Путь Киартаны

Киартана погрузилась глубже. Колонны и обломки стен чётко проступили из дымки, но по-прежнему поблизости не было, ни единой Тени. Она вошла в разрушенный замок. Залы поражали величием и размахом, каменный пол во многих местах провалился, плиты утопли в зыбкой земле, время взрастило на них мох и травы. Стройные берёзы высились посреди зала, а за ними скрывался трон, обтёсанный ливнями и обогретый солнцем.

Она поднялась и села в массивное кресло. Солнце согрело спину, тёплый ветер растрепал волосы. Вокруг царили спокойствие и безмятежность, не хватало только щебета птиц. Древние руины почти ушли под землю, а всё что тянулось ввысь, к небу, поразило время.

За ней наблюдали. Киартана лишь краем глаза заметила девушку в серой дымке за колонной и та тотчас скрылась.

– Кто здесь? – обратилась она, но незнакомка не пожелала ответить, и всё же, спустя время, выглянула снова.

Киартана решительно поднялась и направилась к ней. Лишь её шаги глухо стучали по камню, незнакомка вновь бесшумно скользнула за колонну. И как долго Киартана не всматривалась, не могла её увидеть, пока та не показалась вновь, за колонной вдалеке.

Незнакомка заметила её взгляд и кинулась прочь, в пролом под обвалившейся крышей, а Киартана осторожно забралась следом. Свет проникал лишь из пролома, оставляя внутри полутьму. Она огляделась и заметила вдали прозрачную дымку.

– Не бойся… – заговорила Киартана, протягивая руку, – я тебя не трону…

Прежде ни одна Тень не боялась её.

– Кто ты? – ответила девушка из темноты. – Что ты здесь делаешь?

– Я… – Киартана искренне улыбнулась, увидев, наконец, силуэт девушки, – пришла в гости.

Лёгкое шёлковое белое платье с розовыми и жёлтыми цветами облегало юное тело, дымка появлялась при движениях и сразу исчезала.

– Ты не похожа на остальных… – заметила незнакомка, подойдя чуть ближе.

– Ты тоже, – ответила Киартана. С её губ не сходила улыбка. Она впервые говорила с Тенью. Хоть Мерион и наказывал не слушать их, это оказалось не так страшно. – Что это за место?

– Я вечная странница в чужом мире… – признала незнакомка. – Это руины моего дома.

– Ты умерла?

– Умерла… – отрешённо повторила девушка. Она опустила взгляд на руки, и в них вскрылись кровоточащие раны. Ушибы и шрамы покрыли её тело, она вновь подняла глаза, но смотрела уже только одним голубым и нестерпимо ярким глазом.

– Умерла… – повторила она искалеченным ртом, изливающим плотную кровь.

Киартана испуганно отпрянула. Не оборачиваясь нащупала стену и выскочила в зал.

Шёл бал. Играли виолончель, скрипка, фортепьяно, люди кружились в вальсе. Всюду шуршали роскошные платья, в нос ударил нестерпимый запах цветочных духов, и испугал её сильнее – прежде она не ощущала запахи. Киартана оказалась в центре зала, все кружились в танце, и никто её не замечал. Люди улыбались друг другу. Красивые юноши и девушки, мужчины приглашали дам на танец. Музыка въелась в её сознание, и, казалось, будет преследовать вечно.

Тень настигла её с кинжалом в руке. Дымка разбивала и его, но Киартана сразу поняла, что он смертоносен.

– Уходи! – выкрикнула девушка, к которой вернулся нормальный облик.

Но Киартана не могла пошевелиться, её сковало страхом. Весь зал танцевал, и их двоих никто не замечал. Люди в роскошных костюмах – воспоминания былой эпохи, чьи лица и образы навсегда остались в этой зале.

– Ты не обязана быть одна, – дрожащим голосом заговорила Киартана, но девушку её слова лишь разозлили.

– Уходи! – повторила она, занося кинжал над головой, и на этот раз Киартана отступила.

Клинок обратился дымкой перед самым её лицом. Она глубоко вдохнула сухой воздух с запахом старых книг и открыла глаза вновь в «чердачном заключении».

Сердце билось неистово, но Киартана больше не боялась. Она не стала звать Мериона, не побежала к маме, а легла на пол, подложив руки под голову. Ей впервые удалось поговорить с Тенью, и Тень оказалась очень милой. Киартана улыбнулась, закрыла глаза и быстро уснула.

Она часто блуждала в останках разрушенного замка, давно поросшего сорными травами и молодыми неприхотливыми деревцами, и нередко встречалась с его обитательницей. Девушке было не больше пятнадцати, и поначалу она не жаловала непрошеную гостью, но Киартане удалось разговорить её.

– Я Киартана, – представилась она, когда вернулась.

– Прежде меня звали Афелия, – ответила девушка. Она легко перепрыгнула с невысокой колонны на соседнюю, – но теперь это имя ничего не значит.

Её любимым занятием было прыгать по колоннам, и у неё прекрасно выходило, ни единой ошибки или неточного движения. Казалось, она не может сорваться.

Они стали чаще встречаться. Киартана рассказывала о своих успехах и неудачах, а Афелия внимательно и с интересом слушала, прыгая по колоннам. Её мир замкнулся на единственном месте, и она жаждала услышать нечто новое, а Киартана только ей могла открыться, и каждый раз, обижаясь на Мериона или ребят, шла не к маме, а в «чердачное заключение», к Афелии.

Шли дни, пролетела зима и весна, вновь наступило лето, но в её жизни ничего не изменилось. Она спорила с Мерионом, делала всё ему наперекор, и маг отправлял Киартану в «чердачное заключение», которое она так сильно ждала.

– Сегодня вы должны поднять чарку с водой, – обратился Мерион утром.

Ветер трепал его волосы и мантию, а ребята едва держались на ногах после наполнения бочки, и лишь Киартана наслаждалась восходом. Ей вновь удалось принести воду раньше них, и она успела надоесть им неуместными советами и колкостями.

– Сила и концентрация для мага стоят на разных чашах весов, – Мерион взмахнул посохом и четыре чарки взмыли в воздух. – Для меня это совсем не сложно, но у вас уйдут годы на поиск баланса!

Она усмехнулась, и Мерион заметил её пренебрежение.

– Киартана, – обратился маг, – попробуй удержать их!

Она встала рядом с мастером и сосредоточенно направила ладонь к чаркам. Мерион опустил посох, и чарки тотчас задрожали в воздухе, но вода, ни в одной не расплескалась.

– Вовсе и не сложно! – с вымученной улыбкой съязвила Киартана, глядя на ребят.

– Так не честно! – возразил Рим. – Ты тренировалась.

– Нет! – ответила она. – Для этого мне не нужно «тренироваться»! Завидуй молча.

Её слова задели Рима, но он не растерялся и сосредоточился над одной из чарок, подняв её в воздух.

– Я не завидую! – ответил он, но его чарка тотчас перевернулась, и вся вода пролилась на траву.

– Ты специально! – крикнул Аластор Киартане, когда и его чарка опрокинулась, только он оторвал её от земли.

Ильнар так и не смог поднять чарку, и она осталась стоять на траве, а Киартана держала четыре разом.

– Мастер Мерион! – обратился Рим. – Она намеренно опрокинула мою чарку.

– Набери воды снова и продолжай. – ответил он Риму, но затем добавил с призрачной улыбкой на лице. – Вы ведь можете сделать также.

– Опрокинуть её чарку? – удивился Ильнар.

– Да, ведь это игра! – Маг отвернулся к лесу. – Чья чарка останется полной…

Ребята начали мешать, и её чарки стали трястись сильнее, но ни одна не опрокинулась, и это раззадорило Киартану. Она вновь перевернула все чашки ребят, отчего Аластор уже едва сдерживал слёзы.

– Эй! – воскликнул Рим, когда третья его чарка опрокинулась в воздухе, и вся вода выплеснулась на землю. – Зазнайка! Ты тоже расплескаешь воду! – он поднялся, подскочил к её чаркам и схватил одну. – Ха! – Рим перевернул чарку, но вода осталась внутри, и все ребята замерли от удивления.

Вода держалась в чарке, пока Киартана с Римом грозно смотрели друг на друга. Он размахнулся чаркой, намереваясь бросить её о землю, но над его головой вода потеряла форму и пролилась ему за шиворот, и тут уже Киартана не сдержалась и безудержно рассмеялась.

Рим ничего не сказал и лишь недовольно потопал в дом переодеваться. Урок продолжился, но Киартана более не мешала ребятам, и даже помогла Ильнару поднять в воздух его чарку.

– Мастер! – обратилась она после урока.

Мерион улыбнулся и посмотрел ей прямо в глаза.

– Я рад что ты научилась задавать вопросы после занятий, – ответил он не теряя улыбки. – И ещё рад твоему задору, но перед Римом придётся извиниться. Спрашивай, и я отвечу.

– Мне нужно знать… – не находила слов Киартана. Она не вытерпела его взгляда, опустила глаза и стала разглядывать свои ладони. – За Пеленой я встретила одну девушку… Правда, что там все люди мёртвые?

– Ты слишком рано научилась этому, – признал Мерион и вновь пригладил её волосы, собираясь сказать очередное нравоучение. – Тени за Пеленой – лишь останки давно погибших людей, не стоит к ним привыкать или о них беспокоиться – им не помочь.

Она помнила, но хотела спросить о другом.

– Она не такая, как остальные, – возразила Киартана. – Афелия понимает, где находится и знает, что умерла. Мы говорили…

– Нельзя говорить с ними! – оборвал Мерион. – Обещай мне, что больше не вернешься к ней! – он больно схватил её за плечи и грозно посмотрел в глаза. – Обещай!

– Но почему? – не понимала Киартана. – Вы же слушаете мёртвых…

– Ты будешь наказана! – заявил Мерион. – Я запрещаю тебе медитировать одной!

– Но…

– Никаких возражений! Отныне я буду следить, чтобы ты не смела медитировать! – маг отпустил её и отвернулся к лесу. – Разве так сложно, следовать правилам?

– Разве так сложно ответить на мой вопрос! – огрызнулась Киартана и отправилась прочь.

– На чердак! – выкрикнул Мерион ей вслед.

Он не видел её улыбки и не знал, что она и хотела вернуться в «чердачное заключение». Снова одиночество, старые книги на полках и Афелия в разрушенном замке.

Старый покрытый пылью комод всегда пугал её, но только он остался не разобранным.

Она запаслась вёдрами с водой и тряпками, увязала свои непокорные волосы в пучок и начала усердно натирать резные дубовые ставни. Внутри стоял древний сервиз из искусных тарелок, чашек и блюд. Но её внимание привлекала не тронутая пылью дубовая шкатулка. Обитая синим бархатом, она бросалась в глаза среди серых тарелок и чашек.

Много раз Киартана цеплялась за неё взглядом, становилось всё сложней не заглянуть внутрь, она знала, что это очередное испытание Мериона, но любопытство, в итоге, победило. Ставни распахнулись с мерзким скрипом – пути назад не осталось. Она подняла шкатулку и удивилась её тяжести. Вдвое уже любой книги она весила, как два массивных тома, но бархат и обитые резной сталью углы не позволяли ей выскользнуть из рук. Ткань обрамляла и крышку, но её никак не удавалось открыть. Замков и запоров Киартана не заметила, и, спустя час попыток, посчитала шкатулку лишь красочно отделанным цельным куском дерева.

Она очистила и разобрала комод, но от старости он весь рассохся, и передвинуть его оказалось сложно. Киартана подняла комод магией и толкнула к стене, дерево тяжко скрипело и норовило сорваться на пол. Она продержала его до самой стены, и только там отпустила, но одна из ножек тотчас проломила ветхую доску пола.

Узкая щепа провалилась в пол, и Киартана, даже засунув в щель руку, не смогла нащупать её.

Комод занял своё новое место, а комната приобрела истинную красоту. Киартана с облегчением вздохнула, осматривая плоды своих трудов. Место, только для неё, как она и мечтала.

Киартана закрыла глаза и, вопреки наказу Мериона, погрузилась за Пелену.

Тьма вновь окружила её, и призраки потянулись сотнями рук, но Киартана погрузилась глубже и оказалась на вершине холма, перед разрушенным замком. Афелия легко и уверенно прыгала по колоннам и шёпотом напевала детскую песенку о Волках.

– Киартана! Наконец, ты вернулась!

Афелия спустилась вниз и, радостно раскинув руки, кинулась ей в объятия.

Только ей Киартана могла рассказать всё. Она жаловалась на ребят и Мериона, сетовала, что мама не помогает ей, делилась всеми открытиями и страхами, и теперь рассказала о последнем уроке и шкатулке, что Мерион оставил ей в качестве испытания, но об одном умолчала – о том, что маг запретил к ней приходить.

– Теперь я снова живу… – признала Афелия, – вместе с тобой…

– Я обязательно найду способ помочь тебе, – пообещала Киартана, держа её прохладные ладони.

– Не беспокойся… – заверила Афелия, но в её глазах показалась печаль.

Они долго говорили, но небо по-прежнему было безоблачным, а солнце всё также стояло в зените. Киартана помнила о запрете мага и не теряла бдительности. Они сразу попрощались, когда она услышала голос Мериона.

Косые алые лучи на полу проникали сквозь окно, в комнате потемнело, но на улице по-прежнему стояла прекрасная погода. Солнце окрашивало деревья кровью, и ребята разошлись, закончив на сегодня упражнения.

Маг говорил в кабинете, она не сразу это поняла, и успела испугаться. Голос доносился из пролома в полу, тихий и глухой, но даже с середины чердака Киартана прекрасно всё слышала.

– Мне удастся возвратиться до праздника? – спросил Мерион.

– Боюсь, Магистр наметил первую встречу на тринадцатое, – ответил юный мужчина, которого она не знала.

Мерион долго не говорил, но незнакомец терпеливо ждал.

– Хорошо. Да будет так, – Маг поднялся и прошёл по комнате. – Останешься на ужин?

– Прошу простить меня…

– Понимаю, Александр, но не будешь же ты всю жизнь прятаться?

– Не хочу пугать детей.

Они долго говорили о прошлом, об Ордене, о войне и Бассах. Киартана не хотела подслушивать, но не смогла заставить себя прекратить.

Вечером Мерион лично поднялся на чердак и удовлетворённо прошёлся по залу. Киартана испугалась, что он обнаружит пролом в полу, и поспешила отвлечь его.

– Мастер, – обратилась она, – в комоде я нашла странную шкатулку. – Киартана встрепенулась и поднесла её магу.

Мерион несколько минут крутил её в руках и рассматривал измученным грустью взглядом, а затем заговорил, не поднимая глаз.

– Здесь хранится моё сердце, – ответил маг, отдавая ей шкатулку, – не разбей его.

Киартана долго думала над его словами, но не нашла в них подсказку.

Мерион действительно начал следить за каждой её медитацией, и перестал отправлять «в заключение», но Киартана знала, что совсем скоро он уедет на Совет, и вела себя хорошо. Ей не хотелось, чтобы мастер придумал ей другое наказание, а в его отсутствие она могла быть с Афелией хоть целыми днями.

Перед отъездом Мерион собрал всех учеников и назначил Ильнара старшим.

– Почему он? – поразился Рим, но Мерион не изменил своего решения, а лишь посоветовал ребятам тренироваться и не терять форму.

Лишь Киартана вняла совету мага. Каждое утро она набирала и свою бочку, и бочку ребят, которую они давно забросили. Однажды Ильнар вышел помочь. Он носил вёдра в руках, а она – поднимала их силой. Ильнар оказался вовсе не горд и достаточно смел, чтобы заговорить.

– Что сделать, чтобы ты нас простила? – спросил он так неожиданно, что Киартана растерялась с ответом. Она остановилась, и вёдра, что она держала в воздухе, с грохотом упали на землю и разбились под весом воды. – Ты ходишь вечно обиженная, почти не разговариваешь с нами! Что мне сделать?

– Я думала, вы не хотите говорить со мной… – призналась она. – ну вот, я вся вымокла. – Киартана попыталась вытряхнуть воду из башмаков, но и её штаны промокли до нитки. – Ты это специально! Вечно вы мешаете…

– Прости, я наберу бочки вместо тебя, – стушевался Ильнар.

– Вот ещё, – оскорбилась Киартана, – сама справлюсь, мне помощь не нужна. – она пошла к дому, но Ильнар быстро нагнал её.

– Знаешь, почему я не ушёл? – не отступал он. – Там, в поместье, у меня было всё, что пожелаю. Я любил лимонные пироги, и повара подавали их мне по первому требованию, без промедления. Но в тот день, ещё до того, как Мерион меня выбрал, я увидел все пренебрежительные взгляды. Услышал оскорбления, сказанные шёпотом. Мать могла остановить их, никто бы не посмел, но она хотела, чтобы я слышал, ибо сама боялась признать правду…

Только теперь Киартана заметила, что Ильнар похудел и возмужал, его взгляд стал решительным, серьёзным. Меньше чем за три года он полностью изменился.

– Она показала мои слабости, и я понял… – Киартана намеренно ускорила шаг, но Ильнар всё не отставал. – Там, в поместье, моими друзьями были сладости, диван с кроватью да бродячие музыканты и артисты, которых приглашала мама. У меня не было настоящих друзей.

– И чего ты привязался! – огрызнулась Киартана, повернувшись к нему. – Мне не нужны морали!

– Ты не должна быть одна…

Киартана хотела толкнуть его, ударить, оскорбить, но он был прав. Ей едва удалось сдержать слёзы, она не могла заговорить, не выдав своей слабости, а потому развернулась и бросилась прочь.

Она снова вспомнила, как Мерион отчитал её впервые. Мама говорила, он желает ей лишь добра, но Киартана снова видела суровый взгляд мага и слышала его слова:

«А если продолжишь перечить – обе бочки…»

Киартана ворвалась в дом, но не отправилась в свою комнату, а поднялась сразу на чердак. Она заслужила заключение, заслужила остаться в одиночестве навсегда. Её взгляд упал на шкатулку, но та лишь раздражала. Мерион ждал, что Киартана справится, хоть знал, что она делает всё ему наперекор.

– Не разбить твоё сердце! – выкрикнула Киартана, подскочила к комоду, схватила шкатулку и с непримиримой яростью бросила в стену.

Дерево треснуло, обнажив внутри полость, а затем шкатулка вспыхнула изнутри, осветив все скрытые швы. Киартана безвольно упала на пол, понимая, что вновь огорчила учителя.

Она решила остаться в «чердачном заключении» навсегда. Когда огонь угас, Киартана открыла ещё горячую, обожжённую, но не сгоревшую деревянную шкатулку. В небольшой полости лежал, почерневший от пепла медальон на цепочке с круглым треснувшим пополам камнем.

Киартана отнесла его в кабинет Мериона и положила магу на стол. В кухне взяла немного хлеба, сала и воды, чтобы не умереть с голоду, большего ей не требовалось, и, с решимостью во взгляде, отправилась в своё «вечное заточение».

– Нет, мама, я не спущусь, – говорила Киартана через закрытую дверь. – Я заслужила остаться здесь навсегда.

Мама несколько раз приходила к двери, и они подолгу говорили, но Киартана так и не открыла.

Мастер вернулся, и Мариса тем же вечером пришла к Мериону на разговор. Киартана услышала отдаленные голоса в проломе пола и сосредоточилась на них.

– Мерион! – дрожащим голосом говорила мама. – Она уже несколько дней не спускается, что мне делать… нет, что нам делать? Киартана боится вас!

– Полагаешь, я слишком строг? – спросил маг, обдумав её слова.

– Ребята не приняли её, вы наказываете одиночеством за любую провинность! – мама подошла ближе. – Мерион, не будьте так строги!

– Этот камень и медальон, я сделал сам, – Киартана сразу поняла, о чём говорит маг. Кровь в её висках шумела всё сильнее. – Я сделал его для своей невесты, Насти… Но она погибла, так и не надев его… Вот увидишь, Мариса. Эта девочка сильней, чем кажется. Её настойчивость и непокорность нельзя поощрять. О, она часто будет спорить и, пока могу, я должен усмирить её, иначе вскоре она вовсе перестанет меня слушать.

– Ей всего десять… – Мариса собиралась заплакать, но Мерион остался непреклонен. – …раз я не мать, моё мнение ничего не значит…

Слова потонули в гуле. Прежде она всегда плакала, но теперь слёзы не шли из глаз. Киартана отрешённо смотрела в стену и дышала всё надрывней.

«Нет… – решила она. – это не правда, очередное испытание Мериона. Он увидел пролом и понял, что я подслушиваю… Но я не подам вида, не стану задавать вопросов, словно ничего не случилось…»

Ей стало нестерпимо больно слышать их голоса, и Киартана отправилась за Пелену, снова в разрушенный замок.

– Ты огорчена! – заметила Афелия.

– Я осталась одна… – Киартана рассказала всё, что услышала, отрешённо глядя на синее безоблачное небо.

– Что за вздор, – удивилась Афелия, легко спустилась с колонны и игриво подскочила к ней. – Разве ты можешь жаловаться на одиночество мне?

– Прости… – осознала своё лицемерие Киартана.

Они часто говорили, Киартана жаловалась на жизнь, а Афелия слушала, расхаживая, словно пушинка, по обломкам разрушенных стен, не опасаясь падения. Её мир заключался в этом, и выйти из замка она не могла.

– Прости, я вечно жалуюсь, но ведь ты страдаешь не меньше, – Киартана взяла её за руки, а во взгляде заметила страх и волнение. – Расскажи, как всё случилось.

– Не стоит… – Афелия отстранилась и отступила на шаг. – Не проси…

– Я должна знать, – настояла Киартана. – Мы так долго вместе. Разве мы ещё не подруги?

– Лучшие…

– Ты можешь рассказать мне всё! Я не испугаюсь, не покину тебя, обещаю, – Киартана протянула руку, и Афелия, нехотя, взялась за неё.

– Приготовься, – предупредила Афелия, – я не смогу остановить видение.

Афелия прикоснулась к её виску, и Киартана мгновенно оказалась на балу, в центре яркого зала. Всюду пары кружились в танце, играла музыка, резкая перемена обстановки взволновала её, но вскоре Киартана вспомнила, что уже видела это место – в их первую встречу. Она осмотрелась – тот самый зал, в котором они находились, ещё не разрушенный, наполненный яркими красками, приятными запахами и звуками.

– Афелия! – окликнул мужской голос, и Киартана неожиданно повернулась.

К ней уверенной походкой шел статный мужчина в богато расшитом костюме, с медалями, приколотыми к пиджаку, и изящным каменным венцом на голове.

– Ты не нашла себе пару… – он взял её руки и закружил в танце.

Киартана никогда не танцевала, но здесь ноги сами двигались уверенно и точно, словно она делала это множество раз. Видение оказалось настолько реальным, что её постоянно бросало в дрожь от новых ощущений и ярких чувств.

– Дорогая Афелия, как твои упражнения в письме?

– Отец, разве время об этом спрашивать?

– Ты давно увиливаешь от ответа! – его пристальный взгляд не оставлял шансов.

– Мне сейчас трудно сосредоточится, – неуверенно заговорила Афелия, но отец лишь усмехнулся.

– А как ты будешь поддерживать беседу с принцем Бреморским, когда он приедет свататься? – он и не думал отступать.

– Я не хочу с ним знакомиться… – Афелия избегала его взгляда, но не забывала улыбаться гостям.

– Но ты никогда его не видела? Вдруг он тебе понравится? – отец говорил с приятной улыбкой, которая не позволяла усомниться в его добрых намерениях.

– А если нет…

– Если нет… – он приблизился и шепнул ей на ухо, – можешь ему отказать.

Афелия улыбнулась, кружась в танце, а Киартана единственная заметила людей в шкурах и оскалившимися волчьими черепами вместо масок.

Мир перевернулся в одночасье. Музыка вдруг оборвалась, танец резко прекратился, и все гости повернулись к входу, где стояло с десяток фигур в волчьих шкурах и с оскалившимися волчьими головами на капюшонах.

Гости замерли. Из горла музыканта почти бесшумно пролилась кровь, и он медленно опустился на виолончель. Послышались крики, кто-то побежал прочь из зала, но люди в Волчьих одеяниях преградили всем путь.

– Папа, кто это? Я боюсь… – заговорила Афелия, но отец крепко зажал её рот, наклонился и прошептал на ухо.

– Ты должна спрятаться и, чтобы ни случилось, не показывайся. – он оттолкнул её в толпу, а сам вышел к незваным гостям.

– Кто вы? – громогласно заговорил хозяин бала. – И по какому праву здесь бесчинствуете?

Один из пришельцев снял голову волка, обнажив старое изувеченное лицо с давними шрамами. Его безумный взгляд заставил сердце Афелии биться быстрее, но она не вскрикнула и не побежала прочь, по наставлению отца.

– Ваша дочь, Император, – заговорил Волк, – ей предстоит испытание!

– Фанатики… – заключил отец Афелии. – Уходите, вам тут не рады!

Волк лишь улыбнулся и достал посох. Киартана впервые видела такое оружие в руках злодея. Она вскрикнула, собираясь предупредить Императора, но её собственный голос показался ей далёким и тихим. Отца Афелии пронзило незримым кинжалом, и прежде чем он успел поднять руку к животу, на пол пролился плотный проток крови. Император опустился на колени перед волком, а Афелия вскрикнула и выскочила к отцу.

– Я же просил спрятаться… – заговорил отец с дочерью. он провёл окровавленными пальцами ей по щеке, и Киартана вместе с Афелией заплакала навзрыд. Люди в волчьих шкурах окружили их, но Афелия смотрела лишь на отца. Кровь из раны бойко бежала по ярким одеждам, медали утопали в ней, на полу растекалась чёрная лужа. Император быстро слабел.

– Папа! – она кинулась и обняла отца. Волк оторвал её силой и потащил прочь. – Папа! – Афелия тянулась руками, но уже не могла достать.

– Афелия! – выкрикнул он из последних сил, но толпа сомкнулась между ними.

Волк заставил смотреть ему в глаза, произнёс заклинание на незнакомом языке, и видение мгновенно прекратилось. Киартана вернулась в поросший травой зал разрушенного замка, под тень молодой берёзы. Афелия дала ей отдышаться и продолжила историю.