Дети Света

Среди переодевающихся, курящих и лениво переговаривающихся мужчин возникла высокая стройная фигура, перед которой все расступились. Фигура приблизилась, свет лампочки озарил ее, и Герд не поверил своим глазам. Прямо на него шла женщина. Узкие плечи, узкий таз и длинные руки и ноги. Она грациозно скользила по гаражу, а когда поравнялась с Гердом, от нее повеяло свежестью. «На улице, наверное, сейчас хорошо», – решил про себя Герд, интуитивно подаваясь вместе со стулом назад и пропуская невероятную женщину мимо себя. Вся невероятность же ее заключалась в том, что была она настолько черной, насколько черной бывает безлунная и беззвездная ночь.

Герду еще не доводилось встречать чернокожих людей. Он знал, что они существуют, даже обитают где-то по соседству с остальными людьми, но чтобы столкнуться с ними вот так, вживую, такого он себе даже представить не мог. В Бабиле таких селили исключительно на строго отведенных для них территориях – в рекреациях. Это могли быть деревни или даже целые города, но только для таких же, как они сами.

Формально никакой дискриминации по расовой принадлежности в Бабиле не существовало, но «ради порядка и определенности» – Герд никогда не понимал, что значит это выражение в данном контексте – разные расы в якобы равных условиях жили друг от друга изолированно и покидать свои рекреации без особого распоряжения не имели права. Насколько сейчас Герд мог припомнить, в основной своей массе чернокожие занимались сельским хозяйством, а значит, все-таки были ограничены хотя бы в выборе профессии. Ну не могли же они все поголовно быть без ума от работы в полях?! В любом случае, как дела у «цветных» обстояли с правами и свободами доподлинно, Герд не знал, но точно знал, что ни одного чернокожего или, скажем, желтокожего он среди правительственной и научной элиты по визору ни разу не видел. И в столице таких людей встретить было тоже абсолютно точно невозможно.

Поэтому-то Герд и испытал шок, причем настолько сильный, что не удосужился отвести взгляд – он так и продолжал таращился на вошедшую, даже когда она уже миновала его. Не смотреть было сложно еще и потому, что чернокожая женщина источала такую силу, такую власть и уверенность в себе, что дух захватывало.

Она подошла к столу, не обратив на Герда внимания, и, едва касаясь столешницы подушечками пальцев, провела по ней ими, прежде чем обратиться к толстяку.

– Мое отделение прибыло вместе с вашим на базу. Мы встретились на границе, – хрипловатый, утробный голос, – но у вас не задержимся, поедем дальше, в штаб. Просто отметь в журнале, что мы здесь были.

Толстяк поднял на нее глаза и уже собирался разразиться гневной тирадой, это явно читалось на его лице, но слова застряли у него в горле, а зрачки расширились, когда он узнал говорившую с ним. Он тут же подскочил, чуть не опрокинув животом стол, и неуклюже вытянулся в стойку.

– Генерал-полковник, простите, генерал-полковник, не сразу узнал, – виновато оттарабанил он.

– Ничего, ничего, – женщина широко улыбнулась, обнажая два ряда крупных, идеально ровных и белых зубов, – просто не забудь внести пометку в журнал.

– Конечно, генерал-полковник. – И толстяк мешком грохнулся обратно на стул.

Генерал-полковник развернулась на каблуках своих высоких черных сапог, – одета она была так же, как и остальные повстанцы, за исключением кителя, вместо него на плечи у нее была накинута кожанка без каких-либо отличительных лычек, – вздернула подбородок и запустила руку в короткие тугие кудри, намереваясь уходить, когда взгляд ее ярко-желтых глаз упал на Герда.

– А это у вас кто? – гипнотизируя Герда и не оборачиваясь, спросила она толстяка.

– Рекрут, – буркнул в ответ тот.

Генерал-полковник отчего-то цокнула языком, а затем наклонилась к Герду, да так близко, что тот невольно отпрянул и тут же густо покраснел. Не хватало еще, чтобы она решила, что он расист! Он смотрел в ее лицо, находящееся всего в нескольких сантиметрах от его собственного и пристально его изучавшее, и не мог подобрать слов, чтобы описать, что чувствует. Женщина излучала не просто силу, она излучала опасность.

– Дай-ка мне его дело. – Отодвигаясь от Герда и протягивая руку по направлению к толстяку, но все так же не глядя на него, она нетерпеливо щелкнула пальцами.

Тот, натуженно пыхтя, нашел среди прочих бумаг нужные каракули и подал их ей. Генерал-полковник пробежала листок глазами, а затем снова посмотрела на Герда. Он стоически не отводил глаз.

– И куда его? – почти промурлыкала она.

– Не знаю, генерал-полковник, – нехотя ответил толстяк, – в учебку наверное сначала, как всех… но начальства не будет еще неделю. – Он вздохнул. – А пока оно не приедет и не распорядится на его счет, здесь посидит.

Неделю! Неделю!! У Герда дыхание перехватило от бешенства. Проклятый крючкотвор собирался продержать его в этом склепе целую неделю! Голова закружилась с новой силой, и если бы Герд уже не сидел, он, скорее всего, повалился бы на пол от подкосившей его, как сорную траву, новости.

– А когда он прибыл? – спросила генерал-полковник.

– Прошлым вечером.

– И что он тут делает? Почему не спит? – она лукаво прищурилась. – Ты его что, еще не разместил?

– Делов у меня как будто других нет, – сердито буркнул себе под нос толстяк.

– Не слышу, – в голосе женщины проступили стальные нотки.

– Нет, генерал-полковник, – громче, внятнее и намного более виноватым тоном произнес тот, – еще нет.

– Так, таак. – Генерал-полковник постучала ногтем указательного пальца о свой ярко выраженный клык. – Я его, пожалуй, заберу с собой. Готовь документы. – И она резко протянула листок обратно открывшему от изумления рот толстяку, всем своим видом показывая, что разговор окончен.

Толстяк метнул яростный взгляд на Герда, крякнул и полез за новым, если можно так высказаться о той бумаге, что была у него в ходу, листом.

– Пошли. – Женщина первый раз обратилась напрямую к Герду. – Пока побудешь у меня в отделении, а там видно будет.

Несмотря на все свои опасения, Герд смог подняться со стула.

– У меня собака, – глухо сказал он, когда через десять минут они подошли к двум стоящим поодаль от остальных пикапам, моторы которых продолжали работать.

– Ну не оставлять же ее здесь, – хищно оскалилась генерал-полковник, до жути напоминая Герду большую дикую черную кошку.

Герд побежал за Стартой. Когда он вернулся с ней, на него из окон обеих кабин и из обоих кузовов с интересом смотрело все отделение, состоящее из девяти человек. Герд помедлил секунду, а потом запрыгнул в кузов ближайшего к нему пикапа. Старта последовала за ним.

Искоса поглядывая на своих новых спутников, Герд заметил, что эти повстанцы отличались от всех предыдущих. Не внешним видом – на них была точно такая же грязная поношенная солдатская форма, как и на остальных – а выражениями лиц. Эти смотрелись куда более суровыми воинами, в них читались и опыт, и закалка. Они с удивлением взирали на Герда, будто спрашивая, что этот зеленый юнец потерял в их среде. Герд и сам был бы не прочь это выяснить. Но, с другой стороны, в их взглядах не было и тени враждебности, что не могло не обнадеживать.

– Дайте ему чего-нибудь пожевать, – раздался голос генерал-полковника через слуховое окно из кабины водителя.

Повстанцы переглянулись.

– Что, местные радушием не отличаются? – усмехнулся его сосед, седой жилистый вояка, трепавший не оказывающую сопротивления Старту за ухом. – Меня зовут Оник. – И он протянул мозолистую ладонь Герду.

– Герд, – отвечая на пожатие, кивнул тот.

Моторы взревели, резко газуя, и машины, поднимая пыль столбом, рванули с мест.

Глава 2. Сандал

Уже вечерело, когда они прибыли на место. Но Герд ничего увидеть не успел, он заснул и благополучно проспал ровно до того момента, как его аккуратно ткнули в бок.

– Просыпайся, горемыка, мы прибыли в часть.

Над собой Герд увидел улыбающуюся физиономию Оника, во рту которого не доставало двух передних зубов. С трудом поднимаясь, Герд скривился. Все тело затекло в неудобной позе, а голова нещадно болела, как не болела даже в самые тяжелые периоды его прежней жизни. Он пошатнулся, и, если бы не поддержка старого солдата, неминуемо бы упал.

– Не переживай, так со всеми, кто впервые из-под колпака выполз. Ты еще держишься молодцом. – Оник весело ему подмигнул.

– Какого колпака? – хриплым со сна голосом сменил тему Герд. Он, как и всегда, весьма нехотя признавал свои слабости, а уж принимал помощь и тому подавно.

– Ну это, из-под Искусственной Атмосферы в смысле, – пояснил Оник.

– Ты хотел сказать из-под купола? – Герд откашлялся, прочищая горло и озираясь по сторонам.

– Я сказал ровно то, что хотел. Ты, сынок, – и Оник снова легонько ткнул Герда в бок, – вырвался из-под колпака Бабила, Диктатора, Врага – величай, как хочешь.

Герд ничего не ответил. Его внимание было поглощено ангаром, посреди которого они стояли, и который служил гаражом для еще нескольких десятков машин помимо той, на которой они приехали. Оник поманил Герда за собой в длинный коридор, освещенный все так же мигающими, но на этот раз вполне себе энергосберегающими лампочками. Впереди маячили спины генерал-полковника и остальных солдат ее отделения. Она минут пять-десять вела их за собой лабиринтом разных коридоров, лестниц и пролетов. За это время по пути им почти никто не попался, за исключением редких дневальных. Все они, завидев генерал-полковника издалека, вытягивались в струнки. Сама она, казалось, не придавала этому значения, только коротко кивала в знак приветствия и проходила мимо.

Зато когда начались казармы, вокруг стало оживленнее. Скоро отделение достигло своего собственного помещения, которое оказалось и не казармой вовсе, а небольшой комнатой с двумя рядами двухэтажных нар вдоль стен друг напротив друга, окном между ними и одной дополнительной койкой прямо под ним. Герд пересчитал количество спальных мест – девять штук. Пропустив отделение внутрь помещения мимо себя, сама генерал-полковник осталась стоять в дверном проеме.

– Под тобой же как раз койка свободная, правильно я помню? – обратилась она к Онику.

– Так точно, командир, – заулыбался ей в ответ старый вояка.

– И мальчишка тебе, смотрю, приглянулся, – утробно промурлыкала она.

Мальчишка! Герд непроизвольно дернулся.

– Ага, – все также демонстрировал отсутствие зубов Оник. – Сынка моего покойного напоминает.

– Ну и бери его себе под крыло пока что.

– Так точно, командир, – отчеканил Оник и отдал ей честь.

– Ну тогда считай, мы порешили. – Генерал-полковник перевела взгляд на Герда. – А с тобой поговорим завтра утром. – И она захлопнула за собой дверь.

– Я думал, – Герд подошел к указанной ему Оником незастеленной койке, – что одна казарма вмещает в себя целую роту.

– Так и есть, – весело откликнулся тот, – только у нас отдельное помещение, мы на особом счету.

– Почему? – расстилая матрас и заваливаясь на него прямо, как был, в обуви, спросил Герд.

Но ответа он не расслышал, как только голова коснулась подложенной под нее руки, Герд тут же заснул. Старта бесцеремонно запрыгнула на него и, примостившись под боком, громко засопела. Оник только покачал головой, накрывая их обоих тонким шерстяным одеялом.

Когда Герд проснулся, в комнате уже никого не было. За окном светло. Зверски хотелось есть. Еще больше, чем есть, хотелось в туалет. Несмотря на это, Герд сразу почувствовал, что физически ему намного лучше. И дело было не только в том, что он выспался, – воздух в комнате был какой-то другой. И хоть Герд не сразу обратил на это внимание, теперь он определенно заметил, что дышалось внутри военной части намного легче, чем за ее пределами. Значит, заключил он, Противостояние находило свои собственные методы поддержания приемлемого климата, хотя бы внутри некоторых помещений.

Герд бодро спрыгнул с койки, оставив Старту дремать на ней, и отправился на разведку. Коридор пустовал, но Герд знал, что где-то тут неподалеку должен был быть дневальный, поэтому он сначала прогулялся до конца коридора в одну сторону, а затем в обратную. Найдя дневального и получив от него кое-какие разъяснения, Герд в первую очередь бросился по направлению к туалетам, а уже только потом в столовую, которая, ко всему прочему, располагалась еще и в другом корпусе.

На завтрак он успел, вот только этого оказалось недостаточно. Чтобы получить полагающийся каждому солдату стандартный набор, нужен был специальный талон на еду, которого у Герда, разумеется, не было. Он стоял на раздаче с подносом в руках и растерянно хлопал глазами, подталкиваемый сзади другими желающими утолить голод, когда, на его счастье, к нему подошел Оник.

– Очухался? – весело поинтересовался он, подмигивая ему. – Я только тебя будить, смотрю, а койка пустая, только псина твоя в ус не дует. А ты, глянь-ка, уже тут.

– Но, видимо, все зря, у меня нет талона, а без него мне еду выдавать отказываются. – Герд очень старался, чтобы его голос звучал как можно безразличнее, хотя у самого уже желудок сводило.

– Это оно и конечно, – Оник согласно кивнул и протянул ему маленький грязный огрызок бумажки, – вот он твой талон, но это только на завтрак. Видать, тебя уже сегодня отправят в учебку, – он озадаченно почесал затылок, – но это, конечно, как наша командир решит.

– Дневальный сказал, что мне надо в отдел снабжения, – набив рот ароматной кашей, превзошедшей все его ожидания, и от жадности ею поперхнувшись, выдавил из себя Герд.

– Не в снабжение, а в тыловое обеспечение, во как! – Оник поднял желтый от табака указательный палец. – Но прежде всего, дуй к Сандал.

– Куда дуть? – не понял Герд, попутно рассовывая по карманам хлеб и воровато оглядываясь.

Столовая была большой, но сейчас уже практически пустой, только кое-где еще сидели и оживленно беседовали небольшими группами солдаты. Большею частью мужчины, женщин – одна пятая от общего числа, прикинул в уме Герд и снова переключился на Оника.

– Куда-куда, я же говорю, к Сандал. Я бы тебя проводил, но у меня дежурство, будь оно неладно, – и Оник стал подниматься. – Так что спросишь по дороге, где ее искать. Ее все знают, не потеряешься. – Оник зевнул и в последний раз бросил на Герда добродушный, чуть насмешливый взгляд. – Только тебе бы сначала помыться, смердишь хуже твоей псины. И кстати, выносить еду из столовой не положено.

– Мне собаку надо чем-то кормить, – тоже поднимаясь и опрокидывая в рот остатки кофе, ответил Герд, после чего снова бросился бежать.

Через четверть часа с относительно чистой, но мокрой головой и уже в смененной, но несколько мятой и все еще своей собственной одежде Герд стоял у двери генерал-полковника и шумно переводил дыхание. «Ее зовут Сандал», – успел напомнить себе он перед тем, как постучаться. За дверью незамедлительно раздалось:

– Да.

Герд просунул голову в дверь:

– Разрешите войти?

– Да-да, заходи скорее, опаздываешь. – Генерал-полковник нетерпеливо барабанила пальцами по столу.

– Простите, – смутился Герд.

– Садись. – Она указала ему на стул напротив нее и сцепила руки в замок, подаваясь корпусом вперед и опираясь на столешницу локтями. – Как ты себя чувствуешь?

– Спасибо, хорошо.

– Это не простая вежливость с моей стороны, нам предстоит важный разговор, который определит твое будущее здесь, если ты, конечно, намерен остаться в Противостоянии. – Она вопросительно посмотрела на Герда. Герд кивнул. – Раз так, то мне нужно, чтобы ты сейчас ясно мыслил и четко формулировал ответы. Голова болит?

– Нет, – он помотал головой.

– Хорошо. – Сандал удовлетворенно вздохнула и провела рукой по волосам. – Я буду задавать тебе вопросы, а ты будешь отвечать. Но отвечать нужно честно. Любая ложь, и ты отправишься отсюда восвояси на все четыре стороны. Это понятно? – она вперила в него взгляд.

Герд снова кивнул. Отчего-то он сразу поверил в то, что эта женщина и правда сможет распознать ложь.

– Тебя зовут Герд Вайра, – деловым тоном начала она.

Кивок.

– Ты установил связь с повстанцами в ночь с первого на второе июня, – не спрашивала, утверждала генерал-полковник.

Снова кивок.

– В этом тебе помогла Олва Бладаро.

Герд почувствовал, как стремительно пересыхает у него во рту.

– Да.

– Она сказала, что вы родственники, – продолжала Сандал.

– Да, – прохрипел Герд. Кадык предательски дернулся.

Значит, Олва сказала тому, самому первому в его жизни повстанцу, что они родственники. Родственники. В груди Герда сдавило, пришлось приоткрыть рот и дышать через него.

– Но у вас разные фамилии.

– Мы родственники по материнской линии. – Он сморгнул, в глазах щипало.

– Дело было недалеко от западной границы Бабила, в лесах Надир.

– Да.

– Но в документах значится, что ты прибыл сюда из столицы. – Сандал вопросительно приподняла бровь и пристально посмотрела на Герда.

– Я коренной житель Цивилы, – механически ответил Герд. – У тети на границе я прожил только последние девять месяцев.

– Также Бладаро утверждала, что ты подвергся преследованию со стороны гвардейцев агемы, – невозмутимо продолжила генерал-полковник.

– Да.

– Но сказала, что не знает, по какой причине. – Сандал впилась в Герда глазами так, словно пыталась прочесть его мысли.

– Она сказала правду, – еле слышно ответил Герд, а потом, памятуя о словах генерал-полковника на счет лжи, добавил: – Почти. Она почти ничего не знала. Не знает.

Запутавшись в собственных мыслях и разом нахлынувших эмоциях, Герд тряхнул головой. Волосы упали ему на лицо, полностью скрыв его выражение, но почему-то он был уверен, что в случае с генерал-полковником это не поможет.

– Но ты-то знаешь, – снова утверждала, не спрашивала она.

– Знаю. – Герд сглотнул. У него было стойкое ощущение, что ему без пилы и скальпеля лезут в голову.

– И почему же они тебя преследовали? – голос Сандал действовал гипнотически.

– Я проник на территорию, закрытую для посещения рядовым гражданам. – Словно в трансе, Герд медленно и нехотя выговаривал слова.

– Что же ты там делал? – откуда-то издалека донеслись слова.

– Искал информацию, – со стороны услышал свой ответ он.

– Какую? – совсем тихо прозвучал вопрос.

И тут Герд понял, что если прямо сейчас он не разгонит этот плотный белый туман, затянувший его разум, то он пропал, он выболтает все свои секреты абсолютно незнакомому человеку. Герд испугался, и это придало ему сил. Он снова с усилием тряхнул головой, сбрасывая оцепенение, а потом с трудом, но довольно твердо произнес:

– А этого, генерал-полковник, я вам не скажу.

Герд ожидал какой угодно реакции, в том числе и бурной, однако Сандал опять его удивила. Ни возмущения, ни даже раздражения не отобразилось на ее лице. В глазах Герд прочел понимание. И принятие такого ответа.

– Можешь называть меня командиром, – откинувшись на спинку стула, тихо сказала она и устало потерла переносицу. – Хотя бы, какого рода информацию ты искал? Мне нужно знать, Герд, что ты из себя представляешь, и каковы твои мотивы. Я не могу брать к себе в отделение кота в мешке, это слишком опасно, а мои парни и так каждый день рискуют. Понимаешь?

– Частного характера. Дело это было сугубо личное, – искренне ответил Герд и прикрыл глаза. Усталость накатила волной, напряжение всех последних дней, начиная с самого его дня рождения, прорвалось наружу, лишая последних сил. Еще и это загадочное влияние его новоиспеченного командира… Герду, несмотря на утренние часы, снова захотелось спать.

– Тогда последний вопрос: эта закрытая территория, на которую ты проник, находится близ лесов или в Цивиле?

– В Цивиле, – не открывая глаз, прошептал Герд.

Сандал кивнула сама себе и о чем-то задумалась, легонько постукивая ногтем указательного пальца по выступающему клыку.

– А она хороший человек, правда? – ни с того ни с сего выдала она.

– Кто? – не понял Герд.

– Олва.

Всю сонливость как рукой сняло, Герда аж подбросило на стуле.

– Вы ее видели? Вы ее знаете? – выпалил он, подаваясь всем телом вперед и выпучивая на Сандал глаза.

– Видела, но лично с ней я не знакома.

Герд не мог взять в толк, как такое возможно, но решил не выяснять, сосредоточиваясь на самом главном.

– Что с ней? Она жива? Она в порядке? – больше он своего волнения скрывать не мог.

– Этого мы не знаем. – Сандал покачала головой. – И в ближайшее время я бы на твоем месте даже не рассчитывала, что ситуация как-то прояснится. – Она заговорила быстрее, не давая Герду возможности возмутиться и перебить себя: – После этого инцидента наши разведчики не смогут появиться в лесах Надир месяц, два, три, а, может, и все полгода, в зависимости от ответной активности агемцев там в последующее время. Пойми, мы просто вынуждены затаиться! – с силой произнесла она, видя, какую боль причиняют ему ее слова. – Мне очень жаль, – сухо закончила женщина, и это, кажется, был тот максимум сочувствия, на который она в принципе была способна.

Герд тяжело, будто после полета, перевел дыхание. Что ж, нет так нет, резко осадил он себя, в конце концов, действия повстанцев объяснимы и вполне оправданны с их стороны. Он медленно поднялся с места, горечь кислотой разъедала внутренности.

– Что мне дальше делать? – снова беря себя в руки, спросил Герд.

– К себе в отделение я беру только опытных, умелых бойцов. Лучших. – Внимание Сандал сосредоточилось на двери за спиной Герда, точнее, на чем-то, что находилось как будто бы прямо за ней. Казалось, что она уловила какой-то звук или, может, движение и теперь присматривалась и прислушивалась к тому, что происходило снаружи кабинета, а потому отвечала рассеянно. Герд оглянулся, но ничего особенного не заметил. – В качестве исключения, я дам тебе шанс себя показать, но не раньше, чем тебя немного поднатаскают, а то помрешь у меня еще прежде, чем на дело в первый раз выйдешь. – Больше Сандал на Герда не смотрела, но и на дверь тоже. Она методично доставала из верхнего ящика стола какие-то карты и укладывала их в сумку, висевшую до этого момента на спинке ее стула. – Сегодня же отправляйся в учебную часть проходить военную подготовку, – закончила она тоном, указывающим на то, что он может идти.

Герд уже взялся за дверную ручку и повернул ее, но тут вопрос сорвался с его языка прежде, чем он даже успел его осмыслить:

– Почему вы взяли меня с собой? – Герд испытующе посмотрел на генерал-полковника. – Почему вообще решили дать мне шанс?

Сандал хмыкнула.

– Хороший вопрос. – Она вдруг перестала собирать вещи и вместо этого повернулась к окну. – Не знаю еще. Что-то в тебе есть, я это чувствую, вижу. Но вот что? Я все пытаюсь это разглядеть, но что-то от меня ускользает, что-то очень важное… – Она помолчала. – А ты совсем не хочешь мне помочь, – без укора закончила она и вернулась к сборам.

Герд стоял и смотрел на нее, и у него было точно такое же чувство, будто он упускает что-то очень важное. Поймав на себе его взгляд, Сандал выпрямилась:

– Чего уставился? Топай отсюда, у меня дел по горло, а ты и так уйму времени у меня отнял!

Герд пулей выскочил из кабинета.

«Что это было? – думал он, несясь по коридорам, перепрыгивая через ступеньки на лестницах и не замечая ничего вокруг. – Что это, вообще, сейчас такое было?» На бегу справляться с обуревавшими его мыслями оказалось легче. В идеале ему хотелось бы подняться в небо, но так как на данный момент это было невозможно, приходилось довольствоваться малым. Что, кстати говоря, вот уже как несколько часов тому назад предупреждал его дневальный, было совершенно не по уставу.

Но ответить на поставленные перед самим собой риторические вопросы Герд так и не успел – завернув за очередной угол, он на полном ходу влетел в какого-то человека, а затем отскочил от его упругого живота, как от батута. Пребольно ударившись затылком, Герд постарался быстрее подняться с пола, чтобы лицом к лицу встретиться со сбившим его с ног обидчиком. Откинув уже ставшим привычным движением руки волосы с лица, он приготовился к перебранке, но ни единому слову не было суждено сорваться с его языка.

Напротив, заполняя собой все пространство коридора не только в ширину, но и в высоту, стоял самый огромный – Герд был готов ручаться – в мире мужчина. Сам Герд приходился ему ровно до середины туловища, и теперь, ошарашено таращась на него, он был вынужден задирать голову так, как никогда прежде. Одетый в идеально сшитую по его фигуре и увенчанную погонами главнокомандующего форму, великан от души наслаждался производимым им эффектом, нарочито поигрывая мускулами под облегающей его мощные рельефные руки тканью. Но самым ужасным, самым нестерпимым во всей этой гиперболичной картине был смех. Оглушительный смех множества голосов, раздававшийся со всех сторон и стократно усиленный эхом пустого коридора и раненым самолюбием Герда. Краснея, Герд склонил голову набок так, чтобы в узкий просвет между стеной и исполином разглядеть за его спиной еще несколько фигур, благо, самых обычных размеров.