Маша, Машенька, Машуня… или Любовь вопреки

– Извините, но я так не могу. Может чуть позднее, не сейчас.

Он посмотрел на меня, но взгляд был холодный. Артур нежно провел рукой по волнам моих волос, прикоснулся к щеке. От такого прикосновения его руки мое сердце замерло, пропуская удар. Этот контраст холода глаз и нежности рук меня пугал. «А он может быть разным, притом одномоментно», – отметило Я.

– Хорошо. Я постараюсь потерпеть еще немного, – он, немного наклонился надо мной, словно был не уверен в искренности моих слов, и пытался найти подтверждение в моих глазах, а в моих глазах кроме страха и смятения ничего не было. – Иногда просто изумляешься точностью высказываний восточных мудрецов:

Нищим дервишем ставши – достигнешь всего.

Сердце в кровь изорвавши – достигнешь всего.

Прочь, пустые мечты о великих свершеньях!

Лишь с собой совладавши – достигнешь высот!

Он выровнял спинки сидений. Посмотрел на меня уже нежно, он совладал с собой.

– Артур, можно я пойду?

Я его первый раз назвала по имени. И произошло это как-то само-собой, очень легко. Ему явно понравилось, что он на сей раз Артур, и он смилостивился над птичкой, решив выпустить ее на свободу:

– Хорошо. Но завтра часа за полтора – два до отъезда позвони, я тебя заберу. Только, пожалуйста, позвони.

– Звонить не буду. К часу можете подъезжать, я не против. Буду готова, но ждать не буду. Хорошо?

– Хорошо, моя красавица. Меня ждать не нужно. Приеду обязательно, – он так нежно посмотрел на меня, что первая мысль была – поцеловать, но я ее задвинула обратно.

Он вышел из машины, раскрыл зонт и лишь потом открыл мне дверцу.

– Я пакет с халатом оставлю до завтра в машине. Можно?

– Естественно, Машунь.

Тротуар представлял из себя одну большую лужу.

– Держи зонт, – Артур подал мне зонт и подхватил меня на руки.

«Вот это мужчина», – восхищенно произнесло внутреннее Я.

У подъезда Артур бережно поставил меня на ступеньку. Обхватил за талию.

– Сколько в обхвате, березка?

– 50-52. И не такая уж березка…

– Ого! – он бережно прижал меня к себе, но поцеловать уже не пытался.

Прощаясь у подъезда, Артур тихо прошептал на ушко: «До завтра, Машуня. В час я буду ждать тебя на стоянке».

Прогулка по Павловску

Как и обещала, в час я вышла из подъезда. Артур уже ждал на стоянке. На сегодня у нас была запланирована поездка в Павловск, прогулка по паркам с его друзьями и их детьми.

В Павловске я уже была. Но его парки – это особый мир гармонии природы и искусства. Я не могла отказаться посетить их вновь, особенно в компании Артура. Я училась дышать с ним одним воздухом. Училась жить его интересами. Пыталась понять, что я значу для него: минутное увлечение, которое забудут, как только достигнут цели? Или нечто большее? На словах получалось большее, но я боялась в это поверить…

В Павловский парк мы вошли со стороны старинного вокзала и прошлись по аллее Молодого жениха – потрясающее ощущение идти в окружении высоких, стройных деревьев, рядом с чертовски привлекательным мужчиной, чья рука уверенно покоится на твоей талии, и ощущать на себе взгляды окружающих.

С Константином и Ритой, так звали его друзей, Артур договорился встретиться у павильона Круглый зал. Нас заметили издалека, вернее заметили Артура, и навстречу к нему, наперегонки, побежали два малыша лет четырех. Они налетели вихрем, Артур подхватил их на руки и закружил.

– Привет, дети! Познакомьтесь, это тетя Маша. Машунь, а это Степка и Стешка. Но кто из них – кто, я сейчас не различу, – посмеялся Артур.

Дети действительно были очень похожи, в одинаковых комбинизончиках и шапочках, с выбившимися из-под них белобрысыми челками. Но мне показалось, что девочка немного младше своего брата, скорее всего погодки.

Малыши уютно устроились на руках у Артура и мило щебетали ему что-то наперебой, выдавая все семейные секреты. Было видно, дети души не чаяли в дяде Артуре. Так мы и подошли к их родителям.

– Привет. А, ну-ка, слезаем с дяди Артура и марш играть.

– Привет! – Артур бережно опустил на землю свою драгоценную ношу. – Вы чем их кормите, растут не по дням, а по часам. Вымахали как!

Артур поздоровался с Костей, поцеловал Риту в щечку дежурным поцелуем и представил меня.

Это была очень приятная пара. Он среднего роста, коренастый, с очень приятной улыбкой, она была немногим ниже своего мужа, внешне очень красивая блондинка, с короткой модной стрижкой и безукоризненным макияжем. Вот только глаза у Риты мне показались холодными, какими-то бесчувственными, а улыбка какой-то искусственной.

Костя на наше знакомство отреагировал первым:

– Свершилось чудо!!! У Артура появилась дама сердца!

– И что немаловажно, он нас с ней познакомил. А что это значит?

– Это значит, мы скоро погуляет… Да?

– Погуляете, но вот когда? Я и сам не знаю, – отшутился Артур. – Дама сердца еще не готова и молчит.

– Самое главное – надежда есть. Уже проще жить, – засмеялся Костя.

Мы пошли по аллее, мужчины разговаривали о работе. Дети, щебеча, бегали вокруг нас. Отношения между мужем и женой мне показались натянутыми, ну во всяком случае не безоблачными. Увидев белок, малыши с мамой пошли их кормить.

– Колись Костя, что у вас произошло на этот раз? Ведь неслучайно ты меня срочно вытащил в Павловск, несмотря на все мои возражения.

Ага, значит я права. Артур тоже это заметил или, возможно, знал.

– Все осточертело, Артур!!! Надоели ее истерики, обиды на пустом месте. После работы домой идти не хочется, если бы не дети… работал бы круглосуточно и даже без выходных.

– Настолько все плохо? Совсем-совсем?

– Да, уже подумываю развестись. Вот только дети… Но проблема не одна. Вторая проблема – квартира. Реально понимаю, что моя двушка маловата для нашей семьи, может в этом причина ссор. Есть вариант – переехать к теще, у нее большая трешка. Но что мы выиграем? Ни-че-го! Была одна пила, будет – две…

– Поменяйтесь квартирами. Без переоформления документов. Просто поменяйтесь, теща в твою, вы – в тещину.

– Я предлагал. Они против, притом обе. Пытаются найти размен: две на одну четырех – пятикомнатную.

– Зачем?

– А кто их знает… Я против. Не хочу терять родительскую квартиру. Очень хочу сохранить ее для сына, как просила моя мама, но меня никто не спрашивает. Теща, вообще, заявила, что я свое дело уже сделал.

– Ясно, – недовольно произнес Артур. – И что дальше думаешь делать?

– Не знаю… Хотел услышать твой совет, и я его услышал, спасибо.

– Надо понимать, есть и третья проблема?

– Есть. Позвоночная грыжа, уже большая, в атипичном месте. Терапия не помогает. Размер увеличивается. Нужна операция. Доверю только тебе. Ты точно сделаешь максимально возможное. Вот теперь все!

– Костик, это называется – все лучшее другу. Грыжа на месте перелома?

– Да…

– Говорил же!.. Никто слушать не хотел, что этим кончится… В среду, в пять, жду в Куйбышевке, со всеми анализами, снимками и т.д., и т.п. Все так, как я люблю. И не говори, что не можешь. Эту проблему нужно решать первой. А все остальное подождет, – сказал, словно подвел черту, Артур. – Жена знает об этой проблеме?

– Да. Но ее это мало заботит. «Сделай укол и будет легче», вот и весь ее сказ.

– Не кисни, дружище. У тебя есть пусть и не самое главное, но очень важное в этом бренном мире: хорошая работа и крыша над головой. Притом, своя крыша! В наше время ее терять нельзя. В довесок к этому здоровые дети, которым ты нужен, и нужен здоровым! Они любят тебя, любят просто так, потому что ты их папа. Все остальное – вещи второстепенные. И твоя Рита – тоже. Отношение к ней у меня за это время не поменялось. Уж извини, дружище. Хотя я и должен сказать ей спасибо. И ты знаешь за что…

Мы тихонечко брели по аллее, Рита с детьми шла по тропинке вдоль берега пруда. Слушая разговор двух друзей, я думала о нас. Сможем ли мы сохранить то, что имеем? И что мы имеем? Ведь, навряд ли Костя и Рита не любили друг друга на пороге начала их семейной жизни. Или любил только Костя? Ведь любящая жена никогда не стала бы так наплевательски относиться к здоровью мужа. Или что-то произошло такое, после чего стало наплевать?

Подбежала Стеша и попросилась к дяде Артуру на ручки, сказав, что устала. Артур не заставил себя просить дважды. Малышка, взлетев в воздухе, устроилась у него на руках, положив голову ему на плечо, обняла его за шею. А как он будет относиться к своим детям? К нашим детям?

– Я даже ребенка на руки взять не могу.

– После операции сможешь…

Подошла Рита, она была чем-то недовольна. Степан плелся следом и шмыгал носом.

– Все, пожаловался на тещу? Или на меня?

– Я ни на кого не жаловался, – ответил жене Костя.

– Рита, ты о проблемах со здоровьем Кости знаешь?

– Знаю. С такими проблемами многие живут и не ноют, – резко ответила Рита.

– Вот оно как!.. А страха нет, что его в один прекрасный момент парализует? Нет? Ты же врач, Рита, и должна понимать всю сложность ситуации. В среду он обязан приехать ко мне. В среду. Если не приедет – виновата будешь ты. Как любящая и заботливая жена, которой ты себя считаешь, ты давно обязана была сама позвонить мне и все рассказать. А ты палец о палец не ударила, – отчитал ее Артур.

Взгляд Артура метал молнии и огненные стрелы, а Рита на него смотрела, как-то особенно, с каким-то ехидным прищуром. Что между ними было? Или есть?

– Дети устали, им пора обедать и спать. К нам зайдете? – то ли пригласила, то ли просто из вежливости спросила Рита, Костя молчал.

– Нет, ребята, как-нибудь в другой раз. Мы лучше по парку с Машенькой погуляем, – ответил Артур, одной рукой держа меня за талию, на другой восседала Стеша.

Мы провели ребят до выхода из парка. Все это время Стешу Артур нес на руках. При прощании он что-то шепнул Рите на ушко, было видно, ей это не понравилось, но она промолчала. Просто как-то зло на него посмотрела.

– До среды, Костик. Я тебя жду. И учти, тянуть нельзя! Пока малыши!!!

Мы попрощались и вернулись в парк и еще какое-то время бродили по его многочисленным аллеям, наслаждаясь просыпающейся природой и весенним солнцем, почти не разговаривая. Каждый думал о чем-то своем. Я думала о нем. А он явно не обо мне. Очень грустными были его глаза и какими-то растерянными. О чем ты думаешь, мой милый? Что тебя заставило мысленно покинуть меня? Я шла рядом и украдкой наблюдала за ним.

Мы подошли к верхней площадке большой каменной лестницы. Мраморные львы, античные вазы, как это торжественно и красиво. Вниз, к набережной реки Славянки, вели массивные каменные ступени. Когда-то по этой лестнице гости, приехавшие на бал, поднимались во дворец.

Артур сделал шаг вперед и остановился. Посмотрел на меня, улыбнулся:

– Машуня, здесь шестьдесят четыре ступеньки. Я считал. На каждой ступеньке, поочередно произносим прилагательные характеризующие друг друга. Мы же уже достаточно хорошо познакомились, ведь так?

– Допустим. Но пополам – это тридцать два прилагательных, – я задумалась, посмотрела на Артура, и честно призналась. – Я столько не назову…

– Не знаешь, что сказать – целуешь. Идет?

Я засомневалась, хотя понимала, что это единственный способ вернуть его ко мне, и согласилась:

– Давайте попробуем. Но! Игра прекращается на третьем поцелуе.

– Идет! Я первый. Милая, – быстро произнес он и сделал шаг.

Мне ничего не оставалось как продолжить, и я сделала свой шаг:

– Галантный – Обворожительная – Добрый – Нежная – Ласковый – Красивая – Внимательный – Умная – Талантливый – Скромная – Симпатичный – Приветливая – Обаятельный.

Артур улыбнулся, задумался и продолжил:

– Смелая – Надежный – Практичная – Романтичный – Изысканная – Заботливый – Тактичная – Дружелюбный – Дерзкая – Чуткий – Утонченная – Отзывчивый – Деликатная.

На сей раз замолчала я, немного подумала и добавила:

– Властный – Соблазнительная – Обольстительный – Впечатлительная – Сильный – Загадочная – Рассудительный – Рисковая – Веселый – Стеснительная.

Он молча смотрел на меня:

– Я жду поцелуя…

Но я, явно не оправдав его надежд, продолжила:

– Требовательный – Яркая – Самоуверенный.

Теперь молчал он, а я смотрела на него и улыбалась:

– Мои характеристики закончились? – подтрунивала я.

Он немного подался вперед и поцеловал меня, нежно прикоснувшись к моим губам.

– Я не думал, что это так сложно, – он подхватил меня на руки. Я тихонечко ойкнула. Мне не очень хотелось лететь вниз, даже вместе с ним. – Держись, а то уроню, – посмеялся он.

Я обняла его за шею. Он легко спустился вниз по лестнице со своей ношей, но внизу опускать меня не торопился, продолжая держать на руках, улыбаясь, смотря мне в глаза.

– А можно вернуть меня на землю обетованную?

– Тебе не нравится?

– Нравится, – не стала отрицать я, – но, когда есть твердая почва под ногами, я чувствую себя увереннее.

Он опустил меня, но не отпустил, а вновь поцеловал, поцелуй был немного дольше предыдущего.

– Сладкая.

– Исполнительный, а еще терпеливый, воспитанный, аккуратный, щедрый, сдержанный, настойчивый, ответственный, – продолжила я.

– Впечатлительная, способная, застенчивая, трудолюбивая, любимая – он поцеловал меня еще раз, но уже более настойчиво, и я, как умела, ответила на этот поцелуй.

– Я признаю твою победу. Я проиграл.

– Артур, скажите честно, Вы же подыграли мне…

– А это теперь не имеет значение, Машенька.

Зачет – незачет

В среду зачет по детской оперативной хирургии я не сдала, как и все остальные студентки нашей группы. Но только мне было предложено сдать его индивидуально, чтобы не портить зачетку. Как можно индивидуально сдать зачет этому козлу говорили многие. Это знало не одно поколение студенток. В нашем институте он работал не так давно, лет пять-шесть, наверное. Ранее он работал в первом меде. Там что-то произошло и его попросили уволиться по собственному. Надо будет спросить у Артура Ваграмовича, может он знает?

После зачета я бесилась, злилась. Не сдать оперативку, которая мне так нравилась, которую я знала лучше, чем любая девчонка на потоке, да ладно девчонка… Он поставил зачет Олежику, который сосуды от нервов отличить не может, не то что рассказать, какие слои нужно пройти, чтобы добраться до почечной лоханки. Но, реви – не реви, ничего не поделаешь. Придется идти и пересдавать.

Вечером заехал Артур, узнать результат зачета. Соседок не было. Мы сидели на моей кровати. Я еще всхлипывала, он меня пытался успокоить.

– Не реви, малышка. Придется пересдавать. Попробуем подготовиться к зачету еще раз. Хотя, что там готовиться… Со сдачей не торопись. Я что-нибудь придумаю. Дай мне время и верь мне…

Было горько и обидно за несданный зачет. Но как меня успокаивал Артур!.. Я согласна еще раз что-нибудь не сдать, лишь бы он так же меня успокаивал. Моя голова покоилась у него на груди, он нежно поглаживал мои волосы, а я слушала как стучит его сердце…

Потом мы пили чай с пирожными, принесенными Артуром. Я немного успокоилась. На прощание он нежно поцеловал меня в щечку и тихо прошептал на ушко: «Ты – только моя!!!».

В пятницу у нас была лекция по оперативке. По каким-то причинам лекцию читал Козёл, вернее Игорь Павлович Ко'зел, но студентки его звали Козёл и заслуженно.

После лекции я поспешила из лекционного зала, но незаметно прошмыгнуть мимо препода мне не удалось. Игорь Павлович окликнул меня на лестнице и, нагло улыбаясь, сообщил, что ждать меня будет в воскресение на кафедре с десяти утра до восьми вечера. Если меня смущает солнце, то он готов задержать до полуночи. Наглец! Так как была названа моя фамилия, то все поняли кого он приглашает на аудиенцию. Мальчишки заржали: «Влипла недотрога», многие девчонки облегченно выдохнули (обычно он выбирал одну «жертву»), девчонки из группы смотрели кто на меня, кто в сторону.

У меня пробежала дрожь. На глаза навернулись слезы. Через их пелену я увидела Артура. Увидела, как он посмотрел на меня, заметила и его взгляд в сторону Козела. Артур обнял меня, прижал к себе, как бы пытаясь защитить… В голове мелькнуло: только не это? Я не хочу, чтобы он это слышал!

Артур заглянул мне в глаза, поцеловал в щечку, по которой бежала слезинка.

– Почему ты не сказала, что к тебе у него «особый подход»?

– Не знаю. А чтобы это поменяло?

– «Не знаю», – передразнил он. – Не плачь, я обещаю что-нибудь придумать… Но, ему зачет ты сдавать не будешь. Не то, что вечером, но даже днем. Успокойся, пожалуйста, он не стоит твоих слез, – он костяшкой пальца смахнул еще одну слезинку.

– Да ладно, прорвемся, – ответила я, шмыгая носом и смахивая другую. Он обнимал меня на виду у всех. Я уже не знала, как ко всему этому относиться…

– Поехали куда-нибудь? – предложил он.

– У меня еще семинар по политологии.

– Ведет Вера Ивановна?

– Да…

– Тогда сейчас отпросимся. Пошли, – и он, сбегая по лестнице вниз, увлек меня за собой.

Я уже смирилась с тем, что с этим мужчиной лучше не спорить – бесполезно, нервно и затратно – и особо не перечила ему в мелочах.

Мы спустились на третий этаж. Он попросил меня подождать и, как залог, отдал ключи от машины, водрузил на меня свою шляпу, сдвинув ее немного набок, чмокнул в щечку и постучался в кабинет к Вере Ивановне. В кабинете он пробыл не долго. Вышел мой милый с масляной улыбкой. В дверях стояла улыбающаяся Вера. Я поздоровалась.

– Ах, вот эта… – протянула она. – Без ножа режешь, Артурчик, с кем же я семинар проводить буду? Ну, да ладно, идите уже, идите…

Мы выбежали на улицу.

– Что ты ей сказал? – стоя на пеньке, снимая халат и одевая курточку, спросила я (я стала привыкать к тому, что он меня вечно куда-нибудь ставил: поребрик, ступенька, пенек, лишь бы повыше).

– Не важно…

– Ну, что? – не унималась я.

– Правду!

– Какую? – я была уверена, что его правда могла отличаться от моей, поэтому и хотела узнать, что он сказал Вере.

Он снял меня с пенечка, и мы пошли по аллее к машине. Артур держал меня за талию. Теперь это меня не смущало.

– Сказал, что женюсь на тебе.

– Что??? – я, опешив от такого заявления, остановилась, даже дыхание перехватило.

– Ты чего остановилась? Сказал, что женюсь. Я же не соврал. Я действительно женюсь на тебе. Но ты же сейчас не хочешь, значит я подожду.

Он чмокнул меня в щечку и увлек к машине.

– Сейчас мы заедем в Куйбышевку. Мне нужно посмотреть одного больного. Сегодня была сложная операция. И меня что-то смущает и тревожит. Что? Не знаю, не спрашивай. Седьмое чувство. Просто, что-то тревожит… и я должен понять, что…

– Тогда поехали.

Мы приехали в Куйбышевку, поднялись в отделение 1-ой хирургии. Здесь я уже пересекалась с некоторыми хирургами, кое-кто из среднего персонала мне тоже был знаком. К тому же заведующий отделением вел у нас курс общей хирургии и должен будет принимать зачет, а возможно и экзамен.

Предложив мне чей-то халатик, я пакет по привычке оставила в машине, и взяв историю болезни пациента на сестринском посту, уточнив вклеены ли результаты последних анализов в историю, Артур предложил мне расположиться на диванчике в холле. Здесь находиться с ним было безопасно, в больнице он не позволял себе вольностей, особенно в общественном месте, одним словом, вел себя прилично, хотя изредка бросал такие взгляды, что я сразу чувствовала себя раздетой. Но к этому я уже стала постепенно привыкать…

Он просмотрел историю болезни, протянул ее мне и, явно раздраженно, спросил:

– Что здесь не так? Что-то не так. Но что? Чувствую, но не вижу. Смотри только внимательно…

Я взяла историю болезни и, не торопясь, стала просматривать ее, не надеясь что-либо увидеть:

«Иванов, 42 года, рост, вес, жалобы …, анализы …, операция, ход операции, анализы…» Старалась смотреть внимательно, так, как нас учили работать с историями болезни пациентов. Что? Я вернулась к анализам крови до операции (дата, время, формула), во время операции (дата, время, формула), сразу после (дата, время, формула), последние (дата, время, формула). Что за чертовщина?

– Артур Ваграмович, посмотрите на формулу крови. В анамнезе есть проблемы со свертываемостью крови у мамы, но я не увидела расширенного анализа на свертываемость у него… Формула крови сразу после операции лучше, чем спустя шесть часов. Кровь говорит – о кровопотере… Если взять во внимание маму, то …? – я задумалась, он внимательно смотрел на меня.

– Где-то есть кровотечение, может быть небольшое, но оно есть… Может, пропустили какой-то сосуд? Не прижгли? Боже, как ты это увидела? Ты мое спасение!

Он чмокнул меня в щечку и попросил подождать его в ординаторской, медсестру на посту – попросил позаботиться обо мне. И… быстро удалился … к больному, по дороге позвав попавшего под руку дежурного врача.

В ординаторскую мне не хотелось, там, наверное, Ирочка (Ирина Ивановна), мрачная и надменная. Немного посидев в холле, я пошла на пост к Леночке узнать, может нужно что-нибудь помочь. Хоть какую-то пользу принесу.

– Помоги разобрать анализы. Запарилась я совсем. Сегодня поступивших много, уколы – капельницы – новые назначения, да еще послеоперационные. Целый день на ногах. Я одна на двух постах, Павловна сегодня не вышла. У нее давление. А у меня токсикоз!, будь он неладен! – измученно произнесла она.

Я улыбнулась и приняла приглашение Леночки.

Время шло медленно. Я подклеила все анализы, пообщалась с пациентом, которому очень хотелось с кем-нибудь поговорить.

В отделение зашел Николай Николаевич, заведующий отделением (студенты его звали Ник Ником). У него сегодня было ночное дежурство.

– И что здесь делает студентка? Разве мы договаривались?

Он очень часто на свои дежурства приглашал любознательных студентов. С ним дежурить было одно удовольствие, он многое разрешал и многое объяснял во время дежурства.

– Добрый вечер. Нет. Я жду Артура Ваграмовича. Он где-то пропал с пациентом Ивановым. Скорее всего на повторной… – предположила я.

– Артура Ваграмовича? Что так? Уже давно?

– Уже около часа…

Ник Ник улыбнулся. Это был добрый старичок, он любил свое отделение, персонал и студентов, все отвечали ему тем же.

– На вопрос ты, конечное, не ответила. Ну, да ладно! Леночка, если истории болезни свободны, занесите мне в кабинет. Сейчас гляну, что здесь творится и что за повторная операция в моем отделении.

– Сейчас, Николай Николаевич, – отозвалась Леночка.

– Пойдем со мной. Поможешь. Все равно прохлаждаешься в ожидании, – позвал меня Ник Ник. – Чайку попьешь со стариком.

В кабинете Ник Ник заварил чай, налил мне и себе.

– Чай душистый на травах. Такого ни в одном отделении нет. Значит, ждешь Артура Ваграмовича… Ну-ну, – многозначительно протянул он.

Леночка принесла истории болезни.

– Ну-с, начнем. С кем, говоришь, возится доктор Баграмян, с Ивановым? Это которому он операцию сегодня делал?

Я кивнула.

– Что здесь не так, Артур Ваграмович не сказал?

– Окончательную версию он не сказал. Но мы предположили… – и я рассказала Ник Нику то, что сказала Артуру, и, что предположил он.

– Хорошо, – у старика засветились глаза. – И кто ему ассистировал? Так и знал! Нет, наверное, нужно распрощаться. Пусть идет в поликлинику, там можно меньше накосячить. Учу-учу и все без толку, – ворчал старик.

Я медленно допивала чай.

– Что призадумалась? На-ко, вот тебе историю болезни и, пожалуй, еще две вот эти, – добавил Ник Ник. – Твоя задача, барышня, посмотреть внимательно, и дать заключение, чтобы Вы, милая, назначили, отменили или оставили все, как есть. Все действия обосновать.

Я взяла истории. Просмотрев первую отложила ее в сторону, глаз ни за что не зацепился. Подумаю еще…

Вторая история: Литовченко, 48 лет, анамнез, ход операции, анализы…, назначения. Я задумалась над назначением…

– Не совсем поняла, зачем мы улучшаем свертываемость крови таким препаратом, да еще в такой дозировке. 48 лет… Женщина еще не старая. О климаксе в анамнезе ничего не сказано, цикл и его периодичность – нам не известен. После операции прошло четыре дня. Если бы было внутреннее кровотечение, уже давно узнали бы. Я бы у пациентки вначале уточнила эти вопросы, прежде, чем повышать свертываемость… Да и препарат можно помягче выбрать, кровь не плохая.

Ник Ник одобрительно кивнул, но промолчал.

Я взяла следующую историю болезни: Сидоров, 32 года, заболевание, анамнез, поступил по скорой, анализы, операция срочная, лечение… Стабильная гипертония? А до операции? А лечение?

Я поделилась своими сомнениями с Ник Ником.

– Молодец!.. А к отложенной вернемся? Чего отложила то?

– Вернемся, конечное, – я вернулась к отложенной истории и просмотрела ее еще раз. – У Шведовой на завтра назначена плановая операция. Но ЭКГ месячной давности, в анамнезе порок сердца, анализы не очень, а свежей ЭКГ нет. Можно было бы предположить, что назначили на утро, но и в назначениях нет. До операции нужно обязательно сделать ЭКГ, а еще лучше УЗИ сердца. Пациентка возрастная… Не хочется получить сюрприз на операционном столе…