежно подогревать этих важных людей. Устранители убирали последние разрушенные лодки с берега и собирались отпраздновать завершенную работу сегодня же в баре.

– Думаешь, изгнанник подстроил этот подводный взрыв? – Поинтересовался Виктор, чья душа постоянно болела за благополучие порта.

– Он, скорее всего, единственный человек, способный на подобную диверсию.

– Злится еще, небось?

– Знаешь, я стараюсь об этом не думать, потому что здесь во мне включается человек, а он делу только помешает. Ну ладно, это вечная пластинка, проехали. Вот как интересно получилось: уроды в масках сбили наши глушилки на складе, прежде чем идти в атаку. Курсанты в камуфляже, благо, не успели вызвать подкрепление, но всё происходящее затем сняла толпа очевидцев и разослала сотням других людей. Произошла непредвиденная, массовая утечка прежде, чем хакеры успели все подчистить, и копам пришлось вывалить частичную инфу на обозрение журналюгам. Не знаю как, но горожанам удалось, на сей раз, распространить видео лучше. Казалось бы, из-за прокола с глушилками подкрепление спецназа приехало оперативно, но оно, в принципе, уже не играло роли. Все же наши, кроме Каина, полегли. Что важнее, утечка сыграла нам на руку, теперь мы точно знаем, кто именно наш мост, и что теперь он точно с ними. Прекрасно, просто прекрасно. Слишком удачное стечение обстоятельств, слишком. Но какой же кайф даже от крошечной победы! – Воспевал Гнейс свои заслуги, сжимая кулаки и чуть ли не плача.

Вдруг краем глаза он заметил, что Каин слишком загрузился и не мог разделить его настроение. Гнейсу стало погано от самого себя, ведь на волне рабочих мыслей он полностью забывал о чувствах друзей.

– Виктор, не забываю тебе повторять, что всему этому я обязан твоему смелому, преданному брату, который отважился притвориться ведущим-сектантом и провести то роковое шоу, даже от самих Хамару смог улизнуть. Каин – настоящая находка, очень ценю его. Побольше бы нам таких ребят. Быть настолько преданным вышей цели, абсолютно не щадя себя – это большая сила и большая редкость. – Продолжил косоглазый, кротко улыбаясь и решив подбодрить позади идущего.

Братьям, особенно младшему, стало невероятно приятно и тепло на душе.

– Ему полагается за заслуги перед будущем… одна ночь с девушкой за мой счет! Кстати о проститутках, – воскликнул Гнейс, уже подойдя к тем двум разбойниками, – Эй парни, швырнитесь-ка в ту хижину. Там труп бабы, избавьтесь от него.

Отрывок из второй хроники

“Дорогой последователь, одна из первых вещей, которую ты должен для себя осознать, заключается в осознании факта, что весь твой жизненный опыт исходит изнутри. Если бы каждый человек мог выбирать, с какими чувствами он хочет идти по жизни, то определенно выбрал бы наиболее приятные. Все дело в том, что многие люди не могут осознанно выбирать, какими они хотят быть. Многие ошибочно считают, что счастья им достичь не позволяют всевозможные внешние обстоятельства. К слову, такие люди бывают счастливыми довольно редко, ведь внешние события никогда не будут идеально соответствовать человеческим ожиданиям. Слишком уж много факторов на них влияют. Определять свое счастье только согласованием с внешней средой довольно неблагодарная работа – в таком случае тревога и стресс становятся постоянными спутниками по жизни человека. Наши мысли и эмоции, конечно же, могут появляться, как с помощью импульсов извне, так и сами по себе, но их интенсивность человек волен определять сам. Повторяюсь, весь жизненный опыт человека исходит изнутри. Стоит лишь осознать этот совершенно простой факт и познать его на опыте, как жизнь заиграет новыми красками. Что это, если не фундаментальный закон природы?”

Глава №23 “Марафет слепит глаза”

Утром этого же пасмурного, свежего денька команда “Хамару” снова взялась за работу, усердную и кропотливую работу по духовному и физическому развитию. Като на сей раз проснулся легче и охотнее, в нетерпении постигать новое и становиться лучше; он, забыв заправить постель и убрать вчерашнюю тренировочную форму со стула, быстро побрел в ванную, чтобы привести себя в порядок. “Хоть целую вечность простоял бы, но проклятые ручьи судьбы сами себя не поймают!”, – думал Чешуа, наслаждаясь движением теплых струек по лицу и телу.

Ему самому уже не терпелось усесться за медитацию. Като, к большому удивлению остальных, проявил неожиданный интерес к данному занятию. На самом же деле ему крайне понравилось вчерашнее очищенное, свободное от мыслей состояние. Сегодня же, как только Чешуа проснулся, на него сразу начали нападать негативные воспоминания и чудовищные страхи перед смутным будущем. Курсант, который постепенно переформировывался в последователя Хамару, оделся в тренировочную одежду, взглянул на себя в зеркало – болезненный вид пропал, осталась лишь худощавость и небрежная прическа. Волосы патлами торчали в разные стороны и щекотливо падали на лицо, а обросшие виски придавали бесформенность. Чешуа попытался еще раз намочить голову и десять минут тщательно зачесывал каштановые локоны назад, затем бегом добрался до кухни, в спешке поел и снова побежал в главный холл. Снова стояла темень, горел только раздражающий, слепящий дневной свет от ламп, но Като не обратил абсолютно никакого внимания на эти раздражители. Позитивные чувства, переполняющие курсанта с головы до ног, перевешивали чашу весов. На том же месте, в медитационном уголке, его уже поджидал Джет со свойственным ему, доброжелательным и педантичным видом, который тайно напрягал Чешуа. Однако слегка поразмыслив перед сном, Каткема пришел к выводу, что к марафету Джета можно и нужно привыкнуть, все же такой тип поведения уделывает по всем фронтам другой тип поведения, при котором характерны крики, угрозы и битье палкой. Молодой лидер Хамару из самых лучших побуждений хотел на своем примере показать, что требуется от Каткемы, каким он должен стать после упорной духовной работы над собой.

– Каткема, мне доложили, что ты не убрал свою постель и одежду. Что ты скажешь в свое оправдание?! – Резко суровым тоном заговорил курносый.

– Да ладно вам, я быстрее торопился к тебе, забыл вообще о комнате, – отмахнулся Чешуа, уже собравшись сесть в медитативную позу.

– Позволь задать тебе вопрос. Дома у себя ты тоже забывал? – Спросил Джет так строго, что его ручьи судьбы серьезно завибрировали.

– Честно говоря, через раз, но когда забывал, на помощь приходила мама…– пытался отшутиться ученик, прикрывая стыдобу.

– Здесь тебе мамочка не поможет, сегодня после тренировки, уставший и изможденный ты придешь в свои покои, где тебя будет поджидать настоящая разруха. Вероятно возникнут мысли: “О боги, опять забыл заправить, хотя это заняло бы у меня пять секунд, вот я свинья. Ладно, главное не забыть завтра с утра”. И так будет продолжаться день за днем, пока не перерастет в привычку, которая десятитонным булыжником будет тянуть тебя вниз! – Закончил Джет, шутливо привстав и свысока опалив ученика гневным взором. Но затем у обоих проскользнули улыбки. – Более того, смятая одежда имеет достаточно негативную энергетику по сравнению с выглаженной, можешь провести для себя как-нибудь эксперимент: закрой глаза и одень сперва смятую одежду, а затем выглаженную. Зуб даю, почувствуешь радикальные изменения.

– О, не наказывайте строго, дорогой учитель, в следующий раз я соберу постель в два раза лучше! – Воскликнул Каткема, начав забавно поклоняться до пола.

Оба захохотали на весь холл, что машинально привлекло внимание третьего шутника в комплексе – Нуримана, который тащил из кухни на улицу два ведра ботвы от овощей и фруктов

– А если серьезно, Като, чтобы семена произрастали лучше всего, необходимо создавать и поддерживать подходящую атмосферу. Мы специально выдаем тебе каждый раз новый чистый комплект одежды, ведь грязный и неопрятный вид будет подсознательно делать тебя менее собранным и уязвимым.

Ученик захотел мгновенно и негативно отреагировать на критику, но не успел раскрыть рот, как осознал, что ему говорят по делу.

– Меняя свое окружение, включая даже людей, ты сам начнешь преображаться. Для начала заправляй ежедневно кровать и постригись, а то уж очень некрасиво волосы отрастают у тебя, или же предлагаю собирать их в пучок. За щетиной тоже следи, сбривай или же придавай красивую форму. Сам не заметишь, как станешь увереннее и энергичнее. – Скорее уже начал выпендриваться Джет, гордо гладя свои дреды, – только на Юри внимания не обращай. Она, сколько не говори, голову в порядок не желает приводить.

“Это точно”, – подумал Чешуа и припомнил, что внешний вид всех жителей комплексов ему пришелся по душе. И даже такой эксцентричный образ, как у Джета.

Прогресс в медитации вновь шел крайне медленно, точнее вообще никуда не шел.

– Ничего, ничего, сейчас уже быстро все получится, шестым чувством говорю! – Энергично заявил патлатый, ударяя себя по коленкам.

Однако также безуспешно они просидели весь этот день.

– Да что же такое-то! – Негодовал Джет, выкидывая удары в воздух.

– Черт, я не знаю, что со мной. Вроде бы что-то есть, очень тоненькое и еле ощутимое, но оно постоянно ускользает, мне не дотянуться… И мысли уже убрал, и чистый разум могу долго сохранять, не знаю… связующие звенья между разумом и реальностью будто находятся совершенно в другой системе координат, – с поразительно довольным и спокойным видом говорил Каткема, что возмутило Джета, так как он не на шутку расстроился.

– Дело не только в тебе, скорее всего, и во мне тоже, в плохом учителе. Если во внешнем мире у каждого из нас проявляются различные наклонности и способности, то при работе над достижением своего внутреннего благополучия у всех совершенно равные шансы. Так как мудрым мастером я и близко не являюсь, видимо, помочь тебе мне тоже не под силу… – благородно возложил на себя тяжкий груз неудачи Джет и впал в полное уныние.

Като заметил поникшее состояние нового друга и по наичистейшему порыву бескорыстной помощи захотел его подбодрить.

– Не привык к поражениям, приятель? Сами же мне говорили, что внешние обстоятельства не всегда будут угождать нашим ожиданиям. – Ярко улыбаясь, спросил Чешуа, наблюдая, как муха упорно пытается вылететь из горящей лампы. Она все время ударялась о стекло, но кропотливо продолжала попытки.

– Обычно у меня всё идёт, как по маслу, и часто получается с первого раза, – тихо ответил Джет, смотря в пол и скрипя зубами, – многим практикам, духовным и физическим, меня обучал мастер. Скорее всего, именно поэтому успех сопутствовал мне. И честно сказать, среди всех остальных мои результаты были лучшими. Сейчас один из тех немногих моментов, когда у меня что-то не получается. Знаю, что это из-за неопытности, но все равно, обидно немного.

Чешуа не мог поверить, что человек, который дал ему столько полезных, жизненных советов, сейчас раскисал, как месячное молоко. И ученик решил взять на себя бразды учителя.

– Оу приятель. А сам процесс обучения тебе нравится?

– Да, конечно. Приятно видеть, как человек с удовольствием перенимает твой жизненный опыт и растет над собой, да и ты к процессу ответственно относишься, что тоже радует.

– Так если тебе нравится обучать меня, то это же наоборот чудесно, что ты терпишь неудачи, ведь появляется возможность начать все сначала и получить двойную порцию удовольствия. Я не понимаю причину твоей грусти, – притворно говорил Каткема, ведь прекрасно знал эту причину.