Истины нет. Том 2

Арлазар кивнул. Он, стараясь не пролить лишнего, плеснул из склянки жидкости себе на ладонь и растер ее, пытаясь особенно тщательно обработать пальцы, затем протер инструменты и продел в ушко кетгут. Хирургическая нить была тонкой и ровной, вероятно, безумно дорогой. Как и изящная игла с продолговатым ушком. Понадобилось пятьдесят четыре шва, аккуратности и точности которых позавидовал бы любой лекарь. Остался доволен самим собой и Арлазар. Осторожно поднял ходящего и усадил его спиной к себе, сложил из бинтов тампон и аккуратно прикрыл им рану. Ножом отрезал от плаща несколько длинных полос и закрепил ими повязку, проверил, надежно ли держится, и занялся ранами на лице. Удалил излишки мази вокруг разрезов, еще раз промыл и удовлетворенно заметил, что тут швов не потребуется: удивительный дрог уже остановил кровь, и чернота с рваных краев отступила. Зверовщик распустил остатки плаща и плотно окрутил грудь ходящего, основательно закрепляя повязку. Копаясь в сумке, он нашел запасную рубаху бежевого цвета, простые черные штаны и мягкие высокие мокасины из кожи бобра. Одев Кйорта, он с большим трудом усадил бессознательное тело на коня. Выпавший из рук ходящего арре он запихнул в свой сапог, а меч в черных блестящих ножнах надежно принайтовил к седлу. Осторожно запрыгнул в седло позади раненого и, взяв поводья так, чтобы одновременно поддерживать йерро, шагом направил Хигло к месту, где оставил Ратибора. Конь шел плавно, самостоятельно обходя редкие поваленные деревья, остатки домов и глубокие рытвины в земле.

Ратибор озадаченно сидел, мотал головой, как если бы хотел вытрясти из нее воспоминания о последних часах. Это обрадовало зверовщика.

– Ты как, юноша? – спросил он, подъехав. – Идти сможешь?

Ратибор кивнул, но поднялся тяжело.

– Держись за стремя, – Арлазар подъехал ближе, – уходим отсюда к лесу. Тут оставаться нельзя…

– Нет, – раздался хрип пришедшего в себя Кйорта, – надо вернуться. Надо вернуться. Надо заглушить это место. Обязательно. Я должен заглушить его.

– На себя посмотри, – резко оборвал его зверовщик. – Ты и шагу не сделаешь.

– Надо заглушить, заглушить, – короткие, сбивчивые фразы метались, как горошина в ведре.

Ходящий сделался агрессивен, но это оказалось сверхусилием, и он вновь потерял сознание, повиснув на руках зверовщика, и не упал на землю лишь благодаря этому.

Около часа понадобилось, чтобы медленным шагом добраться по искореженной, изуродованной земле, объезжая траншеи и корявые стволы, к леску. Обычно живой, полный звуков и дыхания, лес казался пустым и изнуренным. Ели и березы не тянулись ввысь, но торчали. Деревца поменьше и кустарники испуганно жались к земле. А мягкий хвойный ковер топорщился желтыми колючками. Солнце снова спряталось за рваным облаком, и потянул свежий ветер. Но съехать с мертвой, искромсанной земли, пусть даже и под сень смолкнувшего леса, было приятно. Арлазар остановил коня и спешился. Попросил Ратибора расстелить на земле плащ, предварительно уследив, чтобы под ним не оказалось корней и шишек, затем аккуратно снял с седла ходящего и уложил на теплую толстую ткань.

– Послушай меня, Ратибор, – на выдохе заговорил зверовщик. – Я не берусь судить, почему мы еще живы и почему оказались здесь. Неизвестно мне также, что это за твари и почему они выбрали местом нападения этот участок. Возможно, в других местах произошло подобное. Но я знаю одно: этот парень смог одолеть Эллоаро. И я в лепешку разобьюсь, но помогу ему.

– Мастер, – подрагивающим голосом ответил Ратибор, – я думаю, это посланник Живущих Выше. Один из касты ангелов Небесных. Правда, теперь уже просто человек: прежде чем рухнуть во тьму, я видел, как это чудовище отсекло ему крыло. Левое.

Арлазар бросил быстрый взгляд на спину Кйорта:

– Хм. А я не видел, хотя в таком водовороте это не мудрено. Так говоришь, ему отрубило крылья?

– Одно – точно, – кивнул юноша. – Змей дыхнул, и облако, словно бритва брадобрея, срезало крыло. Ну, оно выглядело как крыло. И теперь я сожалею о том, что не слушал его. Простите меня, мастер, я доставил вам хлопоты. Я.... все было как…

– Брось дурное, – отмахнулся зверовщик, – помоги лучше. Наша вода совсем на исходе, сможешь найти родник?

– Безусловно, – Ратибор бодро вскочил, готовый выполнить любое поручение.

– Смотри, чтобы вода была чистая. Не набирай из ручья, бери ближе к истоку. Ты меня понял?

– Конечно, мастер.

– Осторожнее там, если что – беги.

Юноша взял бурдюк, сунул за пояс палаш и направился вглубь леса. Несмотря на потрясения, он был уверен, что легко отыщет один из десятков известных ему ключей близ этого места. Единственное, чего он остерегался – это новой встречи с бесами. Но он старательно гнал прочь эти страхи, подтверждая изречение, что мужество – чувство непостоянное. Оно необходимо лишь для того, чтобы перебороть страх. И сейчас, пугаясь каждой тени, он мужественно пошел к месту, где, по его мнению, должен был быть первый из родников.

Арлазар же сел рядом с ходящим и осмотрел его. Теперь тот больше походил не на смертельно раненного, а на крепко спящего человека: спокойное, глубокое дыхание и редкие подергивания кончиков пальцев рук. Зверовщик выдохнул «Хорошо» и подошел к Хигло. Он действовал как тот, кто совершенно точно представляет себе дальнейшие шаги, несмотря на то, что ситуация была явно непростая. Снял седельные сумки. Затем, не поворачиваясь к коню спиной – все-таки не так давно он с ним знаком, – расстегнул подпруги и нагрудник. Закинул их на седло и, сдвинув его вдоль шерсти, снял петлю с подхвостья. Освободив Хигло от сумок и седла, он осмотрел его на наличие повреждений, одновременно поглаживая и растирая спину и грудь животного.

– Дождемся Ратибора, и отправлю тебя пощипать травы, – сказал Арлазар, словно конь мог его понять, – тут недалеко есть прекрасная поляна с хорошим травостоем, если ее не изгадили, конечно. Извини, хоть ты и кажешься мне умнее некоторых двуногих, но без присмотра я тебя не оставлю.

Зверовщик привязал коня к дереву, еще раз убедившись, что тот в порядке, и вернулся к седельным сумкам. Сел перед ними на корточки и принялся рассматривать содержимое. Покрутил в руках меч в чудных ножнах, больше напоминающих костяной панцирь. Пальцы, пробегая по чуть бугристой гладкой поверхности ножен, приблизились к поникшим костяным отросткам гарды и остановились, как только те едва заметно вздрогнули, словно насторожившись. Решив, что оружие ходящего лучше не трогать, Арлазар положил его перед собой на землю. Рядом с ним оставил нож с костяным клыком вместо лезвия. Добавил свой чуть изогнутый одноручный меч и сайдак с коротким луком и тремя стрелами в колчане, снял с пояса тяжелый боевой нож, покрутил в пальцах и примостил рядом, мысленно добавил палаш Ратибора. Арсенал невелик, но все же лучше, чем ничего.

На траву выкладывались вещи из сумок: дорогой медный котелок, два охотничьих ножа для разделки туш, топорик княжеской стали, металлическое кресало, кремень, трут, остатки льняных тряпиц – бинтов, множество пузырьков и бутылочек из толстого стекла с крепкими пробками, пинцет, игла, остатки кетгута в склянке с вонючей жижей, зеленоватый камень размером с два кулака, пахнущий травами и завернутый отдельно.

Порадовал зверовщика четырехдневный запас на одного человека вяленого мяса, сухарей, холщовый мешок с овсом и несколько больших морковок, ведь самые большие опасности в путешествии – холод, голод и жажда. Холод пока никому не угрожает, вплоть до начала перехода через перевал, с жаждой должен разобраться Ратибор, а вопрос еды частично решал запас самого ходящего.

Два увесистых кошелька, один полный мелких медных и серебряных монет, второй с парой десятков золотых. Арлазар присвистнул: ходящий оказался не так уж и беден, в отличие от большинства странников. Отдельно в сторонку положил небольшую крепкую сумку с множеством отделений, набитую сухими травами, мумифицированными частями грызунов и земноводных, плетеными веревками из волос – мягкими, жесткими, разукрашенными, кульками с белой и черной солью. За такую сумочку можно было мгновенно угодить на пыточный стол к инквизитору или даже сразу на костер. Зверовщик ухмыльнулся. Подивился изящной книге в крепком переплете с металлическими уголками и тонкими, удивительно белыми гладкими листами, так непохожими на волокнистую, неровную и непрочную бумагу северных государств. Часть страниц была исписана ровным прямым почерком, незнакомыми символами и буквами, вторая часть оставалась нетронутой. Тут же оказались пузырек с черными чернилами и связка крепких перьев.

– Тебе никто не говорил, что красть некрасиво? – слабый хрипловатый и вкрадчивый голос словно прогремел в лесной тиши.

7.

От неожиданности Арлазар чуть не подпрыгнул, но потом заулыбался и отложил книгу.

– Быстро ты очнулся. Я думал, что успею подрезать пару кошельков.

– Хигло?

– В порядке, ни царапины, вон стоит, – Арлазар качнул головой в направлении коня.

Ходящий медленно повернулся, превозмогая боль, и теплая улыбка коснулась его лица.

– Это все?

– Человек тоже жив, если ты его имел в виду.

Зверовщик встал, взял лежащее неподалеку седло и поднес его ходящему. Тот смог опереться на него, чтобы не лежать плашмя.

– Хорошо. Вода есть?

Арлазар протянул ему флягу. Ходящий набрал полный рот, прополоскал и выплюнул розовую от крови жидкость в сторону, затем сделал два глубоких глотка.

– Надо вернуться.

Зверовщик удивленно посмотрел на ходящего.

– Надо что сделать?

– Надо вернуться. Надо заглушить место.

– Послушай, я понимаю, что ты ходящий, а потому возможности твои удивительны, но, судя по твоему виду, если ты сейчас отправишься кого-то глушить, заново откроются раны и ты изойдешь кровью на полпути.

– Ты не понимаешь…

– Зато я вижу. Ты никуда не пойдешь, – Арлазар резко рубанул ладонью по воздуху.

– …если место не заглушить, – полностью проигнорировав восклицание эдали, монотонно продолжал ходящий, – то швы разойдутся, и в Мир хлынет такое количество чуждых вам существ, что демоны Радастана покажутся вам наивными милыми девочками, а сыскари мертвых – домашними собачками. И не потому, что они злы от природы или ужасны на вид, но потому, что другие. Для одних вы станете пылью, для других оболочками, третьи и вовсе вас не заметят, как вы не замечаете муравьев. Они изменят ваши воды, землю, воздух. Превратят в кислоту, огонь, тугую черную слизь. Принесут болезни, боль и страдания, невиданные досель. Они поглотят вас, не задумываясь, как, не задумываясь, вы поедаете кашу на обед. Аарк сшил бреши, но я чувствую, как они трещат. Кроме того, я вижу, как колышется Нейтраль. Пустой аарк всегда несет тяжкие разрушения материи. В бою с Эллоаро я исцарапал ее, истерзал, изрезал, и вскоре она расползется над этим местом плохо сшитыми лоскутами. Повреждения, оставленные аарком, сами не заживут. Они вскоре наполнятся гноем и прольются в Немолчание всем тем ужасом, что я описал, потому место надо заглушить.

– У тебя недостанет сил даже дойти до места, – настойчиво повторил Арлазар.

– Ты, наверное, не понял смысла сказанного? – ходящий попробовал подняться, но бессильно опустился.

Болела каждая клеточка тела. Ныла каждая мышца.

– Я повредил ткань Нейтрали. Если в этот Мир прольется, например, пламя Игании, пожары погубят половину северных государств. Понимаешь? Агрххчем обратит день в ночь. Ддаршш поднимет океаны. Десяток других существ, смысла которых даже я не пойму, явятся сюда просто взглянуть, и, – Кйорт покачал головой, – меня на всех не хватит.

– То есть Эллоаро…

– Эллоаро не единственное чудище в Мирах, но он сладкоежка, большой охотник до беззащитных умирающих Планов, да еще и собиратель трофеев в придачу. А многим до Немолчания нет никакого дела. Неужели ты думаешь, что Агрххчем только и ждет момента, чтобы заявиться к вам? Он просто забредет в новую берлогу, чтобы выспаться.

– Что ты предлагаешь?

– Надо заглушить место. Исцелить Нейтраль.

– Ты же понимаешь, что не в состоянии сделать это? – Арлазар тоже глотнул из фляги.

– Я должен. Иногда приходится делать вещи, которые выше твоих сил.

– Сколько у нас есть времени?

– Может, неделя, а может, и час, – йерро с горем пополам смог принять сидячее положение. – Медлить нельзя.

– Другие варианты есть? Кто, кроме тебя, способен это сделать?

– Не знаю. Я правда не знаю.

– Пресвитер может?

– Допускаю, – ходящий пальцами вытер кровь с носа. – Только где ты его возьмешь? Да не абы какого.

– Послушай, ты сможешь понять, что это началось, и успеть вмешаться?

– Нет, – Кйорт уселся поудобнее, – понять смогу, вмешаться могу не успеть. Ддаршша я просто не увижу, как пример. А есть существа, как я говорил, по сравнению с которыми даже Эллоаро – годовалый теленок. И знаешь, проще не впустить гиппопотама в дом, чем потом его выгнать.

Среди густых, хотя и тусклых кустов мелькнула фигура Ратибора, совсем не с той стороны, откуда его ждал Арлазар. На широком ремне болтался бурдюк, наполненный до отказа. Со лба стекали капельки пота, а лицо отражало превозмогаемый страх.

– Что случилось? – эдали поднялся навстречу, взял бурдюк и положил его рядом с вещами. – Бесы?

– Нет, мастер, – юноша низко поклонился ходящему, и брови того удивленно подпрыгнули. – Ключ оказался испорчен: он весь зарос желтыми полипами. Я не рискнул даже приблизиться. Подумал, что раз тут, на южной стороне, и был демон, то стоит попытать счастья на северной. Пришлось заложить небольшой крюк в обход горо… – Ратибор запнулся, голос дрогнул, но он продолжил, – крюк заложить. Прошел я севернее, и родник там оказался хорош. Я набрал полный бурдюк, как вы и говорили, мастер, из самого ключа. Но, знаете, мне все время казалось, что кто-то пялится на меня. Уж я и осматривался, и резко оборачивался, и исподтишка – все без толку. Сюда шел, вилял тропками и пару раз затаился меж деревьев, чтобы наблюдатель открылся, но нет. Мне кажется, он и сейчас тут. Смотрит.

– Может, тебе показалось? – с сомнением спросил Арлазар.

– Скорее всего, нет, – ходящий протянул руку, – помоги мне встать.

– Ты уверен? – зверовщик подошел к Кйорту.

– Да. Помоги, – йерро с трудом поднялся, опираясь на руку эдали.

– Уверен в рассказе мальчика?

– Не удивлюсь, если это так и есть.

– Мастер, – Ратибор подошел ближе, – мне кажется, я даже видел амбу. Это было одну секунду, просто мелькнуло что-то среди деревьев.

– Амбу? – уточнил Кйорт.

– Так мы называем наших тигров. Аргосцев, – Арлазар усмехнулся. – Тебе показалось, иначе ты был бы мертв.

Ходящий наклонился за аарком, но упал на колено. Арлазар подскочил ближе и снова помог ему встать. Кйорт поблагодарил и достал меч. Костяное лезвие ожило, вяло дернулось и захлопало открывающимися и закрывающимися порами.

– Собираемся, – коротко произнес ходящий.

– Что происходит? – зверовщик настороженно осмотрелся.

– Я возвращаюсь.

– Кйорт! – Арлазар стал прямо перед йерро. – Ты понимаешь, что я собираюсь тебе помешать?

– А ты не мешай, а помоги. Кто, кроме меня, это сделает? Ты примешь ответственность за гибель сотен тысяч невинных? Пусть сам когда-то истреблял их.

– Мастер, что он говорит? – встрепенулся Ратибор.

– Я это натворил, мне и исправлять. Когда-то я, будучи еще ребенком, прибежал к отцу и, довольный, показал, как я научился владеть аарком – как я играючи управляюсь им, меняю форму клинка: вот против живой плоти, вот против кугри, это против гиту, это – если надо пробить щит, а это – если рубить, это – колоть; аарк послушно плавился и переливался разнообразными формами. И тогда отец сказал мне: «Убивать ты уже почти научился. Покажешь мне?» И я разнес тренировочный столб в щепки. «Очень хорошо, – сказал отец. – Видно, ты много тренировался. Ведь нельзя стать хорошим бойцом, если неустанно не тренироваться у столба. Но разве тебе одному был поставлен этот столб? И разве завтра ты не захочешь отточить свое мастерство? Только сможешь ли ты теперь вернуть этот же столб на место?» Я лишь пожал плечами, удивляясь глупости сказанного отцом, ведь разве не разрушение столба было моей целью? И тогда он наказал мне убрать щепки, принести новый столб и вкопать. Когда я закончил, с меня сошло семь потов, а руки были в смоле и занозах. И потому, да – я умею уничтожать, и в бою полумер от меня ждать глупо. Но я всегда готов к тому, что за последствия надо нести ответственность. Я знал, к чему приведет осколок, но другого способа достичь цели у меня не было. Да, я мог просто изгнать Эллоаро, и сейчас Миру бы ничего не угрожало. Однако я раскрошил не тело, а дух его. Но вместе с ним повредил саму ткань мироздания, поддался эмоциям, хотел это сделать и сделал. Но теперь мне надлежит все исправить.

– Ты умрешь. Порой мне кажется, что ты сам этого хочешь, хотя и дня не прошло, как я тебя знаю, – пробормотал Арлазар, но отступил под давлением доказательств. – Я все сделаю. Отдохни пока. Ратибор, смотри вокруг.

Зверовщик взял седло, упряжь и направился к Хигло.

– Глянь, чтобы сухой был, – услышал голос ходящего.

– Не учи дедушку кашлять, – буркнул Арлазар.

– Мы что? Едем туда? – Ратибор испуганно глянул на сверкающее в неровных лучах солнца белое пятно.

Вопрос остался без ответа.

Зверовщик быстро уложил сумки, с сомнением покрутил в руках костяной бивень, но, услышав тихое «Дай мне», протянул его Кйорту. Тот бережно взял мертвый кинжал в руки, прикоснулся к нему лбом, зашептал тихие слова.

– Панцирь арре?

– Что? – удивился Арлазар, сосредоточенно осматривая чепрак на предмет соринок и загрязнения, ибо даже мельчайшая песчинка может натереть кожу спины до крови и вывести лошадь из строя.

– Панцирь, ножны для арре?

– Их не было, – растерянно пожал плечами эдали.

Подбородок ходящего дрогнул, и Арлазару показалось, что взрослый мужчина сейчас разревется, как избалованное дитя, но этого не произошло. Йерро лишь зашептал:

– Ничего, это ничего. Мы найдем их. А пока брат о тебе позаботится.

Он приложил кость к ножнам аарка. Из них выросло несколько ложноножек и, плотно обхватив арре, прижали его к себе. Арлазар присвистнул про себя и подошел к Хигло. Провел рукой от холки до поясницы – нет ли шероховатостей, проверил область для подпруг и, оставшись довольным осмотром, накинул чепрак на коня, как положено, на холку. Чуть сдвинул назад по шерсти. Далее последовало седло – так же от холки к спине, затем настала очередь подпруг, но тут Хигло, явно недовольный, что отдых продлился недостаточно и, самое главное, что его не покормили, надул живот, не давая пристегнуть ремни даже к первой дырочке на приструге. Часто конюхи в таком случае сильно бьют коленом под брюхо лошади, чтобы она спустила воздух, но Арлазар усмехнулся, взял в руки морковку и дал ее коню. Хигло фыркнул, и живот сам по себе сдулся, когда конь начал жевать.

Как только Арлазар закончил, скакун призывно заржал. Ходящий снова не смог встать самостоятельно, и зверовщик в очередной раз усомнился, что тот справится. Но Кйорт был непреклонен. Принайтовил аарк к седлу и, опять-таки не без помощи, забрался в седло. Хигло немного сплясал влево, но твердая рука Арлазара тут же остановила его. Эдали не собирался выпускать из рук уздечку и, приободрив коня, двинулся обратно из тихого леса на звенящее черное поле с белым пятном в самом центре. Только теперь оно не стрекотало, а низко и гулко пело, перекликаясь церковными перезвонами. Зверовщик хмуро посмотрел над собой, словно ожидая, что сейчас небесная твердь расползется в стороны и оттуда покажется когтистая волосатая лапа и начнет шарить, словно в мешке. Но там плыли лишь курчавые обиженные облака, отливающие всеми цветами радуги. Арлазар выдохнул и пошел чуть быстрее, косясь на темнеющее, идущее волнами небо.

8.

Кардинал вылетел из сна, словно пробка из винной бутылки, и судорожно вцепился в бархатную обивку повозки. В горле засел комок, стало трудно дышать, словно шею сдавили гарротой. Гулко билось сердце, каждым ударом отзываясь пульсацией в висках. Грюон не сразу справился с застежками накидки от падения: пальцы дрожали и отказывались повиноваться. Кардинал дернул посильнее, думая просто оторвать несчастные крючки, но те были пришиты на совесть. Он выдохнул, прочитал про себя короткую молитву и наконец справился с устройством. Сел сгорбившись и вцепился руками в край скамьи.

За окнами забрезжил рассвет. Рыжие солнечные зайчики, играя в прятки и салки, метались по стенкам и потолку повозки. Тихий шум колес, приглушенный топот копыт о лесную дрогу, шелест ветвей в свежем утреннем ветерке. Вот щелкнул хлыст кучера. Повозка пошла чуть скорее, но так же мягко.

Кардинал выглянул в окно: по его расчетам, Глоть должна быть совсем близко. Задернул штору и посмотрел на спящего Волдорта. Старик, уткнувшись лицом в стенку, сладко сопел. Грюон протер лоб от испарины тыльной стороной ладони. Едва ли это от усталости и оттого, что они едут денно и нощно, останавливаясь лишь на краткие привалы и сменить лошадей. Кардинал облизал пересохшие губы и тут услышал, как рядом с повозкой притормозил всадник. Послышалось покашливание и легкий стук в дверцу.

– Ваша Светлость, – тихий, но настойчивый голос начальника охранения. – Ваша Светлость, вы должны это видеть.

Кардинал дернул за шнур с правой стороны. Снаружи послышался яркий, хоть и хрипловатый звон колокольчика. Повозка скрипнула и, пробежав еще немного, остановилась. Заворочался под накидкой Волдорт. Кардинал вышел, проследил, куда указывает солдат, и замер. Впереди, где-то далеко и высоко в небе, бежали черные буруны, словно штормовой океан и небо поменялись местами. Волны разлетались блестящей разноцветной пеной, обнажая ослепительно-белые прожилки, сливались в диком танце, становясь грязно-бурыми, и снова разбегались яркими красками. Вся кавалькада молча и испуганно смотрела на это. Люди, перешептываясь и молясь, подносили ладони ко лбу, но у всех на лицах был один вопрос. Он же отразился и в глазах кардинала. Его же задал вышедший следом Волдорт:

– Что это? Ваше Высокопреосвященство?

– Это над Глотью, – ответил с расстановкой Грюон, потом вдруг закричал: – Коня мне! Самого быстрого.

Никто не осмелился ослушаться, сколько бы странный приказ ни отдал кардинал. Он запрыгнул в седло, ткнул пальцем. Ты, ты и ты – за мной. Потом указал на Волдорта: следить, не оставлять одного, – и умчался вперед.

Деревья, кусты, трава сливались в зеленую стену. Обиженно ржали лошади, когда безжалостные хлысты гнали и гнали их вперед, взбивая на их боках и крупах кровавую пену.

Дикая скачка закончилась так же мгновенно, как и началась. Всадники вылетели из леса на черное перепаханное поле. Кардинал, тяжело дыша, спрыгнул с лошади. Он не верил своим глазам: черная изувеченная и словно вскипевшая земля, громадное, сколько видит глаз, поле с ярким белым пятном где-то впереди, одинокие обгорелые стволы деревьев, но нет ни запаха дыма, ни гари.

– Ваша Светлость, это же… тут должна быть Глоть, – прошептал один из сопровождающих.

– Небеса, что тут произошло? – одними губами сказал Грюон.

Его кулаки сжимались и разжимались.

– Это не могли сделать бесы. Пусть бы даже тут был десяток Сеятелей. Идем дальше. Коней бросьте, – добавил он жестко и решительно пошел вперед.

Осторожно ступая, кардинал исподлобья внимательно изучал мрачное поле. Острый ум предлагал одну версию произошедшего за другой, но тут же отметал их. Все естество пресвитера вставало на дыбы, ощетинивалось, изгибалось шипящим котом. Сознание испуганно пыталось сплести какие-то защитные молитвы и заклинания, но Грюон держался: он чувствовал, что этого делать нельзя, лишь проводил руками над землей, будто гладил колосья пшеницы, и прислушивался к Нейтрали. А она пела на сотни голосов завораживающим переливчатым колокольным звоном.

Грюон продолжал идти, пока впереди не замелькала белая гладь. Но не само пятно приковывало его внимание, а фигуры людей в нем. Они расплывались в ярком свете, и трудно было понять, сколько их и как они выглядят. Но то, что это были люди, кардинал не сомневался. Он медленно подходил все ближе незамеченным, и вскоре смог насчитать три человеческие фигуры и коня. Наверное, пятно слепило не только его самого, но и находящихся в нем: только этим можно было объяснить, что на него до сих пор не обратили внимания. Впрочем, это продлилось недолго. Один из людей указал рукой в его сторону. Кардинал остановился и громко произнес:

– Приветствую вас, братья!

И тут свет угас. Солнце скрылось за набежавшей черной волной, и пятно померкло. Кардинал вздрогнул, сразу поняв, кто стоит перед ним. Его сердце от волнения зачастило, а губы мгновенно пересохли. Ходящий осклабился, но из-за ран на лице это выглядело жутким оскалом. Кйорт выставил перед собой аарк и ледяным голосом сказал: