Месье. Мошенник. Дон Жуан. КНИГА ПЕРВАЯ

– Прошу!

Кабинет был очень мал для двоих сотрудников, да и к тому же в нём должны заниматься разбором бумаг, изъятых из клуба «Золотой телёнок».

К Анатолию подошёл нам уже знакомый человек, а именно Кравдий Бумник, протягивая ему руку, он представился:

– К-рав-дий Бу-м-ник, – как бы по слогам выговорил своё имя и фамилию, но это не сдержало полицеймейстера от смеха, который тут же прикрыл рот ладонью. – Специалист по криптографии150.

– Анатолий Пряшкин, – пожав руку и не обращая внимания на полицеймейстера, представлялся он. – Отдел Особого Назначения.

– Ну как вам кабинет? – Спросил Григорий, и не дожидаясь ответа, продолжал говорить. – Это то, что можно было придумать в столь малый срок. Но уверяю вас, это временно.

– Понимаю, – говорил Анатолий. – А как насчёт транспорта?

– Какого транспорта? – Не понимая его, переспросил полицеймейстер.

– Автомобиль, на время расследования, – отвечал Анатолий.

– Зачем? – Вновь спросил полицеймейстер.

– Как это зачем?! – Возмутился Анатолий. – Мало ли что… Преступление произошло не в кабинете, а в клубе «Золотой телёнок», в который наверняка мне ещё не раз придётся вернуться.

Григорий Ятом на минуту задумался. Он смотрел то на Анатолия, то на Кравдия. Затем он, уходя из кабинета сказал:

– Я подумаю, что можно сделать, а пока займитесь бумажной работой.

*****

По прошествии времени, Анатолий и Кравдий принялись изучать изъятые бумажные документы из клуба «Золотой телёнок». Да, скажу я вам читатель, это весьма утомительная работа. Если текст был напечатан, то его быстро можно прочесть и изучить, но проблема была в исписанных от руки документов и всяких предписаний. Под каждого члена клуба, да и персонала, отводилась отдельная папка. Бухгалтерия151 была весьма запутанная вещь, над которой с большим энтузиазмом152, и я бы даже сказал с какой-то сверхъестественной скоростью, работал Кравдий. Его математические способности показывали качественную работу. Кравдию, напарник был по душе. Анатолий хорошо к нему относился, не смотря на его неуклюжесть, и неаккуратность. Хочу сказать, что большую часть бумажной работы делал Кравдий, нежели Анатолий. Анатолий в частности бегал с отчётами из кабинета в кабинет, а то и вовсе, куда-нибудь выезжал. Конечно, и Анатолий делал эту не столь приятную работу. В основном он печатал полученный результат, так как отчёты следовало преподносить аккуратно отредактированными, что конечно у Кравдия навряд ли получилось.

Анатолий заметил некую странность в Кравдии. Когда он говорил, что ту или иную бумагу можно выкинуть, то Кравдий не смело спрашивал, – «М-Можно… Можно мне это сжечь?», на что отвечал он ему: «Да, но аккуратно. Не спали кабинет». Кравдий сжигал лист бумаги, не спеша. Сначала он водил его над огнём, который неожиданно прожигал середину. Затем он опускал его в урну, к счастью она была цинковой, и пристально наблюдал, как огонь играючи оставлял от бумаги пепел. Огонь будто гипнотизировал Кравдия, как змей своим взглядом пойманную жертву. Такая мания настораживала ООНовца и видя, как его напарник любуется прелестями языков пламени, каждый раз говорил про себя, «в тихом омуте153 бесы водятся».

День ото дня шла бумажная рутинная154 работа. Они почти не покидали кабинет, порой даже ночевали, обговорив график ночных работ. Но вот одним утром, когда Анатолий пришёл в кабинет, то не застал Кравдия, который по-видимому должен был спать после ночной работы. Это его насторожило.

Обождав где-то двадцать минут, Анатолий покинул кабинет. Не дожидаясь лифта, он побежал к лестнице и по ней достиг этажа, где располагался кабинет полицеймейстера.

На этаже был какой-то шум, а точнее смех. ООНовец пробегая через лабиринт, замечает, что он пуст. И когда совсем не много, оставалась ему до кабинета, то на его пути препятствовала толпа сотрудников, которая временами громко смеялась. Пробравшись до кабинета со словами «расступитесь» и «дайте пройти», он увидел не приятную для себя картину, в которой главную роль играл полицеймейстер. Я не буду описывать как Григорий Ятом насмехался над добросовестным155 Кравдием, так как это не гуманно156.

Увидев Анатолия, полицеймейстер сделал паузу, затем накричал на любопытствующую толпу:

– Что вы здесь столпились! Работы нет что ли, так я вам мигом её найду. Бестолочи! Пошли вон!

Толпа поспешно рассосалась. Анатолий войдя в кабинет, закрыл дверь.

– Что здесь происходит? – Сурово спросил Анатолий.

– Месье Клав… – Отвечал Григорий Ятом. – То есть Кравдий, сам явился в кабинет, а…

– Это я пригласила месье Кравдия, – перебила дрожащим голосом Александра Петровна, её лицо было жутко красного цвета, что говорило о том, что ей было неловко наблюдать происходящее. – Я позвала его позавтракать и месье Кравдий согласился, сказав, что ему как раз нужно что-то передать месье Григорию.

– Что вы хотели передать? – Спросил Анатолий.

– Да, что? – В недоумение спросил полицеймейстер.

Кравдий достал из кармана рубахи, удивительно, аккуратно сложенный, в прямоугольник, бумажный лист и протянул Анатолию. Взяв в руки прямоугольник, он не спеша развернул и всматриваясь, спросил:

– Где вы это нашли?

– Что там? – пытался узнать полицеймейстер.

– Вы мне дали, её… – Отвечал Кравдий. – Чтоб выкинуть. Но я хотел её с жечь, но заметив появления символов убрал от огня.

– Не вероятно, – говорил Анатолий. – Кравдий, да вы только что оживили расследование. Месье Ятом, пойдёмте в экспертную палату.

– Да что там? – заинтересованно допытывался Григорий Ятом.

– Там и узнаете, – ответил Анатолий, затем обратился к Александре. – Александра Петровна, накормите, пожалуйста, Кравдия, как следует и позвольте ему выспаться на этом диване.

– Да кто ва… – Хотел возмутится полицеймейстер на указания Анатолия, но тот схватив его под руку, увёл за собой.

*****

После нескольких дней изучения таинственного листка бумаги, экспертная палата пригласила Анатолия и Григория Ятома.

– Здравствуйте, я Эксенд Шрифтин. – Здороваясь с прибывшими, говорил сотрудник экспертной палаты. – Полученный от вас лист бумаги формата А4, на котором чуть подвластно глазу виднелись надписи, – затем он протянул им папки, и продолжая слушать его, они временами просматривали содержимое. – В ходе экспертизы, мы узнали, что весь текст данного документа, написан одними и теми же чернилами, верней не кой жидкостью…

– А что за жидкость? – Перебил полицеймейстер.

– Жидкость, – продолжал Шрифтин, – оказалась обычным лимонным соком. Конечно, если написать что-нибудь на бумаги, то можно сказать, надписи не будет видно, а вот если поводить над огнём, то текст всплывает наружу. – Такой вывод заставил полицеймейстера сделать удивлённое лицо. – Данная методика не используется, на сколько мне известна, нашими службами. Это скорей выходки дилетанта157. Но, с другой стороны, такой метод в практике себя показал хорошо. Вы правильно сделали, решив проверять таким методом документы, да и тем более пустые листы.

– Вы смогли прочесть текст? – Спросил Анатолий.

– Да, – отвечал эксперт. – Текст несколько не пострадал. Большую часть времени, мы потратили на изучения почерка, который играет здесь большую роль.

– Это с чего вдруг? – С ухмылкой спросил полицеймейстер.

– Понимаете месье Ятом, – отвечал эксперт, – у каждого человека, своя манера писать. У не которых весьма приятный на вид почерк, у других разборчив, а у третьих как курица лапой и ни того и ни другого.

– И что?! – Не понимая возмутился полицеймейстер.

– А, то! – Продолжал эксперт. – Изучив почерк, мы, перепечатывая текст в понятную форму, должны быть уверены, что логическое сообщение не утратило своего значения. И если какое-либо слово вводит нас в заблуждение158, то мы даём сноску предполагаемых, в логических условиях конечно, значений. При этом разбираемое слово присутствует, но с изъятыми буквами. То есть в слове не присутствуют те буквы, которые невозможно было разобрать, в следствие экспертизы.

– Видели, – хвастаясь, обращался к Анатолию полицеймейстер, – какие у меня специалисты работают.

Анатолий проигнорировал месье Ятома, обращаясь к месье Шрифтину:

– Спасибо. Ваша работа весьма впечатляет, – после чего он протянул руку попрощался. – До свидания.

Покинув экспертную палату, Анатолий и Григорий Ятом принялись изучать полученные бумаги от месье Шрифтина. Перепечатанный текст, который как выяснилось был написан лимонным соком, оказался документом, по которому передавались права на пост директора клуба «Золотой телёнок». Эксперты указывали, что сам текст был написан посторонней рукой, а подпись более подходила на месье Селифана. Но самое главное, что весь клуб, как написано в документе, переходил в руки князя Степана Дмитриевича. Долго думая и ломая голову, они решили установить слежку за князем.

*****

Князь Степан проживал в благоустроенном районе столицы. Дома здесь выстроены как-то необычно для жилых комплексных строений. Во-первых, они очень большие, а их стены уложены из громоздких каменных блоков. Во-вторых, вся облицовка стен, то есть возвышавшиеся временами колонны (точнее, если брать по диаметру159, то пол колонны!) до самых верхов этих домов, какие-то узорчатые выступы (бюсты160, разделители этажей, карнизы с цветочницами и так далее и тому подобное), а также нам привычный вид кладки кирпича, были выбиты непосредственно на этих блоках!

Архитекторы и художники приложили массу усилий, чтобы все эти груды блоков, да и сам район, выглядел куда симпатичней и уютней, скрыв тем самым всю мощь блочных стен. Но не будем отвлекаться…

Неподалёку от пятиэтажного жилого дома, там, где проживает князь Степан, прогуливалась молодая пара. Ухажёр то и дело, временами, как бы второпях, фотографировал свою подругу, и почему-то тогда, когда кто-нибудь выходил из подъезда жилого дома. Здесь же на ближайших телефонных столбах велись какие-то электромонтажные работы. На лавках улицы, я бы даже сказал через чур, много, располагались читатели газет, которые то и дело поглядывали на подъезд. Они не засиживались подолгу на своих местах, так как при очередном выходе жильца, а то и вовсе какого-либо человека, они в спешке отправлялись за ним следом. А когда князь покидал дом, и выйдя из подъезда ожидал прибытие своего автомобиля с шофёром, то все эти чудилы в растерянности, а точнее в хаотичном направление начинали двигаться. Под такой не заметной, почему-то для князя, велась за ним слежка, не сколько дней, пока не случилась следующие…

Совсем забыл рассказать о ночной слежке. Ночью во дворе дома князя, у ближайшего телефонного столба, дежурил грузовой автомобиль с фурой, а у подъезда, скромный не большой автомобиль, который временами светился изнутри вспышками ослепительного света. И как не странно догадаться, эти времена наступали, когда кто-нибудь покидал пятиэтажный жилой дом. Со стороны подъезда вспышки были не так заметны, так как подъезд был хорошо освещён, а вот с другой стороны это впечатляюще.

Итак, пока не случилось следующие…

В фуре, как нам известно, стоящая у телефонного столба, велась прослушка телефонной линии князя Степана; а внутри фуры находились: Григорий Ятом, Анатолий Пряшкин и ещё трое сотрудников, в том числе и водитель.

– Месье Ятом, – говорил Анатолий. – Вы скажите этому недоумку, что бы он фотографировал только подозрительных личностей…

– Анатолий, практика показывает, – перебил полицеймейстер, – что данный метод отработан в точности до мелочей, а это значит, что всё делаем правильно.

– Прошло пять дней, – продолжал Анатолий, – и это будет уже шестой сотрудник. Вам людей не жалко!

– Они исполняют свой долг, – стоял на своём месье Ятом. – Если вам и впрямь их так жалко, то следующим согласитесь стать вы, – с улыбкой на лице договорил полицеймейстер.

– Тихо, – внезапно влез сотрудник, сидящий возле аппаратуры. – Он куда-то звонит.

– Выведи разговор на динамики, – приказал полицеймейстер.

Через небольшие динамики, с треском слушали наши филёры разговор князя.

«Алё, отец», – говорил громко князь Степан. На другом проводе: «Алё! Что, что такое?»:

– Это я Степан, – сказал князь.

– Что случилось? – Спрашивал отец. – Почему так поздно звонишь?

– Мне пришло странное письмо.

– Что значит странное? – Пауза, после – продолжил говорить. – Тебе кто-то угрожает?

– Нет, письмо от Дон Жуана.

– Как… Он же… – Не зная, что говорить, произносил отец. – Звони в полицию.

– То есть, оно не от Дон Жуана…

– А от кого же? Не томи!

– Дон Жуан упоминается в нём, а само письмо от месье Чемонта.

В трубке была тишина. Князь, не зная, что делать, быстро собрался и вызвав шофёра, вскоре приехал к отцу, в доме которого присутствовали врачи. Произнесённые последние слова князем «месье Чемонт» вызвали сердечный приступ у его отца.

За князем, где-то минут так через пятнадцать, ударил звонок в дверь.

– Отдел особого назначения! – Раздался голос после звонка за дверью квартиры, отца князя Степана. – Благоволите открыть Дмитрий Николаевич.

Забегали шаги, – и в сверкающей от огней приёмной, отворилась дверь. В квартиру вошли двое, на одном из них было чёрное пальто, а в руках портфель. Уверенный и деятельный князь Степан, полный достоинства, предстал перед ночными гостями со словами:

– Что это значит?

– Простите за столь поздние время, – неуверенно говорил тот что без портфеля, которым являлся месье Ятом, и замявшись, продолжил. – Очень неприятно… У нас есть основание думать, что вы князь Степан, обладаете некой, конфиденциальной, – Произнёс как бы по слогам, – информацией. И у нас есть право, – и почесав щеку, продолжил, – арестовать вас, в зависимости от результата, вашего ответа.

Глава 4

Письмо

По Атлантическому океану плывёт межконтинентальный пароход «Атлант». Это небольшой грузопассажирский пароход, предназначен для преодоления океанских вод, с большим запасом угля, перевозящий около ста пассажиров включая и заключённых. Каюты161 тесные и неудобные, а ресторан больше походил на столовую, с не ухоженным видом. За услуги официантов, которые лениво и не охотно обслуживают, приходилось доплачивать от нескольких десятков фраска (подобно копейке) до одного фруска (подобно рублю). Но не столь богатые пассажиры, в частности обслуживали сами себя, образовывая большую очередь у кассы. Лишь не которые пользовались услугами официантов. В основном это были более состоятельные, скупившиеся на билет или обманутые, – поддавшиеся соблазну красочных рекламных стендах о высоких услугах и низких ценах.

Пароход находился в океане около месяца, и что бы ни скучали пассажиры, создавались различные мероприятия. По вечерам, часть ресторана переделывали в азартный уголок. Большую популярность имели «крысиные бега». Они были расположены так, чтобы было видно пассажирам, которые ужиная пристально наблюдали за игрой, не испытывая никакого неудобства. С другой стороны, располагались карточные столы, где взявшие в руки карты, тот же час выражали на лице свои мыслящие физиономии, меняющиеся в ходе игры. Не которые, выходя с фигуры, ударяли по столу крепкою рукою, приговаривая, если была дама – «Пошла попадья162!», если же король – «Пошёл лабазник163!». Иногда при ударе карт по столу вырывались выражения «А! Была, не была…», «Не с чего, так с бубен!». Или же просто восклицания «черви! Червоточина! Пикенция! Пичура!», и даже просто «пичук!», – названия, которыми перекрестили они масти в своём обществе. По окончании игры спорили, как водится, довольно громко, из-за того, что не которые игроки отвлекались на «крысиные бега», а шустрые шулера, пользовались случаем, подменивали свои карты на более удачные и таким образом выигрывали. Но спорящих быстро успокаивали штрафом164, который мог достигнуть до ста фрусков.

А для тех, кто не увлекался азартными играми, в грузовом отделение устраивали небольшой театр. Трибуна165 театра выстраивалась из перевозящих грузов, а сцену отделял лишь занавес. В выходные устраивали танцы и розыгрыши.

Дон Жуан редко покидал свою каюту, в которой помимо него, находилось ещё трое человек – его возраста. На их вопросы он скромно отвечал, как бы давая понять, что не имеет желания говорить. Старался кушать в каюте, выжидая, когда его сожители уйдут, он уходил за продовольствием и вернувшись не спеша ел и о чём-то думал. Иногда выходил на палубу166, где его пронизывал порой океанский ветер, тем самым остужая его внутренние беспокойство. Обычно он обходил палубу с бака167 до кормы168, а затем вновь возвращался к себе в каюту. По ночам, в тишине, он нащупывал во внутреннем кармане конверт, который должен был доставить, и не решаясь его осмотреть, лишь прижимал его к груди, постоянно о чём-то думая не заметно для себя засыпал.

Пароход приближается к Новоземцким островам, названных в честь фрусгманского путешественника Тома Новоземца.

Новоземцкие острова полны животными, густыми лесами, ценными металлами; окружённые массивными горами. Но лишь на восточном Новоземцком острове, заселены земли обстроившимися тремя причалами: Северный, Восточный и Южный.

Северный причал больше походил на отдельный городской район населявших прижитых жителей острова. Причал предназначен для перевозки заключённых на северный Новоземцкий остров, в тюрьму под названием «Сброд169». Тюрьма знаменита своим строгим режимом, где заключённые по отбыванию своего срока, большую часть времени проводят в каторге170.

Местные жители прозвали северный Новоземцкий остров – «Новоземцким Сбродом». Это название пошло от того, что в поисках золота Том Н. прибыл на северный остров и ничего не найдя собрался покорять следующие острова. Но его команда была очень сильно измучена и не которые из подчинённых вышли из себя и, требуя вернуться, домой во Фрусгман, подняли бунт. Тогда Том Н. с оставшиеся командой запер бунтовщиков, в отстроившем временном доме, на долгие годы.

Восточный причал был самым большим из всех причалов, так как был торговым путём и принимал новых жителей, а также заключённых из разных земель. Основные постройки причала – это огромные складские помещения, сторожевые башни, рынки и несколько гостинец для прибывших.

Южный причал отличался тем, что это был густонаселённый пункт. Жители, которого были высокие чиновники, шахтёры, – добывающие золото, найденное Томом Н. на южных Новоземцких островах и большое количество войск, контролирующие добычу золота и благополучие всего острова.

19 мая 1913 год.

Пароход «Атлант» всё ближе и ближе подходил к Восточному причалу. Был вечер. На носовой части парохода стоял Дон Жуан и беглым взглядом осматривал впереди приближающийся остров. В середине его навалом грудились скалы, меж скал темнели кедрачи, местами выгоревшие, а понизу острова кипел вершинами лес.

Берега яркие, в сочной зелени, – так бывает здесь в конце весны и в начале лета, когда бушует всюду разнотравье, полыхают непостижимо яркие цветы.

Этот из чудеснейших пейзажей навёл на него тоску. В его голове помутнело, а сердце набивало всё сильней и сильней. Он чувствовал, что на этом острове увидит своего близкого ему человека, месье Гари Цукена.

Не зная, почему это мысль вскружила ему голову, но что-то подсказывала, где-то в душе, что месье вновь выкрутился.

Холодный ветер заставил его съёжиться, и не понятно почему, из-под низа пиджака вывалился жёлтый конверт. Дон Жуан, оглянувшись по сторонам, быстро поднял его с палубы, и пряча, назад вовнутрь, ещё раз взглянул. Напротив, заголовка «адрес» было чётко выделено большими красными буквами «АТЕЛЬЕ171: ПОРТНОЙ172». Эта надпись не осталась без внимания, – словно таинственный знак предстал в его глазах, от чего он ещё сильнее взволновался и изгнал все сомнения. Но его душевное ликование потревожил громкий рёв сирены парохода, как это бывает, когда пароход подходит к причалу.

Вскоре пароход прибыл в причал. В это время причал пустел, закрывались рынки, расходились купцы и лишь докеры173 грузили прибывшие товары в складские помещения.

Пароход спустил трап и по нему стремительно, наполняя палубу, взбирались полицейские. А неподалёку от трапа стояли две грузовые машины и, судя по их виду, предназначены для перевозки заключённых.

Палуба была оцеплена, и через трюм174 кормы, – вывели около двадцати заключённых, которые гремя цепями, не спеша, шли к трапу. Дон Жуан смотрел на шедших заключённых, вспоминая, – месье Цукена! Внезапно его взгляд останавливается на маленьком по росту заключённом; чуть ли с не облысевшей головой; с вытянутым носом, под которым раздувал ветер густые чёрные усы. В нём чувствуется что-то опасное, холодное и хищное. Среди таких же, как он, редких босяцких175 фигур, он сразу обращал на себя внимание своим сходством со степным ястребом, своей хищной худобой и этой прицеливающейся походкой, плавной и спокойной с виду. Но его задумчивость прервал репродуктор176, из которого донёсся голос капитана: «Леди и джентльмены177, просим вас, не спеша пройти к трапу». Дон Жуан присоединился к очереди, и не спеша, продвигаясь, наблюдал, как заключённых загружают в автозак178.

Вдруг между охранниками возник спор, привлекая внимание сходящих пассажиров. Оказывается, что не хватало место, троим заключённым. И чтобы не делать, две ходки, начальник настаивал утеснить заключённых и усадить оставшихся троих. Но это шло против техники безопасности, и никто не хотел рисковать. И было решено оставить заключённых на причале и дождаться машины. Начальник лично решил проконтролировать, оставшись с тремя подручными.

Сошедший с парохода Дон Жуан, подошёл к неподалёку стоящим полицейским, охранявших заключённых. Он обратился к толстоватому полицейскому, тому самому начальнику, решившему проконтролировать оставшихся заключённых:

– Извините, не подскажите, где здесь ателье портного?

– Вам нужно ехать к Северному причалу, там ателье выделено большой вывеской «ПОРТНОЙ», – указывая дорогу, отвечал полицейский.

Дон Жуан, уходя, поблагодарил начальника, и быстрым шагом скрылся.

Через какое-то время, полицейский повернулся к заключённым, вынул из кармана штанов серебряные карманные часы, увидел, что они показывают седьмой час вечера, совершенно остервенился, подумал про себя: «Ну, где эта чёртова машина?!». Неожиданно его потревожил тот заключённый, на которого обратил свои взор Дон Жуан:

– Начальник, почему так долго? Время ужинать. Кормить-то, кто будет?

– Он прав, вы что, решили нас голодом морить? – Поддержал рядом, сидящий на корточках заключённый.

– Мы хотим, исть! – Крикнул третий.

Поначалу начальник не обращал на них, никакого внимания, любуясь своими часами. Но минут через десять-пятнадцать, он, насторожившись, убрал часы, предполагая, что эти возмущение не что иное, как признак побега, вытащил из-за пояса деревянную дубинку, крикнул во весь голос:

– Что разорались, а ну всем успокоится!

В этот же миг повытаскивали дубинки другие присутствующие полицейские. Но заключённых это ничуть не испугало, они продолжали возмущаться в один голос – «Мы хотим исть».

– Ну, всё… – Произнёс начальник и, замахнувшись, не решаясь применить дубинку, крикнул, обращаясь к подчинённым. – Бейте их, бейте!

Подчинённые замешкались, не зная, как лучше это начать, дабы самим не изувечится. А заключённые, всё ещё горланили, добавив к этому звон цепей, тем самым привлекали внимание прохожих. Кажись что хуже некуда, но не тут-то было…

Но неожиданно для всех, поднялся гул сирены, исходящий от одной из сторожевых башен, и, в туже минуту, на складские помещения, упали со свистом несколько снарядов. Эти снаряды, образовали колоссальный взрыв, с ужасающей взрывной волной, сотрясая весь восточный причал. Рядом стоящие рынки и гостиницы мгновенно вспыхнули. Обломки разлетались на большие расстояния, на конце которых сопровождались огненные хвосты. Каменные башни упорствовали потоку огня, выгорая из нутрии, а у пришвартованных179 кораблей, взрывной волной, повыбивало стёкла.

Меж изуродованных домов по улицам причала, заваленных обломками, кружило: бумагу, сажу и всякую разную рвань. Над причалом мрачно стоял купол пожара.

Через некоторое время причал как будто ожил. Со всех сторон доносились звуки, которые издавали выжившие, поднимающиеся из-под обломков, вымазанные в саже и в недоумении смотрели по сторонам.

*****

Цепко ухватившись за камни причала, один из заключённых висел над водой и из последних сил, кричал: «Кто-нибудь, помогите». Он, оглянулся назад, чтобы посмотреть, кто тянет его вниз. Это были двое других заключённых. Один висит над водой, вверх ногами, так как все трое, были скованные цепями за ноги, то другой находился не подвижно в воде, поверх досок, лицом, опрокинутым в воду.