Журналисты о русском языке

Публицистика – это пограничный жанр журналистики, в своих лучших образцах поднимающийся до высот художественной литературы. Как гласит пословица, «что позволено Юпитеру, не позволено быку». Что не позволено репортеру-новостийщику, разрешено публицисту, а именно: право на личное мнение, выводы, прогнозы. Личность автора, особенность его мышления играют ключевую роль в публицистике. Субъективный подход здесь не только не возбраняется, а даже предполагается. Соответственно, публицист может набрать в свою личную корзину уникальный набор языковых инструментов. Это роднит язык публицистики с языком художественной литературы: публициста, как и писателя, можно узнать по стилю. Не составит труда распознать авторский стиль, скажем, Виктора Шендеровича, Льва Рубинштейна, Леонида Радзиховского… В отличие от публицистики, информационная, новостийная журналистика по определению должна быть беспристрастной, что навязывает настолько же беспристрастный, лапидарный стиль, ибо задача здесь заключается в неискаженной передаче смысла, а не в его стилевой интерпретации. С формальной точки зрения язык публицистики может использовать весь арсенал языковых средств, применяемых и в художественной литературе, но все же публицистика более конкретна, она обращена к настоящему, тогда как литература – потенциально к вечному. Литература конструирует образы для обобщения, а публицистика – для уточнения. Обе они могут пользоваться одинаковыми языковыми средствами, но их векторы разнонаправлены: литература зовет в небо, публицистика возвращает на грешную землю.

4. В своих публикациях я избегаю жаргонизмов, потому что считаю, что общественно-политические СМИ должны ориентироваться на литературный стиль, который достаточен для выражения идеи любой сложности. Употребление жаргона я бы считал оправданным, уместным, а иногда и необходимым только в цитатах, для того, чтобы подчеркнуть особенности речи или социальную принадлежность источника цитирования. Что касается молодежных журналов, то они могут использовать сленг как неотъемлемый элемент концепции издания, как способ построения «креативных» текстов, адресованных целевой аудитории. То же касается и других «нишевых» изданий, рассчитанных на специфическую аудиторию: автолюбителей, потребителей цифровой фото- и видеоаппаратуры, подростков, программистов, музыкантов, байкеров, прочих неформалов и т. д. Если неумеренно использовать профессиональные жаргонизмы в статье для широкого круга читателей, то у них может возникнуть впечатление, что автор «выпендривается», набивает себе цену, демонстрируя эрудицию, или вообще не понимает, с какой аудиторией имеет дело. К тому же жаргонизмы в статье, предназначенной для неспецифической аудитории, могут затруднить понимание текста, а ясность текста я считаю важнее прочих его достоинств, в том числе креативности.

Впрочем, я не исключаю, что творческая задача может потребовать применения жаргонизма. Я вполне могу употребить, например, слово «крутой» или «круто», но, скорее всего, у меня это слово будет помещено в иронический контекст, из которого будет понятен окказиональный характер его применения. Я никогда не употребляю в текстах, предназначенных для публикации, жаргонную лексику преступного мира («наехать», «замочить», «заказать» и т. д.), потому что вслед за Бродским считаю, что состояние общества определяется состоянием языка, и поэтому не провоцирую (может быть, отчасти суеверно) общество воровским жаргоном.

5. Как утверждает известная переводчица и редактор Нора Галь, в девяноста процентах случаев заимствование может быть заменено синонимом из основного, исторического массива родного языка. Я согласен с этой точкой зрения. Мне кажется, достаточно при этом следить за тем, чтобы тексты не выглядели примитивно или нелепо, чтобы из каких-либо славянофильских соображений «галоши» не превращались в «мокроступы», и тогда все будет нормально. Я знаю журналиста, который в своих заметках никогда два раза подряд не использовал слово «вертолет», второй раз он всегда писал «винтокрылая машина», из-за чего новостийная заметка начинала походить на детскую сказку, вышедшую из-под пера графомана, или на беллетристику низкого пошиба. Подобным образом сегодня телевизионные журналисты почему-то стесняются два раза произнести в эфире слово «бюджет», заменяя его на громоздкое синонимическое словосочетание «главный финансовый документ», в котором целых два иностранных слова, и возят по всему репортажу эту тяжелую конструкцию. В вопросе употребления заимствований, я полагаю, журналист должен руководствоваться языковым чутьем и вкусом, эрудицией, чувством меры, а также знанием антропологических законов восприятия текстов (как, впрочем, и в остальных случаях).

6. В специализированных, нишевых изданиях или тематических вкладках в общественно-политических газетах и журналах присутствие терминов неизбежно и оправдано тем, что они адресуются целевой аудитории, которая владеет специальной терминологией. В статье, адресованной работникам СМИ и рекламной службы, я бы не стал заменять слово «контент» на «содержание», потому что у «контента» масса профессиональных коннотаций, которых нет у слова «содержание». Я знаю, что в профессиональном контексте «баинг», «ритейлинг» и «аккаунтинг» значат нечто большее, чем просто «закупки», «розничная продажа» и «бухучет», потому что еще недавно в нашей экономической реальности не было таких специальностей, ориентированных на стандарты развитого рынка. Однако присутствие специальных терминов в статье, рассчитанной на массовую аудиторию, должно быть хорошо обоснованным. Если без термина никак нельзя обойтись – придется его употребить, но при первом же употреблении доходчиво объяснить его значение.

7. Я считаю, что употребление ненормативной лексики в СМИ в целом недопустимо. Когда в телевизионном материале некий персонаж, мнение которого по той или иной причине важно для авторов фильма или сюжета, выражается нецензурно, редакторы заглушают это слово сигналом, дабы не оскорблять общественный вкус. Так принято, и, на мой взгляд, это правильно. Насколько известно, никто не отменил статью в уголовном или административном кодексе (не помню, надо уточнить), которая предусматривает наказание за нецензурную брань в общественном месте.

Аналогичное правило должно действовать и в печатных СМИ: если автор очерка, чтобы более достоверно передать стилистику речи респондента, включает в цитату ненормативные слова, они должны быть заменены точками в середине слова. Так уважающие себя издания и поступают.

Мне трудно придумать хотя бы одну причину, по которой в обычных СМИ можно было бы оправдать появление ненормативной лексики. Как я уже говорил, «регулярные» СМИ должны ориентироваться на литературный стиль, на языковую норму. СМИ относятся к сфере информационных услуг, а в сфере услуг не принято грубить клиенту (потребителю услуги). Я не согласен с теми, кто говорит, что ненормативные слова – это просто слова, и поэтому не стоит от них шарахаться. Если в приличном обществе их не употребляют, значит, на то есть веская причина. О причинах можно рассуждать много, но, на мой взгляд, ненормативная лексика – это сигнал, символизирующий грубое несанкционированное вторжение в сферу интимного опыта, как сознательного, так и подсознательного, и поэтому она не имеет права на бытование в СМИ.

В либеральной культуре исключение делается только для художественной литературы, кинематографа и театра – в тех случаях, когда ненормативная лексика используется в качестве одной из «красок» художника, как выразительное средство. Это единственный случай, когда я признал бы употребление обсценной лексики допустимым, но и то – для ограниченной аудитории, предупрежденной об этом заранее. Впрочем, даже в этом случае не могу представить себе, чтобы постмодернистский спектакль такого рода показали бы на центральном канале ТВ. Думаю, «ненорматив», даже если он нужен для адекватного решения художественной задачи, должен тем не менее обитать в резервациях арт-хаусного кино и экспериментального театра. В случае с художественной литературой границы этой резервации, пожалуй, я бы раздвинул, ведь, прежде чем купить книгу, читатель может для начала ее пролистать и решить, нужна она ему или нет. Я против цензурирования вкусов потребителя, хотя сам я такой литературы практически не читаю.

8. Нарушение языковой нормы я объясняю недостатком общей и языковой культуры, недостатком эрудиции, самоуверенностью и ленью. Как говорил классик, «русские ленивы и нелюбопытны». В совершенстве нельзя знать даже родной язык, он слишком богат и разнообразен, поэтому, как ни странно, журналисту надо чаще сомневаться в своей языковой компетенции. То есть чаще заглядывать в словари.

Наиболее типичные ошибки, которые делают журналисты СМИ:

• Висячие деепричастные обороты по типу «подъезжая к станции, у меня слетела шляпа». Это сплошь и рядом.

• Длинные каскады родительных падежей, они неимоверно затрудняют понимание текста.

• Нарушение правил согласования и управления. В новостях «Радио России» недавно слышал: «удостоен наградой». А вот пример из ульяновской прессы: «…даны поручения соответствующим министерствам разработать предложения по антиникотиновой борьбе. В частности, возродить наказания за курение и массовые физзарядки». (Арсений Королев. Все на борьбу с никотиновым геноцидом! «Народная газета», 29.07.2008).

• В электронных СМИ хронические ошибки – это неправильное склонение количественных числительных и неправильные ударения.

• Меня крайне раздражает появившееся несколько лет назад в журналистских текстах словечко «озвучить» в значении «сказать, сообщить». В словарях такого значения нет. «Озвученные» таким образом репортажи приобретают оттенок чиновничьего доклада. Центральные СМИ это слово засорило не меньше, чем региональные.

• Очень часто ведущие новостных выпусков, передавая слово корреспонденту, говорят: «Все подробности у нашего корреспондента такого-то». Это стилистическая ошибка, которая, по сути, является и фактической, потому что никто не может знать всех подробностей события и ни один репортаж не может всех подробностей вместить. Если угодно, все подробности известны одному Богу, а корреспондент может рассказать только о «некоторых подробностях» происшествия, о «важных подробностях» или просто о «подробностях».

• Что меня удивляет и смешит больше всего – это когда провинциальные журналисты в поисках синонима или для «украшения» текста изобретают пафосные перифразы, не понимая, как глупо это в итоге звучит. У меня есть коллекция таких перифраз и эвфемизмов, которой я могу поделиться:

«Глазастая буква» (то есть Ё) – (Виктория Курган, ТРК «Симбирск-Эфир плюс»).

«Спикер городского парламента» = председатель Городской думы (пресс-служба Гордумы).

«Винтокрылая машина» = вертолет (Николай Алабердин в «Симбирском курьере»)

«Голландская страна» = Голландия (Игорь Кранцев, ГТРК «Волга»)

«Спутники человека» = вши (ТРК «Симбирск-Эфир плюс»)

«Железный конь» = 1) микроавтобус «Газель» (Симбирск-Эфир плюс), 2) трактор

«Маленькие организмы» = дети (Елена Терентьева, «Вести», ГТРК «Волга», 18 июля 2007)

«Плодоносящие питомцы» = садовые деревья и кустарники (Елена Терентьева, «Вести», ГТРК «Волга», 22 окт 2007)

«Дома бальзаковского возраста» = старые дома (Татьяна Богдан, ИА «Медиа-Мир», программа «24 часа», 22 октября 2007)

«Оплот детства» = детский сад (ГТРК «Волга», «Местное время», итоговая программа за неделю, 26 окт 2008)

«Фаянсовые друзья» = унитазы (ГТРК «Волга», итоговая за неделю, 18 янв 2009).

9. С одной стороны, Интернет как минимум не вредит (что касается так называемого «олбанского языка», то эта маргинальная сфера так и не получила массового распространения, что и требовалось доказать – см. мой ответ на вопрос 1). Интернет-СМИ поддерживают форумы, дают возможность читателям комментировать статьи, участвовать в дискуссиях. Интернет-СМИ, «Живой Журнал» и то, что называется блогосферой, сделали огромные массы людей авторами: они пишут свои дневники, читают другие, оставляют комментарии, причем совершенно добровольно, а значит – неформально и заинтересованно. Задача построения связных текстов, рассчитанных на случайную аудиторию, – это очень творческая задача: чтобы заинтересовать интернет-аудиторию при обилии текстов в Сети, эти сочинения должны быть интересными, персонифицированными, уникальными. Для этого привлекаются разнообразные языковые средства, изобретаются новые. Мне кажется, Интернет способен обогатить языковую культуру, которая интерактивна по определению, как и сам Интернет.

С другой стороны, в форумы часто пишут не очень грамотные люди, которые не утруждают себя исправлением даже опечаток, потому что приоритет имеет оперативность размещенного в форуме высказывания («поста»). Соответственно, другие люди это читают и, боюсь, как следствие возможна мультипликация неграмотности, особенно если пользователь Интернета – человек, уже дистанцировавшийся от культуры общения с книгой в ее традиционной форме и перешедший к потреблению текстов исключительно в Интернете. Наверное, если такая опасность есть, то ей будут подвержены в первую очередь люди молодые, потому что людям, уже обладающим достаточной языковой компетенцией, Интернет не только не враг, но, скорее, друг и помощник, неисчерпаемый информационный и культурный ресурс. Таким людям достаточно знать, на какие сайты ходить. Ведь сайты тоже конкурируют друг с другом за читателей, и в этой конкуренции шансов больше у ресурсов с высокой языковой культурой. Чем лучше, грамотнее контент сайта, тем чаще к нему хочется обращаться.

10. Полагаю, только с помощью образования. Причем с самого детства. Возрождать традиции семейного чтения. Развивать национальные программы приобщения к чтению. (Этой теме была посвящены отдельные секции на последнем Всероссийском библиотечном конгрессе в Ульяновске в мае 2008 года, материалы конгресса доступны).

Особое внимание – русскому языку и литературе в школе. Боюсь, переход к ЕГЭ по этим предметам способен нанести ущерб языковой культуре нации.

Что касается журналистов, то они в обязательном порядке должны изучать культуру речи как предмет, а также основы ораторского искусства.

Сергей Голованов

Журналист «Радио Спорт», «7ТВ», «ТВ-Центр»

1. Настоящих носителей русского языка в процентном соотношении не так уж и много. Люди старшего поколения, преимущественно имеющие высшее образование, безусловно, выражают свои мысли более грамотно, литературно, скажем так. Молодежь же постепенно отходит от традиций. Во многом виной тому медиа. В СМИ подчас из-за нехватки времени, ну конечно, и по другим объективным причинам, используются слова не совсем литературные. Также звучит множество неологизмов, которые со временем начинают активно употребляться медийной аудиторией, т. е. всеми нами. Мне кажется, тут все просто. Каждый из вас, я в этом уверен, замечал: прочитав какую-нибудь книгу, первое время мыслишь и говоришь схожим образом. Исключая из своей жизни классическую литературу, мы волей-неволей начинаем уходить от наших традиций.

2. Частично я уже ответил на эти вопросы. Идеального языка не бывает. Немаловажно правильно произносить слова, т. е. ставить грамотно ударения. Проблема в том, что существует очень много словарей и правила в них разнятся. Нужен единый свод правил, которого могут придерживаться все журналисты. Ну, и еще проблема бывает у самих журналистов. Многих из них абсолютно не волнуют правила. Я сужу в основном о радио и телевидении. Газет читаю мало, в силу нехватки времени. Оперативную информацию черпаю в Интернете.

3. Выразительность языка газет или чего бы то ни было создается людьми. И все зависит от уровня их профессионального мастерства, образования и т. д.

4. Между Интернетом и газетой можно провести некие параллели. Но в интернет-журналистике профессионалов гораздо меньше, чем в печатной. Естественно, язык от этого страдает.

5. Положительное, например, в спорте очень много заимствованных слов, но это только помогает раскрашивать репортаж. Английское слово save звучит гораздо краше, чем слово «спасение». Вратарь сделал 30 сейвов, или вратарь сделал 30 спасений. Разница, думаю, заметно.

6. Положительное.

7. Да, использую, но в меру. Если я начну выражать свои мысли слишком мудрено, большая часть моей аудитории меня не воспримет адекватно. Чтобы быть услышанном, надо говорить на языке, понятном людям, в т. ч. и молодежи. Хотя выше я говорил об обратном… Просто все взаимосвязано, этот процесс уже необратим. И мы формируем язык аудитории, и она, в свою очередь, заставляет нас говорить на понятном им языке.

8. Ни в коем случае. Мы сейчас вели речь о грамотности, о классической литературе, о грамотности, наконец, ненормативная лексика как-то с этим совсем не вяжется. Да и вообще, в жизни этого добра и так хватает, не хватало еще слышать матерок с телеэкранов и в радиоэфире.

9. Стереотипами. Привычками. Я приведу пример из спорта. Эта тематика мне ближе. Нельзя говорить: «Забить гол». Можно забить мяч. Гол – это явление. Мяч пересек линию ворот – это гол. Как его можно забить. Но комментаторы по-прежнему совершают эту ошибку. Нельзя говорить: «Открыл счет». 0-0. Это уже счет. И если игра завершится именно с таким результатом, то так и говорят: «Матч закончился со счетом 0:0». Допустимо, если состоялся гол, сказать: «Такой-то футболист открыл счет забитым мячам».

Еще говорят: «Проиграли со счетом 3:2». Проиграть можно только со счетом 2-3, 1-2, 0-3 и т. д., а никак не наоборот. В общем, таких примеров множество, и это только в спорте. Сколько же их в других сферах нашей жизни?

10. Единого рецепта нет. Мое мнение – спасение в самообразовании. Вот только у журналистов (сужу по себе), времени на него остается не так много. Но не все так уж безнадежно. Главное – чувствовать ответственность за сказанное и сделанное в эфире. И понимать, что это так или иначе повлияет на аудиторию. При этом особенно важно оставаться честным и искренним.

Павел Головин

Редактор-эксперт журнала «Национальные проекты»

1. Язык, как и всё общество, переживает период модернизации, и не всегда в него привносится самое лучшее. Происходит активное насыщение языка иноязычными заимствованиями и терминами (не всегда обоснованными), и с другой стороны – его упрощение и вульгаризация.

2. Те СМИ, где в редактуре и корректуре ещё сохранилась «старая гвардия», продолжают оставаться оплотом классического, именно русского языка (но таких явное меньшинство), основная часть (молодёжные и «жёлтые» издания) перешли на «язык стёба».

3. Выразительность создаётся краткостью и чёткостью изложения, точностью подачи информации. В языке публициста нет места витиеватости, обширным отступлениям от основной мысли и общим рассуждениям.

4. Использую крайне редко, т. к. не занимаюсь публицистикой. Иногда жаргонизмы нужны для «заострения» темы или отдельного эмфаза в материале.

5. Без крайней необходимости (когда нет аналога в русском языке), употреблять не следует.

6. В привязке к жанру и теме материала – допустимо в необходимом для раскрытия смысла объёме.

7. В СМИ – нет. СМИ – канал подачи информации, не нужно его засорять. В литературе – допустимо.

8. СМИ (журналисты, издательства) пошли на поводу у тех, кто платит. А они считают, что за деньги могут публиковать любую ахинею (все слова – с заглавной буквы и т. д.)

9. Отрицательно. Порождает безответственность (сегодня написал – завтра убрали, в истории не останется, потомки не засмеют).

10. Начинать прямо со школы. Там сейчас часов русского языка меньше, чем в школах, открытых в 1942 г. немцами на оккупированной территории для обучения местного населения. Для СМИ – законодательно требовать соблюдения языковых норм.

Ирина Горшкова

Журналист, газета «Немецкий язык» ИД «Первое сентября»

1. Я работаю в сфере образования и хочу сказать, что очень редко можно услышать правильную русскую речь. Мне это не очень нравится. Считаю, что сегодня очень много слов-паразитов. У детей, например, очень маленький словарный запас. Мало читают, да и то в кратком содержании.

2. Оцениваю хорошо. Меня удовлетворяет язык современных СМИ. Должна сказать, что люди воспринимают язык СМИ как эталон, как образец, поэтому недопустима неграмотность и плохой стиль. Речь должна быть правильной.

3. Мне кажется, язык художественной литературы более выразителен.

4. Нет. Я работаю в школе и в газете для учителей и школьников!

5. Если они уместны, отвечают целям и задачам публикации, то почему бы и нет? Однако не должно быть перегруженности.

6. Если они необходимы, то имеют право на существование.

7. Категорически нет. Ведь речь СМИ – эталон для широкой публики.

8. Объясняю ошибки неграмотностью и нежеланием (или даже ленью) узнать, как правильно произносится или употребляется то или иное слово, перед эфиром или перед публикацией статьи.

9. На мой взгляд, отрицательно, потому что язык Интернета кишит ошибками.

10. Учиться, читать, не полагаться в спорных случаях на свои речевые привычки, а обращаться к достойным источникам.

Юлия Горшкова

Редактор информационных статей, агентство «Одиссей»

1. Мне кажется, сложно оценить состояние языка в целом. Ведь люди, носители русского языка, относятся к разным социальным группам, у них разное интеллектуальное развитие. К тому же сфера деятельности тоже накладывает отпечаток на речь. Так, можно сказать, что сегодня наблюдается расслоение языка. И разница в речи этих слоев, на мой взгляд, ощутимая, хотя и не огромная. Хочется отметить, что актуальным процессом (лучше сказать – проблемой) в русской речи является огрубление. Речь становится более примитивной. Между тем, как говорили мои ровесники и я, когда нам было лет по 12-15, и как говорят сегодняшние подростки, не то чтобы пропасть, но яма уж точно. Я обнаружила это, побывав в своей старой школе во время перемены. Честно говоря, это удручает. Хотя не везде речь тусклая и убогая.

2. Я думаю, аудитории язык современных СМИ понятен. Это важно. Однако ошибка не является редким явлением. Возможно, это происходит из-за отсутствия цензуры. Ведь раньше журналиста за одну ошибку могли уволить с работы. Говоря о речи современных СМИ (а точнее, о радио и ТВ), я хотела бы отметить, что у многих ведущих есть проблемы, связанные с речью, – это качество и манера речи. Это – небрежность или, наоборот, излишняя «выразительность», «рафинированность», изощренность произнесения. Это удаление от того стиля, которым лучше всего должен быть изложен материал. Нужно сказать, что проблемой современных ведущих является небрежность. Неряшливость – от недостатка ответственности, мне кажется. Еще не могу не сказать: сегодня в эфире очень много «говора»! С ним нужно бороться. Идеальная речь СМИ для меня – чистая, слаженная, ровная. Устная – без слов-паразитов, этих вездесущих «как бы ну вот значит». И еще: я мечтаю проснуться однажды и ни разу за день не услышать «одеть» вместо «надеть».

3. Язык художественной литературы, на мой взгляд, более выразителен. Он образен, насыщен тропами, риторическими фигурами. Язык же публицистики в моем представлении должен быть более лаконичным, насыщенным информационно и при этом емким, чтобы аудитории было понятнее. Это доходчивый, четкий язык.

4. Стараюсь не использовать. Мне это не нравится. Я обеими руками за чистую и красивую речь.

5. Я нормально отношусь к использованию иностранных слов, лишь бы без перебора. Особенно это касается молодежных изданий. Креативный концептуальный трендсеттер – это как-то не очень.

6. Я считаю, что это нормально. Только термины нужно объяснять.

7. Нет. Я против мата в СМИ. Повторюсь, я за чистую и красивую речь. Грубости, «быдловатости» и так много. Я считаю, что не нужно это усугублять. Может, я старомодна, но ведь СМИ, по идее, воздействует на массовое сознание, а произнесенное в эфире/ напечатанное слово является для аудитории своеобразной нормой. И я не хочу, чтобы этой нормой был мат, какие бы эмоции или состояния души он ни выражал.

8. Не следят за речью. Неряшливость это. Ошибки очень частые: тавтология («хранилище полностью заполнено»), плеоназмы («в конечном итоге», «я хочу констатировать тот факт, что…»), да и «храбрых поступков» очень много…

9. Отрицательно, так как там много ошибок. Да и жаргон, все эти «преведы» и «мальчеги» ни к чему хорошему не приведут, я думаю. У моей подружки младший брат недавно очень удивился, когда узнал, что нет слова «исчо».

10. Как это ни банально звучит, но ответ: больше читать. Нужно популяризировать образованность, интеллект. Я не знаю, как заставить людей (в том числе многих из моих коллег) читать книжки, но это просто необходимо. Причем не просто читать, чтобы отделаться/ что-то доказать/ блеснуть цитаткой, а с увлечением. Нужно сместить некоторые акценты в системе ценностей.