Врата бога. Ашшур в гневе. Часть первая

Чтобы спасти свою планету, им было необходимо добыть как можно больше золота. Но для того, чтобы его добывать, в шахтах требовались подневольные работники, и для этого анунаки по своему подобию, но только в меньших размерах, вылепили из глины первых людей и вдохнули в них жизнь. Эти первые люди стали работать на анунаков. А потом из милости к своим подневольным работникам анунаки начали передавать им часть своих сокровенных знаний. Так продолжалось не одно тысячелетие. Но вот однажды, когда пришельцы добыли нужное им количество золота и уже собирались возвращаться на свою планету, случилась катастрофа – Нибиру, по каким-то причинам, взорвалась и рассыпалась на мелкие осколки, а богам-анунакам пришлось навечно остаться на Земле.

Ещё очень много интересного услышала Аматтея от Уту. Заночевали они в его хижине, а когда на утро Аматтея и Малик засобирались возвращаться в Аваль, Уту преподнёс лидийке несколько глиняных табличек.

– Что это? – спросила лидийская поэтесса через Малика старика.

– Это подарок тебе! – перевёл слова Уту юноша-араб. – Это очень древняя книга. Ей больше тысячи лет. Здесь записано сокровенное. А именно… Как боги-анунаки спустились на Землю, и где они теперь находятся. И пусть здесь всё излагается по-шумерски, но тебе весь текст переведут!

Малик подтвердил, что это ему вполне по силам сделать. И он без промедления переводом этого древнего текста займётся.

Аматтея была очень рада подарку и горячо поблагодарила старика. А ещё она оставила от себя пожертвование храму в виде золотого ожерелья и пообещала Уту, что будет хотя бы изредка его навещать.

***

Я уже упоминал, что вавилонский визирь был хитрым и очень изворотливым типом, редкостным пройдохой, и он умел не хуже Накии манипулировать окружающими его людьми. Он давно изучил зятя и знал все его слабые стороны, и этим теперь вовсю пользовался.

Заранее приготовившись к разговору, Набу-ката-цабат решил не ходить вокруг да около и сразу пояснил Шамашу, как задумал набрать два корпуса новых воинов и при этом не вызывать никаких подозрений у Великого царя.

– Мы введём новые значительные налоги, а после этого объявим о наборе стражников, – сказал Набу-ката-цабат.

– Что-о-о, стражников?..– ещё не до конца вникнув в хитроумный план визиря, постарался уточниться Шамаш. – А зачем нам они?

– Да, да! Именно стражников! – продолжил визирь. – И сошлёмся при этом на то, что в Вавилоне и в других городах на порядок выросло недовольство черни от вводимых нами новых налогов. То есть, мы, с одной стороны, пополним нашу казну, а с другой, наберём… вот именно, наберём достаточно стражников, но каких?! Это будут стражники необычные, особые. Их будут усиленно обучать воинскому делу. И вооружение для них мы подготовим. В тайне. На отдалённых складах. И когда нам это будет необходимо, то эти стражники быстро превратятся в настоящих воинов. В обученных. В хорошо вооружённых. И по-военному дисциплинированных! Вот так-то, зятёк! Ты теперь уяснил?

– Постой, по-остой! – возразил Шамаш. – Но мы же этими действиями, я имею в виду введением новых значительных поборов, можем сильно настроить против себя вавилонян! А ведь сколько сил и времени я потратил на то, чтобы привлечь их на свою сторону! И что я для этого только не делал? Ну и что, всё теперь пойдёт бродячему коту под хвост?! Ну-у-у, зна-а-аешь-ли, мне этого не надо!

– Э-э-э, послушай же меня дальше… Не волнуйся ты по этому поводу! – возразил визирь. – Я и это предусмотрел! Мы распустим слухи, что нас вынудили ввести новые налоги, так как Ниневия потребовала дополнительных поступлений в главную казну. То есть мы всё недовольство вавилонской черни от введения новых налогов обратим не против себя, а…

– А против Ашшурбанапала?!

– Да! Ну, наконец-то, ты это понял. Всё недовольство будет направлено не против нас, а против Великого царя!

– У-у-ух, ты! – восхитился этому объяснению Шамаш,– А ведь это… А это очень ловко! Я теперь твой замысел, кажется, понял!

– Ну и прекрасно, что ты понятливый оказался! – потёр руки визирь.

– Ловко-ловко! – Шамаш не уставал удивляться изощрённой хитрости родственника.

«О-ох, хи-итё-ёр! Хи-итё-ёр, ты старый пройдоха!» – прокричал попугай Нергал, сидевший в клетке.

– Заткнись! – вскипел визирь. – Когда-нибудь я ему сверну башку! – в ответ рассердился Набу-ката-цабат. Он погрозил попугаю кулаком и Нергал тут же испугано умолк и спрятал свою голову под крылом.

– Теперь ты видишь, что я всё продумал. И повод появляется для набора рекрутов, и наша казна пополнится, и недовольство среди вавилонян в отношении засилья ассирийцев в Вавилонии станет намного большим! Но нам, зятёк, в ближайшее время необходимо сделать и ещё кое-что.

И Набу-ката-цабат нервно застучал костяшками пальцев по подлокотнику кресла.

Шамаш не вытерпел и переспросил:

– Ну, что ты тянешь? Говори же…Что ещё ты там придумал?

Визирь не сразу отреагировал на нетерпение зятя.

Тогда Шамаш, продолжая сгорать в нетерпении, переспросил:

– Продолжай! Ну что ты замолчал?

– Хорошо. Но сначала убери с моих глаз свою глупую и чрезмерно болтливую носастую курицу! Мне она до колик уже надоела!

«Я не курица! И не носастая! Я Нергал!» – возмутился попугай, высунувший свою голову из-под крыла.

Шамаш распорядился унести клетку с Нергалом в другую залу.

Когда это сделали, визирь продолжил:

– А теперь слушай! Мы уже перетянули на свою сторону губернатора Приморья, и Красавчик будет с нами, однако для нас по-прежнему остаётся угрозой Ур, а точнее заправляющий там великан халдей.

– Я знаю его. Я помню этого халдея ещё по Ниневии, когда он был обычным гвардейцем. Да-а-а, он опытный и смелый вояка.

– Вот то-то и оно! Он для нас будет представлять серьёзную угрозу!

– Его тоже надо обязательно переманить на нашу сторону.

– Э-э-э, не-ет! К сожалению, тут у нас ничего не получится, зятёк. Придётся в отношении Бел-ибни действовать иначе.

– Подскажи тогда, как?

– Я и здесь всё продумал,– ответил Шамаш-шум-укину визирь.

***

Бел-ибни с утра до ночи занимался делами своей довольно-таки обширной провинции, лежавшей между Вавилонией и Приморьем, и с востока граничившей с несколькими халдейскими и арамейскими княжествами, и только иногда он позволял себе немного расслабиться. Эти редкие дни отдыха он посвящал семье либо охоте.

В то утро Бел-ибни решил с градоначальником Ура Киккией отправиться к ближайшему болоту, чтобы в его камышовых зарослях поохотиться. Киккия пообещал Бел-ибни, что его люди выследят и пригонят к этому болоту семью диких свиней. Старшая сестра Великого царя Ашшурбанапала, супруга Бел-ибни, тоже захотела принять участие в этой охоте. Бел-ибни не стал отказывать Шерруа-этеррит в её просьбе.

Рано утром, ещё на заре, охотники встали. Они взяли снаряжение, проверили луки и стрелы, а также на всякий случай припасли копья, так как дикие свиньи – не безобидные зверюшки – и бывают очень опасными, и, сев в колесницы, отправились к месту намечавшейся охоты. Их сопровождали с два десятка воинов, которые вели за поводья запасных коней, так как уже вскоре колесницы пришлось оставить. На них нельзя было добраться до места загона.

Вскоре охотникам пришлось продвигаться уже пешком. Они начали настороженно прислушиваться, ожидая в любую минуту появления зверей.

Киккия хотел для подстраховки к Бел-ибни и Шерруа-этеррит приставить двух воинов, но великан возмутился:

– Что я, с обычными свиньями не справлюсь?! – заявил безапелляционно он.

И Киккия не стал настаивать на сопровождении воинов.

Шерруа-этеррит увязалась с Бел-ибни, а Киккия шёл в паре со своим старшим сыном.

Халдей-великан первым услышал посторонний шум и замер. Он поднял руку, подавая знак супруге, чтобы та тоже остановилась и не шумела. Нельзя было вспугнуть двигавшихся прямо на них диких зверей.

Загонщики били в трещотки и обтянутые бычьей кожей барабаны, раздувая щёки, извлекали пронзительные звуки из дудок и как можно громче кричали, а напуганные дикие свиньи, сломя голову, неслись в сторону болота, ломая камышовые заросли и тревожно похрюкивая.

Бел-ибни отложил копьё, вытащил из колчана стрелу и, натянув лук, прошептал стоявшей поблизости от него Шерруа-этеррит:

– Покрепче держи копьё и не высовывайся, чтобы не оказаться на их пути. Они могут убить от страха. Будь осторожной и находись постоянно за мной.

Шум всё время нарастал, и уже чувствовалось, что дикие свиньи находились где-то совсем рядом. Сердце Шерруа-этеррит учащённо забилось. Она впервые участвовала в такой опасной охоте, но рядом был её великан, и старшую сестру Великого царя это несколько успокаивало. Уж если взрослые разъярённые львицы ничего не сумели сделать с безоружным Бел-ибни, то дикие свиньи, тем более, являлись для него лёгкой добычей, и он с ними справится без труда.

Вот из зарослей камыша появилась первая свинья. Это оказался огромный самец. У него была перекошенная морда. Бел-ибни тут же выпустил в него стрелу, и зверь, жалобно хрюкнув, завалился на бок. Тут же, в каких-то трёх-четырёх шагах, появилась ещё одна клыкастая особь. И её Бел-ибни ловко уложил на землю. Он так перестрелял уже четырёх зверей. Остальная стая свернула в сторону, и послышался визг детёнышей. Они все мчались уже на Киккию и его сына.

Великан подошёл к самой большой свинье, поражённой им первой. Это был матёрый кабанище, ему, наверное, было лет пять-шесть, и он, по всей видимости, являлся вожаком. Он ещё не испустил до конца дух, и его маленькие чёрные глазки, налившиеся кровью, злобно сверлили Бел-ибни.

Губернатор Ура вытащил из-за пояса кинжал и наклонился, собираясь добить кабана, и тут послышался свист. Сразу несколько стрел вонзились в грудь Шерруа-этеррит, и она, вскрикнув, тяжело и медленно осела.

Бел-ибни едва успел к ней подскочить и подхватил её.

–А-а-а! – сорвался на крик великан. – Кто, кто-о-о это сделал?!

Великан стал оглядываться.

– Не знаю, – прошептала побелевшими губами супруга великана и старшая сестра Великого царя. – Я услышала подозрительный шорох, повернулась и увидела их…

– И-и-их?! Кого их?!

– Их было двое. Они прицелились в тебя, любимый… А я… я тут же метнула в них копьё. По-моему, я кого-то из них сумела ранить. И спасла тебя… Они оба выстрелили, и я тебя прикрыла…

Великан Бел-ибни, мужественный воин, впервые в своей жизни заплакал. Потрясённый до глубины души, он заплакал навзрыд.

Глава четвёртая

Бел-ибни осторожно извлёк из Шерруа-этеррит стрелы, затем решительно разорвал на себе льняную рубаху и перевязал раны супруги, чтобы хоть как-то остановить хлеставшую из неё кровь. Затем он на руках отнёс её до колесницы и что есть мочи помчался в Ур. Он не знал, довезёт ли её живой до города. Во дворец наместника тут же вызвали всех врачей, какие нашлись под рукой. Три дня они предпринимали героические усилия, чтобы спасти от смерти старшую сестру Ашшурбанапала и супругу наместника Ура, и только на четвёртый день, собравшись на консилиум, они сделали заключение, что Шерруа-этеррит выживет, но она уже до конца своих дней будет прикована к постели.

Бел-ибни запретил врачам говорить ей об этом.

Наместник каждый день навещал супругу. Вот и в этот раз он пришёл к ней, принёс сладости, охлаждённый сок и любимые её фрукты, яблоки и эламский виноград, который был без косточек.

– Ну как ты? – спросил Шерруа-этеррит наместник.

– Мне уже получше, дорогой! – ответила ему сестра Ашшурбанапала. И тут же, переведя дух, спросила Бел-ибни: – А сколько дней я была в беспамятстве?

– Больше двух недель.

– Я бредила?

– Да! Было…Ты бредила немного.

– А брат знает, что со мной произошло?

– Он уже оповещён.

– И что? Он как-то отреагировал?

– Он сильно расстроен. И он прислал двух египтян, лучших врачей при Ниневийском дворе, которые будут месяц за тобой ухаживать, и они же тебя попытаются вылечить.

– Может, они меня поднимут на ноги? – произнесла c некоторой надеждой Шерруа-этеррит, вперив мечтательный взгляд в потолок.

– Я на это надеюсь, – слегка дрогнувшим голосом ответил ей великан.

Лицо Шерруа-этеррит расплылось в счастливой улыбке. Нянька принесла к ней малолетнего Шаррукина. Увидев маму, он протянул к ней ручонки. Няня усадила полуторагодовалого первенца Бел-ибни рядом с матерью. Шерруа-этеррит попыталась приласкать сынишку, но у неё не хватило сил даже для этого, и Шаррукин заплакал. Его пришлось тут же унести.

Бел-ибни вышел из покоев супруги и тотчас же вызвал к себе Киккию и начальника стражников Шаразара. Оба мужа уже вскоре предстали перед губернатором.

Бел-ибни их обоих спросил:

– Ну, хоть что-то вы выяснили?

– Это было покушение на тебя, наместник. Тебя попытались убить, – первым ответил градоначальник Ура.

– Ну, это мне и самому понятно! – раздражённо заметил гигант. – Но кто это сделал? А вернее, кто направлял руку этих убийц? Вы можете мне сказать?

Шаразар с виду был похож на туповатого и неуклюжего увальня, но это впечатление было обманчивое. В случае чего он мог одолеть и троих нападавших и мыслил он достаточно разумно. Начальник стражников приблизился к губернатору Ура и протянул ему лоскут окровавленной рубахи и пряжку от ремня.

– Во-от… это мои люди нашли в том месте, откуда в тебя, наместник, стреляли. По всей видимости, убийц было трое, и одного из них твоя супруга успела ранить копьём. Там же мы нашли следы крови и часть разорванной одежды. Раненого убийцы унесли с собой. Мы их сейчас ищем. Впрочем, я уже могу предположить, что, по меньшей мере, один из наёмных убийц был вавилонянином…

– Как вы это определили? – переспросил Бел-ибни.

– Один из загонщиков их тоже видел. Хотя и из далека. Шагов с тридцати. И он утверждает, что один из этих самых убийц приезжал в их деревню. В качестве охранника-телохранителя одного вавилонского купца, – ответил Шаразар.

– А как звали того купца? – взгляд великана впился в Шаразара.

Шаразар развёл беспомощно руками:

– Загонщик так его имя, к сожалению, и не вспомнил. Но он клянётся, что и купец, и его охранник были вавилонянами. И они как-то подозрительно себя вели. Они не хотели привлекать к себе внимание.

***

Когда Набу-ката-цабат узнал, что покушение на великана-халдея, наместника Ура, оказалось неудачным, он тут же помрачнел. Ему очень не нравилось, когда у него что-то начинало идти не по тщательно разработанному плану. Теперь, после сорвавшегося покушения на Бел-ибни, наместник Ура, несомненно, поведёт себя чрезвычайно осторожно. И устранить его теперь будет очень и очень трудно. Если вообще это возможно будет сделать.

В провале покушения визирь прежде всего винил Беларата. Ему подчинялись стражники в столице Мира. Вскоре перед визирем предстал этот самый Беларат. Взгляд визиря не предвещал ничего хорошего. Набу-ката-цабат долго молчал, и Беларат уже совсем струхнул.

Наконец-то визирь негромко, как бы сквозь зубы, заговорил:

– Ты кому поручил устранить великана?

– Это трое моих самых доверенных помощников. Правда, одного из них смертельно ранили.

– Хм-м… А почему тогда эти люди не справились с порученным им заданием? Почему они его провалили?

– Боги оказались на стороне халдея, – попытался оправдаться Беларат.

– Боги, говоришь?

Беларат закивал головой.

Визирь хотел отругать Беларата и наорать на него, но с трудом сдержался.

Он заложил руки за спину, прошёлся неспешно по залу и остановился прямо напротив начальника стражников. Беларат был почти на голову выше визиря.

Набу-ката-цабат заглянул ему в напуганные глаза:

– Одного из наёмных убийц уже нет в живых?

– Он в царстве теней, господин. Его на полпути из Ура закопали, так что никто его не найдёт.

Указательный палец Набу-ката-цабата упёрся в живот Беларата, а левый обычно косящий глаз замер, и начал чуть ли не в упор сверлить опростоволосившегося подчинённого.

– Двое оставшихся в живых пусть немедленно отправляются вслед за своим недотёпой дружком! – заявил визирь.

– Но…

Палец визиря ещё сильнее упёрся в живот начальника стражников. Да так, что тому стало трудно дышать. Он даже стал открытым ртом хватать воздух.

– Никаких «но»! – наконец-то сорвался на крик Набу-ката-цабат, и тут же он резко понизил голос. – Сейчас люди великана начнут их искать, а к ним вскоре подключатся и ищейки Главного глашатая, и рано или поздно, но те или другие обязательно выйдут на этих олухов. И если их схватят, то под пытками твои недотёпы наверняка во всём признаются! Они расскажут, кто им приказал убить Бел-ибни, а это значит, будет названо твоё имя!

– Я всё понял, господин! – Беларат приложил правую руку к груди.

– Ступай! И выполняй, что я тебе приказал! Сделай это не откладывая!

Как только удалился Беларат, визирь велел подготовить ему колесницу и отправился во дворец к зятю.

***

Шамаш уже всё знал. Когда визирь к нему вошёл, то он сразу же обратил внимание на то, что его зять был не просто встревожен, а необычно бледен. Они в зале остались одни. Вавилонский царь выгнал из своих апартаментов даже опахальщика-нубийца.

– Ну и что теперь нам делать? – спросил Набу-ката-цабата Щамаш.

– А ничего страшного не произошло, – ответил встревоженному зятю визирь. – Не стоит паниковать.

– Ты так думаешь?

– Да! Тех, кто не исполнил приказ, уже к вечеру не будет в живых – и тогда все концы в воду! Нас не заподозрят! Я клянусь тебе Мардуком!

Шамаш потянулся к кубку с вином, и на этот раз визирь не стал его останавливать. «Пусть уж заглушит свой страх в винных парах, – подумал про себя Набу-ката-цабат. – А то ишь, от переживаний стал белее стенки! Струхнул родственничек, как пить дать, он струхнул! Ему бы в самый раз сейчас напиться! Главное, чтобы он не ушёл опять в долгий запой! Тогда от него никакого толку не будет…Того и гляди уже окончательно сорвётся…»

Шамашу одного кубка показалось мало, и он налил себе второй. Он старался сейчас не смотреть на тестя. В голову Шамаша лезли всякие мысли. По большей части недобрые и тревожные.

«И что я повёлся на амбиции этого жирного и самодовольного пройдохи? – подумал раздражённо Шамаш. – Жил бы сейчас спокойно и не переживал бы ни о чём! Ну чего мне не хватало? Вот чего? Власти? Да пропади она пропадом уже эта власть, если за неё придётся отдать свою благополучную жизнь! У него же сейчас и так почти всё есть! Тысячи и тысячи рабов, несколько сотен прелестниц-наложниц, готовых в любое время ему во всём угодить, с полтора десятка дворцов, один роскошнее другого, и не только в столице Мира, и весь огромный Вавилон у его ног! Весь! А ещё в его владения входят Опис, Сиппар, Киш и целый ряд других достаточно крупных городов и сотни селений! Ну да, он зависим от младшего брата, но не до такой же степени, чтобы чувствовать себя уж совсем ущербным и ничтожным! Нет, чрезмерные амбиции и тщеславие никогда ни к чему хорошему не приводили! Боги за это всегда наказывают! Тому пример Теуман! Может пока не поздно остановиться? Не переходить черту?»

– Уже поздно, – визирь как будто прочитал мысли зятя. – Отступать нам теперь нельзя! Не с руки нам уже это… Забудь про свои сомнения! Просто будем впредь с тобой действовать намного осмотрительнее.

Появился секретарь вавилонского царя и сообщил, что его аудиенции просит какой-то египтянин, назвавшийся купцом.

– А-а, да не до него мне! – отмахнулся Шамаш.

Однако визирь велел впустить египтянина.

Когда тот вошёл, Набу-ката-цабат сразу определил по его внешнему виду, что это был вовсе и не купец. Прежде всего незнакомца выдавал взгляд. Он у него был цепкий и казалось, что от такого взгляда ничего нельзя было утаить.

Египтянин Шамашу и визирю представился:

– Я Монуэмхет, доверенное лицо фараона Псамметиха. И послан им в Вавилон с особым поручением!

Египтянин преподнёс Шамашу золотую пластину, на которой был выгравирован родовой герб Нехо I, отца Псамметиха. Этот герб был уже широко известен и перешёл ко всем последующим фараонам из египетской XXVI династии.

– Как поживает мой брат, фараон Псамметих? – сразу же смягчил свой тон Шамаш-шум-укин.

– Боги неусыпно проявляют о нём заботу! Всё у него обстоит прекрасно! Правда по-прежнему иногда Египту досаждают правители Нубии, но они уже не так сильны, как раньше, и на юге они теперь не доходят до Фив! Мой господин шлёт тебе привет, царь Вавилонии!

– Благодарю! – откликнулся Шамаш.

– И вот от него подарок, – египтянин вытащил из-за пояса папирус, который был упрятан в кожаный футляр.

– Это письмо? – переспросил Шамаш.

– Это старинный трактат.

– Но я не умею читать по-египетски! – поднял бровь Шамаш. – Да и никто в моём окружении не знает ваше письмо, египтянин! Что в этом трактате? Объясни.

Шамаш-шум-укин этим подарком был удивлён.

– Он написан по-староегипетски! Позволь, государь, я прочту выдержку из него? Мне знакомы староегипетские иероглифы, и я знаю староегипетский язык, – продолжил гость.

Шамаш согласно кивнул головой.

Монуэмхет развернул папирус и начал его читать:

– Фараон Верхнего и Нижнего Египта, а также Нубии, Мероэ и Напаты, а ещё Ливии и Синая, Псамметих, сын Нехо I из Саиского дома, шлёт привет и пожелания процветания своему брату, царю Вавилонии! – Монуэмхет ещё прочитал несколько ничего не значивших предложений и неожиданно перешёл к сути послания. – Мой брат, я могу тебя порадовать! Царь Лидии Гиг заручился поддержкой греческих городов-государств, граничащих с его владениями с юга и запада, и теперь его поддерживают Милет, Смирна, Эфес и семь городов Троады. После того, как Гиг заключил союз со всеми этими государствами, он выдворил послов Ашшурбанапала из своих пределов. Теперь царь Лидии вполне готов к выступлению против Ассирии! Я тоже уже окреп. Я укрепил изрядно свою власть, и теперь мне полностью подчиняется весь Египет! От дельты и до Нубийских порогов! Так что мы, я и Гиг, правители Запада, ждём твоего решения, царь! И если богам будет угодно, то мы выступим совместно, и с Запада, и с Востока, и уже тогда вполне возможно, что, наконец-то, сокрушим мощь Ассирийской империи, и Ниневия падёт к нашим стопам! – Монуэмхет, свернув папирус, вложил его в футляр и передал с поклоном Шамаш-шум-укину.

– Можешь не беспокоиться, государь, то, что я тебе сейчас прочитал, вряд ли сумеют понять кто-либо ещё из египтян. Послание не только написано на староегипетском, но и зашифровано! Прочесть его могу только я. И суть послания я прочёл.

– Мой брат, фараон, просил передать на словах что-то ещё?

– У царя Лидии Гига готова семидесятитысячная армия для выступления! – продолжил египетский посланец. – У моего господина, фараона Псамметиха I, тоже подготовлена к выступлению такая же примерно армия! Сколько готов царь Вавилонии выставить воинов?

За Шамаша поторопился ответить визирь:

– В Вавилонии уже имеется двадцати пяти тысячная армия, но через три месяца она удвоится! Рекруты набираются и ведётся их усиленная подготовка! Оружие для них мы уже тоже приготовили…

Монуэмхет одобрительно кивнул головой и задал ещё один вопрос:

– А есть ли у царя Вавилонии союзники в Месопотамии и её окрестностях?

– Есть! – вновь ответил за зятя визирь.

– И насколько эти союзники надёжны? – переспросил египтянин.

– На них можно положиться! – постарался уверенным тоном ответить Монуэмхету уже Шамаш. – Я их всех не стану называть, но за этих союзников я могу поручиться! Нас поддержат.

– Я подтверждаю слова своего господина! – произнёс визирь. – Союзников у нас предостаточно! И я даже назову некоторых из них.

– Назовите! – повторил свой вопрос Монуэмхет. – Для фараона Египта это тоже важно. Тех, кто преисполнен решимости и готов выступить против Великого царя, должно быть как можно больше. Я надеюсь, вы это понимаете.

– Ты, конечно же, прав, Монуэмхет, – согласился вавилонский визирь. – Я их назову. Это и как всегда выступающие против ассирийцев и ненавидящие их арабы, – визирь взял на себя инициативу в общении с египтянином. – И арамеи, и ещё кое с кем мы договорились. Они все готовы нас прямо сейчас поддержать!

Шамаш всё это выслушивал и постепенно становился мрачнее тучи. Он только сейчас начинал до конца осознавать, во что же его втянули. «Да у-уж, вляпался он так вляпался! По самую макушку! Это теперь была не детская игра! В этой игре, уже не просто рискованной, а смертельно опасной, на кону выставлялась его жизнь, а также жизнь его семьи, и всех его многочисленных детей…Если что, младший брат, заправляющий в Ниневии, никого из них уже не пощадит!»

Шамашу так захотелось сейчас напиться, чтобы хотя бы на какое-то время он мог отринуть от себя угнетавшие его в последние дни тревожные мысли.

И лишь только египтянин покинул царские апартаменты, так тотчас же Шамаш-шум-укин вернулся к кубку с вином и сорвался, то есть он ушёл в очередной свой запой. И на этот раз уже продолжительный.