В некоторой сказке…

Князь совсем как дочь закусил губу. Подергал себя за бороду, как будто не знал, куда деть руки. Но Макар этот жест правителя давно выучил – переживает. Паренек и сам еле сдержал подкатившие слезы. Он очень прикипел к полукровке.

– Я ведь, если честно, когда отправлял их вместе, очень надеялся, что они с Сеней найдут общий язык, – признался князь. – Габриэль мне нравился. Целеустремленный, рассудительный, опытный. Пусть и полукровка, но хорошая партия княжеской дочке. Тем более моей, – он многозначительно закатил глаза. – О таком зяте можно только мечтать. Вот и помечтал, – князь в сердцах махнул рукой. – Угробил. Письмо надо написать старшему Эрлагану. Сообщить. Бедная Лореллейна. Эх, знать бы, чем все это обернется. Эх, знать бы… Соломки бы подстелил. Да руки мои коротки.

Доброслав уронил голову на стол. Макар сидел молча и временами, казалось, даже не дышал. Прислушивался. Вот легкие каблучки процокали по обеденному залу. Зашуршали длинные юбки. Княгиня идет позвать мужа к столу. Через пару мгновений в дверь кабинета постучали. Потом еще. И еще – уже настойчивее. Створка приоткрылась. В щелке показались испуганные глаза правительницы Лёли. А потом влетела и сама хозяйка замка.

– Доброслав! О, боги, что случилось? Ой, Макар, ты как здесь? – заметила она паренька. В зеленых омутах тут же затрепыхал ужас, губы княгини задрожали. – Сеня?

– Тише-тише, душа моя, успокойся, – обнял супругу князь. – С ней все в порядке. Она… эээ… осталась погостить… у дракона. И всего-то. Не падай в обморок, дорогая, ящер не опасен. По сравнению с нашей дочкой – он душка, уверяет Макар. Да же?

– Ага, – интенсивно закивал парень.

– Славушка, ну-ка не юли, – уперла руки в столешницу Лёля. – Выкладывай, зачем она там осталась?

– Это, хм, политика, дорогая. Так сейчас надо. Не переживай, ничего с ней там не случится, – в голосе Доброслава сквозила неуверенность.

– Ладно, не буду, – княгиня испытующе посмотрела на мужа, сложила губки бантиком. Весь ее вид показывал, что не особо-то она и поверила. – Раз переживать не от чего, тогда почему ты голову повесил?

– Габриэль. Сын Лореллейны Эрлаган.

– Да-да, конечно, молодой полуэльф, который сопровождает Есению в походе.

– Он погиб, – поджал губы Доброслав.

– Какой ужас! – выдавила Лёля, прикрыв рот ладошкой.

– Черный маг. Он напал у логова дракона. Сеня смогла его уничтожить. Но прежде, колдун убил Габриэля. Он защищал вашу дочь до последнего, – скорбно проговорил Макар.

Княгиня промокнула платком глаза. Шмыгнула красивым носиком.

– Бедная Лореллейна. Она не перенесет эту трагедию. Доброслав, мы должны что-то для нее сделать!

– Точно. Я и так для нее уже много чего сделал! – как-то странно хлопнул кулаком по столу правитель, и голос его дрогнул. – Тогда и сейчас. Ага, теперь уже точно не простит до конца дней. Так мне, дураку, и надо.

– Доброслав, – Лёля присела на краешек стола перед мужем, погладила его по колючей щеке. – Ну при чем здесь ты? Это был бой. А Габриэль был военным. Лореллейна должна понять. Может, не сразу. Но все же…

– Поймет? Серьезно? – перебил жену Доброслав. – Да она только прошлым летом впервые за 30 лет удостоила меня взглядом. Не презрительным и полным ненависти. А тем самым, ее добродушным и открытым. И это только за разбитую Сферу. А тут я ее единственного сына на гибель отправил. Поймет, говоришь, ага, как же.

– Роман все равно бы тогда ушел. Даже, если бы ты не уронил его Сферу жизни. Так устроено мироздание. В нем должно быть равновесие, – возразила княгиня. – Иначе, сам понимаешь, наступит хаос. И Лореллейна это тоже прекрасно знает. Она злилась не на тебя. Ей просто было больно. А ты – маячок, вечное напоминание об утраченной любви. Если бы она встретила кого-нибудь еще, то уже давно бы стала прежней. Поверь мне, я ведь тоже женщина.

– Ох, Лёля, может оно и так. Да только одно дело любовник, другое – сын.

– Он был воином, – твердо повторила она. – Взрослым. Знал, куда шел. И она отпускала его из-под юбки не на поле ромашки собирать, – в выражении лица княгини не осталось и капли мягкости. Жестко сведенные на переносице брови, поджатые в полосочку губы, горящие глаза – сейчас она была похожа на ведьму, не иначе.

Макар, все это время сидевший как мышка на своем стуле, чуть не вскрикнул от неожиданности. За все годы в замке такой хозяйку он видел впервые. Из нынешнего разговора он мало, что понял. Но сообразил, что Лореллейна – мать Габриэля, которой в жизни пришлось не сладко. Кто такой Роман, парнишка догадался, сложив в уме обрывки рассказов полуэльфа о своем отце и диалог княжеской четы.

– Мы подумаем с тобой позже, как лучше обо всем рассказать Лореллейне. А сейчас идем обедать, – княгиня легко соскочила со стола, отряхнула юбку, царственно выпрямилась. – Макар, ты же с дороги. Иди к Злате, она тебя покормит. – Лёля не отошла от мужа, дав понять что дальше разговор им надо продолжить наедине.

Мальчишка кивнул и молча покинул кабинет. Впереди его ждала еще одна моральная битва. Злата. Уж она-то не обойдется коротким пересказом. Макар обреченно вздохнул и шагнул в арку, ведущую к кухне.

Злата как обычно отчитывала кого-то из кухарок. Женщина раскраснелась, ее прическа растрепалась. Она закинула полотенце на плечо и что-то бурно жестикулировала руками. Увидев в дверном проеме Макара, тут же потеряла интерес к набедокурившей девчонке. Сунула ей кастрюлю и бросилась к парнишке. Крепко его обняла. Отстранила от себя на расстояние вытянутой руки, оглядела. Снова прижала к своей пышной груди, пахнувшей как всегда сладко-сладко ванилью. Макар с жадностью втянул знакомый аромат. Он как будто вернул его на долю секунды в прошлое. Где еще не было никакого походы, полуэльф был неприятным незнакомцем, Сенька чудила с заклинаниями по ночам в отцовском кабинете, а Макар был хоть и взрослым не по годам, но все же беспечным еще мальчишкой. На его плечах не лежала тяжкая ноша вестника смерти.

– Вернулся! Ты мой хороший! – вырвала его из своих мыслей Злата. – У вас все получилось? Дракон вот уж седмицу не беспокоит селян, – с улыбкой тараторила тетка.

Макар хмыкнул:

– И больше не будет. Пока за ним пригляд есть.

– Вай, да ты о чем же? – заглянула ему в лицо Злата. – Какая еще пригляда? Чай не убили поганца?

– Дык, не убили, – эхом отозвался мальчишка. Потупился. – Есения там осталась охранять его.

– Вот те на! – опешила экономка. – Ба, че делается! А чего это его охранять потребовалось? Он че, сундук со златом?!

– Та, нее, он хороший оказался, – в очередной раз повторил Макар. – Только несмышленыш. Вот и шкодил. За что его убивать-то. Он же никому зла по сути не сделал, так пощипал чуток деревенских. Не шибко же.

– Ну и оставили бы его. Пошто охрана-то потребовалась? – не поняла тетка.

– Дык, дракон же волшебный. И колдун любой его может под себя подмять. И тогда вырастет злым. Воспитание-то уже не то, – поднял вверх указательный палец лис. – Вот Сеня и решила проконтролировать, чтобы ничего не случилось.

– Вот уж дудки! – прищурилась Злата. – Давай-ка, хитрюга, выкладывай все по порядку. А я пока тебе поесть приготовлю.

***

Лязганье многочисленных ножен, мечей, шпор эхом раскатывалось по каменному мешку и громовыми раскатами возвращалось обратно к отряду. Пройти сквозь расщелину без лишнего шума они не смогли бы при всем желании. Слишком большая и неуправляемая вереница солдат. На пороге Лунного ущелья всадники еще робко озирались по сторонам. К середине пути осмелели настолько, что начали гоготать и жужжать как осиный рой. Стоун поморщился. Голова раскалывалась. Тяжкие думы не дали хорошо выспаться накануне, а общая суматоха добавила перцу. Еще и этот невыносимый металлический скрежет. За ночь Стоуну на ум пришло несколько дельных идей. И орк хотел обговорить их с Аэльдримиэлем и Семеном. Но по утру не нашел ни одного из них. Решил дождаться привала. Но, похоже, останавливаться пока никто не собирался. И правильно. Лунное ущелье – это совсем не то место, в котором следует распивать чаи.

Судя по нарастающим по сторонам скалистым глыбам отряд преодолел половину коридора. Мармелад уныло плелся за чубарым жеребцом Майма. Вдруг пятнистый резко встал как вкопанный. Караковый не успел среагировать и мордой врезался в соседний круп. Спереди послышалась приглушенная ругань. Сзади – обеспокоенное «тпру». Стоун привстал в стремени, попытался разглядеть, что случилось. Но сизое нависшее над лощиной марево сделать это не позволило. Орк сплюнул в сторону, потрепал скакуна по загривку, мол, не волнуйся, дружок, все хорошо. И спрыгнул на землю. Положил руку на эфес меча, слегка вытянул его наружу. Мало ли. Его примеру последовали несколько товарищей. Ворча под нос, Майм скатился со своего коня, тоже проверил, хорошо ли выходит из ножен сабля. Упитанный гоблин в своей бледно коричневой рясе сейчас напоминал больше священника из Ближних земель, а не солдата. Тем не менее, саблей он орудовал едва ли не лучше, чем ложкой у костра. Сказывалось в обоих случаях голодное детство, которое он провел в компании шайки бандитов в переулках одного южного портового городка. Чудом избежав виселицы, Майм одумался, остепенился. Переехал в соседнюю страну и начал новую жизнь. От старой остался только короткий кривой клинок с украшенной черненой вязью и изумрудами рукоятью.

Откуда-то надвигался громовой рокот. Воины вмиг ощетинились оружием. Шум становился ярче. Но откуда он шел, все еще было не понятно. Казалось, все пространство потонуло в зловещей какофонии. Сердце Стоуна глухо долбилось о ребра. Под ложечкой засосало. Орк поднял глаза к узкой полоске неба. И тут купол взорвался миллиардом красок. Уши заложило от морозящего вены потустороннего визга. На землю попадали мечи, копья, шлемы. Солдаты с исказившим их лица ужасом прятали головы в ладошках, жмурили глаза, затыкали уши.

Стоун прислонился спиной к шершавой глыбе. Вспышки еще продолжали снопами искр разрывать небо, но их дьявольский танец был уже не таким ярким. Или глаза просто привыкли. Орк привстал на цыпочки, заглянул за головы боевых товарищей. Ничего. Там по-прежнему невозможно было ничего разглядеть. Оставалось только полагаться на слух и догадываться. Звон оружия, рев, крик, вой, конское ржание – все смешалось. Чей-то зычный голос раздавал команды.

– Держать строй! Сомкнуть ряды! Ииии, пли! Держитесь, ребята! Их немного осталось.

«Что же это такое?!» – чертыхнулся Стоун. Тряхнул чубатой головой и начал проталкиваться локтями к авангарду отряда. В его середине творился кромешный ад. Испуганные кони, заблокированные с двух сторон, успели потоптать своих седоков. Какие-то мелкие двуногие лопоухие твари, сновали туда-сюда. Ни капельки не стесняясь, обгладывали руки и ноги убитых солдат. Жадно вырывали куски из неприкрытых доспехами тел. Один из зверьков ткнулся острой заляпанной кровью мордочкой в ладошку Стоуна. Орк вздрогнул, отшатнулся, брезгливо вытер руку о камень. К живому блюду зубастый интереса не проявил. Зачем? Если стол от «угощения» и так ломится. Стоуна затошнило. С ребятами из середины кавалькады он не общался. Не знал ни имен, ни откуда они. Тем не менее, их было жалко. Вот так нелепо погибнуть даже не в драке. Не на войне. От лап мелких хищников. Падальщиков.

Глухой стон вернул орка на дно ущелья. Совсем зеленый еще безусый юнец одной рукой еле отбивался от трех ощерившихся на него фенеков. Вторая сломанной плетью висела вдоль туловища. Животинки клацали пастями перед самым лицом паренька. Прыгали, визжали, извивались. Солдатик еще несколько раз замахнулся тяжелой секирой. Чиркнул одного ушастого по длинному носу. Зверек тихо заскулил, обняв брызжущую фонтаном морду. Его товарищи зашипели и дружно кинулись на съедение поверженного друга. Этих нескольких минут, пока они жадно жрали собрата, Стоуну хватило, чтобы добраться до солдатика и вытянуть его с кровавого пятачка. Уже на скале орк наспех перетянул сломанную руку бойца его же поясом, дал выпить крепкого виски из своей фляжки. Паренька передернуло, а взгляд его тут же осоловел.

– Не пил что ли никогда?

– Не-а, – улыбчиво отозвался пацан.

– Вот же! Ладно, держи оружие крепче и отмахивайся, что есть мочи.

Орк по-отечески нахлобучил на голову парня шлем, похлопал его по плечу. И снова нырнул в гущу тел и хвостов. Солдатик проводил Стоуна испуганным взглядом. Вцепился в свою секиру до хруста в суставах. И замер. Одни лишь глазки бегали под кованным козырьком.

Орк и сам не понимал, как у него так ловко выходило отбрасывать одного фенека за другим. Откуда в нем было столько отваги и силы. Он волчком проскользил сквозь месиво, отрубил несколько визжащих голов. Вытянул из-под чавкающих морд пару еще живых однополчан, помог им отбиться от голодных тварей. Орк уже почти добрался до головы отряда, когда его кто-то нагло дернул за рукав. Он слегка пошатнулся, но умудрился удержать равновесие. Окровавленный Харви тянул к нему руки и что-то пытался сказать сухими губами. Несколько зверьков хищно щерились на воина. Они уже довольно облизывались, понимали, что почти загнали бугая в ловушку. Тот еще немного – и совсем бы уперся спиной в скалу. Стоун кинулся на помощь. И уже готов был выдернуть Харви из зубастого кольца. Но тут тупой детина с какой-то блаженной улыбкой вцепился в запястье орка и со всей силы толкнул его на слюнявые пасти.

– Его сожрите, сволочи! – заревел он дурным голосом.

Фенеки вместо того, чтобы радоваться нежданной добыче, буквально свалившейся им на головы, с поросячьим визгом прыснули в стороны. Стоун ушибся копчиком о твердую накатанную землю, плечо расцарапал об обломок скалы. На мгновение в его глазах зарябило. Но он быстро взял себя в руки, подскочил, выкинул вперед руку с клинком. Но никто не спешил на него нападать. Стайка едва не раздавленных им ушастых уже доедала трепыхающегося Харви. Стон с трудом поборол рвотный позыв. Вытер пот со лба запястьем. И только сейчас заметил мамину булавку, надежно приколотую к отвороту рукава. Вот оно. Вот откуда силы, ловкость и неуязвимость. Орк прикрыл глаза, привалился спиной к шершавому камню. Гранатовый камешек. Словно капелька крови. «Не исчез родимый», – пронеслось в голове.

Стоун снова попытался прорваться в авангард. На этот раз протискиваться между отмахивающимися от тварей солдатами было проще. Армия с обеих сторон изрядно поредела. Сытые звери дрались уже не так рьяно, а уставшие воины особо и не защищались. Кровь вперемешку с грязью противно чавкала под сапогами.

Орк то и дело сглатывал подкатывающую к горлу рвоту. Воздух, напитавшийся бранным смрадом, щипал ноздри солоноватыми щупальцами. Пробираясь сквозь тела и тушки, Стоун почему-то вспомнил, как однажды в детстве отец взял его с собой на скотобойню. Ему было лет восемь, не больше. Батя уже тогда во что бы то ни стало настаивал на своем, мечтал сделать из сына настоящего грозного воина. Чтоб соседи тряслись от одного имени. Убойная площадка располагалась немного поодаль от города, в мясницкой слободе. Дурно пахло уже на самых подступах к поселку. Стоун навсегда запомнил этот липкий запах крови и страха. Он пытался улизнуть как только почувствовал его. Но суровый отец беспощадно толкал ребенка вперед – шаг, тычок между лопаток, шаг, тычок. Пока сын не уперся лбом в куцую испещренную зарубинами деревянную дверь. За ней жалобно мычали. У Стоуна сперло в груди от жалости к беззащитной буренке. Но отец был непреклонен. Он отворил дверь и жестко затолкал сына внутрь загона. Сунул ему в руку что-то холодное металлическое. Маленький орк не мог отвести взгляда от грустных карих глаз коровы. Животина, казалось, понимала, какая участь ее ждала. Стоун осознавал свою. Отец не отступился бы. Если бы сын не упал в обморок. Он сквозь туман слышал матерную брань бати, его тяжелые шаги, скрежет железа, обреченное мычание, хлопок, тупой удар туши о дощатый настил. А потом снова этот липкий соленый кровавый запах. Много лет он не мог заставить себя есть мясо, забыть весь ужас, испытанный мальчонкой на скотобойне. С годами ему удалось запихать его в самый темный уголок памяти. И вот сейчас он снова вырвался наружу. Стучал в виски уже взрослого орка: «привет». Возможно, именно поэтому Стоун так не любил войну и все, что с ней связано. Отец считал это дуростью. И чем больше сын сопротивлялся, тем рьянее глава семьи толкал его в заварушки. Как тогда, за испещренную зазубринами дверь скотобойни.

Стоун перепрыгнул через уже застывающую бурую жижу. И, наконец, увидел сразу обоих своих товарищей. Они спиной к спине сражались с кучкой потрепанных схваткой фенеков. Орк одним ударом снес ушастые бошки сразу с нескольких тушек, пинком поддел еще пару зверей. Остальные скалистые лисицы оказались не умнее своих товарищей и не кинулись наутек. А еще назойливее стали клацать зубами в сторону Аэльдримиэля и Семена. На Стоуна же снова -никакого внимания. Зато орк этим воспользовался и безжалостно обезглавил весь хвостатый отряд. «Отец бы сейчас тобой гордился», – иронично пропел внутренний голос. Стоун только хмыкнул.

– Ну как вы? Целы? – обратился уже к эльфу с сотником.

– Живы. И то ладно, – хохотнул Семен, ощупывая разодранный локоть.

– Откуда они напали?

– С неба свалились. Это же фенеки. Лисы горные. Тут ими кишмя кишит. А мы дозор не отправили, олухи. Вот и получили на орехи, – объяснил княжеский шпион. – Пощипали нас, твари. Много там полегло?

– Да я не заглядывал особо.

– Ладно, надо собирать остатки армии и валить отсюда, пока еще кто на запах кровушки не пришел. Аэль, ты как? Можешь идти?

– Да я бежать отсюда готов, – отмахнулся эльфийский принц.

Армия оказалась практически обезглавлена. Из верхушки выжили всего несколько офицеров и пара принцев. Фенеки сожрали почти треть отряда. Еще столько же покалечили. Совсем тяжелых решили отправить обратно, чтобы не рисковать. Кто-то, сославшись, на бессмысленность продолжения похода, тоже повернул назад. Продолжить путешествие решились лишь несколько десятков воинов.

Аэльдримиэль, стоя на возвышенности наблюдал за спешными сборами. Он вздохнул с явным облегчением. Чем меньше отряд, тем он мобильнее. А значит, быстрее закончится этот злосчастных поход. Принц проклял уже все на свете, что ввязался в него. И было бы ради чего! Честь рода. Провались она пропадом вместе с Чарогорской княжной. Жеребца жалко. Удрал, скотина, в самом начале боя. Теперь придется обхаживать чужого. Лошадей после схватки с фенеками осталось немного. Часть выделили под перевозку раненых. Остальных разобрали самые смелые. Стоуну вон повезло. Его Мармелад только кончика уха лишился. Семён тоже где-то новую кобылу раздобыл. В яблоках. Аэльдимиэлю воспитание не позволяло. Но и безлошадным далеко не уедешь. Принц еще немного помялся на пригорке. Махнул рукой и решительно двинулся в сторону солдат, ведущих упряжку коней в обозам.

– Эй, ребята, – окликнул он их. – Не поделитесь скакуном?

Воины зашушукались. Один вышел вперед:

– Вы ведь принц эльфийский?

– Да, – протянул Аэльдримиэль.

– А чего же просите? Держите, выбирайте, какой люб, – протянул мужик уздечки.

Эльфу стало неловко. Он не глядя схватил первый попавшийся ремешок.

– Спасибо, друг!

– Да, пользуйте! – обнажил в широкой улыбке тот щербинку между зубами и повел коней дальше.

Аэльдримиэль остался стоять, сжимая в ладони тонкий сыромятный ремешок. Рядом с ним сурово выдыхал струи воздуха здоровый жеребец. Принц поднял на него глаза:

– Надо же. Первый раз мне такой достался. Ну, привет, как тебя там? Давай что ли дружить.

Конь фыркнул и ущипнул нового хозяина за ухо.

Отряд разделился на два ближе к вечеру. Одна половина побитой змейкой поползла обратно. Вторая двинула вперед, чтобы сделать усталый привал за стенами недружелюбного Лунного ущелья. А поутру шагнуть в очередное страшное место – пески.

***

– Ну как? Молодцы же мы? Ай-да молодцы! – щербато улыбался Тарас и почти приплясывал вокруг такого же неказистого забора.

Кое-как приколоченные доски подрагивали от легкого дуновения ветерка. Заказчик закусила губу, чтобы ненароком не ляпнуть лишнего, не обидеть «подрядчика». Задумалась, как бы помягче выразить свое «фи» и попросить переделать оградку. Через такую не то что бык спокойно перешагнет. Дитё малое проползет, не заметит! А что же будет, если на горы налетит ураган? Сеня исподтишка дунула в сторону забора. Досочки словно лепестки с увядшей ромашки посыпались на траву. Дракон мяукнул, улыбка стекла с лица Тараса как весной снег с долины. Есения невинно пожала плечиками.

– Как это? – крякнул скотник. – Может, гвозди ржавые попались?

– Ага, или руки кривые, – обронила девушка.

– Скорее лапы, – кивнул в сторону мужик. – Говорил же, дай я. А он сам, сам. Вот тебе и досамкался.

Орландо гордо вздернул морду, фыркнул. Нос Тараса обожгло обиженным огоньком.

– Эй, полегче! Я тебе не порося на вертеле, – взвизгнул селянин, ощупал лицо и на всякий случай отошел подальше.

Сенька спрятала смех в кулачок. Состроила серьезную мину:

– Цыц, мальчики, не ругайтесь! Остальное-то хоть крепко сколотили? Или тоже лишь бы было?

– Добротно дюже. Я ж мастерил, а не этот, – Тарас быстро спрятался за спину девушки.

Дракон даже глазом не повел. Но молоток лапой подтолкнул в сторону рукастого напарника. Тот больно звякнул по мягкой пятке чуней. Тарас зашипел, но язык прикусил. Уж чего там, а ящера он до сих пор побаивался.

– Вот сведеныши! Как дети малолетние, – цыкнула на них Сенька. – Ладно, поверю. А свинки проверят. И это, ребята, забор-то все-таки сколотите заново.

До пещеры девушка решила прогуляться пешком. Побыть одной и подумать. Её продолжала грызть тоска. Сенька все чаще стала задумываться о возвращении в родной мир. Как там родители? Брат? Она хоть и привыкла к выдуманной ей же вселенной, но понимала – заигралась. А как найти ниточку, ведущую в Питер 21 века, сохранив жизнь Орландо, она не знала. Единственная надежда на Генриуса. Ведь, если верить местным, то по его воле она очутилась здесь. Вот он пусть и возвращает ее назад. Есения планировала помочь дракону запустить производство, а уже потом отправиться на поиски мага. Но сначала надо будет показать нос во дворец. Сказочные отец с матерью, наверняка, места себе не находят от волнения. И армия эта женихов. Сенька внезапно замерла на месте. Черт! Про них-то она совсем забыла. А кавалькада уже, наверняка, на самых подступах к Смеральдо. «Как же разузнать? – задумалась девушка. – На разведку слетать что ли? Эх, где этот суперслух, когда он так нужен? А, правда, где? Неужто вовсе дара лишилась из-за стресса?» – не на шутку испугалась она.

Вытянула вперед руки – как обычно это делают колдуньи в книгах. Сосредоточилась. Тепло. Кончики пальцев налились силой. Сенька ее отчетливо почувствовала. Крошечные невидимые гирьки повисли на ногтях. Перевернула руки ладошками вверх. Сила перекатилась, разлилась до запястья. Линия судьбы замерцала, обнялась с линией жизни, затянулась в узелок. По позвоночнику прокатились мурашки. Приятные. Леденяще-согревающие одновременно. Ресницы затрепетали. Дыхание стало прерывистым. В глазах полыхнул огонь. Есения ощутила, что может управлять своим даром. Не по наитию, не до-детски испуганно требовать. У по-настоящему управлять. Где-то глубоко пробудились древние знания. Такие же древние, как и сама эта земля. От ладошек исходило голубоватое сияние. Из него можно было слепить все, что угодно. Приручить его. Направить против целой армии. Или защитить с его помощи все вокруг. Накрыть горы куполом и никого сюда не пускать.

Девушка увидела себя как будто со стороны. Отросшие волосы укрывали плечи пламенным пледом. Глаза горели чужим, потусторонним огнем. Губы налились алым. Это была уже не взъерошенная студентка-непоседа. На пригорке стояла уверенная в себе чародейка. Настолько сильная, что Есении стало не по себе. Такая может, не моргнув глазом, сотворить хоть добро, хоть зло. Шагнуть в любую сторону. И тогда….

Сенька резко сжала кулаки. Обжигающие брызги разлетелись в стороны. Полянку словно кислотой облили. Обугленные крапинки как бусинки усыпали склон. Девушка опустилась на колени. Ласково провела ладошкой над ранами. Сияние снова стало теплым. Чародейка мысленно обняла каждую травинку, заштопала прожженные островки. От черноты не осталось и следа. Сенька улыбнулась. Так странно. Именно сейчас, когда уже и не так важно, она вдруг поняла, как управлять колдовством. Что оно в ней самой. Что она сама – сила. Чуть-чуть бы раньше. «Эх, Сеня, Сеня, что тебе мешало думать и тренироваться, когда это было нужно?!» – упрекнула себя девушка.

– Придет твое время, милая, – словно погладил ее по макушке бархатный голос. Такой знакомый.

Сенька вздрогнула, обернулась. Нет никого. Подняла глаза к небу. Пусто.

– Эй, ты кто?

– Всему свое время… – эхом раскатилось по поляне.

– Генриус? – закричала она.

Но в ответ только вороны закаркали в роще на склоне соседней горы. Есения бессильно зарычала. Ладошки снова опалили яростные сгустки, готовые сорваться в любой момент. Девушка с трудом усилием воли погасила их. Ей стало невыносимо страшно. Накопленная злость требовала выхода. И Сенька уже не знала, сможет ли побороть ее в следующий раз. Контроль! Нужно срочно научиться контролировать свои эмоции. Иначе может случиться что-то ужасное. Она села на траву, обняла себя за плечи. Ее била крупная дрожь. Как тогда, в Лунном ущелье. Но теперь никто не согреет и не успокоит. Сенька всхлипнула. Поймала на палец божью коровку. Та флегматично потопталась на месте. Посучила задними лапками. Собрала крылышки в платье в горошек. И поползла к запястью. Есения перевернула руку, подставила букашке травинку. Вдруг коровка замерла. Резко раскинула хитиновые половинки в стороны и со стрекотом вспорхнула. Как будто испугалось чего. Есения тоже вздрогнула.