Счастье больше не секрет

– Не совсем.

– Это не так просто, как может показаться. Людям гораздо легче пересечь океан, куда-то умчаться, чем удерживать внимание на предмете. Пятнадцать-двадцать минут кажутся им вечностью. Вам нужно достичь такого эффекта, чтобы в каждой руке ощущалось полноценное яблоко. Вместе с плодоножкой!

Он помолчал немного, дав мне возможность сконцентрироваться. Через некоторое время мне показалось, я даже услышал звук, похожий на скрип яблока в правой руке.

– Вот, чувствуете? У вас получается, – продолжал Бабаев. – А теперь медленно переведите взгляд на меня. При этом продолжайте наблюдать яблоко в вашем воображении. Если всё делаете правильно, вы не будете видеть моего лица, только его размытые очертания. Получается?

– Да.

– Оставайтесь в этом состоянии и подумайте о том, что хотели бы узнать обо мне.

Я ничего лучше не придумал, как спросить: «Что за человек передо мной? Сумасшедший или нормальный? Чего от него ждать?». Поначалу ничего не происходило. Я прислушивался, даже принюхивался и пытался повторить тот же вопрос, только с другого конца: «Ждать-то от него чего? Чего ждать?». Вскоре картинка перед глазами стала видоизменяться, как будто резко прыгала яркость на экране. Только изображение Бабаева оставалось одинаково тусклым и размытым. Я думал, вот-вот увижу какие-то образы, даже услышу обрывки фраз, я готовил себя к тому, что буду считывать едва уловимые тексты и мне надо постараться их запомнить или даже быстро записать. Но ничего подобного не случилось. Возникло лишь едва уловимое ощущение безопасности, комфорта, надёжности. Это всё я сформулировал для себя только после того, как вышел из необычного состояния. В процессе я не мог думать, только, как тонкая антенна улавливал неведомые ранее сигналы.

– Ну, что расскажете обо мне? – окончательно привёл в чувства голос Бабаева.

Я посмотрел на него ещё раз обычным сфокусированным взглядом. Передо мной был уже не тот Бабаев – не странный и непонятный тип с необычной внешностью. А какой-то другой. Я стал его осматривать. Вроде, всё то же: те же пронзительные глаза, вытянутый овал лица, порхающие на ветру пушистые волосы. Но вот выражение лица, выражение глаз стали другими. Какие же это глаза? Кристально чистые. Я вгляделся в его родники еще пристальнее.

– Родники в горах – в них столько жизни, они имеют нескончаемый запас живительной влаги. Не потому что целыми днями пытаются пролезть во все щели и дыры, не потому что суетятся по поводу «своей» и «чужой» воды. Взмокшие, но не усталые, они бегут, вприпрыжку, сутками напролёт, не соперничая друг с другом «у кого круче» круча. Они не копят воду годами, но воды у них всегда предостаточно. Потому что свободны. Свободны по-настоящему. От мнений. От страхов. От идей разных. Родники они. Обычные родники. И не ищут себе другого счастья, чем просто жить и помогать жить другим.

– Совсем неплохо для первого раза. Вы – настоящий мудрец, господин шоумен.

– И это сказал я?! Вслух?! Что это?.. Кто вы на самом деле?

И вдруг я совсем по-новому посмотрел на своего собеседника. Как если бы видел этого человека далеко не впервые, а уже давно приятельствовал со стариной Бабаевым. Это такой уровень знакомства, при котором можно с лёгкостью сказать: «Как же! Старина Бабаев! Знаю-знаю. Рекомендую. Милейший человек». Он мне действительно казался милейшим. Более того, я уже чувствовал, что это добрый человек, открытый, я могу на него положиться и даже то, что он может быть мне полезен. Почему хороший, каким образом может быть полезен – это мне было ещё непонятно. Но я точно видел перед собой абсолютно нормального человека. А те странности, что бросались в глаза прежде, обрели ясность. Они стали его особенностями, больше того, достоинствами. Передо мной сидел не странный старик, а самый настоящий мудрый старец. Я уже чувствовал не только правой и левой рукой, как яблоко, кожей чувствовал, что это тот самый человек, которого я искал все эти годы. Сложно поверить, но я приехал именно к нему. Я и раньше слышал подобные сказки о том, что встречи не случайны, что случайностей вообще не бывает, что есть цепь событий… Неужели это всё правда, и то, что сейчас со мной происходит, подчиняется тем же законам, законам судьбы. Я приехал сюда к нему. Не к предкам. А к нему. «Почувствуй свои корни» – это был лишь зазывающий лозунг с рекламного плаката с изображением торговой марки Ростки и фотографиями вполне реальных улыбающихся персонажей-родственников, которые приглашали совершить увлекательную экскурсию по местам предков. Обещалась не простая развлекательная программа, а погружение в настоящий духовный мир, с настоящей Чашей Грааля, философским камнем в глубине южно-уральской Шамбалы.

Всё это время Бабаев сидел молча, не шелохнувшись, настороженно, внимательно наблюдал за мной. То ли продолжал читать мои мысли, то ли боялся вмешаться в процесс осмысления такого необычного для меня опыта. А может, волновался за результаты психологического эксперимента, проведённого с неопытным и малознакомым человеком.

– Думаю, Бабаев, – наконец заговорил я, – вы – мудрец и обладаете тайными знаниями.

– А, понятно, вы решили, что я местный гуру. И, наверное, даже обрадовались своей удаче. Неожиданный разворот событий, подарок судьбы. И где? В каком-то уральском захолустье! А? признавайтесь! – весело заглянул он мне в глаза.

– А разве не так? – смутившись, спросил я.

– Понимаете, какая тут штука… Знать-то я знаю. Видеть – вижу. А вот учительство не практикую. Посмотрел на вас и подумал: добрый человек, можно показать ему кое-что нехитрое, а потом, если захочет, сам всему остальному научится.

– Чему научусь?

– Всему, чему только пожелаете научиться.

– А чему я пожелаю?

– Вот это, Ярослав мой Мудрый, очень хороший вопрос. Вам всё кажется, что я говорю загадками. Но главная загадка – та, которую вы только что озвучили. Вы говорите, не знаете, чего хотите. Это ваше незнание и порождает все остальные загадки вокруг вас. Сформулируйте вопрос, и вы получите разгадку. Нет вопросов – нет ответов. Нет загадок – нет и разгадок. При помощи этого вы сделаете очень многое для себя, – с этими словами Бабаев бросил мне яблоко. Я поймал его, – Всё верно, вы – правша. Начинайте с правой руки, перекладывайте в левую. И задавайте свои вопросы.

– Нет вопросов… А у меня нет вопросов? – растерялся я.

– А что, разве есть? Ну, посудите сами, Ярослав, разве успех вашего шоу не зависит от того, насколько чётко вы ставите вопросы? Я не имею в виду, конечно, «Fast&Good». Но в других, смысловых, вы же для начала готовитесь, формулируете вопрос, и только потом его задаёте или ищете ответ. Декорации, оформление – прекрасно, без них невозможно в вашем деле. Но грамотно поставленный вопрос – это уже половина успеха. И никаких загадок. Всё верно? Распутываю я вас?

– Да, кажется, понимаю. А скажите, Бабаев, если бы я сформулировал свои вопросы, а потом задал бы их вам, вы бы ответили мне на них?

– Я-то отвечу на любой вопрос, не в этом дело. Но по-настоящему ответить на интересующий вопрос, можете только вы сами. Всё, что в моих силах – просто ускорить этот процесс, – Бабаев будто увидел непонимание на моём лице и продолжил, – Представьте, вы задаёте мне интересующий вопрос, я на него отвечаю, и перед вами сразу возникает выбор: верить или не верить такому ответу, устраивает он вас или нет, хотите вы такого ответа или не хотите. В любом случае, мой ответ нужно будет проверить, а это уже придётся сделать вам. Именно поэтому все те мудрецы так туманно отвечали на ваши туманные, заметьте, вопросы: они подталкивали вас к размышлениям, к самостоятельным выводам. Но поскольку у них таких, как вы – целая очередь, то вряд ли они могут быть полезны людям, которые не умеют даже вопрос сформулировать. Ну, вспомните, ваша стандартная ситуация: вы говорите, причём большим количеством слов, одну единственную фразу: «Я устал от такой жизни». Мудрецы спрашивают, вероятно, с одинаково хитрой улыбкой: «Не от той ли, которую сам же себе и создал? От неё ты устал?». Вы им, ясно дело, говорите: «От неё, стало быть». А они вам что? «Так ты, мил человек, так не напрягайся, вот и не устанешь». Каков вопрос – таков ответ.

– А какой же должен быть вопрос? – не понимал я.

– Вот в том-то и штука, что именно вопрос должен быть, а не рассказ о том, как провёл последние годы. У всех из этой очереди к старцам рассказ один и тот же: все делают в жизни что-то такое, чего не хотят и от чего устают. Те, у кого есть вопрос – получают ответ. А вернее, направление, в котором они могут постараться его отыскать. Сами отыскать, заметьте. И вероятно, отыщут. Ведь отыскали же возможность сформулировать вопрос.

– Так какой должен быть вопрос? – не унимался я.

– Какой угодно, но именно ваш. Вопрос, который вы сами сформулировали и вывели. Я же говорю: вы про себя рассказываете какую-то историю и полагаете, что она лично ваша. На самом деле – не ваша, а типичная для всех ищущих.

– Что ищущих?

– Одного и того же. Счастья.

– Вы думаете, люди всё ещё ищут счастье? – с видом специалиста по общественному мнению, спросил я.

Бабаев на мгновение задумался, что мне показалось удивительным, ведь всё это время он отвечал на любой вопрос почти мгновенно, опять посмотрел сквозь меня и сказал:

– Я не знаю, как вам это объяснить, не знаю, поймёте ли вы, но люди всегда будут искать счастье. Если угодно, это потребность. И она заложена в каждом человеке с рождения. Потребность быть счастливым, чувствовать удовлетворённость от собственной жизни.

«Удовлетворённость! Какое точное слово!» – подумал я, а вслух сказал:

– Выходит, счастье – это всего лишь удовлетворённость?

– Вы схватываете на лету, шоумен Мудрый. А вам этого мало? Слово-то простое, но так ли просто быть удовлетворённым собой и всем, что с тобой происходит? Всем без исключения. Представляете задачку? – по-доброму улыбался Бабаев.

– Это что же получается… В целом я удовлетворён. Но в то же самое время я не удовлетворён… И значит, я что?.. Из этого выходит, я не могу считать себя счастливым?

– Считать вы можете себя кем угодно. И даже можете убедить всех вокруг считать про вас то же самое. Считать и называть вас счастливым, к примеру, или мудрым. Но назначить себя счастливым, мудрым, здоровым – невозможно. Можно только являться таким человеком. И чувствовать при этом удовлетворение от своей жизни. А чувствовать – это не то же, что считать, не правда ли?

– Я никогда об этом не думал. А как же мне тогда достичь этого удовлетворения? Как стать счастливым?

– Это, конечно, вопрос интересный, но очень общий. На него ваши мудрецы ответили бы примерно так: научись быть счастливым. Но вас ведь не устраивает такой ответ.

– А как, разве этому можно научиться? – пытался вникнуть я.

– Научиться как раз можно. Точно так же, как вы научились быть шоуменом, богатым, знаменитым. Так же и счастью можно научиться.

– Что для этого нужно? – спросил я, вновь готовый выполнить все рекомендации лишь бы заполучить десятую долю этих знаний.

– Не так много. Желание. И умение задавать вопросы.

– И всё?

– И всё. Ведь посмотрите, как вы стали успешным шоуменом. Сначала захотели им стать, без этого не бывает. Второе – вы упорно задавали вопрос: как им стать? В самой разной форме. И стали получать ответы. Тоже в разной форме. Не вы первый, не вы последний шоумен, ответы и подсказки всегда есть. Вам ничего не оставалось, как применить полученные ответы. Ведь первое условие – желание – оставалось в силе, а значит, вы уже действовали согласно полученным ответам. И стали тем, кем пожелали. Сейчас вы говорите, что хотите стать счастливым. Осталось только более-менее чётко представить себе, что такое счастливый человек, задавать вопросы и двигаться в нужном направлении. Всё в точности также.

«Вот так просто!?» – подумал я, посмотрел на голубой экран озера и услышал откуда-то изнутри собственный голос: «Дамы и господа! Ladies and gentlemen! Представляем вашему вниманию человека, который сумел стать счастливым! Все ответы на вопросы всех времён и народов! Впервые и только в нашем шоу: счастье больше не секрет! Ему можно научиться! Забросьте все свои дела, которые наскучили вам и уже вызывают отвращение! И научитесь быть счастливыми! Почувствуйте свои корни…».

– Пойдёмте, почувствуйте свои корни, – услышал я вдруг в своей голове голос Бабаева, – Пойдёмте! У меня прекрасная мысль. Вы же приехали на родину предков, так я, наконец, покажу вам её. Вооон с того небоскрёба.

Он махнул рукой в сторону уже знакомой горы.

– Как мы туда попадём? – я даже испугался, прикинув, что высота горы может быть полкилометра.

– Как и заведено в небоскрёбах – на лифте, – невозмутимо отвечал Бабаев.

Я, честно говоря, подумал, что он в своём стиле подшучивает надо мной, ну какой может быть лифт в этих Ростках; что под лифтом, скорее всего, подразумевается увлекательный подъём на специальных приспособлениях, которые со скрипом поднимают меня метр за метром, при помощи моей же мускульной силы, вскоре я выдыхаюсь и болтаюсь, как парашютист на дереве, и в ожидании спасателей беспомощно озираю просторы. Ну, а местные жители крупными муравьями-переростками бегают где-то снизу, толкаются, занимая выгодные позиции для съёмки моего невыгодного положения. И своим муравьиным умишком уже подсчитывают возможный гонорар за блестящую операторскую находку для шоу наших конкурентов «И смех, и грех». Я даже представил комментарий: «Крутой зависач Ярослава Мудрого на крутой скале предков! Или о том, как известный шоумен перемудрил в поисках истины!».

Я переминался с ноги на ногу, не зная, что сказать и с тоской посмотрел на стол с фруктами.

– Фрукты мы возьмём с собой! – Бабаев принялся укладывать их обратно в коробку, а я представил, как вскоре он вытащит откуда-то из ближайших кустов туристические рюкзаки, и сюжет с зависающим на скале Ярославом Мудрым украсят выпадающие из рюкзака фрукты. И что после этого цена такого сюжета значительно подрастёт на радость ловким сельским синематографистам.

– Этими можно перекусить во время нашей экскурсии, – в очередной раз перебил мои мысли неугомонный Бабаев, – и такой же ящик, только побольше, уже возле вашего карвейта. В подарок.

«А может не надо?» – хотел было сказать я, всё ещё не понимая, как можно подниматься в гору да ещё с фруктами наперевес, но тут же опомнился:

– Ящик с фруктами возле карвейта?

– Да, подарок с земли предков.

Мы спустились с пригорка. На траве возле карвейта действительно стоял большой контейнер, наполненный угощениями. «Видимо, дело рук бабаевцев», – мелькнуло в голове.

– Ваша жена будет довольна. Такого она точно не пробовала.

Я был несколько смущён и озадачен. Ведь мне нечем отблагодарить его. Снять с руки часы или протянуть клубный билетик с годовой подпиской? Рука не повернётся. Ведь это не поклонник, которому любой брошенный мною предмет принесёт удовольствий и впечатлений на год вперёд. Осчастливить приглашением на «покупашечки» и фирменной раскладной шапочкой было совсем уж глупо. Я только и сказал:

– Спасибо, Бабаев. Большое вам спасибо. Даже не знаю…

– Ничего не нужно, – перебил он, – не беспокойтесь. У нас такой обычай – угощать добрых людей фруктами, ведь здесь их предостаточно. Фруктов, я имею в виду. Ешьте на здоровье. Ну, поедемте. Здесь недалеко, чуть больше километра.

Я оглянулся. Сосны стройными рядами едва заметно покачивались в ответ. Мне стало грустно уезжать, казалось, я оставляю здесь что-то или кого-то очень близкого, может даже себя. Озеро, холмы, деревья, которые так деликатно приняли меня, рыбки, которым я был интересен – это место, однозначно, стало для меня не чужим. Я почувствовал себя своим. И даже на миг подумалось: «Раз здесь так хорошо, и раз я здесь свой, почему бы не жить среди этой красоты?» Глупость, конечно, наивная, но что только не придёт в голову вдали от дел на свежем воздухе.

– Красивое место, не правда ли? Я люблю тут бывать больше всего, – заговорил по дороге Бабаев, – Но у нас есть ещё много чего интересного. Поверните и езжайте вдоль лесочка. За ним и находятся Ростки, то есть мы сейчас движемся вдоль деревни. И заедем в неё со стороны питомника.

Вскоре я увидел невысокий лес. Деревья в нём были посажены ровно, довольно редко и имели ухоженный вид. Издалека даже вырисовывались разноцветные и яркие пятна яблок.

– Это и есть наш плодовый питомник, вот они яблоньки. Там в глубине и груши, и сливы, и вишня, а за деревьями такой же длинный виноградник. Есть ягодные и арбузные поляны.

Вдоль сада я обратил внимание на равномерно расставленные высокие мачты. Приглядевшись, такие же заметил и в глубине плодового леса, примерно метрах в тридцати друг от друга.

– Что это? – решил не мучиться догадками, – Похоже на освещение.

– Это вместо солнца, когда его не особо хватает. И освещение, и отопление – всё вместе. У нас заморозки в межсезонье случаются, так мы продляем лето и сглаживаем непогоду. Дальше, смотрите, подземные хранилища, – продолжал Бабаев, – а прямо на них стоят теплицы, тоже с инфракрасным отоплением.

Вскоре я увидел первые признаки сельской жизни. Несколько деревянных домов, в интересном старинном стиле, похожие на теремки из народных сказок.

– Это и есть Ростки?

– Это у нас такой пригород. Бабаевка. Мои фамильные владения. Здесь всего пять домов – мой и моих детей. Все тут Бабаевы, на окраине Ростков, вот и прозвали микрорайон Бабаевкой.

Я немного замедлил движение. Мы проезжали мимо невысокого, но очень красивого резного длинного забора. За ним в шахматном порядке стояли дома, три больших и два поменьше, с одинаковыми деревянными украшениями на окнах, аккуратными красными крышами, небольшими остроконечными башенками, на макушках которых поворачивались красочные флюгера. Вокруг виднелись ещё какие-то небольшие постройки, и всюду были деревья. Как в лесу, хотя нет, скорее как в парке, где каждое деревце на своём месте, где есть тропинки, беседки и какие-то крошечные домики. Эта удивительная сказка так быстро началась и так быстро закончилась, что я даже не успел ни прокомментировать увиденное, ни задать вопроса, только чуть не свернул себе шею, захваченный диковинным зрелищем.

– А вот мы заезжаем в Ростки. Село достаточно вытянутое, расположено как раз между озером, на котором мы с вами только что были и горой, куда сейчас направляемся. Медная Гора, мы её так называем. Видите, у неё характерный цвет. За ней начинается хребет, который тянется тысячу километров на север. А деревню осматривать лучше сверху. Езжайте прямо, не сворачивая. Это центральная улица.

Я остановился, прежде чем пересечь широкую улицу. Мне было непривычно отсутствие движения и дорожных знаков. Признаться только сейчас поймал себя на мысли, что никогда прежде не бывал в наших русских деревнях. Видел в кино, читал, что-то себе представлял, но явно не то, что сейчас перед моими глазами. Я двинулся дальше, и только в этот момент обратил внимание – мы уже давно ехали по современному дорожному покрытию. Центральная улица была ровной, широкой, по краям её располагались земельные наделы, огороженные низкими прозрачными заборчиками. Поражало обилие деревьев, кустарников, цветов – перед домами и за заборами. Дома были самые разные – большие, малые, современные, старые, но при этом не ветхие. Всё смотрелось добротным, аккуратным, чистым, ухоженным. Улица была пустынна, но в некоторых местах я замечал силуэты людей, занятых своей жизнью. Мы продолжали ехать в сторону горы, она уже демонстрировала нам свой медный шлем, а деревня все ещё показывала свои задворки. В глубине дворов я заметил много больших железных конструкций, напоминающих ангары, другие хозяйственные постройки и несколько мачт ветряных электрогенераторов. Мы подъехали к красивому мосту с коваными ажурными перилами, под которым пробегала речушка. Узкой лентой она очерчивала границы деревни и обозначала новые владения – владения Медной Горы.

– Скоро увидите всё в самом лучшем виде! – пообещал Бабаев.

После моста дорога уходила направо, вдоль пограничной полосы реки. Её загораживали крепкие массивные деревья, которые стояли, казалось, рука об руку, заслоняя собой солнце. Мы словно попали в тёмный коридор между густым дубовым строем и красноватой скалистой стеной. Но, не успев насладиться прохладой, я увидел свет в конце тоннеля. Бабаев загадочно молчал, лишь еле заметно улыбался. Как будто приготовленный для меня рюкзак со снаряжением был в конце этого самого тоннеля и уже отсвечивал всеми своими новыми металлическими карабинчиками, подавая знаки, куда двигаться: сюда, мол, сюда, искатели приключений, сейчас мы вам поможем подняться на небывалые высоты.

Но высот я уже больше не хотел, не интересны мне были и все остальные достопримечательности Ростков. Увиденного вполне достаточно: на озере был, деревню посмотрел, общее представление о том, как живут люди, имею; мост вполне сойдёт за местную диковинку, а Бабаевка тянет на музей деревянной архитектуры и зодчества. Я думал, как бы сказать: «Всё же есть, что ещё нужно? Фрукты, берег, какая-никакая река. Пикник. Давайте устроим пикник. И поговорим о счастье. Вы же знаете все ответы. Какой ещё альпинизм?». Но предложить это я так и не успел, мы подъехали к самому концу живого тоннеля. Здесь скала немного выступала вперёд, как бы преграждая путь.

– Вот и приехали, – наконец заговорил Бабаев, – Следуйте за мной. И прихватите фрукты.

Он направился прямо к скале, а я поторопился за ним, чтобы успеть отговорить от поспешных действий. Но дойдя до выступа, который преграждал дорогу, Бабаев свернул налево, будто зашёл в потайную дверь Медной Горы или сказочную пещеру. Я проследовал за ним, и мы оказались в некоем углублении, словно прорубленном в самой нижней части скалы, из которого, как из гаража, и тут я встал как вкопанный, … торчала голова огромного грузовика. Да, именно грузовика, я не ошибся. Неотёсанные угловатые формы явно свидетельствовали о том, что ему лет пятьдесят, но выглядел он свеженьким, налакированным, как богатая молодящаяся старушенция, воспользовавшаяся всеми известными миру косметологическими услугами. Массивная голова была окрашена в цвет медного загара, наверное, тщательно подобранного под главный оттенок Медной Горы. Тонированные очки – ветровые стёкла, видимо, из последней коллекции, украшали эту немолодую даму и даже придавали ей загадочности и шарма в модном нынче стиле пятидесятых. Я принялся оглядывать этот нелепый объект так, будто пытался найти хоть какой-то изъян в его деланной красоте, как это обычно бывает, когда мы видим перед собой откровенно старую развалину, эдакую моложавую старуху, собравшую себя по кусочкам и пытающуюся всем доказать, что жизнь её только начинается. Покрутившись, присев пару раз, я увидел, что это никакой не гараж и не грузовик – ни кузова, ни колёс, да и пещеры там никакой нет, просто отвесная стена. А на меня смотрела только кабина, очевидно крепко пристёгнутая к этой стене. Я поднял голову и заметил, как по скале уходят вверх, в самое небо, две параллельные линии, внешне напоминающие рельсы.

– Это что, и есть тот самый лифт? Прямо по горе?! Это не опасно? – удивлению моему не было предела.

– Не беспокойтесь, грузоподъёмность одна тонна. Мы с вами вместе со всеми фруктами весим гораздо меньше. Кстати, а где же фрукты? Ну да ладно, залезайте пока в кабину, обживайтесь, а я схожу за едой, ведь за разговором вы мало поели.

Когда Бабаев отошёл, я робко заглянул за кабину и убедился, что она действительно пристёгнута к рельсам достаточно надёжным с виду механизмом. Сами рельсы намертво срослись с горной породой. Вся конструкция выглядела серьёзно, добротно, высокотехнологично. В общем, это не те верёвочки, которые я себе представлял. Здесь и в помине не было ни тросов, ни канатов, ни цепей. Я открыл дверцу и заглянул внутрь кабины, ожидая увидеть там ещё что-нибудь интересное. Но всё выглядело, как и должно было быть, по-видимому, в настоящем старом грузовике: руль, система управления, сиденье.

– Ну что же вы, прошу на борт! – испугал меня Бабаев своим очередным внезапным появлением, – Боитесь что ли?

– Вовсе нет, – выпалил я и мигом забрался на пассажирское сиденье. Хотя волновался жутко, и поймал себя на мысли, что предпочёл бы пристегнуться.

Бабаев легко забросил коробку с фруктами, дались они ему, уселся на своё кресло, закрыл дверцу, а я инстинктивно вжался в своё сидение.

– Беспокоиться нечего, конструкция проверена годами, – с этими словами он нажал что-то на своём устройстве связи, приборная панель под рулём загорелась, и тишину неожиданно взорвали ритмы зажигательного мотивчика, раздавшиеся откуда-то с потолка.

Бабаев убавил громкость и рассмеялся:

– Похоже, молодёжь развлекалась. Ну, полный вперёд! – он дёрнул ручку справа от себя и надавил на педаль. Мы стали плавно подниматься под мерный гул двигателя и набирать скорость. Как на обычном лифте небоскрёба или туристическом подъёмнике. Дубы сползли вниз, вновь появились ангары, ветряные мельницы, вслед за ними жилые дома, какие-то здания, улицы, уже знакомые поля, холмы, леса. Я стал искать глазами озеро, пытаясь сориентироваться на местности с высоты птичьего полёта. Всё казалось другим, но вместе с тем знакомым. Голубое блюдечко едва проблёскивало через лес сосен, который сверху казался гораздо более густым и объемным. Вся карта местности развернулась передо мной в объёмном виде, да так живописно и натурально, что даже захотелось погладить холмы по их стриженым головкам, пощекотать кудрявые заросли степей, подвигать деревянные игрушечные фигурки домов в Бабаевке и прокрутить пальцем пропеллеры ветряных мельниц.