В некоторой сказке…

– Аэль, как думаешь, чем все это закончится? – спросил над самым ее ухом хрипловатый голос.

– Не знаю, Сём. Но точно не пышной свадьбой, – ответил приятный высокий.

Девушка припала еще ниже к траве. Обвела полянку глазами. Не показалось. Тем временем, невидимые собеседники продолжали.

– Ха, ты еще надеешься на руку Сеньки? – усмехнулся первый.

– Княжны Есении, – машинально поправил второй. – Нет, конечно. Я и не за ней шел. Дурная политика, сам же понимаешь. Мы пешки. Отцы игроки. И им невдомек, что не для всех жизнь – шахматная доска. И удачная партия – это не шах и мат в два хода. Ой, да что об этом. Войной пахнет.

– Точно, воняет уже, – присвистнул Сёма. – Треть отряда полегла так бесславно. Жалко их. И то ли еще будет, чую я.

– Нос ищейки не проведешь? Боюсь, ты прав. Может, повернуть пока есть возможность? Мне думается, зря мы туда идем.

– Можешь повернуть. И никто не упрекнет за трусость. А вот я пойду до конца.

– Зачем? Ты же за чистотой розыгрыша вроде следишь. А если не будет никакого розыгрыша, то…

– Дракон – вот моя главная цель, – перебил хрипловатый. – Нельзя дать врагу урвать такой козырь.

– Семён, а кто враг? И откуда ты знаешь, что это не я?

– Знаю, Аэль. Ты правильно сказал: нос ищейки не проведешь. Доброслав не дурак. Он отправил разведку.

– В отряде поговаривают, что сама княжна упорхнула вперед.

– Она сильный маг. Отцовская надежда. И, кто бы что ни говорил, его настоящая правая рука.

– Да, да, я слышал, – зажурчал ручейком смех.

– Зря хохочешь. Видел я ее однажды в деле. Не хотелось бы такую на пути повстречать. Растопчет, не заметит. И она не одна.

– Эрлаган?

– Тоже в курсе уже?

– Весь Форестер гадает, кому теперь он служит, и когда вернется в родные пенаты. Шептались и про Доброслава. Но дед его отрицает все. Старый вояка тоже надеется, что когда-нибудь внук вернется в гнездо и возглавит армию.

– Возглавит скоро. Только, похоже, не вашу.

– Чарогории?

– Нет. Говорю же, войной воняет.

– Совет не доверит вести Семидержавье в бой безродному сопляку.

– Полегче, Аэль, Габриэль давно уже себя зарекомендовал на бранном поле. И он избранный.

– Ну, да, конечно. У нас это немного по-другому называют.

– Называй, как хочешь. А предназначение одно. И тут ваши языки могут молоть, сколько угодно.

– Поживем, увидим. Я не против Габриэля, ты не подумай. И, я надеюсь, до сих пор друзья. Но… грядет не просто войнушка между кланами.

– Поживем, увидим, Аэль, все верно говоришь. Далеко нам еще?

– Если верить карте, и ничего больше не случится, то дня через три будем у скалистого мыса Смеральдо.

– Хорошо бы.

Сенька стряхнула пелену. Значит, скоро ждать гостей. Интересно, кто это разговаривал. Аэль. Судя по всему эльф, раз из Форестера и Габриэля знает. И не простой вояка. Из знати. Второй, Семён, явно из Чарогории. И знаком с Есенией. Треть отряда полегла. Это на кого же они нарвались? И война. Габриэль тоже что-то такое говорил. Но что конкретно, девушка не помнила. Ох, избранный. Как же теперь без него Семидержавье?

– Ну и написала ты сказку, Сенька! – в пустоту проговорила она. – Не выбраться тебе отсюда, дорогая. Уж точно не сейчас. Надо приготовиться к встрече. Женихи, мать их.

***

Перо поскрипывало, выводило витиеватые буквы на казавшейся в отблеске свечи хрупкой бумаге. Завиток, черточка, завиток. Чернила лениво стекали с серебряного наконечника. Завиток, подпись, точка. Перо легло рядом с пергаментом. На письмо сверху посыпалась жемчужная пыль. Сухая рука прихлопнула, аккуратно густой круглой кисточкой смахнула крошку. И без того непонятные черные буквы и вовсе растворились. Маг осмотрел чистейший лист. Удовлетворенный результатом, туго свернул его в трубочку, перевязал атласной лентой цвета индиго. Вытянул из ящика дубового стола еще один. Обмакнул перо в чернила, стряхнул капельку обратно. Завиток, черточка, завиток… Точка. Щедрая горсть жемчужного песка из шкатулки. Пара взмахов кистью. Чисто. Еще одна трубочка, перевязанная на этот раз зеленой лентой легла на край стола. За ней – бордовая, желтая, голубая, фиолетовая, оранжевая, розовая, бирюзовая, коричневая. Чародей Снял с указательного пальца массивную печатку. Накрепко закрепил ленты сургучом. На каждом оставил оттиск.

– Ну, выходи, выходи, негодница, – ласково позвал он.

Из-под стола показались прозрачные сизые щупальца. За ними кляксой по полу расползлась Тень.

– Вот, держи. Доставь правителям. Пора собирать Совет. Время тебе до завтрева. Обожди, дай поглажу.

Тень собачкой потерлась о ноги хозяина. Тот ласково потрепал ее.

– Все, некогда, дорогая. Торопись. Боюсь, и так мы уже припозднились. Не опоздать бы совсем.

Дымка схватила грамоты. И вместе с ними растворилась в окне. Лишь клочки сиреневого тумана опустились на пол кабинета. Генриус встал из-за стола. Подошел к подоконнику. Темно. Ветер воет. Недоброе уже подняло голову. Он хотел созвать семидержавцев еще месяц назад. Но тут совсем не вовремя Доброслав затеял охоту на дракона. А потом откуда-то вылез этот треклятый старик с недюжей силой и отсутствием мозгов. Хорошо, Есения смогла его победить. Но какой ценой. Все планы сбил. Генриус поморщился.

Сегодня он видел девушку. Она, наконец, приручила силу. Поняла, как ей управлять. И уже почти готова выполнить свою миссию. Скоро, совсем скоро Генриус с ней встретится и все расскажет. Но сначала Совет.

***

Тарас никак не мог взять в толк, куда Сенька так торопится. Княжна и слышать не хотела о «чуть позже», «обожди» и «повремени». Она и сама вертелась как волчок, и им не давала ни минуты лишней отдыха. Выдохнула только, когда перед ней выставили первые глиняные горшочки со сливками и молоком. Главному скотному инженеру фермы «Счастье в провинции», а именно так официально теперь именовалась должность Тараса, пришлось попотеть, чтобы найти людей, желающих работать на дракона. Но он справился. Из соседних деревень на вахту заехали с десяток мужиков и пяток девиц. Плотники рубили избы, строили ледники и производственные цеха. Женщины доили коров, сепарировали молоко, квасили кефир, варили творог. Сенька научила их делать йогурт по технологии лентяек (из кефира и варенья). Гордо обозвала его термостатным. Тетки заморского слова не поняли, не вышептали и плюнули, присвоив йогурту наименование Сенюшкин. Она махнула рукой: «ой, ладно, пущай будет авторский». Хотела запустить еще сыроварню, но молока пока не хватало. Надо было где-то раздобыть еще буренок. Орландо встал на дыбы: у него и от этого всего чешуя дыбом вставала.

Зато удалось сделать свою гончарную мастерскую. Благо, глиняных дел мастер, сосед Тараса, крепко ему проигрался. Хитрый скотник согласился списать долг, если гончар пойдет к дракону внаймы. Тот спьяну согласился. Очнулся уже на ферме. Попытался сбежать, заблудился. Голодный и ободранный через пару дней вышел обратно. Приценился и остался. Горшочки он ваял на редкость хорошенькие. Маленькие, пузатенькие, приземистые, с ровными краями. Сверху девицы их накрывали промасленной бумагой и затягивали бантики шпагатом. Получалась скляночка как из сказки, такие обычно рисовали на страницах Курочки Рябы и Колобка, в такой же, наверняка, несла маслице своей бабушке Красная Шапочка. Не хватало только этикетки. Сенька призадумалась. Можно, конечно, и от руки нацарапать, да на клейстер прилепить. Но как-то это по-простецки совсем. Если и быть первооткрывателем на местном рынке, то надо все делать на высшем уровне.

– Слушай, Тарас, а изобрели тут уже печатный станок?

Мужик почесал затылок:

– Поди уж лет сто назад гномы придумали.

– Здорово! А где бы нам такой раздобыть?

– На кой он нам?

– Этикетки будем делать.

– Кого?

– Да не кого, а что, балда! Этикетки. Бумажки такие, на которых написаны название продукта, его состав, фирма-производитель, срок годности. Клеят их на стеночку горшка. Отличительный знак качества! – подняла указательный палец вверх девушка.

– Эвона как, – важно кивнул инженер, как будто все понял. – Ну, можно тогда поискать на гномьем рынке.

– Окей, сегодня же отправляетесь туда с Орландо. А то наш птенчик приуныл немного, заскучал по приключениям, видимо. Пусть развеется.

Дракон действительно в последние несколько дней ходил с опущенным гребнем. Тарас догадывался, что связано это с Сенькой, с ее идеей поскорее достроить ферму и сбежать обратно в Чару. Ящер не хотел отпускать княжну, но и запереть ее в башне, как настоящий хрестоматийный огнедышащий, не мог себе позволить. Во-первых, той самой башни на его земле отродясь не водилось. Во-вторых, он же все-таки был необычный представитель своего рода. Наконец, в-третьих, совесть не позволяла. А вот мелко пакостить, чтобы притормозить большую стройку, Орландо было с лапы. Потому сначала он всячески пытался влезть со своей «помощью». Но Есения быстро смекнула, что дракон только вредит. Нарочно или нет, выяснять она не стала. А вот от производственной полянки отлучила. И всем строго-настрого наказала не подпускать его туда на пушечный выстрел. Дракон обиделся. И старался избегать девушку уже второй день.

– Странный ты, я бы уже давно рассказал ей обо всем, – удивлялся Тарас, когда они отлетели на безопасное расстояние от пещеры.

– Да не о чем тут говорить, – грустно захлопал ресницами Орландо.

– Ну, как это? Нравится же она тебе! Я же вижу! Эх, у нас все проще – полюбилася баба – хоп, ежили не шибко против, на сеновал ее. Потом уже к старосте, чтоб женил. И вся недолга.

– Что-то я не слышал, чтобы в этих местах драконов на принцессах старосты женили, – ехидно скривился ящер. – И на сеновал, максимум, чтоб откушать барышней такие как я тащат.

– Да не такая она уж и принцесса, – отмахнулся скотник.

– Княжна. Да, все едино! – в сердцах махнул крылом дракон. – Дело же не в регалиях. Я, может, тоже не из простого яйца вылупился.

– Золотого что ль? – хохотнул Тарас.

– Я не об этом. Ты посмотри на нее – красивая хрупкая девочка. А теперь на меня – страшный зубастый ящер.

– Это она-то хрупкая? Да ты в своем уме, друже? – вылупил глаза селянин. – Видел, как ловко руководит мужиками? Попробуй хоть слово супротив скажи. Тут же схлопочешь! А баб костерит? На чем свет стоит, только не по еёйному что-то сделают! Залюбуешься! Еще и поколдовывает вечерами в чистом поле. Видал я давеча. Я бы такой дорогу переходить не рискнул. Уроет, не моргнет.

– Она же чародейка. В Высшей школе училась, – неуверенно промямлил Орландо. – Видел бы ты, как она тогда мага того размазала!

– Вот-вот, об этом и говорю. Ничего она не маленькая девочка. Это ты рядом с ней несмышленышем кажешься, – поддакнул Тарас.

– Она меня таким и считает. Поэтому и до сих пор здесь.

– Ага, а ты и рад стараться, – заметил скотник.

– Ну, а что мне поля при ней жечь, да селян на части рвать? – фыркнул дракон.

– Вот скажи честно, ты тупой?

– Нет, – неуверенно протянул Орландо.

– А че тогда? Упер ее вечерком на луг, ромашек нарвал, лютиков там каких. Так и так, мол, принц я в драконьей шкуре, замордовали меня, заколдовали. Люблю тебя не могу, все дела. И только поцелуй твой спасет. Она разомлеет, чмоки-чмоки. Все! Дело в шляпе. А с колдовством потом разберетесь. Если ты, конечно, не соврал про это.

– И откуда ты такой умный? – Дракон наклонил пасть к самому носу Тараса. Лицо его обдало жаром. Скотник отпрянул. И больше разговор не заводил.

Вернулись в пещеру они за полночь. Гордо водрузили массивный станок в центр грота. Сенька, задремавшая в кресле-качалке, подскочила. Матюгнулась:

– Бестолочи! Где вас черти носят?

– Как же, заждалась, – ухмыльнулся Тарас. – Так ждала, аж храп на всю округу.

– Ой, правда?

Дракон хохотнул, скотник тоже заулыбался.

– Да ну вас, ребята. Где так долго были?

– Станок твой искали.

– Нашли?

– А не видишь? – ткнул пальцем в шкафину селянин.

– Такой большой! – удивилась девушка. – А зачем сюда принесли? Надо было в цех упаковки поставить, – свела она брови на переносице.

– Тебе не угодишь. Принесли – плохо. Завтра уберем, не бзди. Иди спать ложись. Вон уже на пугало стала похожа со своей спешкой. Не убежит твоя сметана от тебя. Отдохнуть надо.

– Что-то ты много на себя берешь, – шикнула на Тараса Сенька.

Тот обогнул станок, рухнул на топчан. И тут же захрапел. Дракон виновато подвинул печатный механизм к стеночке, построил Есении глазки. Но вместо взаимности получил полный упрека взгляд и удаляющуюся спину. Ящер печально выдохнул и тоже побрел на свою излюбленный половичок.

***

– Стой, кто идет!

– Свои, старик, пропусти, – ответили из полумрака.

– Свои по домам в такое время сидят, – прошамкал таможенник.

– В какое такое, старик? – подначили его из задних рядов отряда.

– Шер, не встревай. Хурэл, это Семён. Мы от Доброслава.

Вперед вышел высокий широкоплечий молодец. Вертикальные зрачки оценивающе мигнули. Полыхнули теплым оранжевым огоньком:

– Ну, привет, тайный!

– Привет, порубежный!

Сёмка крепко обнял старичка.

– Начинайте разбивать лагерь вон там, на равнине. Заночуем здесь, дальше темные места, – махнул он коннице, а сам вместе со стражником рубежей зашел в резной терем.

Там Хурэл уже принял свой настоящий облик. Предложил гостю чаю с дороги. Семён не отказался, за кружкой дымящего травяного рассказал о походе, злоключениях последних дней и сплетнях о грядущей войне. Порубежник не перебивал. Только изредка кивал и криво улыбался.

– Значит, ты тоже за драконом, – сделал он вывод.

– Тоже? А-а-а, ты о княжне?

– И о ней, да не только, – загадочно сверкнул зрачками элапидей. – Тут какой-то дурной черный маг пытался заполучить ящера. Но не вышло у него. Княжна сильнее оказалась. Отправила беднягу бродить по коридорам тьмы.

– Эта может, – совсем не удивился сотник Тайного дома. – Давно они здесь?

– Давно. Только Есения там одна осталась.

– Как это? – нахмурился Семён. – А Габриэль Эрлаган?

Змей, шурша чешуей, поднялся из-за стола. В своей неторопливой манере пересек комнату, взял с полки фигурку, поставил ее перед давним другом. Тот хорошо знал обычаи элапидеев. С тем же Хурэлом вырос в одном дворе. Вместе же пошли служить князю. Это потом их дорожки разминулись – одна охранять рубежи, вторая – тайны дворцовые, да искать преступников.

– Ты уверен? – помрачнел Семён.

– Да. К сожалению. Славный был малый.

– Ему прочили место военачальника соборной армии Семидержавья.

– У него бы получилось.

– А что случилось?

– Тот черный маг застал их врасплох в горах. Габриэль защищал княжну. А вот она его – не успела.

– То есть ты сам не видел его тела? Так, может, все-таки жив?

– Нет, не может. Ветры врать не умеют. А они говорят, что Габриэля больше нет в этом мире.

– Доброслав…

– Уже в курсе.

– Ясно. А что с драконом?

– Есения – дочь своего отца. Она осталась охранять его.

– А не убить? – вскинул брови сотник. – Вот же своевольная девчонка!

– Он, эм… хм, особенный. И вам еще пригодится, – туманно произнес порубежник.

– Уверен? – Семён знал, что если элапидей сразу всего не сказал, то выбивать продолжение из него бесполезно, но все равно решил попытать удачу. – Ладно, что предлагаешь? Околдовать?

– Лишнее. Он и так за княжной пойдет хоть в адово пекло.

– Во как. А придется? – княжеская ищейка в упор посмотрел в глаза змея.

Тот спокойно выдержал взгляд, у него не дрогнул ни один мускул.

– Как вы перешли пески?

– Что? Куда? – растерялся от резкой смены темы Семён. – Нормально, без происшествий. Даже странно. Я готов был встретить там кого угодно, но этот участок оказался самым спокойным за весь поход.

– Не верь глазам своим, слушай сердце, – мудро изрек Хурэл. – Где-то там, в пустыне, ставка недругов.

– Точное место? – Сотник аж подскочил с места.

– Ветры не ведают систем исчислений, координат и карт, – осадил его пыл элапидей.

– Понятно. Значит, будем искать.

– Рано. Ты хочешь с этой горсткой даже не солдат броситься на съедение армии?

– Большой? – не унимался Семён.

Хурэл не ответил. Допил свой чай, унес обратно на каминную полку фигурку полуэльфа.

– Тебе надо быстрее в горы, – не поворачиваясь к гостю, прошипел он. – Надо быстрее уговорить Есению вернуться в Чару. Ей тут грозит большая опасность. Такая, что никакой дракон ее не сможет защитить.

– Опять маг?

– Маг, но этот хуже. У тебя ведь тоже исчез медальон, – искоса глянул на гостя пограничник.

– Тоже ветры донесли? – ухмыльнулся Семён.

– Мыши, – серьезно ответил элапидей. – Шушукались между собой, что барин новый в степях появился, собирает войско. Да не простое, заговоренное. Из мертвяков да зомби.

– Зомби?

– Ага. Лишенные воли.

– А я все слово вспомнить не мог. И много он собрал амулетов?

– То мне не ведомо. Но, думаю, хороша была жатва. Один только ваш отряд – не меньше сотни.

– Так полегли сколько.

– Да и воины они так себе, – как бы невзначай обронил Хурэл.

– Зря ты так. Там и хорошие были.

– Ну, мне без толку, в строй с ними не вставать. А то, что пожрали их – добрый знак, – Семён чуть чаем не захлебнулся. Хурэл примирительно продолжил. – Прости уж, как есть говорю. Значит, даже талисман их не поднимет.

– Ах, ты вон о чем. Тогда, конечно, – сотник помолчал. Повертел в руках чашку. – Как думаешь, этот маг, это он затевает переворот?

– Вряд ли там один гений. Скорее, шайка собралась. Тем более, армия в песках, колдун в степях. Не может хвост от головы отдельно жить.

– По себе что ль судишь? – хохотнул Семён.

– Генриус собирает Совет. Мудрые правители решат, что делать дальше. А тебе надо поторопиться в горы, – повторил Хурэл. – Только иди один. В твоем отряде слишком много глупых и жадных.

– А дракон?

– За него не беспокойся. Ящер, как я уже сказал, за девчонкой пойдет хоть куда. Зло не сможет его околдовать, пока в сердце горит огонь. Но и добру он без княжны служить не будет. Поэтому и надо ее защитить.

– Хурэл, почему ты с таким даром не стал оракулом?

– Я хочу жить. Любить жену, растить детей, заниматься своим делом. А ветра мне просто приносят весточки.

– А не тяжело тебе жить, зная обо всем, что происходит в округе, друг? – приподнял бровь сотник.

– Я знаю только то, что дозволено, – вернул улыбку элапидей. – Поужинаешь со мной, друг?

– Да, конечно. Только надо обсудить все это с Аэльдримиэлем.

– Эльфийский принц? – поморщился Хурэл.

– Да. Он вроде как главный в отряде. И не полудурок, как его старший брат.

– Хорошо, зови и его к столу, – отсмеявшись, позволил элапидей. – У меня как раз большая рыбина на соли запеклась.

***

Янтарная жидкость волной расплескалась по стенкам бокала. Доброслав покачал его в руке, втянул ноздрями тонкий аромат, обмочил губы, посмаковал. Хороша настойка. Терпкая. Сладкая. Пряная. Осушил одним махом. Плеснул еще. В груди щемило. Он отчаянно переживал за дочь. И никак не мог ей помочь. Оставить княжество сейчас, когда серые тучи сгустились над всем Семидержавьем, и никто не знает, кто и куда нанесет удар – смерти подобно. Как ответственный правитель он не мог бросить страну в такой момент. Зато мог отправить Макара на поиски Семёна, чтобы уже тот вернул своевольницу в Чару.

Доброслав откинулся на спинку мягкого кресла. В камине уютно потрескивали полешки. По подоконнику барабанили крупные дождевые капли. Ставни царапала одинокая ветка. Стоп. Какая ветка? Отродясь под окнами кустов не росло. Князь поставил бокал на край низкого столика. Подошел к окошку. Большая черная птица сидела на карнизе. В клюве она зажала сверток, а лапой скребла по стеклу. Даже сквозь дождевые разводы Доброслав разглядел печать и широкую атласную ленту. Индиго. Тотемный цвет Чарогории. Вестник затерянного советника. Князь кинулся открывать окно. Птица кубарем перекатилась через подоконник и растаяла дымным облачком. Полупрозрачной тенью возвысилась над правителем. Молча протянула грамоту.

Над кабинетом куполом повисла звенящая тишина. Так было всегда, когда вестник приносил почту из Затерянной долины. Защита. Князь сломал печать, стянул ленту. Сунул кусочек шелка в карман. Билет на Совет. Без нее Чаша не пустит за стол. Растянул свиток на столе. Посыпал пыльцой из небольшой коробочки. Неприметная, она всегда была под рукой, мало ли, когда прилетит заколдованная почта. Сквозь жемчужную вуаль начал проступать кудрявый почерк Генриуса. Князь пробежал глазами по строчкам.

– Все понял. Буду, – коротко бросил он через плечо. Тень поклонилась, снова обернулась птицей и с пронзительным криком вылетела в открытое окно.

Доброслав еще раз перечитал письмо. Вернулся к журнальному столику. Опрокинул настойку себе в рот. Горло обожгло. Князь резко выдохнул. Присел на корточки напротив камина. Протянул сверток. Язычки пламени облизнули пергамент, заурчали от удовольствия, захрупали бумажным десертом. Князь подождал, пока огонь целиком прожует послание. Пить расхотелось. Война. Будет. Уже не избежать. Осталось только понять, с кем. И ради чего. Доброслав помассировал занывшие виски. Ответы, надеялся он, получит на Совете. Чарогорию все же придется оставить на несколько дней. Но прежде надо найти Макара и отправить его к Семёну. Князь выглянул в коридор. Никого. Прошел в кухню. Девки как обычно терли чугунки, месили тесто, стряпали пироги. Доброслав подцепил один с противня. Откусил. С капустой. Любимые. Хотел цапнуть еще один. Но тут же схлопотал полотенцем от Златы.

– Куды? Негоже князю пироги горячие таскать! Обожжетесь, государь. Давайте я вам положу на поднос, да в кабинет принесу, а?

– Спасибо, Злата, не стоит. Ты Макара не видала? Вот, найди-ка мне лучше его. Дело есть срочное. А пироги я здесь пожую. Вкусные. Еще бы молока к ним.

Тетка шикнула на одну из кухарок, та пулей метнулась в погреб. Принесла бидон молока. Дрожащими руками налила большую кружку, окропив все вокруг голубовато-белыми пятнами. Протянула князю.

– Благодарствую, красавица! – подмигнул он.

Девка побледнела, чуть в обморок не упала.

– Ага, – еле вымолвила.

Князь покачал головой, стянул еще два пышущих сладким паром пирога и зашагал обратно в кабинет.

***

На переговоры с торговцами Сенька решила лететь сама. Она не могла никому позволить провалить последний этап многодневной тяжелой работы. Если уж и ударить в грязь лицом, то собственным. Тарас вызвался ее сопровождать. Нехай, пусть едет, решила девушка, солиднее будет смотреться в глазах потенциальных покупателей. Она с вечера наклеила этикетки на горшочки, красиво повязала крышечки шпагатом. На всякий пожарный отпечатала несколько экземпляров договора поставки продукции. Чтобы официально заверить, так сказать, сделку. По расчетам Есении, деревенские, не избалованные изысками, должны были клюнуть на их товар.

– Но не обязаны, – вздохнула княжна и завернулась в одеяло.

Уснуть сегодня совсем не получалось. Видимо, от волнения. Все происходящее казалось таким нереальным. Сеня бы даже не удивилась, если бы из-за какого-нибудь куста выпрыгнули ее сокурсники с воплем: «Розыгрыш!». Хотя иногда, наоборот, вся прошлая жизнь ей напоминала сон. Далекий, махровый от пыли и полузабытый. Девушка зло намяла бока подушке, еще сильнее натянула одеяло на голову. Как будто оно могло укрыть от грустных мыслей. Утром невыспавшаяся, мятая и от этого недовольная Сенька еле сползла с матраца. Раздала по грозному «фи» и дракону, и Тарасу. Еще и в запасе осталось.

Чтобы не наделать много шума среди селян, начинающие торговцы молочным контрафактом решили долететь сначала до гномьего рынка. Там, конечно, была вероятность нарваться на обманщиков. Или быть битыми местными торгашами. Зато и шансы на удачную сделку были выше, чем в ближайшем людском поселении. Но и его Сенька со счетов списывать не хотела. Однако, прежде, чем нырять в этот торговый коридор, надо было сначала его хорошенько обследовать, обдумать и проверить. Этим княжна собиралась заняться завтра. А сегодня – к нелюдям.

– Мать его налево! Куды прешь, курица кривая! Тьфу! Понаехали! – горбатый одноглазый гном больно ткнул Сеньку под ребра и смачно харкнул.

Слюна сопелькой повисла на оттопыренной губе, качнулась туда-сюда и с брызгами плюхнулась на носок сапога венценосной особы. Есения запоздало отдернула ногу. Брезгливо потерла ее о землю.

– Сам ты, петух ощипанный! – возмутилась девушка.

– Че сказала, коза? – выставил вперед массивную челюсть гном и потянул руку к нагайке, висящей на поясе.

– Ты не только слепой, еще и глухой? – вскинула брови Сенька. За последние дни она как-то совсем осмелела, еще и ПМС кипятили характер.

– Ах ты ж падла! Урою! – заорал карлик и кинулся на княжну, на ходу вытягивая плеть.