Громовое колесо

Я опустилась перед ним на колени, а он протянул мне небольшую кожаную сумку, которую до этого прятал под пропитанным кровью плащом.

– Грамоты надо передать воеводе Олегу как можно скорее, – сквозь кровавую пену сумел произнести воин. – Вадим предал нашего князя Рарога и готовит ему гибель…

– Я передам. Обещаю, – я аккуратно прижала сумку к груди.

– Вадим сговорился с Бьерном…, – еще прохрипел воин и бездыханным откинулся на траву.

Я опустила голову. Не глядя, закрыла ему глаза. Вот и гонец, которого так ждал воевода. И он до последнего старался исполнить свой долг. Что ж, и я свой долг исполню – грамоты попадут в руки Олега. Я вскинула голову, загоняя обратно злые слезы. К чужой смерти привыкнуть непросто, тем более, когда она подходит настолько близко.

И кстати, о смерти! Викинги быстро возвращались. За ними неспешно ехал всадник в богато расшитом лазурном плаще. Они все уже были достаточно близко, чтобы я могла их рассмотреть в подробностях. Викинги все в шлемах, их не запомнишь, а вот всадник! Красивый еще не седой мужчина славянской внешности с короткой черной бородкой, тонким острым носом и внимательным взглядом. Я поняла, что еще немного, и он меня первым увидит. А вскоре углядят и остальные. И не уползешь уже потихоньку. И в этот момент всадник, казалось, посмотрел мне прямо в глаза…

Я вскочила на ноги и рванулась обратно через малинник в лес. Сзади раздался слаженный рев, но я не оглядывалась. Бежать, только бежать! И как можно быстрее!

Я не разбирала дороги, стараясь углубиться как можно дальше в заросли. Наткнулась на речку, немного прошла по течению, чтобы запутать следы. И снова побежала вперед. Крики викингов не отставали. Им, тяжело снаряженным воинам, бежать по лесу было тяжелее, чем мне, но с ними была ратная выучка, выносливость и ярость обворованных охотников. И чем дальше, тем яснее я понимала, что мне не уйти.

Громовое колесо на груди разгоралось. Оно становилось все горячее, и я даже сначала не поняла, почему. Но замедлила шаг от усталости и заметила, что если следовать одному направлению, то именно тогда эта милая безделушка начинает наливаться жаром. И я последовала туда, куда вело меня колесо. Проскочила через густые кусты и увидела неширокий низкий проход через высокий каменный выступ. Я вбежала туда, споткнулась и практически рухнула на залитой солнцем поляне.

Далеко за спиной прошлепало множество ног – враги пробежали мимо. Я вжалась в землю, уронила голову в траву и затаилась.

Лежала я долго. И страшно было пошевелиться, и силы никак не хотели возвращаться. Еще бы – такой рывок по пересеченной местности. В моем времени за подобное мне выдали бы золотую медаль.

Я осторожно приподняла голову и огляделась вокруг. Да-а-а, интересное местечко…

На идеально круглой поляне, окруженной природными каменными стенами высотой в тройку человеческих ростов, стоял высокий белоснежный камень с выбитыми на всех его сторонах незнакомыми символами.

Я подошла и потрогала его грани. Камень словно засветился в ответ, а символы дрогнули и начали меняться местами. «И было сказано князю Гостомыслу, что дочь младшей дочери его Милорады…» – прочитала я складывающиеся строки и испуганно отдернула руку. Камень застыл. Я вновь дотронулась до теплой поверхности. «Князь повелел своим людям поведать внуку его Рарогу о том, как спрятали…» – я вновь отдернула руку. Фуф, ну и дела. Камень сказки рассказывает. И вроде грибы вчера на ужин были не ядовитые, и не галлюциногены. Я отошла от камня подальше на всякий случай. Дотрагиваться до его граней больше не хотелось. И вообще, солнце-то уже стояло в зените, пора было выбираться куда-нибудь к людям. И бегом в Ладогу, искать воеводу Олега.

По лесу я шла долго, ориентируясь прежде всего на Громовое колесо. Чем холоднее оно становилось, тем правильнее я выбирала путь, по крайней мере, удаляясь от странной поляны с белым камнем.

Мне нереально повезло. Уже к вечеру я вновь вышла к месту ночного сражения и – удача! – обнаружила там своих старых знакомых – Твердяту и его спутников. Они похоронили убитых и стояли, сняв шапки и опустив головы.

Купец мне обрадовался.

– Куда пропала? – хлопнул он меня по спине. – Мы уж и не чаяли тебя снова увидеть, бедовая девка!

– В лес пошла грибов набрать, – уклончиво ответила я. – Ну и заблудилась, конечно. Что с дурочки взять.

– Заблудилась, значит? – купец степенно огладил бороду и хитро глянул на меня. – А сумку, значит, ты тоже в лесу нашла?

Я посмотрела на Твердяту. Он был серьезен, но его глаза блестели. Догадывался ли он о произошедшем?

– Сумку мне надо срочно отдать воеводе, – решилась я. – Это очень важно.

– Ну, коли важно, помогу, – кивнул купец. – Завтра днем в Ладоге будем, покажу тебе его терем. Залезай-ка пока в телегу, да сеном прикройся. Набегалась, поди, за день?

Я зауважала Твердяту. Он явно понял если не все, то очень много, и старался мне помочь. Я забралась в телегу, укуталась сеном, пристроилась между тюками и скоро сладко задремала от мерного покачивания и поскрипывания.

***

Ладога меня поразила. Вокруг строящейся крепости, которую я видела только в плачевных развалинах, раскинулся торговый город из множества дворов и дорог. И отовсюду к городу стекались телеги и люди. Проезжали всадники, мычал скот, по полноводной реке шли к Ладоге красивые деревянные корабли под разноцветными парусами.

– Красота-то какая! – восторженно выдохнула я, вдохнув свежий воздух с реки.

Твердята только довольно крякнул – каждому приятно, когда хвалят его дом.

Обоз прошел по деревянным настилам, попетлял по городу и остановился у большого купеческого дома. Я спрыгнула с телеги и поклонилась купцу.

– Что ж, – степенно молвил Твердята. – Как княжеский терем отыскать, я тебе поведал. Будет худо, возвращайся. Торопись! А то как бы тебя первой не нашли.

Купец оказался прав. Я уловила на себе чей-то взгляд и посмотрела вдоль по улице – вдалеке у развилки стояли пятеро грозного вида молодцов и нехорошо меня разглядывали. Именно меня. Сердце екнуло. У кого-то в Ладоге слишком длинные руки, выходит…

– Куда бежать-то? – я нервно улыбнулась купцу, перехватившему мой испуганный взгляд и тоже невесело рассматривающему парней.

– Может, стражу кликнуть? – задумчиво предложил Твердята.

Молодцы, словно его услыхали, двинулись к нам, мрачно скалясь. Какая тут стража, пока ее дозовешься…

– Бежать куда?!

Купец машинально указал направление.

Я рванулась прочь. И, поворачивая на развилке улиц, успела увидеть, что вся пятерка бросилась за мной. Эх, как нехорошо-то! Теперь только бежать и снова очень-очень быстро!

В Ладоге я не ориентировалась совсем. Выдерживать направление по солнцу не умела, спросить дорогу было некогда, и я просто удирала во все лопатки, рассчитывая только на то, что мне удастся запутать преследователей и успеть скрыться. Но куда спрячешься с узких улиц, окруженных высокими деревянными заборами? Погоня не отставала. Меня захлестнул дикий страх.

Я неслась, как испуганный заяц, только длинные уши полоскались за спиной, и за очередным поворотом буквально налетела на воина. Он легко перехватил меня за предплечья, не дав упасть, и даже не пошатнулся. Я успела увидеть блестящие на солнце звенья кольчуги и – вскинув голову – такие знакомые чуть прищуренные темно-серые глаза под русой челкой, оперенья стрел за правым плечом, и тут же вырвалась и кинулась дальше по улице – способность соображать в тот миг меня покинула абсолютно. Бежать! Только бежать!

Преследователи взяли меня в клещи квартала через два. В самом удобном для них месте – на пустынном пятачке между глухих высоких заборов. Конечно, уж они-то город знали, как свои пять пальцев. Трое, тяжело дыша, преграждали дорогу назад, а двое, злорадно ухмыляясь, стояли у единственного прохода на оживленные улицы города. У всех в руках были длинные ножи. Нет, это уже совсем-совсем нехорошо…

Я попятилась к забору, подперла бревна спиной и прижала заветную сумку к груди.

– Фух, – один из парней устало вытер пот со лба. – От и шустрая девка.

– Отдай грамоты, – без всяких предисловий зло оскалился другой, протягивая ко мне мясистую пятерню.

– А ну, не подходи! – я выхватила свой ножик.

Парни загоготали. Сердце мое упало – они никуда не спешили, а значит, рядом никто не появится, и помощи ждать неоткуда.

– Считаю до трех, – почти ласково сообщил их предводитель. – Али же ты отдаешь нам грамоты, и твоя смерть будет быстрой, али тебя назавтра найдут тут по кусочкам. Раз…

– Не дамся, – я нервно облизнула пересохшие губы, что в очередной раз вызвало гогот.

– Два…

– Три, – недобро раздалось у моих преследователей за спинами. Все они разом вздрогнули и оч-чень медленно обернулись.

Неподалеку, с той стороны, откуда я прибежала, стояли трое дружинных воеводы Олега с обнаженным оружием: Сокол, Леший и воин в летах с длинными пшеничными усами. Я тихо и радостно стекла по стене на задницу, ноги меня уже не держали – похоже, сегодня можно будет не умирать.

Тем временем пятеро парней упали с лица и попятились к другому выходу с пятачка.

– Не многовато вас на одну девицу? – почти миролюбиво спросил воин с пшеничными усами, в его глазах плескалась холодная смерть.

– Почто к ней привязались? – неласково поинтересовался Сокол. Он держал натянутый лук стрелой вниз, но все понимали, что вскинуть его он мог за долю мгновенья.

– Она… она мою сумку украла! – сипло выдавил один из нападавших.

Я вспыхнула:

– Неправда!

– И когда же успела? – мрачно поинтересовался Леший, будто нехотя поигрывая длиной широкой саблей.

– Да вот на рассвете, когда я лавку открывал, – прокашлялся главарь. Он даже несколько перевел дух, надеясь, что все обойдется без крови, и страшные дружинные воеводы поверят ему. – Я только отвернулся, как она шасть к товарам! Сумку вон прихватила и украшение это на шею!

Мне показалось, что Сокол хотел вскинуть лук, и удержала его исключительно воинская выучка. Почему, дружинный сразу же и объяснил:

– Лжете, – спокойно произнес он, хотя желваки у него на скулах ходили. – Я знак сей у девицы на шее еще третьего дня видел. Значит, и суму она у вас не брала.

– Почто с ними беседы беседовать, брат, – Леший сделал шаг вперед. – В пыточной обо всем воеводе поведают.

Парни затравленно переглянулись и наперегонки бросились наутек так борзо, что едва не застряли в нешироком проходе. Дружинные довольно рассмеялись и убрали оружие. Интересно, они просто запугивали или и взаправду потащили бы нападавших в пыточную? Я на секунду задумалась и решила, что дружинные не шутили. И я была им крайне признательна.

– Спасибо, – я с трудом встала на дрожащие ноги и вновь оперлась спиной о бревенчатую стену.

– Ты могла погибнуть, дочка, – весомо проговорил воин в летах. – Ежели б Сокол на выручку тебе не кинулся, да нас по дороге не кликнул, они бы тебя зарезали. Уразуметь бы хоть, за что.

– За суму, ясное дело, – усмехнулся Леший. – Что ж у тебя в ней такое ценное? Скажи, коли не тайна.

– Грамоты там, – я смахнула пот со лба и протянула сумку дружинным, она уже словно жгла мне руки. – Срочные, для воеводы Олега.

– Откуда грамоты? – нахмурился воин в летах.

– От гонца убитого, – я кое-как перевела дух и рассказала дружинным про сражение, викингов и странного всадника.

– А дело-то выходит скверное, брат Стоян, – помрачнел Леший. – Пойдемте-ка сейчас же к Олегу. Князя предупредить надобно.

– А девицу с собой прихватим, – усмехнулся Стоян. – А то эти пятеро до нее доберутся. Или еще кто иной.

«Стоян, друг его верный, Солнечный круг крутит всем дружинным на зависть», – вспомнились мне слова Твердяты. Я поглядела на дружинного с пшеничными усами. Плотный невысокий воин с яркими голубыми глазами выглядел почти безобидным, если бы не жившая в нем упругая сила – такому под меч попадаться не стоило.

– Идешь, дочка? – Стоян тронул меня за плечо, возвращая в реальность. – Времени мало. Как хоть зовут-то тебя?

– Ольга, – я с трудом отклеилась от стены и на нетвердых ногах сделала несколько шагов. Ничего, идти можно.

Дружинные окружили меня с трех сторон, и мы пошли к княжескому терему. Воины сурово посматривали по сторонам, предваряя возможное нападение, а я хоть смогла оглядеться. Кругом сновал народ, зазывали в свои лавки купцы, вкусно пахло из дверей харчевен. Гомон стоял такой, что мне вспомнились улицы моего города, оставшегося в далеком будущем. Даже взгрустнулось немного. Вернусь ли я когда-нибудь обратно?

Дружинные остановились, и я, зазевавшись, вписалась носом в спину Лешему. Впереди начиналась драка. Два заморских купца ухватили друг друга за грудки и яростно орали друг на друга.

– Ты меня обманул! – брызгал слюной один. – Твои ткани моль поела! Верни мои деньги, сын греха и порока!

– Сам ты вор! – верещал второй. – Это на твоем складе мыши все погрызли, а ты с меня слупить за их работу хочешь!

Дружинные, как и народ вокруг, глядели на купцов задумчиво и с сомнением.

– Разнять бы их, – почесал переносицу Стоян. – Да только не разберу никак, чего не поделили. Эка вишь как дивно лопочат.

Сокол молча кивнул, соглашаясь.

– Моль у них ткани поела, – пожала плечами я. Причина казалась настолько очевидной, что я никак не могла понять, почему остальные в таком недоумении.

– А ты, дочка, почем знаешь? – усмехнулся Стоян.

– Да вон же, тот низкий деньги с худого требует за ткани, что вроде моль сожрала. А второй доказывает, что это мыши. Это же все слышали.

Дружинные переглянулись. Стоян кашлянул.

– Дочка, – задумчиво покрутил ус он, – а ты хоть разумеешь, что они бают не по-нашему?

Я удивленно заморгала. Теперь, когда дружинный мне объяснил, я действительно услышала, что верещат купцы на чужом языке, но чудеса – я их понимала, словно братьев-славян.

– Я тебе сейчас уши отрежу! – завопил низкий.

– Да хватит вам лаяться! – денек был тяжелый, мои нервы сдали. – Неужели не разберетесь, кто на самом деле ткани пожрал?

Купцы вытаращились на меня, будто на привидение. А я вздрогнула снова, потому что они не только меня поняли, но и я вдруг осознала, что слова-то вырвались у меня на их языке. Ой, мамочки… Что ж со мной творится-то, я же кроме английского и не знаю ничего, а тут фиг-арабский какой-то. Мне отчетливо захотелось подойти к стене ближайшего дома и постучаться об нее головой.

– Так, люд торговый, – выступил вперед Стоян, пользуясь заминкой в яростном споре. – Нечего народ криками смущать и драку затевать. Не поделили чего, вперед к посаднику, он вас рассудит.

Похоже, купцы понимали по-славянски. Они глянули на хмурых дружинных, отметили, что руки у тех лежат на рукоятях оружия, заулыбались, как китайские болванчики, раскланялись и вместе заспешили прочь по улице.

– А что, Ольга, ты языки многие знаешь? – полюбопытствовал Леший. – Нам бы толмач толковый пригодился.

– Не поверите, – развела руками я. – Но никакими языками я не владею. Не владела… Сама не пойму…

– Ну так ты из сказаний, значит, пришла, – рассмеялся Стоян. Я поняла, что по службе дружинным приходится сталкиваться со столькими странностями, что их уже ничем не удивишь. – В новоградской земле издревле бают, что раз в сто лет вещий толмач рождается, способный грядущее на Ведовском камне переписать. Так он на всех языках лопотать умеет.

– Погиб твой толмач лет так пятнадцать назад, – отмахнулся от побратима Леший. – Волхвы сказывали, убили его еще в детстве. А до нового толмача еще столько лет. Мы уж точно его не дождемся.

– Слишком много разного люда за ним охотится, – тихо заметил Сокол. – Незавидная участь. Мало кто из толмачей отрочество пережил.

Я мысленно посчитала столетия, но они не сходились. Если толмач родился около 845 года, то отсчитывая по сто лет, я им не могла никак оказаться… Если верить Соколу, то и славно! Боги, и о чем я только думаю!

– Ну, вот и пришли. Воевода нынче у князя в тереме гостит.

И я опять чуть не врезалась носом в спину Лешему. Тьфу ты! Витаю в облаках, а сама застряла в глубине эпох, и когда меня хватятся на развалинах крепости, моего праха уже и на земле-то не останется.

Княжеский терем имел три этажа, резное крыльцо и ярко разукрашенные коньки на крыше. А так дом как дом, только большой.

Дружинные сразу предупредили охрану, и Олег в горницу вышел нас встретить сам. Без шлема воевода казался старше и степеннее. Хотя ему никак не могло быть сейчас больше двадцати пяти лет. В лесу в пылу схватки его глаза разгорелись, а сейчас серьезно и внимательно оглядывали меня, пока Стоян, как старший, рассказывал ему о произошедшем. Мне подумалось, что не зря Олега в будущем назовут Вещим, взгляд у него был цепкий и мудрый. Такому воеводе хотелось служить.

– А что за всадника ты видела в поле? – в конце рассказа спросил меня Олег, подвластным только ему чутьем сразу выделив главное.

– Высокий. В темно-голубом плаще с серебряными узорами, – я задумалась. – С короткой черной бородкой и таким носом, характерным. И еще конь у него серый в яблоках....

– Вадим? – дружинные озабоченно переглянулись.

– Похож, – Олег устало потер переносицу. Он прочитал грамоты и выслушал историю Ольги, но такой расклад был очень плох. Необычайно.

Воевода прошелся по горнице, задумчиво поглядел в окно, на стену. Его мысли витали где-то далеко. Дружинные молча и недвижно ожидали его приказов. Я тоже притихла и боялась даже любопытно крутить головой, чтобы не помешать. Уж я-то знала наверняка, что преданнее человека у Рюрика не было и не будет.

– Князь мне не поверит, – наконец заключил воевода и посмотрел на нас. – Грамоты грамотами, а Вадим ему брат.

– Но ведь Вадим всегда хотел убить Рюрика! – вырвалось у меня.

– Почем знаешь? – хмуро спросил воевода.

– Знаю, – чуть принасупилась я. Не объяснишь же, что об этом в двадцатом веке во всех учебниках по истории написано.

– Я Вадиму тоже не верю, – вздохнул Олег. – Честолюбив он без меры, все под себя гребет. Но для княжьего суда того будет мало. А вот ежели ты сумеешь его опознать, то Рарог нам может и поверить.

– Князя защитить надобно, – подал голос Сокол.

– Защитим, – кивнул воевода. – Но нынче Рарог в отъезде. И мы его не увидим, и Вадим до него не доберется, ему Новоград бросать не с руки. А вот вскорости князь вернется в Ладогу, дней через десять, ежели прикинуть, и в Новоград направится. Вот там-то Вадиму на него проще простого будет напасть. И красться по лесам за князем не надо.

Десять дней, а может, и больше! Я резко побледнела. Да за такой срок те молодцы с улицы или викинги Вадима меня уж точно разыщут. И тогда кирдык моей шее. Им свидетель не нужен.

Олег глянул на мою перекосившуюся физиономию.

– Так, братья, – серьезно произнес он. – Вам дело важное. Ольгу живой и невредимой сохранить, чтобы наши враги до нее не добрались.

– Сделаем, – спокойно кивнул Леший.

– Родные есть у тебя, девица?

– Нет никого, – я опустила глаза. Олегу хотелось сказать всю правду, но понял бы он? Вряд ли… А еще я вдруг испугалась, что он начнет расспрашивать меня дальше, и что же я отвечу… Но воевода отчего-то спрашивать не стал.

– Дружинные мои тебе родными станут, – приговорил он. – За ними будешь, как за стеной каменной. Сокол, твои родичи, вроде, под самым Новоградом живут?

Лучник кивнул, сразу уловив мысль Олега:

– Да, воевода, селение в лесу недалече от стены крепостной стоит, на десяток дворов за бревенчатым частоколом. Там моя сестра хозяйство держит. Присмотром Ольгу не обделят.

Воевода усмехнулся понятливости своего воина.

– Добрыню я пока на другое задание отправил. А вам троим с девицей надлежит сегодня же в путь отправляться. Обозов много нынче в Новоград идет, – произнес он и вдруг протянул мне боевой нож длиной с локоть в узорчатых кожаных ножнах. – Носи, девка, тебе пригодится.

– Какой красивый! – восхитилась я. – Только прости, воевода, но владеть ножами меня никто не учил. И убивать я не умею.

– Дружинные обучат, – воевода улыбнулся и махнул рукой. – Всё, идите. Вам еще обоз попутный найти надобно. А я как с князем в Новоград приеду, сразу дам знать. И Стоян! Накормите девку, у нее глаза от голода блестят уже.

Мы с дружинными вышли наружу. Солнце полыхало где-то в зените. Хотелось выпить холодной воды, плотно перекусить и спать до следующего утра. Именно в подобном порядке.

– Идем, дочка, – легонько хлопнул меня по спине Стоян. – Прав воевода, надо накормить тебя поплотнее, а то худая совсем, в чем только душа держится.

– Ээээ, с деньгами у меня негусто…, – я почувствовала, что краснею. – Вернее, их у меня совсем нет…

Дружинные весело переглянулись.

– Дочка, – проникновенно произнес Стоян общую невысказанную мысль. – Нас тебе в охрану воевода назначил. Значит, и забота об остальном тоже на нас ложится. Не мысли ни о чем.

Я поняла, что улыбаюсь. Вот всегда бы так. Спрятаться за широкую спину, расслабиться и ни о чем не волноваться. Так только в сказках бывает.

Дружинные взялись за дело споро. Пока Стоян потчевал меня в ближайшей харчевне, Сокол с Лешим быстро пробежали по городу, выяснили, какие обозы уйдут сегодня к Новограду, и договорились с главным купцом одного из них, чтобы он взял нас с собой. При этом осторожные и опытные дружинные спрятали от любопытных глаз лишнее оружие, кольчуги, шлемы и красные плащи и сказались простыми обывателями, идущими со своей сестрой по делам в другой город. А что на этих обывателях оружия все же оставалось больше, чем обычно, так то было дело привычное и никому не интересное. Другое дело я. Леший критически оглядел мой наряд, вздохнул моим выбивающимся из общей массы горожан джинсам и кроссовкам и повел меня в лавку. Купцы мигом подобрали мне льняные штаны и невысокие сапожки с кисточками. Я что-то мяукнула про мозоли, но воин был неумолим. Да и правильно. Из города нужно было выбраться незаметно, а как тут сольешься с пейзажем, когда что джинсы, что кроссовки одни-единственные на весь земной шар.

И все же старую обувь я не выкинула – рука не поднялась. Как-никак весточка из прошлого-будущего. Под строгим взглядом Лешего я засунула кроссовки в мешок, и мы, наконец, двинулись в путь.

Мы вышли из Ладоги перед закатом. Обоз дружинные выбрали большой и богатый. Семь телег, человек тридцать народу. Словене, варяги, даже франки. Затеряться среди них не стало проблемой. Обоз двигался ровно, сапоги не натирали, настроение у меня было хорошее, поэтому обязательные для меня проблемы начались у нас не сразу, а только поутру. Притягиваю я их, что ли…?

А пока наступила очередная Белая северная ночь, к полуночи потемневшая до глубокой синевы, на небо высыпали тысячи звезд, сверкал в вышине Млечный путь. Обоз встал на ночлег. Дружинные развели в некотором отдалении от остальных небольшой костер и достали из дорожных сумок еду. Я с удовольствием уплетала самый вкусный на моей памяти хлеб с куском вяленого мяса, запивала бутерброд ключевой водой и была почти счастлива, когда Стоян первым начал опасный разговор.

– Скажи-ка, дочка, – задумчиво покрутил ус он. – Откуда ты в наших краях? По-словенски баешь чисто, говор у тебя местный, Новоградский. Одета была странно, волосы до плеч стрижены. У наших девок косы длинные, волосок к волоску, с лентами цветными, а ты даже обруча не носишь. Лапти у тебя чужие, заморские. Я таких и не видал ни разу. Твердята сказывал, ты на него из лесу вышла. Заблудилась вроде. А ведь никаких поселений поблизости не стояло. И обозов не проходило. И порядков ты наших не ведаешь. Учишься споро, на лету схватываешь, а все же будто внове тебе все.

Я поперхнулась куском хлеба. Ну конечно же, это Твердяту можно было обвести вокруг пальца, и то не факт! А уж воинов Вещего Олега так совсем вряд ли. Я уже поняла, что по-нашему они были здесь вроде спецназа и тайной службы в одном лице. Лучшие из всех и не только умением сражаться. Вот почему Олегу не было нужды расспрашивать меня самому – его воины сами знали, как поступать.

– Сказывай давай, – поддержал побратима Леший, полулежавший у костра и покусывающий травинку. – Не с неба же ты к нам упала.

– Ну а если почти с неба? – тихо произнесла я, уставившись в землю.

– Да нам без разницы, – беззлобно хмыкнул Леший. – Мы воле богов и повелению воеводы перечить не будем. И защищать тебя не перестанем.

Я тяжело вздохнула, подтянув колени к подбородку и обхватив их руками. Может, и правда, рассказать все, как оно и случилось на самом деле? Так ведь убьют же как ведьму или в лучшем случае просто не поверят… Эх, была – ни была!

Воины слушали мой рассказ серьезно и молча. Не перебили ни разу. И после, когда я закончила и испуганно сжалась в комок, ожидая худшего, они еще некоторое время не смотрели на меня и не произносили ни слова.