Образ власти в современных российских СМИ. Вербальный аспект

в) понятийный уровень значения имен существительных;

г) вневременное значение формы настоящего времени глагола – настоящее неактуальное; д) предикативные слова с значением возможности совершения действия и долженствования и нек. др.

В текстах массмедиа (печатных, электронных) регулярно появляются высказывания этой группы, в которых заключено суждение о власти. Например:

– «Любая власть имеет обыкновение отрываться от народа», – уверен писатель Владимир Войнович» (АиФ, 1012, № 5); «Есть такая аксиома: всякая власть развращает, а абсолютная власть развращает абсолютно» (там же);

– «Самое страшное, когда ты становишься начальником, – ответственность» (художественный руководитель «Мастерской П. Фоменко» Евгений Каменькович – Нов. Изв., 08.10.15);

– «Когда государству нечего дать своим гражданам, оно дает им свободу» (Незав. газ., 19.11.91);

– «Где начинается единство, там заканчивается парламент» (С. Станкевич – Спутник, 1990, № 3, март);

– «Не любить власть – все равно что не любить жизнь» [Вл. Сурков (псевдоним Натан Дубовицкий). rabook.org/book.php?book=162753]

– «Чиновнику дешевле дать, чем его кормить» (Собеседник, 2013, № 30) и т. д.

Носитель языка привык воспринимать суждения, воплощенные в подобную языковую оболочку, как некую универсальную, т. е. применимую к множеству однотипных ситуаций, непреложную истину. И авторитетным становится уже не автор суждения, не источник, зачастую они вообще неизвестны, – авторитетной оказывается сама по себе языковая форма, она автоматически становится сигналом того, что смыслу высказывания можно доверять. Перефразировав Е.И. Шейгал, скажем, что здесь имеет место примат формы, «упаковки» над содержанием, фидеистическое восприятие формы.

Однако в подобную форму можно вложить и спорное содержание: см., например, процитированное выше высказывание о власти Вл. Суркова или рассуждения Вл. Войновича о том, что любая власть «имеет обыкновение отрываться от народа». А как же забота о москвичах мэра Москвы С. Собянина: новые линии и станции метрополитена? благоустройство автомагистралей? праздничное новогоднее освещение? интереснейшие мероприятия в Дни города? Разве так «отрываются» от народа? Содержание может быть затуманенным: «Казнокрадстворождает свободу» (Арг. нед., 31.05-06.06.2013) или заведомо ложным, абсолютно не соответствующим реальности – абсурдным. Профессор Т.М. Николаева в одном из ее устных выступлений приводила такую фразу: Мужчина с бородой и усами не может быть настоящим журналистом. На адресата, не имеющего собственного жизненного опыта в обозначенной области, подобная языковая оболочка, ассоциирующаяся с универсальными и истинностными суждениями, может подействовать гипнотически, а высказанная мысль отложится в памяти как полученное новое знание.

Очевидно, что генерализующие высказывания – одно из средств концептуализации действительности в языке. С их помощью говорящие/пишущие высказывают свои представления об устройстве мира, о жизни. В постперестроечный период разными издательствами были выпущены десятки книг, в которых собраны афоризмы, пословицы, мудрые изречения самого разного происхождения. К этому следует добавить многочисленные списки афористических выражений, обобщающих высказываний, которые публикуются в Интернете под самыми разными тематическими рубриками: О России; О любви; О любви к жизни; О еде; О бизнесе; О кризисе и т. д. и в том числе: О власти; О политиках; О правителях. В них, наряду с высказываниями знаменитостей: Аристотеля, Сократа, Александра II, У. Черчилля, А.П. Чехова, Л.Н. Толстого, Н. Бердяева и др., находим высказывания рядовых пользователей Интернета, которых побудили заявить подобным образом о себе, по-видимому, потребность в самовыражении, желание поделиться собственным жизненным опытом, иногда – саркастическим видением мира. Они касаются самых разных сторон действительности, в том числе политики и власти, и все они построены с использованием указанных выше вербальных средств выражения обобщенности, например: «Человек начинается там, где кончается государство»; «Роспуск парламента – запуск парламентаризма»; «Там, где начинается политика, заканчивается мораль» и т. д.

Воздействующий результат использования генерализующих высказываний в текстах массмедиа о политике, о власти.

1. Очевидно, что обобщение неизменно основывается на наблюдениях над множеством однотипных ситуаций – это единственно правильное основание для выводов. Следовательно, то суждение, которое заключено в форму генерализующего (обобщающего) высказывания, является истинным. А оно, как уже было отмечено, может быть как верным, так и неверным, и даже – клеветническим, например, процитированное выше: «…Всякая власть развращает, а абсолютная власть развращает абсолютно». В политическом дискурсе, где ситуация полемики и интенция 'понижения' соперника допускают резкость и даже некоторую необъективность, сообщение тем не менее не должно становиться дезинформацией или клеветой. Авторитетность, безапелляционность генерализующих высказываний «перекрывают» рациональное, аналитическое начало у воспринимающего, это своеобразный эмоциональный «наезд» которому трудно противиться.

2. По тем же причинам с помощью языковых форм, которые носители языка привыкли воспринимать как оболочку («упаковку») неких обобщающих смыслов, любому единичному явлению можно придать статус универсального. См., например, приведенное выше: «Чиновнику дешевле дать, чем его кормить». Наверное, все-таки есть чиновники, которые взяток не берут.

3. Основанная на обобщении информация может упрощать и схематизировать факты реальной действительности. В «Новейшем философском словаре» отмечено, что «при обобщении признаки и свойства, придающие неповторимость и исключительность» каждому отдельному элементу обобщаемой «совокупности, элиминируются» и «происходит формализация объекта… и единиц анализа системы» [dic.academic/ru/dic.nsf/dic_new_philosophy/311/генерализа-ция]. А такая формализация не всегда желательна: картина мира или образ какого-либо ее фрагмента, объекта становится упрощенной и в значительной степени поверхностной, а ведь именно частности, нюансы порой играют важнейшую роль.

4. иногда в форму генерализующего высказывания облекаются фразы, сказанные в шутку или с иронией. См., например, высказывание императора Александра II об управлении Россией: «Россией управлять не сложно, но совершенно бесполезно» [httpps://tsitaty.com/цитата118384]. Оторванная от конкретного автора речи, конкретной персоны, со всем кругом знаний об истинном его отношении к управлению Россией (царь-освободитель крестьян), фраза может быть воспринята некоторыми категориями населения России (например, подростками) как сказанная всерьез и стать неверным ориентиром в жизни, в совершаемых действиях.

5. Наконец, подобные высказывания легко запоминаются, «врезаются» в память. Поэтому с их помощью можно легко привить адресату массмедиа новые представления, новую интерпретацию образа, в частности образа власти. Эти представления могут быть как истинными (результат – повышение информированности общества), так и ложными (результат – искаженный образ власти и искаженная картина мира и России в сознании массовой аудитории).

2.10. Лексика, семантического поля «гипотетичность/недостоверность» в смысловом пространстве «власть»

Все мы с детства помним смешную сказку Андерсена о курице, которая вечером, устраиваясь на нашесте в курятнике, уронила маленькое перышко и в шутку сказала, что стала от этого только красивее. Другая курица, сидевшая рядом, немедленно ее осудила и сообщила новость, но уже с значительными преувеличениями, своим товаркам. За ночь история обошла всех обитателей двора, обрастая все новыми и новыми подробностями: о том, что пять кур выщипали себе все перья, а потом заклевали друг друга насмерть из-за любви к петуху. И наутро та, которая уронила перышко, с негодованием говорила своим подругам: «Я презираю этих кур!.. О подобных вещах нельзя, однако, молчать! И я, со своей стороны, сделаю все, чтобы история попала в газеты!». И в газетах действительно напечатали это историю как истинную правду. Сказка так и называется «Истинная правда».

История, рассказанная Андерсеном, очень хорошо раскрывает механизм возникновения и распространения слухов и сплетен: незначительный эпизод при передаче из уст в уста искажается и может приобрести чудовищные размеры – информация становится недостоверной. Здесь же гротескно подмечены некоторые из возможных воздействующих результатов слухов и сплетен: сплетней можно дискредитировать, от слухов и сплетен получают удовольствие и отправитель, и адресат информации, слухи и сплетни помогают самоутвердиться: и отправитель, и получатель ощущают себя «выше» того, о ком сообщается.

Кроме слухов и сплетен (они принадлежат обиходному дискурсу), существуют другие разновидности не подкрепленной реальностью информации. Это всевозможные версии, предположения, которые весьма распространены в политическом и в массово-информационном дискурсах. Исследователи СМИ называют их вероятностной информацией и выделяют такие ее жанры, как прогноз, гипотеза, версия [Тертычный 2002: 55].

Все эти виды не вполне точной, иногда совершенно не соответствующей реальности информации образуют в массмедиа семантическое поле гипотетичности и недостоверности. Это семантическое поле в постперестроечное время стало одной из составляющих смыслового пространства российских масс-медиа. Наиболее широко оно представлено в континууме «власть».

Еще раз вспомним, что в целом информация, подаваемая в массмедийных текстах, образует денотативное пространство – термин А.Д. Шмелева [Шмелев, 2002, с. 36], т. е. сумму обозначенных средствами языка денотатов – внеязыковых объектов реальной действительности. В художественном тексте чаще создается денотативное пространство, отражающее не реальную, а вымышленную автором действительность, подаваемую как реальная [Шмелев 2002: 35]. Специфика текстов масс-медиа, как текстов документалистских, в том, что в идеале представленное в них денотативное пространство должно включать в себя только то, что не воображаемо, а существует в реальности. А обозначающим это пространство вербальным знакам должны соответствовать реальные лица, события, действия и взаимодействия. Такое денотативное пространство назовем денотативным пространством с фиксированными в реальности объектами. Однако, как уже было отмечено, СМИ допускают отступления от этого идеала: денотативное пространство включает в себя компоненты, не подкрепленные реальностью: при сообщении слухов, сплетен, предположений, гипотез и т. п., это своего рода информационные блоки-фантомы. Такое денотативное пространство назовем пространством с не зафиксированными в реальности объектами.

Существуют типовые вербально-стилевые формы подачи гипотетической информации, которые различаются: а) наличием/отсутствием вербальных средств, указывающих на субъект (автора) речи; б) синтактико-композиционными способами подачи материала; в) эмоциональной тональностью сообщения.

Этими типовыми формами являются:

Слухи-сплетни. Автор – первоисточник слухов и сплетен – чаще всего неизвестен («сарафанное радио», «одна баба сказала»). Вынесенные в названия рубрик или вкрапленные в текст слова и сочетания слов: слухи; говорят, что; по слухам; сплетни большого города и нек. др. – подчеркивают, что это какие-то неопределенные лица. Названия рубрик дистанцируют данную информацию от сообщений о том, что действительно имело место. Эмоциональная тональность – шутливая (часто эта шутливость заявлена именно названием рубрики. См., например: «Ток-шоу и все сплетни мегаполиса» – Радио СИТИ FM; «Шепот» – рубрика в газете «Версия», где каждая подаваемая информация начинается словами «Говорят, что…», «Говорят, что…» – рубрика в газете «Аргументы неделі», «Слухи» – рубрика в АИФ и т. п.).

Предположения. Они связаны в основном с внутри- и внешнеполитической информацией. Обычно это фрагмент текста, иногда значительный по объему, построенный как серьезное, эмоционально нейтральное рассуждение. Например, в статье А. Угланова в «Аргументах неделі» «Эффект профессора Плейшнера» (15.03.12) за два месяца до инаугурации В.В. Путина подробно излагаются предположения автора о возможных назначениях в будущем правительстве России после того, как избранный президентом В.В. Путин покинет пост премьера: «Не исключено, на заседании речь пойдет о проблемах Сибири…», «Говорят, что именно г-ну Шойгу поручат возглавить новую госкорпорацию по освоению этих территорий…»; «Главное сегодня – изменит ли новый президент состав правительства. Пока что ничего не предвещает кардинальных перемен…» и т. д.

Обсуждение (полилог). Это новый аудийный жанр, в котором ведущий преподносит массовой аудитории какую-либо гипотетическую ситуацию и предлагает принять участие в ее перемоделировании или обсуждении. Например, предложение «Эха Москвы» публиковать на их сайте коллажи, рисунки, карикатуры на тему «Несостоявшаяся встреча В. Путина и Б. Обамы» («Эхо Москвы», 09.11.09). Или на том же «Эхе Москвы» в программе «Разворот» сообщается новость, исходящая непонятно от кого: «Сергей Иванов вместо Юрия Лужкова – утечка в прессе». А далее ведущий, отвечая на реплики радиослушателей, ведет обсуждение: подходит кандидатура экс-министра обороны С. Иванова на пост мэра Москвы или нет (Эхо Москвы, 06.08.08 – т. е. за два с лишним года до отставки Ю. Лужкова). Программа завершается ответом секретаря пресс-службы вице-премьера С. Иванова: «Это утка и полная чушь». В обоих случаях автор информации не указан. Эмоциональные качества – шутливость, граничащая со стебом.

Вербальные средства, формирующие семантическое поле «гипотетичность / недостоверность»

Существуют специализированные вербальные средства, которые оформляют информацию как не вполне достоверную или гипотетическую. Указания на отдельные из этих средств находим в работах, посвященных исследованию достоверности как коммуникативной категории [Панченко 2010], информационного поля в СМИ [Платонова, Виноградов 2009: 252]. Анализ СМИ последних десяти лет позволил выделить 8 разрядов этих средств. Суммарно они образуют в смысловом пространстве «власть» отдельное семантическое поле. Назовем их маркерами неточности, приблизительности информации. Ими являются:

а) существительные (в названиях рубрик и в самом тексте), обозначающие информацию, источник которой чаще всего неизвестен (неясен): слухи, сплетни, разговоры: «Слухи» (назв. рубрики, АИФ); «Сплетни большого города с Семеном Чайкой» (вечерняя передача на радио СИТИ FM, напр. 2008); сайт «Сплетник RU» b интернете и т. п. Здесь же – предикативные, обстоятельственные и вводные конструкции с этими словами и производными от них: «Будучи на последнем экономическом форуме в Лондоне….я слышал разговоры об отмывании денег, откатах и о том, что, по слухам, одна из яхт, купленных Абрамовичем, как-то связана с российским правительством» (Нов. газ., 2005); «…По нашим сведениям, этого министра [М. Зурабова. – В. С] просто боятся трогать. То ли из-за слухов о его несметном богатстве, толи из-за слухов о его близости президенту» (Арг. нед., 23.11. – 29.11.2006);

б) глаголы в неопределенно-личном значении, в семантику которых входит компонент сообщения информации: говорят, что; думают, что; прочат (кого-либо на какой-либо пост) и т. д. Например, в газете «Версия» в рубрике «Шепот» каждая подаваемая информация начинается словами «говорят, что…»: «Говорят, что Касьянова назначили лидером российской «оранжевой революции»…»; «Говорят, что мэров крупных городов будут назначать…» ит.п. (11-20.02.05). «Говорят, что…» – название одной из страниц газеты «Аргументы неделі», например: «Говорят, что…» и ниже заголовки: «Госдуму и Совет Федерации продадут на аукционе», «Ющенко бросила боевая подруга» и т. п. (18.01.07);

в) глагольные формы может, могут + Infinitiv в значении будущего гипотетического: «Так что увольнение Купина может быть началом настоящего обрушения исполнительной вертикали» (Арг. нед. 29.09.11); «Впрочем, показательная порка Кудрина Медведевым может иметь обратный эффект: консолидировать оставшихся путинцев вокруг премьера» (там же);

г) вводно-модальные слова и сочетания со значением предположительности: вероятно, возможно, скорее всего, я думаю и нек. др. в сочетании с будущим гипотетическим, а также производные от них: «Скорее всего они [питерцы – В. С] будут убеждать Путина изменить свое мнение о персоне будущего премьера» (Арг. нед., 29.09.11); «Я думаю, что популярность власти начнет падать… и, возможно, инстинкт самосохранения толкнет властную группировку к политическим реформам» (Нов. газ., 16.02.09); «Возможна отставка правительства» (там же) и т. п.

д) модальные частицы со значением сомнительности: едва ли, вряд ли, будто бы и нек. др.: «Было много разговоров, что Медведев своим недавним осторожным замечанием в интервью болгарскому телевидению будто бы послал важный сигнал российской элите: действия правительства Путина отныне можно беспрепятственно критиковать» (Нов. газ., 16.02.09);

е) условные придаточные в предложениях с суммарным значением гипотетичности: «Если они [представители политической элиты. – В. С] увидят, что лодка получила пробоину, то, безусловно, все группировки начнут предлагать свои решения, чтобы спастись…» (Нов. газ., 16.02.09);

ж) слова и сочетания слов, с помощью которых журналист, передавая чужую речь, подчеркивает свои сомнения в ее соответствии действительности (прежде всего это частицы якобы, будто, будто бы и нек. др.) и тем самым отчуждается от переданной информации и от ее источника. См., материал А. Шварева «Не похищал, не умирал» с ироническим подзаголовком «Труп, найденный в Чечне, обвиняется в похищении Сергея Кукуры» (Вр. нов., 2003 № 9), где в пределах одного текста 10 раз употреблены единицы с семантикой сомнительности и отчуждения: «Представители спецслужб вчера выступили с очередной победной реляцией, якобы им удалось фактически раскрыть дело о похищении…»; «…в Москве он [Катаев – B.C.] якобы входил в группировку, занимающуюся рэкетом и похищениями»; «По данным столичных спецслужб, Калаев якобы действительно значится как человек, поддерживающий отношения с чеченскими группировками» и т. д.

В таких контекстах сомнения в достоверности информации вводят в «зону негатива» того, кто ее сообщил, – в данном случае представителей спецслужб.

з) эвфемистические обозначения источника информации. Это новшество в российских СМИ, весьма распространившееся в последние годы: «Сообщили информированные источники в правоохранительных органах» (Эхо Москвы, 06.04.12); «высокопоставленный источник в Министерстве обороны» (Эхо Москвы 03.04.12); «другой источник электронной газеты РУ рассказал…» (там же); «отметил источник» (Радио «Говорит Москва», 04.03.12); «источник, близкий к правоохранительным органам, сообщил» (радио «Комерсантъ FM», 15.04.12) и т. д.

Н.Н. Панченко относит «отсутствие ссылок на источник информации» к маркерам недостоверности [Панченко 2010: 62] и говорит о том, что «обезличенность информации влечет за собой неопределенность ситуации» [там же: 62].

Представляется, что само по себе умеренное употребление подобных эвфемизмов не нарушает информационную норму. Однако перенасыщение ими текстов (в первую очередь – радиоэфира) приводит к смысловой расплывчатости: сама сообщаемая информация обретает «налет» неточности, приблизительности (кто-то сообщил, но неизвестно кто). Кроме того, подобные эвфемизмы частично освобождают от ответственности за достоверность информации и могут создать лазейку для дезинформации. Например, сообщение на радио «Коммерсантъ FM» о намерении посла США в Москве поехать в Астрахань в связи с голодовкой правозащитника Олега Шеина. Оно предваряется эвфемизмом: «Накануне источник, близкий к правоохранительным органам, сообщил…» (15.04.12).

Перечисленные вербальные маркеры неточности создают в текстах масс-медиа о власти семантическое поле гипотетичности/недостоверности. Гипотетичность (предположительность) и недостоверность (несоответствие реальности) граничат и часто перетекают друг в друга: то, что одним участником массмедийного общения преподнесено как гипотеза, другой участник может воспринять как объективную информацию, хотя на самом деле данный факт не имел места. Например, в программе «Разворот» на радио «Эхо Москвы» (27.03.14) ведущий приводит высказывание американского политика о том, что по сведениям разведки США, Россия намерена присоединить Восток и Юго-Восток Украины. Вопрос ведущего: «Считаете ли вы, что Юг и Юго-Восток Украины должны быть российскими?». Отвечая на этот вопрос, слушатели «вовлекаются» в эту тему и всерьез обсуждают: нужно ли присоединять к России эту часть Украины? возможно ли вторжение вооруженных сил России на эту территорию? должны ли южные города Украины, такие как Одесса, Херсон, быть российскими? И т. д. Происходит смысловой сдвиг в денотативной сфере: гипотетичность вытесняет реальность, становится дезинформацией, которая может занять определенное место в когнитивной базе массового реципиента.

Таким образом, взаимодействуя, поле гипотетичности и поле недостоверности образуют в денотативном пространстве СМИ отдельные сегменты с незафиксированными в реальности объектами (блоки самореферентной, фиктивной информации).

Воздействующий результат

На поверхностный взгляд, сообщая гипотетическую, не вполне достоверную и даже недостоверную информацию, СМИ выполняют развлекательную функцию. Во всяком случае определенная часть массовой аудитории воспринимает подобную информацию просто для того, чтобы отвлечься от своих проблем. Однако, разумеется, это самая несущественная сторона воздействия. Главное в другом. В периоды каких-либо масштабных социальных и политических перемен (а именно такова нынешняя российская ситуация) общество живет в состоянии «информационного дефицита» [Грачев Мельник 2003: 225]. Гипотетическая информация отчасти удовлетворяет информационный голод. Однако при этом перегруженность дискурса вероятностной, неточной, а также неизвестно кем сообщенной информацией лишает картину мира четкости. Массовый реципиент привыкает воспринимать информацию о том, чего нет и, скорее всего, не будет. То есть привыкает жить в наполовину иллюзорной, расплывчатой реальности, отвлекаясь от тех обстоятельств, в которых он на самом деле существует.

Неопределенность знаний – удобная почва для манипуляций, и информационная неопределенность ведет к негативным переживаниям. [Грачев Мельник: 225]. Цепочку реакций массового адресата можно представить так:

Принятие неточной информации –> некритичность восприятия –> неуверенность в полученных знаниях о мире –> раздражение и растерянность –> потребность в ориентации и опоре –> поиск того, кто избавит от сомнений –> подчинение этому лицу. Общеизвестно, что сбитым с толку, растерянным человеком легко управлять.

3. Сообщение недостоверной – и притом негативной информации о ком-либо – способ «утопления» политического противника. Известно, что авторитет того, на кого брошена тень подозрения, уже немного пошатнулся в общественном мнении. Юлий Цезарь развелся со своей женой Помпеей только из-за того, что на праздник в честь богини плодородия и добродетели, проходивший в ее доме и на который допускались только женщины, проник переодетый женщиной мужчина – Публий Клодий Пульхер. На суде Цезарь ни в чем не обвинил свою жену, но в качестве аргумента для развода привел ставшие знаменитыми слова «Жена Цезаря должна быть выше подозрений» [Ашукин Ашукина 1986: 219]. Такой способ дискредитации можно назвать понижение статуса через подозрение. Именно потому в процессе подготовки и проведения пропагандистских акций распространение слухов, сплетен и дезинформации занимает значительное место [Грачев Мельник: 224]. Так, в приведенном выше материале из «Времени новостей» «Не похищал, не умирал» обилие частиц с значением сомнительности при передаче чужой речи бросает тень недоверия на автора этой речи – представителя силовых структур.

4. Наконец, гипотетическая информация ставит под сомнения факты, сообщенные в деятельностном поле. итак, вербальные единицы, входящие в семантическое поле гипотетичности/недостоверности, могут создавать через масс-медиа удобную почву для управления массовым сознанием, в том числе и в оценках состояния российского общества и действий власти.