Озаренные целью. Жажда свободы. Том 2

Като ехидно улыбался и нервно почесывал локоть. Ему очень нравился образ мыслей Виктории, с такой стороны он еще никогда не смотрел на эти вещи. Вдруг Чешуа понял, насколько ничтожными всегда являлись его попытки угнаться за достижениями других людей.

– Второй же исход, – продолжала южанка, – заключается в том, что человек терпит поражение, чему вообще-то должен быть рад, потому что до этого момента единственный смысл жизни ему давала лишь его цель. Всю красоту и обширность Вселенной люди нивелировали до крошечного аспекта бытия, который наверняка был где-то подсмотрен. Разве это не трагедия?

– Трагедия… так как же быть? – Тихо признался Каткема, а все сидящие вокруг внутренне аплодировали Виктории.

– Многие считают, что для достижения успеха в жизни им необходимо создать напряжение, то есть навесить на себя слишком много забот и обязанностей. Не знаю, почему именно так повелось, ведь даже резина, оставаясь в постоянном напряжении, рано или поздно порвется. Наше же учение идет по другому пути. Вместо того, чтобы ставить непонятно какие цели на год вперед, мы предпочитаем ставить перед собой естественную, ежедневную задачу. А именно день за днем становиться лучше, как жизнь. Творить мир, полный радости и любви. Однако смысл состоит не в том, чтобы гнаться за этими улучшениями и успеть измениться к концу дня, а в том, чтобы перед сном оглянуться на прожитые часы и сделать вывод о собственной полезности. Это ежедневное управление добавит тебе осознанности, а именно ее мы здесь и добиваемся. Именно в осознанном состоянии человек выполняет абсолютно любую деятельность в разы лучше.

– Так погодите же, весь человеческий прогресс же шел благодаря мечте. Все великие умы ставили цели перед собой.

– Я понимаю, о чем ты говоришь. Люди имели какое-то видение и шли к нему. Здесь нужно кое-что пояснить. Вообще в мечте нет ничего плохого, мы просто считаем, что неразумно быть постоянно зацикленным на ней и пропускать жизнь мимо себя. Необязательно отказываться от мечты, мы призываем тебя отказаться от контроля. Признай, ты не контролируешь все, что с тобой происходит. Именно от этого непонимания и страдает все человечество. Они либо страдают от того, что достигнув цель, не могут потом ее удержать, либо просто у них ничего не выходит, и они снова расстраиваются. На самом деле мы приходим сюда ни с чем и уходим ни с чем. Ничего нам не принадлежит. С этим пониманием начинается другой путь, путь доверия ко Вселенной, путь без ожиданий. На нем тоже могут присутствовать цели или мечты, но они заканчиваются на словах: “Хорошо, если бы это получилось”. Человек продолжает действовать на сто процентов, но позволяет жизни вести его. И вот тебе еще один секрет: люди совершали великие прорывы просто из-за того, что были до конца своих дней преданы одному делу. Иного пути и не могло быть.

После ее слов начались несколько минут молчания.

– Так чем же человеку заниматься, в каких сферах себя развивать?

– Каткема, учение Хамару основывается на вере в то, что при рождении человека, Вселенная помещает в него определенный набор талантов. У каждого из нас есть таланты, у всех людей на планете они есть. Будет просто замечательно, если каждый сможет найти то занятие, где он сможет преуспевать лучше всего. Занятие, которому ты будешь предан больше всего, к чему ты будешь испытывать огромную страсть. А чтобы найти это дело, лучше будет сначала открыться миру, впустить в себя весь космос. Тогда рано или поздно ты найдешь свое дело, направленное на пользу для других людей.

Чешуа остолбенел, сейчас ему говорили те самые важные слова, которые навсегда изменят его жизнь.

– Преданно занимаясь любимым делом, при котором не замечаешь бегущее время, в которое вкладываешь всю душу, ты непроизвольно рано или поздно достигнешь высот. А даже если нет, то какая разница? Все равно, удовольствие, полученное в процессе работы, дороже всяческих побед. И еще хочу кое-что добавить, Като, пойми, что приверженность любимым делам не должна отвергать остальные чудеса жизни. Иначе снова появятся блоки, снова закрытость, снова полумертвое состояние. А ведь жизнь – это отклик на все живое. – Очень старательно и красноречиво распиналась южанка.

Курсант, молча, одобрительно кивнул. В нем вновь начали появляться силы. Потухающие угли несколько раз вспыхнули малиновым цветом.

– Несмотря на то, что большинство учащихся постоянно жалуются на “тяжелую” жизнь, вспомни, чем они занимаются в свободное время. То же касается и всех остальных жителей. Думаешь, как они на самом деле себя ощущают, постоянно заливая образовавшиеся пустоты алкоголем или чем похуже.

– Дерьмово, это больше похоже на тупое существование, нежели на полноценную жизнь.

– Я жила в том мире и отлично помню, как она проносится. Система так построена, чтобы сделать из человека исполнителя, который будет, не жалея себя, отдавать и прожигать жизнь. Системе плевать на твое душевное благополучие и счастье. Поэтому практически все жители города пашут на ненавистных работах от выходных до выходных, желая наконец-то вырваться на отпуск. Люди насильно попадают в убийственную рутину, в которой радоваться жизни практически нереально. Никого не обучают, как совладать с собственным умом, отсюда и происходит вечное страдание. Зато такой народ послушный и трусливый, им гораздо проще управлять и манипулировать. У нас сейчас проходит эпоха, когда материальные блага добываются проще всего, но можно ли назвать современное поколение самым счастливым? Конечно же, нет. Скажи, разве это справедливо? – С очень серьезным лицом продолжала Вик, скрестив пальцы за спиной.

– Нет… нихрена. Ты полностью права. Да… так и есть… – говорил себе под нос курсант, внимающий новую мудрость, – В нашем полисе, хотя и не только в нем, во всем мировом укладе, человеку как будто не дают достичь внутреннего благополучия… потому что ты уже с рождения обязан служить городу… обязан гнаться за идеалом, потому что сам по себе ты якобы нихрена не стоишь. А будешь противиться, тебя тут же осудят и засмеют. Видимо, вы правы, наследие Хамару и Зоку преобразовалось в нестабильный синтез, который и сделал современную жизнь такой двоякой.

– Никто не обещал, что Вселенная будет тебе угождать полностью во всем, мой дорогой. Людям знакомо разочарование. Они проигрывали и думают, что жизнь несправедлива, оттого и бесятся, когда видят, что кто-то другой осмелился бросить вызов обществу и, несмотря ни на что, добиваться своего. Нужно развивать в себе внутреннюю свободу, чтобы не проломиться под их чудовищным напором. Но знай, Като, она придет. При постоянно перешагивании через себя, через свои страхи, она придет. Порой будет казаться, якобы весь мир идет против тебя, что он пытается тебя сломить, сказать, что ты не прав, а руки захотят опуститься… – продолжала все с большим и большим напором Виктория.

Остальные Хамару тоже зарядились невероятным энтузиазмом, а Като замер, его сердце билось, как бешеное.

– Хах! Расслабься! Я просто шучу над тобой. Мои последние фразы часто используют люди, которые считают жизнь жестокой борьбой. Наше учение, на самом деле, учит людей осознанности и понимаю того, что в этом мире события никогда не будут полностью удовлетворять твоим желаниям. Ведь если все будет по-твоему, что же останется делать мне? На внешние события действует слишком много факторов, и все эти несостыковки совершенно нормальны, более того, они прекрасны. Ведь всегда же интереснее смотреть фильм, когда сюжет в нем совершенно непредсказуемый. За свое внутреннее благоустройство Хамару привыкли отвечать сами. Ничего извне не должно его изменять без нашего разрешения. Главное – это всегда оставаться преданным своему делу и не сворачивать с пути. – Закончила Виктория, после чего наступила полная тишина.

Курсант собирался с мыслями, потоки жизни, посланные всем братством, начали свою работу в его голове. Прошло еще десять минут в полной тишине, в которой угли медленно теряли свечение, а редкие огоньки вспыхивали при попадании на костер капель жира с мяса. Это была интригующая, благодатная тишина.

– Я… я рад, что попал к вам ребята, спасибо. Вы вытащили меня из омута, в котором я бессмысленно существовал. Честно сказать, в глубине души мне всегда хотелось сбежать от прежнего образа жизни. Однако меня все еще пробирает тоска по дому и трясет от горя… но хочу сказать вам одно: хоть вы и те еще чудики, но всё равно, вы в сотни раз добрее и достойнее тех, с кем мне приходилось иметь дело раньше. Я совершил много всяких глупостей и неверных шагов, вредил людям и того больше… возможно, жизнь дала мне шанс все исправить. Для меня – огромная честь, видеть вас моими наставниками на этом верном пути.

Лица всех сидящих заискрились счастьем и добротой, слова Като прогрели душу каждого. Даже Юри стало стыдно за ее утренние выходки. Но особенно был рад Джет, который очень боялся, что курсант не будет уживаться с ними. Настали минуты тишины, Хамару глядели на багряные угли и расслаблялись.

Их посиделки продолжались, Нуриман размахивал картонной пластиной над углями, чтобы свечение продолжалось, Виктория вскипятила чайник и разлила всем восточный зеленый чай. Хлюпая по глоточкам согревающий лиственный отвар, Като разобщался на самые разные темы, в особенности у него интересовались новыми технологиями и инновациями в городе. Много и Нуриман поведал забавных историй. Оказалось, что они с Викторией прибыли сюда намного позже остальных, обосновались в убежище всего четыре года назад, но о своем прошлом не хотели ничего вспоминать. Говорили, что старая жизнь осталась за стенами банного комплекса, и посоветовали сделать тоже самое и Каткеме.

– Чем вы занимаетесь, когда вдоволь натренировались и заучились? – Спросил Като, глотнув ароматный чай.

– Сложно найти время на такие посиделки, как сейчас, ведь лучший отдых – это смена рода деятельности. Вот мы и сменяем постоянно физический труд на умственный, а затем наоборот. Но когда всё же минутка выдаётся, мы обычно пьем чай, курим кальян, играем во что-нибудь или смотрим телек. На самом деле много занятий можно найти в столь узких пространствах, даже в них весь мир открыт для нас, – рассказала Виктория, лежа на своем возлюбленном, который нежно гладил ей лоб.

– У вас есть телик?!

– У кого же его нет?

– Не знаю, ну вы же вроде против всякой техники, только медитируете да с природой сливаетесь. И откуда он у вас? – Обрадовался курсант, заметив, что мясо на вертеле от долгого жара приобрело золотистую корочку.

– Есть пару местечек, где можно старый хлам сцапать, – сказал Джет, обнимая заснувшую Юри.

– Есть приборы, которые губят природу и которые нет. Если инновация безобидная, то почему бы и не воспользоваться трудами человека. – Добавила Вик.

Из-за дождливой ночи и уставших углей, в комнатке начало холодать. Девушки начали крепче прижиматься к своим парням, а те машинально обняли их покрепче и достали пледы. Теплые накидки были просто сшиты из нескольких полотенец. “Вот почему их боевая одежда на складе показалась мне странной, они шьют ее из махровых полотенец, которых, видимо, в комплексе осталось в избытке. Потрясающая находчивость!”, – размышлял внимательный курсант.

Каткема при виде обнимающихся Юри и Джета очень удивился, потому что думал, что из-за слишком разных характеров данная парочка была несовместима. Затем он вспомнил свой плачевный опыт с Анной, от чего его аж передернуло. Пока Джет таял в ласках и объятиях, Нуриман поднял взгляд непоседы и заметил, что Като чего-то затих.

– Каткема, принеси, пожалуйста, еще пару полешек. Сделаем новый костерок ненадолго, а то меня и Вик в кромешной темноте точно не разглядишь.

Като захохотал и радостный достал несколько дровишек из-под печки. Разожгли новый костер, поленья заискрились и затрещали, языки пламени медленно охватывали волокна дерева, а от яркого свечения Юри аж пришлось отвернуть голову.

“Интересно, где же мы находимся, раз они не боятся дыма из трубы. Хотя все равно не скажут…”, – размышлял Чешуа, наблюдая, как теплота сжирает поленья. Чай хорошенько ударил ему в голову, от чего начало сильно клонить в сон.

– Ребята, а зачем вы оба носили маски на той облаве склада? Чтобы вас не узнали?

– Дело в том, что нас с Юри даже в базе данных города нет, не успели туда занести. Нас ещё совсем детишками Цейлань приютил. Эти гипоксические маски на самом деле сдерживают нас, не дают повысить нагрузку на организм.

– То есть вы ещё мощнее можете стать?

– Хах, если бы. Мы, как уже было многократно сказано, абсолютные бездари в использовании ручьев, поэтому физические параметры довести до совершенства не можем. Говоря простым языком, наше тело не может до конца приспособиться к серьезным нагрузкам: сердце бьётся как бешеное, кровь бурлит в жилах, мышцы горят, а дыхание невозможно успокоить. Тело может не выдержать таких колоссальных нагрузок. Гипоксические маски усложняют нам работу и, надев их, мы не можем превысить эту опасную границу. Также дополнительно появляется нужный стимул следить за дыханием из-за кислородного голодания. Нам элементарно будет становиться хуже заранее, но зато это далеко не так смертельно.

– Охренеть, просто чума, а где вы их берёте?

– Всё на той же секретной барахолке.

– Понятно, понятно. Конечно, вы очень круто в них смотритесь. Я в тот злополучный вечер сполна насладился вашей крутизной. Только, насколько я помню, простенькие они у вас какие-то, хотелось бы побольше дизайна, устрашающего такого, чтобы глаза уж точно на лоб налезли от ужаса.

– Да нет, это лишние. Простое и удобное устройство маски нас тоже устраивает. Ужас наводить нужно владением бойцовскими навыками! Ни к чему красоваться одеждой на поле боя, – высокомерно и наотрез отказался Джет.

“Ух, какие мы правильные”, – думал “отвергнутый” Като.

– Чувак, ну ты и зануда порой, совсем в тебе нет свободных, творческих начинаний. Като такую классную идею предложил, а ты сразу крест на ней ставишь. Я всё думал, кто из вас с Вик более “душный”, похоже, что все-таки ты. Не зря, не зря, она со мной, не даю я ей в серой повседневности утонуть, – заступился за идею гигант, щекотя южанку, которая уже начала возмущаться и цыкать.

Джет промолчал, сжав губы, а Като скрыто ликовал.

– Мне тем более нужна будет маска, я то в базе данных есть, – уже представлял Като, как будет раскидывать разбойников.

– Ахахах, куда уже вылезать собрался? Ахахахаха, ой рассмешил. Еще силенок маловато, чтобы наружу лезть. Нас-то мастер, нехотя, отпускает в город, – громко расхохотался южанин, совершенно позабыв, что Юри заснула.

Виктория тычком по ребрам напомнила ему о тишине.

– Ну и насыщенный денёк получился, учитывая, что ничего значительно не произошло, – зевнул Каткема.

– Здесь каждый день так проходит, поэтому скучать нам не приходится.

Не дожидаясь пока второй костер полностью потухнет, братство и Каткема разбрелись по своим комнатам. Нур вёл за собой полусонную Викторию, а Джет нёс Юри на руках. Като же, придя в комнату, увидел лежащую на комоде толстую, но ветхую книгу, именуемую “Хроники Хамару”. Рядом лежала записка, снова оставленная Викторией с надписью: “Она откроет тебе дорогу к истине”.

Отрывок из первой хроники

“Дорогой последователь, в течение всей истории человечества люди делали внешний мир все более и более комфортным местом для жизни. Процесс выживания с каждым веком становился все проще и проще. Однако что же насчет внутреннего благополучия? Здесь же ситуация не столь однозначная. Как говорится, с голодным желудком у людей есть лишь одна проблема, с сытым же их появляются сотни. Все дело в том, что относительно многовековой эволюции на нашей Земле человеческий разум в том проявлении, в котором он нам сейчас прекрасно знаком – явление довольно недавнее. Эволюционировал наш мозг довольно быстро, отчего люди еще до конца к нему не приспособились. Мы отлично научились выживать, но мы совершенно не умеем ощущать жизнь во всей ее полноте. Течение Хамару призвано помочь человеку познать его сущность, чтобы внутренняя система работала без трения, а блаженство и радость стали постоянными спутниками по жизни. Что это, если не фундаментальный закон природы?”

Глава №22 “Угроза подкралась незаметно”

В рыбацкой деревянной хижине, стоящей на воде, вдали от лодочного парка, Гнейс провел очередную бурную ночь. После одобрения заказа на поставку очень крупной партии техники и оружия из Востонии Правая рука Бондата дал себе возможность немного расслабиться и поспать целых семь часов. Гнейс выбрал маленькую, уютную хижину в самой тихой части берега, взял себе палетку темного, крепкого пива и снял свою старую знакомую в самом престижном и дорогом борделе. Оторвался в эту ночь он на славу: напился, натрахался, насмотрелся смешанных единоборств и задрых. С утра Гнейс проснулся в обнимку с сероглазой шатенкой под рукой, в комплекте с которой шли аппетитные формы и огромный сексуальный опыт.

Они лежали вплотную друг к другу на разорванном ярко красном диванчике с плотной обивкой из кожзаменителя, отчего изрядно взмокли. Из-за высокой спинки тыквенные лучи восходящего солнца долго не могли осветить парочку сквозь старые, мутные оконца. И вот, Гнейс пробудился от очередного странного сна. Весь взмокший и пропахший потом, чувствовал он себя, мягко говоря, ужасно: горло пересохло, голова кружилась, а одна рука и вовсе онемела. Гнейс помучился несколько минут, ожидая, пока потолок перестанет вертеться. Затем он попытался привстать, с болью отлепив кожу от обивки, и понял, что, лежа на боку, дама знатно отдавила ему конечность. Гнейс, пытаясь не разбудить героиню прошедшего вечера, аккуратно высунул руку, а затем тряс ею в воздухе, пытаясь сжать в кулак. Кровь постепенно начала подступать, и ощущения вернулись. Потом он опять прилег к дремлющей красотке лёгкого поведения, не хотел её будить. Правая рука знал, что впереди его ждало ещё много тяжелой, изнурительной работы и что такого наслаждения он не испытает ещё очень долго. Но жаловаться на свое положение косоглазый паренек не любил, он считал, что не имел право на это. Ставки были слишком высоки, и жалеть себя, значит было показать непозволительную слабину.

Девушка лежала спиной к нему. Правая рука опустил свой взгляд от длинных волнистых волос к ее округлым, выпирающим, мягким ягодицам. Гнейс мгновенно почувствовал пробежавшую дрожь по телу и возбудился. Так как одежды на них не было, приступить к делу можно было сразу же, но по его мнению, трахнуть спящую красавицу было бы не очень благородно.

– Эй, Марта, не спишь? – Спросил он ее хриплым, тихим голосом, так как горло ужасно болело.

Девушка заснула серьезно, пришлось даже немного ее растормошить. Она пробормотала что-то себе под нос и резко подняла голову, чуть не выдрав прилипшие к обивке локоны.

– Нет, Гнейс, не сплю, конечно, – с ходу ответила почетному господину еле пробудившаяся куртизанка.

– Тогда я использую остатки нашего с тобою времени с пользой, хорошо?

– Конечно, мой милый, – по привычке бросила она эту фразу.

Без лишних слов и колебаний опытный клиент обсосал свои шесть пальцев и тут же начал смазывать сухую, суженную промежность девушки. Она же, в свою очередь, принялась оказывать ему взаимную услугу, опять же по привычке. Массируя клитор и разрабатывая половые губы, Гнейс ловко нацепил презерватив и начал медленно входить в нее, по многолетнему опыту зная, что если поторопится, то сделает больно обоим. Полностью приготовившись, он начал свою работу. Марта начала негромко, но очень возбуждающе постанывать, от чего обороты быстро набирались. Гнейс был заряжен на долгосрочный результат, так как после пьянки ощущения были еще притуплены.

Половой акт уже продолжался двадцать минут, а ему хоть бы что. Скрип дивана и шлепанье об ягодицы резонировали по всей хижине. В порыве животной страсти Гнейс сжимал её груди, шею, щеки, и цеплялся за волосы. Местами проститутке становилось пронзительно больно, но и к таким издержкам профессии она давно приноровилась. Марта только еще громче и искуснее стонала, а шестипалого это заводило. У Гнейса от такой интенсивной раскачки снова закружилась голова, однако семяизвержение упорно не собиралось подступать.

– Фух, подустал что-то я, давай вставай, закончи мне сама, – вскочил с дивана Гнейс, выгибая поясницу и вытирая мокрый лоб.

Марта поняла все с полуслова, встала на колени и принялась за минет. Своими надутыми, неестественными губами и умелыми движениями рук она превратила эту часть секса в свою коронную. Пока конец члена пребывал во влажном раю, Гнейс уперся задом в стол, сбив несколько пустых пивных банок, и посмотрел в слепящее, запыленное окно. Тут шестипалый краем глаза нечаянно заметил неоткрытую банку холодного пива. Пил он только из нетронутых сосудов по мере безопасности. “Бинго”, – подумал он, моментально открыв и залив в глотку освежающий низкоградусный напиток. Правая рука осмотрелся по сторонам и ужаснулся – за ночь парочка развела бардак мирового масштаба: грязные полы были истоптаны в конец, стены обшарпаны, весь стол был заставлен коробками из-под пиццы и пустыми банками, одежда беспорядочно раскидана по всей комнате, а маленький телевизор свален с табуретки. Если бы человек решился сейчас заглянуть в эту хижину, то быстро бы передумал, так как внутри стоял резкий, спертый запах пота, сигарет и биологических выделений, к которому парочка за ночь абсолютно привыкла.

Как говорится, хорошего помаленьку, и оргазм Гнейса не заставил себя долго ждать. Закончив девушке прямо в рот, Правую руку пробрала дикая дрожь, и даже свело ноги.

– Ты прекрасна, моя милая. – Говорил запыхавшийся Гнейс, пока шёл к висящим на стуле штанам.

Он нацепил широкие джинсы с порванными коленками, перевязанные вместо ремня веревочкой. С взволнованным лицом ловкими шестью пальцами он случайно отыскал маленькую ампулу с пурпурной жидкостью и удивился, что она оказалось у него, видимо, забыл образец в этих джинсах. В это время куртизанка подбежала к раковине и начала ополаскивать рот.

– Мне очень понравилось, господин Гнейс, у вас столько сил… – улыбнулась Марта, сплевывая несвежую воду из рукомойника.

– Я знаю, не благодари, – промычал он, вытирая мутное окно, чтобы поглядеть, есть ли кто рядом.

– Я догадывалась. Буду ждать следующего раза, может, еще и подружек приведу, – льстила Марта, ловко надевая блузку, юбку и свои высокие каблуки.

За окном послышался протяжный гудок прибывающей в порт баржи, от громкости которого с крыши хижины взлетели чайки, оставив яйца во взвитом гнезде.

– Ты же знаешь, из борделя я больше никому кроме тебя не могу доверять, так что ты меня серьезно выручаешь, – сказал Гнейс и задумался на секунду.

– Да, но каждый раз, когда ты меня вызываешь, при одном воспоминании о Мэй, мне становится невероятно тошно от самой себя. – С грустной миной уставилась в пол Марта.

– Я прекрасно тебя понимаю, потому что сам ощущаю тоже самое, но сейчас даже такой редкий секс мне необходим, иначе совсем коней двину. Слишком сильно уж моя работа заставляет меня напрягаться. За эти уступки тебе огромное спасибо, – говорил задумчиво Гнейс. Все его мысли вдруг закрутились вокруг произнесенного Мартой имени.

– Если бы она тогда давно не рассказала о твоих планах, я бы тебе не доверяла. Но теперь я уважаю путь, по которому ты идешь, и поэтому помогаю хотя бы так, торгуя своим телом. – Вдруг Марта взглянула на часы и колыхнулась, – черт, Гнейс, я должна тебя предупредить.

Куртизанка достала из своей сумочки кинжал.

– Помощница сутенера, которая предоставляла вчера девочек, заказала им тебя убить. Тупая курица не допустила того факта, что кто-то из них может быть с тобой знаком, ты же теперь большая шишка.

– Что?! Зачем ей это?! Почему ты мне раньше не сказала?! – Весьма удивился Гнейс, припоминаю ту женщину на лицо.

– Не хотела портить вечер, не волнуйся, ее планам уже конец. Давно-давно ты убил ее брата – дебила, и все это время она желала отомстить. Поэтому она и наказала моим коллегам по цеху, что делать, если ты к нам вдруг заявишься, даже пообещала весьма кругленькую сумму и помощь с быстрым побегом на Восток. Сам же знаешь, многие глупые головы об этом мечтают. Сейчас ты уже должен быть мертв, но пусть эта тупая сука идет к черту. Для нее самой жизни девочек ничего не значат. – Усмехнулась Марта и вонзила кинжал прямо в деревянный стол.

– Вот значит как… – усмехнулся Гнейс, – получается, я твой должник.

– Ничего, когда исполнишь свою мечту, тогда заживем, но если ты сейчас ее убьешь, то я смогу с легкостью занять ее должность. Это я так, ни на что не намекаю, – захохотала куртизанка, глядя на пирс через окно.

– Сейчас?

– Через двадцать минут она должна прийти сюда, проверить выполненную мною работу и плюнуть на твое тело. Это были ее слова, говорю же, тупая она. Ну, так что будем делать?

– Есть у меня одна идейка на уме, очень интересная… она одна придет?