Алая Завеса. Наследие Меркольта

Детектив достал пистолет и принялся стрелять по подкреплению, прибывшему из новоиспечённой дыры в спине.

Ему удалось обезвредить всего лишь двоих, после чего патроны в магазине закончились.

Воспользовавшись суматохой, Юлиан подошёл к Гарету и, присев на колени, проверил его дыхание. Судя по всему, юноша был жив, а значит, ещё было, что спасать. С трудом приподняв его с земли, Юлиан положил на плечо его руку и поволок к выходу.

Но неведомая гравитационная сила остановила Юлиана со спины.

– Никуда ты не уйдёшь! – крикнул Натаниэль. – Если покинешь круг, разорвёшь заклинание!

– Ты придурок! Бежим отсюда! Нас сейчас убьют здесь всех!

Подкрепление состояло ещё примерно из десяти человек в капюшонах. Их количество окончательно убило интригу – теперь у команды Ривальды не было совершенно никаких шансов.

Сорвенгер не вступал в бой. Прежде всего, потому что тоже не мог покинуть круг, так как являлся частью заклинания. Кроме того, лишение части Проксимы и травма, которую нанесли ему Ривальда, изрядно ослабили его.

Тейлор и Тёрнер пришли в себя, отправив ещё двоих адептов в нокаут. Ривальда Скуэйн ударила Зеннхайзера кулаком в лицо, заставив того отшатнуться.

Непривычный к подобной дерзости, он достал нож и попытался напасть на Ривальду, но та, ловко уклонившись, выхватила оружие из руки и отправила его в живот Зеннхайзеру.

– Вы сами напросились, – произнесла она, собрав руки вместе.

Разъединив их и выставив ладони вперёд, она выпустила из них мощное пламя, которое заставило плащи некоторых адептов загореться.

Это позволило Ларссону перезарядить магазин и издать ещё несколько выстрелов. Один из адептов, крупный мужчина, не выдержал и бросил в его сторону камень, но Марвин смог увернуться. Размяв пальцы, он покачал головой и подошёл к атакующему.

Полицейская школа рукопашного боя дала о себе знать – Ларссон сражался грамотно и уверенно. Поставив два блока подряд, он ударил врага ногой в живот, но тот лишь немного отшатнулся. Марвин не остановился на этом – запугав здоровяка лёгким джебом, он выкатил мощный кросс, но адепт поймал руку полицейского и заключил того в захват.

Ларссон попытался вырваться, но не мог противостоять физической мощи адепта. Получив пару ударов коленом, он опустил голову и расслабился. Это позволило адепту кинуть его с размаху о каменную стену.

Когда огонь на руках Ривальды погас, она посмотрела на них и улыбнулась. Осознавая собственное превосходство, она не могла упустить момент своего триумфа. Выждав несколько секунд, она снова сложила ладони в надежде повторить заклинание, но промедление дорогого ей стоило – она была атакована со спины Призрачными Путами.

– Попалась-таки, – улыбнулась Хлоя Гёсснер, стуча себя по ноге, которая горела.

К тому времени Ларссон уже находился без сознания, а Тейлор и Тёрнер стояли спиной к спине, будучи окружёнными остатками адептов.

– Вот и всё, – с улыбкой произнёс Сорвенгер. – Это все союзники, которых тебе удалось найти? О чём ты думала, Ривальда? Что три неудачника помогут тебе? Признаться, я ожидал от тебя большего.

Путы на теле Ривальды стягивались всё сильнее и сильнее. Ей с трудом удавалось дышать. Гёсснер, которая управляла ими, даже не пыталась сдерживать удовольствие.

– Выслушай же меня, Якоб, – сдавленным голосом произнесла Скуэйн. – Я прошу дать мне минуту, после чего делай что хочешь.

Гёсснер сжала путы, окончательно перекрыв ей кислород.

– Постой, Хлоя, – остановил её Сорвенгер. – Пусть выскажется. Она заслужила последнее слово.

Недовольная Гёсснер ослабила хватку, и Ривальда жадно вдохнула воздух.

– Ты совершаешь ошибку, – еле слышно сказала она.

– Это всё, что ты хотела сказать мне? Мерлин произнёс эту фразу с десяток раз. В чём заключается моя ошибка?

Ривальда прокашлялась в попытках вернуть себе голос.

– Я клянусь тебе, Якоб… В этой вазе нет души Меркольта. Её отпустил на волю Аарон Браво после того, как украл её. Меркольт пообещал ему что-то взамен…

– Как удобно, Ривальда. Мы как раз ничего не можем проверить. Ты хочешь, чтобы я поверил тебе на слово?

– Это моя последняя надежда. Если ты положишь руку на алтарь, ты заключишь сделку с Люциэлем. Если он обнаружит, что ваза пуста, сможет спокойно покинуть Эрхару. Потому что только в случае нарушения договора его проклятье спадёт.

– И уничтожит весь мир, потому что ненавидит его? Ты это хотела сказать?

– Да. Ты подонок редкостный, Якоб, и я лишь немногим лучше, но не уверена, что мы хотим, чтобы наш мир оказался разрушен.

– Верно, не хотим. Но ты никогда не славилась честностью, Ривальда. Ты отточила искусство обмана до совершенства. Я знаю тебя много лет.

– Даже если я не права… Ты рискуешь. Всем.

Натаниэль всё ещё сдерживал Юлиана силой мысли.

– Лгунья, – произнёс Сорвенгер. – Строишь из себя защитницу этого города, а у самой скелетов в шкафу набралось не меньше моего.

– Зачем тебе Молтембер, Якоб? Ты всё ещё веришь, что он построит мир, в котором все будут равны и свободны? Это полнейший абсурд. Его идеи приведут не к свободе, а к анархии. Служение ему приведёт лишь к смерти.

Сорвенгер покрутил головой, собираясь с мыслями.

– Я никогда не служил ему. И никогда не буду. Мне нужна его кровь.

Юлиан почувствовал, что Натаниэль отпустил его. Обернувшись, он обнаружил, что брат сосредоточил всё своё внимание на Сорвенгере.

– Зачем тебе его кровь? – спросила Ривальда.

– Не притворяйся, что не знаешь ответа. Ты знаешь его, как никто другой. Нет ничего сильнее крови Халари.

Юлиан почувствовал волнение. Кажется, речь зашла о нём.

– Молтембер дурачил всем голову, – ответила Скуэйн. – Никакой он не Халари.

– Тогда как ему удавалось вести за собой столько людей? Ни одному великому правителю этого не удавалось, а он появился из ниоткуда и уже за два года собрал армию, которая наводила ужас на весь Союз Шмельцера! Он Слово, Ривальда! Я видел то, на что он способен.

У Юлиана заболела голова. Так кто же является Словом? Он сам или Молтембер? Кто оказался обманут? Быть может, Юлиан и впрямь являлся сыном Молтембера и получил силу Отречённого после того, как отец сгинул в Эрхаре?

– Молтембер был блестящим оратором, – пояснила Ривальда. – Выдающимся магом и потрясающим стратегом. Но всего этого он добился не из-за своей крови, а благодаря упорному труду и природному таланту.

– Довольно. Твои попытки тщетны. Ты выглядишь жалко. Я много лет охотился за кровью Молтембера. Прикидывался его слугой, чтобы подобраться поближе. Твои слова не остановят меня. Покинув Эрхару, Молтембер мгновенно угодит в мою ловушку. Я получу неиссякаемый запас его крови. Ты знаешь, на что способна кровь Отречённого?

Закрыть ворота в Эрхару. Больше Юлиан ничего не знал. Он окончательно запутался. Скорее всего, запутался и Сорвенгер. Возможно, и Ривальда.

– Догадываюсь.

– Эта кровь наделила Роковые Часы убийственной мощью. Создала Экскалибур. Одна лишь капля вычеркнула меня из реальности бытия. Какого же могущества можно добиться, обладая целым источником?

– У тебя мания величия, Якоб.

– Нет, это не так. Мы всего лишь хотим привнести мир повсюду. Устранить мировые конфликты. Открыто заявить о себе и править миром так, как должно. Держать всех в крепком кулаке. Ибо ты права – анархия Молтембера ни к чему хорошему не приведёт, ибо большинство людей – это стадо, которому требуется крепкая рука настоящего лидера.

Натаниэль наконец-то встал с колен. В его глазах наблюдался апогей презрения – он осознал, что Сорвенгер использовал его всю жизнь. Он не собирался спасать «отца» Натаниэля. Он хотел подчинить его.

– Не делай этого, – прошептал брату Юлиан. – Мы убьём его… Только чуть позже.

– Я не нуждаюсь в твоём совете.

Натаниэль достал короткий блестящий нож и крепко сжал его в руке. Но воспользоваться не успел, потому что резко металл расплавился докрасна и заставил юношу разжать руку.

Улыбающаяся Гёсснер помахала Натаниэлю рукой. Она и впрямь была сильна, ибо мало кому удавалось одновременно контролировать два заклинания одновременно – нагревать металл и удерживать Ривальду в Призрачных Путах.

– Ты грезишь, Якоб, – покачала головой Скуэйн. Её голос звучал апатично. – Даже Меркольту не удалось создать тот мир, который он желал.

– Я не Меркольт. И я не один. Вместе мы добьёмся нашей цели. Ты поймёшь это. Если выживешь. Возможно, не сразу, но осознание придёт к тебе.

– Никогда не будет мира во всём мире.

– Не будет. Покуда есть те, кто не верует. Кровь Отречённого заставит уверовать вас всех.

– Опомнись же, Якоб!

– Поздно, Ривальда. Неужели ты не понимаешь? У меня уже нет обратного пути. Это мой последний шанс доказать свою значимость. Солнце либо взойдёт, либо навеки погаснет.

Впервые в словах Сорвенгера слышалась человечность. Он верил в то, что делает. И кого-то боялся. Скинув маску, он на время избавился от вычурности и высокомерия. Бросив последний взгляд в сторону Ривальды, он протянул целую руку к Алтарю для того, чтобы заключить договор с Люциэлем.

Ривальда громко закричала, но Гёсснер, облизнув губы, сжала Путы. Юлиан представил Пенелопу, которую, возможно, уже больше никогда не увидит. Натаниэль всё ещё ненавидел всех находящихся всех и пытался доказать это взглядом.

Сорвенгер положил свою руку на книгу и мир словно содрогнулся. Ваза Артемиды раскололась, но, ожидаемо, оказалась пуста. Якоб сморщил брови, но не отошёл от Алтаря.

Из чёрной сферы раздался невероятно громкий рёв. Похоже, Хозяин Смерти и Врат подобным образом выражал своё разочарование из-за обмана. Книга начала сгорать, заставив-таки отойти Сорвенгера на пару шагов назад.

А потом ад и земля слились воедино. Сфера снова стала расширяться, и из неё плотными потоками начали вырываться демоны. Они предстали в облике чёрных теней, чей вопль заставлял закрывать ушные раковины в надежде спасти барабанные перепонки от разрыва.

Сорвенгер держался дольше всех, но в итоге тоже сдался и упал на землю, положив руки на голову.

Вот какой он – конец света. Большая часть адептов Халари пала замертво после того, как сквозь них пролетели демоны. Но выжившие – Ривальда Скуэйн, Стюарт Тёрнер, Лиам Тейлор, Марвин Ларссон, Хлоя Гёсснер и сам Якоб Сорвенгер нашли в себе силы подняться на ноги.

Собравшись рядом, они отдали всю свою энергию ради того, чтобы создать мощнейший щит. Ими не двигало чувство внезапно появившегося товарищества, но они знали, что в ином случае у них не оставалось бы ни малейшего шанса. Они закрыли щитом не только себя, но и Юлиана, Натаниэля и Гарета.

Но на что они рассчитывали? Что щит будет держаться вечно?

Юлиан думал о Пенелопе. Потому что теперь точно никогда не увидит любовь всей своей жизни. Он чувствовал боль из-за того, что провёл с ней так мало времени. Он напрасно ссорился с ней и потерял те драгоценные несколько недель, проведя их с другой девушкой – замечательной, несомненно, но совсем не той.

Если бы Гарет находился в сознании, думал бы схожим образом и о Хелен. Сожалел бы, что не познакомился с ней раньше. Возможно, корил бы себя за то, что так часто ссорился с отцом. И что не успел найти свою мать.

Натаниэль убивался из-за того, что всю жизнь позволял себя обманывать. В слепой надежде он шёл вперёд, веруя в то, что помогает спасти того, кого считал своим отцом. В прозрении смерти Юлиан был готов простить его. И сожалел о том, что так и не узнал брата.

Ларссон так и не стал таким же полицейским, как и Уэствуд. Глесон всегда был для него кумиром, но заняв его место, Марвин оказался лишь тенью своего предшественника. Будь у него время, он достиг бы того, чего хотел. И город наконец-то признал его своим защитником.

Лиам Тейлор винил себя в том, что оказался неспособен спасти своего сына. Он воспитывал его с целью сделать лучше, чем был сам, но не смог и этого. Будь у него время… Будь у них у всех время…

Стюарт Тёрнер так и не пробился в верхушку Департамента, оставшись тем, кто выполняет мелкие поручения и выступает в качестве «голоса» организации. А ведь шансы у него были совсем неплохие – хорошая родословная, достойное образование и высокий интеллект. Он мог бы стать директором Департамента. Со временем.

Ривальда Скуэйн не успела надышаться свободой после своего возвращения из Эрхары. Она слишком много страдала, и заслужила нормальной человеческой жизни. Но не смогла, потому что тяга к авантюризму жила в её крови. Она хотела раскрыть все преступления. Остановить всё зло – настоящее и грядущее. И сделав это, ушла бы на достойный покой. Возможно, вышла бы замуж не фиктивно, а по любви. И её избранником оказался бы не международный террорист, а достойный и любящий мужчина без скелетов в шкафу. Она была сделала это. В своё время.

Умирающий от ножевого ранения Моритц Зеннхайзер лишь за несколько минут до смерти осознал, какую ошибку совершил, став союзником Сорвенгера. Разве ему чего-то не хватало в жизни? Он обладал славным именем, богатым наследством, хорошими связями уважением среди окружающих. Увы, хотелось большего. И он получил то, что заслужил.

Хлоя Гёсснер не жалела ни о чём. Она всё ещё верила в то, что их щит выдержит, а после они с Сорвенгером таки добьются того, чего хотели. Но хватка её слабела, а щит был близок к тому, чтобы рухнуть.

Сорвенгер провалил задание. Даже если конца света не будет, он умрёт, потому что братство не прощает таких ошибок. Жалеть было поздно – Якоб знал об этом. Он сражался до конца, и делал больше всех остальных. Он принимал смерть с гордостью. И не уповал на время, как остальные.

Зал начал рушиться. Пол дрожал, а со стен слетали камни. Алтарь оставался нетронутым, но и он не был сложен навека. Когда треснет потолок, восьмиэтажное здание Ратуши рухнет на головы защитникам и навеки погребёт их под завалами. Это был лишь вопрос времени.

Казалось, что орде демонов нет конца – воронка расширялась, и тёмное густое пятно не покидало подвал Ратуши. Но в один момент их нашествие закончилось – случился мощный выброс, разрушивший щит и заставивший героев отлететь на несколько ярдов. Последний из демонов устремился наверх, сделав дырку в крыше, после чего защитники с ужасом осознали, что потолок начал рушиться.

Несколько булыжников полетели прямо на их головы, но спустя секунду неожиданно остановились в воздухе. Юлиан растерянно поднял голову и посмотрел на остальных. Все – в том числе и Сорвенгер с Гёсснер были живы. Он перевёл взгляд на портал, который всё ещё не закрылся.

Хозяин Смерти намеревался выйти самым последним.

Неожиданно камни устремились наверх, сливаясь с крышей и приводя её в первозданный облик. Когда она вновь стала целостной, Юлиан увидел в глубине ворот свет ярких красных глаз.

Люциэль.

Но они затухли, после чего из портала вылетела большая чёрная голова, с грохотом упав возле ног тех, кто всё ещё находился в подвале. Юлиан не знал, как выглядит Хозяин Смерти, потому что слышал о нём только с чужих слов, но это однозначно была его голова.

Рот Люциэля был раскрыт, позволяя всем увидеть огромные серые зубы, а его щёки были изъедены язвами. На лбу и висках выделялся свежий багровый шрам – след от вырванной вместе с мясом короны властителя Эрхары.

Все настолько прониклись этим зрелищем, что совершенно не заметили того, кто выбросил эту голову из портала и прямо сейчас стоял перед ними, держа в руке легендарный Экскалибур. На его голове находилась окровавленная корона Люциэля, но была столь велика, что смотрелась абсолютно неестественно.

– Сруби голову Хозяину Смерти, и сам наденешь его корону, – неторопливо, с улыбкой произнёс граф Акрур Эодред Молтембер.

Юлиан слышал эту фразу. В своём же сне. Тогда он не придал этому никакого значения, но теперь понимал, что это было пророчество.

Молтембер, напоминающей уже не то едва живое существо, каким Юлиан видел его в зеркале полгода назад, а являющийся вполне себе обычным человеком с внешностью Яна Поборского, глубоко вдохнул, пытаясь насладиться воздухом. Несмотря на то, что повсюду был дым, являющийся следствием сражения и выброса, он наслаждался.

– Ривальда, – кивнул он. – Юлиан. Натаниэль. Якоб…

Сорвенгер выдвинулся вперёд. Он пытался сказать что-то, но потерял всю уверенность, поэтому, сглотнув заставший в горле комок, робко прошептал:

– Граф Молтембер…

– Ты предал меня. Ты поклялся в верности моей идеологии. Преклонил колени передо мной. Обязался отдать жизнь ради того государства, которые мы создадим. Вместо этого ты попытался завладеть моей кровью для того, чтобы единовластно править этим миром.

Сорвенгер с трудом встал на ноги. Все ожидали, что сейчас он начнёт искать оправдания, но вместо этого он хриплым, но уверенным голосом произнёс:

– Мой план оказался неидеален. И я проиграл. Но жалеть мне не о чём.

Молтембер посмотрел на всех выживших после бойни. Их взгляды – словно один, просили о пощаде, но понимали, что не дождутся её от нового Хозяина Смерти.

Все, кроме Ривальды видели его впервые. Все одинаково боялись, но восхищались его хитростью. Они ожидали казни, но и перед ликом смерти не сводили глаз с того, кто оброс легендами ещё пятнадцать лет назад и являлся одним из самых известных людей современности.

В этом есть какая-то извращённая доля чести – смотреть на того, кого всей душой ненавидишь, но знаешь, что наблюдаешь то, о чём другие и мечтать не могут. Это ли не достойная смерть?

– У вас есть минута, чтобы сбежать отсюда, – неожиданно произнёс Молтембер. – Ну же! Все, кроме тебя, Якоб.

Сорвенгер и не сомневался в этом. Он уже собирался приблизиться к графу, но его остановила Хлоя Гёсснер, закрыв своей спиной.

– Ты будешь иметь дело со мной! – крикнула она и, прижав кисти друг к другу, принялась создавать огненный шар.

Молтембер не церемонился – одним лишь лёгким взмахом руки он откинул её в стену, о которую она с грохотом ударилась и упала на пол без движения. Удар был очень мощным и, скорее всего, раскроил храброй даме череп.

Юлиан застыл. Сорвенгер остался один на один с Молтембером. Якоб был куда сильнее Гёсснер, потому не погиб после первого удара, а достойно вступил в бой. Засверкали сполохи файерболов и прочих причуд, но Сорвенгер держался.

– Бежим же! – схватила за шиворот Юлиана Ривальда. – Здесь не на что смотреть!

Юлиан опомнился и вслед за остальными бросился к разлому в стене. Он наблюдал за тем, как подорвался и кинулся на помощь Молтемберу Натаниэль, но Ривальда остановила и его.

– Нет! – крикнул он. – Ты не разлучишь меня с отцом!

Юлиан не знал, хотел ли того, чтобы брат оставался или нет. Но Ривальде было виднее.

– Ты погибнешь, мелкий дурень!

Натаниэль проигнорировал её слова и кинулся в бой, но сзади его схватил Марвин Ларссон. Юноша не смог справиться с физически развитым мужчиной, прошедшим великолепную школу подготовки, поэтому его попытки вырваться казались смешными.

Юлиан услышал, как раздался взрыв в паре шагов от него, но успел пройти через разлом. Натаниэль кричал и пытался укусить Ларссона за руку, но было уже поздно – Ривальда при помощи заклинания закрыла проход.

Все пребывали в состоянии шока и тяжело дышали. Но все были живы – а это самое важное. Никого не интересовало, чем закончилась бойня между Молтембером и Сорвенгером. Скорее всего, второй проиграл, потому что мало кто мог противостоять мощи Хозяина Смерти.

Больше всего на свете Юлиан хотел домой. Он не был счастлив, но его душу грело то, что он всё-таки увидит Пенелопу.

Эпилог. (Не) счастливый конец

Спустя шесть дней в гостиной дома Мерлинов-Раньери собралась невероятно разношёрстная компания – глава семьи сеньор Джампаоло Раньери, его дочь Франциска, внуки Юлиан и Натаниэль, Ривальда Скуэйн, Пенелопа Лютнер и преподаватель академии Принца Болеслава Лиам Тейлор.

Несмотря на летнее время года, в углу гостиной потрескивал декоративный камин – огонь в нём был не настоящим и служил лишь в качестве интерьера. Надо сказать, атмосферу он создавал должную – все участники беседы чувствовали окончание некого важного отрезка и открытия новых глав в своих историях.

Прелюдия Ривальды Скуэйн выступила в качестве объяснений того, что же всё-таки произошло в подвале городской Ратуши:

– Титул Хозяина Врат и Смерти является переходящим. Очень мало источников говорит об этом – тот же Багумил Дебровски лишь предполагал. Но видимо, Молтембер знал куда больше, чем мы. За пятнадцать лет взаперти он смог найти способ заполучить Экскалибур – чудовищно убийственное оружие, срубить голову Люциэля и надеть его корону.

Сорвенгер считал, что заключает сделку с Люциэлем, но он и понятия не имел, что с другой стороны звучал голос Молтембера. Как мы и предполагали, нарушение договора спровоцировало освобождение Хозяина Смерти, чем Молтембер и воспользовался.

Он новый Хозяин Врат и Смерти. Он не только обладает невероятной силой, но и контролирует всю орду демонов, что вырвалась из Эрхары. Не могу сказать точно, плохо это или хорошо. Но мы живы. В то время как рассчитывали на более худший финал.

Выходит, Молтембер спас нас. Несмотря на общую неприязнь к нему, мы должны его… Поблагодарить.

Ривальда неуверенно улыбнулась. Никто не одобрял её идею – благодарить Молтембера гости не собирались.

Натаниэль Молтембер, самый неожиданный из гостей, взял слово вторым. Остальные участники обещали не перебивать его. Этого и не требовалось – история обещала быть интересной и неоднозначной, заслуживающей того, чтобы её дослушали до конца.

– Когда отец ушёл, мне не было и трёх лет, – глядя в пол и не осмеливаясь смотреть в глаза гостям, начал Натаниэль. – Я плохо помню его… Возможно, вообще не помню. Всё, что я знаю о нём, я слышал из уст Скряги. Не знаю настоящего имени Скряги, но все эти годы он заменял мне отца.

Он был ректором «Спарты» – школы, которую построил Молтембер на далёком севере незадолго до того, как пал. Он набирал туда сирот для того, чтобы готовить из них свою будущую армию. Несмотря на то, что Молтембер всех называл своими детьми, только мне он был настоящим отцом.

Это была жестокая школа жизни. Ежедневно мы проходили смертельные испытания, дрались друг с другом за каждый кусок хлеба и абсолютно были лишены какой-то заботы. Некоторые погибали в результате несчастных случаев, но нам запрещали даже плакать. Учили тому, что это закаляет характер. И смерть одного из бойцов не должна сказаться на целостности армии.

Я стал лучшим из них. Скряга был болен на голову, но обучил меня как надо. Магия, рукопашный бой, фехтование, нечеловеческая выносливость…Он возвёл это в абсолют. Я мог провести целый месяц за пределами школы, на холоде, без какого-либо запаса еды. Я добывал её сам и выживал.

Скряга рассказывал мне о том, что у Молтембера была ещё один сын – Юлиан. Но он отрёкся от наследия отца и жил обычной жизнью в приёмной семье. Я возненавидел его. Скряга дал мне достаточно мотивации для этого.

Несколько месяцев назад в школу приехала Хлоя Гёсснер. Она сказала, что составила план освобождения отца, и попросила самого лучшего из учеников школы. Скряга предоставил ей меня. После некой демонстрации моих способностей, я оказался одобрен ей.

Она забрала меня в Свайзлаутерн и рассказала, что для того, чтобы раскрыть ворота в Эрхару, им требуются все десять видов Проксим. Мы разделились – четыре должен был найти я, и четыре – она. Остальными двумя должны были стать моя Проксима и Проксима моего брата.

Я ненавидел Юлиана, и в качестве своих жертв выбирал его друзей. Мне хотелось, чтобы он почувствовал хотя бы каплю той боли, которую испытал я.

Мы с Гёсснер старались действовать одновременно. В тот же день, когда я забрал Проксиму Эриксена, люди Сорвенгера убили Густава Забитцера. Когда я натравил ледяного элементаля на Бергер, состоялся побег из Хьормунда. Когда я украл Проксиму Глесона, произошло самоубийство Циммермана и Ковальски. Тем самым мы отвлекали внимание. Кого будет интересовать нападение на никому неизвестного Эриксена, когда в тот же самый день был убит мэр? Что значит обморожение какой-то девушки, если из Хьормунда сбежало столько опасных преступников? Даже если бы они погибли, это обошло бы новостные сводки стороной.

Параллельно с этим из тюрьмы бежал и сам Сорвенгер. Пока он занимался тем, что завоёвывал власть в городе, мы собирали Проксимы. Мы были близки к цели, но я допустил промашку. Я достал личное дело Гарета Тейлора и узнал, что он обладает классом Проксимы «Небо». Оказалось же, что это была ложь. К счастью, такая же Проксима была и у Сорвенгера, и он принял решение рискнуть ей.

Когда мы узнали о том, что вы готовы отдать нам Тейлора, мы почувствовали подвох. Сорвенгер остерегался Ривальду Скуэйн и считал, что у неё всегда есть план. К счастью, я постоянно следил за Юлианом. Я знал, что совсем недавно он бросил Магдалену Хендрикс. Я решил воспользоваться этим. Я предложил ей отомстить Юлиану, и она согласилась, выдав мне Тейлора.