Алая Завеса. Наследие Меркольта

Внутри не было естественного освещения. Вместо этого на каменных расписных колоннах висели факелы. Плитка на полу была изломана и покрыта паутиной в нескольких местах. Из-за скудного освещения сложно было рассмотреть стены, но не сложно было догадаться, что и они выполнены в старинном стиле. Потому как это место не реставрировали несколько веков.

– Всё-таки пришёл, – послышался голос из темноты.

Юлиан испуганно обернулся и увидел возле себя Сорвенгера. Гёсснер уже и след простыл – её здесь словно никогда и не было.

– Где Гарет? – уверенно спросил юноша.

Сорвенгер не оценил этот тон, потому что в его ответе слышалась насмешка:

– Увидишь его чуть позже.

Мэр подошёл к одному из факелов для того, чтобы его лицо было лучше видно. В подобном освещении оно казалось ещё более злодейским, чем обычно.

– Мы так не договаривались, – произнёс Юлиан.

– Он нужен мне живым для ритуала, поэтому нет смысла беспокоиться.

Только что Сорвенгер признал, что ритуал всё-таки состоится. Никто в этом не сомневался и раньше, но Юлиану отрадно было слышать чистосердечное признание.

– А я? Что я здесь делаю?

Стен этого большого и тёмного зала не было видно. Освещённые огнём колонны образовывали круг, внутри которого пока ещё ничего не было. Юлиан всегда представлял, что места для подобных ритуалов выглядят именно так – в сферичной форме и между огней.

– Ты тоже нужен мне для ритуала, – ответил Сорвенгер. – Живым.

– Считаете, что у меня тёмная Проксима? Бред.

Юлиан всю ночь размышлял над тем, зачем же он нужен Сорвенгеру. Ответ находился под носом, но Юлиан, изломавший свою голову многочисленными переживаниями, совершенно разучился думать логически.

И сам принёс к ногам Сорвенгера ту деталь, которой ему не доставало. Ривальда всегда была права – Юлиан являлся идиотом.

– Отчего же? Ты стыдишься её? Не стоит, герр Мерлин. Это так же нормально, как носить водную Проксиму. Или же… Небесную.

Последнее слово он произнёс с особой гордостью. Небесная Проксима являлась третьей самой редкой в мире и, судя по всему, Сорвенгер являлся её счастливым обладателем.

– Не стыдился бы, – ответил Юлиан. – Но в детстве мне сказали, что я ношу класс огня.

Неизвестно, для чего Юлиан отпирался. Он и сам понимал, что тем самым лишь выставляет себя в глупом свете. У Сорвенгера много ушей и глаз в городе – не было ничего удивительного в том, что он узнал один из маленьких секретов семьи Мерлинов-Раньери.

Оставалось надеяться, что он ничего не знает о наследии Отречённого внутри Юлиана.

– Знаю, тебя обманывали, – понимающе произнёс Сорвенгер. – И напрасно. Люди с такой Проксимой как у меня или тебя, способны достичь величия. Мне долго не удавалось найти тёмную Проксиму в городе, но удача мне улыбнулась.

– Откуда вы знаете, что у меня тёмная Проксима? Если я и сам не знаю.

– Потому что у него светлая! – восторженно сказал Сорвенгер, показав пальцем на одну из колонн.

Оттуда бесшумно выглянул всё это время прятавшийся там метамфорф. Он снова выглядел так же, как Юлиан. Видимо, ему полюбился этот образ, однако, он немного подкорректировал его, решив сменить причёску.

– При чём здесь он? – спросил Юлиан.

В нём кипела ненависть, потому что на такой небольшой территории собрались сразу два человека, вызывающих отвращение. Один из них был убийцей Ривальды, а другой – Уэствуда.

– Близнецы всегда рождаются с противоположной друг другу Проксимой. Огонь-вода, воздух-земля, целитель-боец… Свет-тьма. Тождественные диады.

– Я не ослышался? Вы только что назвали нас близнецами? Первого попавшегося метаморфа нарекли моим братом?

– Натаниэль, – изящно улыбнулся Сорвенгер. – Столь трагично разлучённый с братом в младенчестве. Мне отрадно видеть, что спустя столько лет семья воссоединилась. Думаю, вам есть, что обсудить. Лишь прошу – не убейте друг друга.

Сорвенгер сделал пару шагов назад и растворился в темноте, оставив Юлиана наедине с убийцей Уэствуда.

Он лгал. Конечно, лгал. Это какая-то уловка, потому что Юлиан никогда не слышал о потерянном братце. Возможно, этот трюк Сорвенгера являлся мерой психологического давления или чего-то в этом роде. Но не был сомнений в том, что это – ложь.

Юлиану хотелось сбежать отсюда, но ноги невольно сделали несколько шагов навстречу к «брату». «Натаниэль» повторил его движения, после чего они оказались в центре круга на расстоянии в ярд друг от друга.

Каждый смотрел другому в глаза и не мог остановиться. Он был безумно похож на Юлиана, но не полностью, потому что не было никакого ощущения, что он смотрится в зеркало. Форма носа немного отличалась, лоб был ниже, губы тоньше, а глаза выражали настоящее презрение ко всему окружающему. Юлиан же пока лишь тренировал этот навык, и временами его взгляд казался окружающим и нелепым.

– Ты убил Уэствуда, – медленно произнёс Юлиан. – Заставил страдать моих друзей. Кем бы ты ни был, я сделаю с тобой то же самое.

– Не провоцируй меня, – ответил Натаниэль. – Ты слышал, что он сказал. Если я убью тебя, мы не сможем освободить моего отца.

– Какого ещё отца?

– Акрура Эодреда Молтембера, – гордо сказал близнец.

Один из огней резко всполохнул.

– Если ты и впрямь мой брат, то это не наш отец. Нашим отцом был Вильгельм Мерлин – человек, который ценой своей жизни помог заключить Молтембера в Эрхаре.

– Вильгельм Мерлин похитил одного из новорождённых сыновей Акрура Молтембера и назвал своим.

Юлиан не был готов к этой информации. Сначала ему сказали, что он – Отречённый, а потом поставили перед фактом, что ещё и сын Молтембера. Нет, они лгут. Все до последнего. Юлиан оставался сыном Монроука. Не имеющим никакого отношения к крови Халари.

– Сорвенгер манипулирует тобой. Разве ты этого не понимаешь?

– Мы с ним оба верны одному и тому же делу. Возрождению величия моего отца.

– Величия? Разве ты не знаешь о его деяниях? Сколько терактов он устроил на территории Европы? Сколько невинных людей погибло? Сколько могло бы погибнуть, если прошлой осенью мы бы его не остановили?

– У него не было другого выбора. Иногда для достижения поставленной цели необходимо принести жертву.

– Цели? Ты веришь в какую-то цель? Видимо, тебе промывали мозги с самого детства.

– Нет. Это вам всем промывали мозги через газеты и телевидение. Называли отца террористом, экстремистом и врагом народа. А он лишь хотел подарить этому народу свободу. То, что они заслужили. Эти люди… В кабинетах, на верхушках власти… Они забирают себе всё, что принадлежит народу. Лишают их воли. Контролируют каждый шаг. Впрочем, откуда тебе знать. Вырос в богатстве. Даже не знаешь, каково это – драться за каждый кусок хлеба. Ежедневно воевать для того, чтобы выжить.

– Мы живём в разных мирах. Нам всем хватает еды. Никто не чувствует себя скованным.

– Ты многого не знаешь, потому что никогда не был им. Обычным человеком.

– А ты был?

– Мне пришлось пройти через то, что твоя нежная натура и представить не может. Ты никогда не слышал о «Спарте». Интернате для таких, как я. Я бы рассказал тебе, но боюсь, что привыкший к мягкой перине мальчик не перенесёт этого.

Кулак Юлиана сжался.

– Я через многое прошёл. Не тебе называть меня мальчиком.

– Мужчина? – Натаниэль засмеялся во весь голос. – Ты хочешь назвать себя мужчиной? Да ты жаловаться бежал всякий раз, как колено разбил. Плакал, когда всё шло не так, как ты хочешь! А эти твои метания между одной и другой? Как же жалко ты выглядел!

– Откуда ты знаешь? Ты ничего не знаешь про меня.

– Я всё про тебя знаю. Я наблюдал за тобой и поражался вселенской несправедливости. В детстве ты смотрел мультфильмы. Листал журналы с картинками. Мама тебе сказки на ночь читала, а дед всё грезил о том, как ты унаследуешь его империю. Ты его разочаровал, к слову… А я? Едва ли не с пелёнок я питался объедками и знать не знал, что такое – человеческое отношение. Я тренировался. Ежедневно. На износ. Для того, чтобы освободить нашего с тобой отца! Ты ничего не делал! А я посвятил этому свою жизнь.

Юлиан засмеялся.

– Это похоже на нытьё.

Слова Юлиана немного смутили Натаниэля, но он сделал вид, что ничего не заметил.

– У тебя было детство, которое я заслужил больше, чем ты. Поэтому я решил заставить тебя страдать так же, как страдал я. Мы с герром Сорвенгером разделились. Должны были найти по четыре Проксимы. И знаешь, что я сделал?

– Выбрал моих близких, – улыбка пропала с лица Юлиана.

– Именно.

– Выходит, дело в банальной зависти? Я прав?

Натаниэль замялся. Возможно, он осознал, что Юлиан был прав. Но, будучи таким же упёртым и не умеющим признавать неправоту, принялся отпираться:

– Я не завидую тебе. Но пока я делал всё возможное для того, чтобы вернуть нашего отца, ты пил чай по вечерам. Ты не приложил к этому ни малейшего усилия. Но я рад, что, в отличие тебя, вырос мужчиной, а не неженкой.

– Ты можешь ненавидеть меня, но они здесь ни при чём. Один из них умер. Двое спаслись лишь потому что я был рядом. Ты осознаёшь это, никчёмная тварь? Они не заслужили этого!

– И я не заслужил. В конце-концов, я не хотел их смерти. Я мог бы убить их, но оставлял в живых. Всё остальное – лишь последствия.

– Уэствуд был стар. Его тело не выдержало без Проксимы.

Доля презрения исчезла из глаз Натаниэля.

– Ты хочешь, чтобы я заплакал? – спросил он. – Да, люди иногда умирают. И подчас хорошие, которые этого не заслуживают. Знаешь, сколько смертей я видел в «Спарте»? Гибли мальчишки, которые не справлялись с нагрузками. Некоторые кончали с собой. Я должен освободить отца, потому что шёл к этому всю жизнь. Да, несколько человек погибли. Но взамен он спасёт куда больше.

– Он не твой отец, и никого он не спасёт.

– Ты всерьёз надеешься переубедить меня в том, в чём я был уверен восемнадцать лет?

– Молтембера не удастся освободить. В любом случае. Знаешь, почему? Потому что у Сорвенгера нет того, что он обещал Люциэлю.

– Ваза Артемиды у нас.

– Да. Но в ней нет души Меркольта. Один городской придурок Аарон Браво, который, собственно говоря, и украл её, выпустил Меркольта.

– Дешёвый трюк. Не верю.

– Если Сорвенгер нарушит условия договора, Люциэль сможет пройти через ворота. Он уничтожит всё. Всё, что мы любили.

Натаниэль временил с ответом. Прежде всего для того, чтобы показать Юлиану, как мало для него значат его слова.

– Я не против, – усмехнулся он. – В этом мире мне ничего не дорого. Пусть горит.

– Верно, ты не понимаешь? Жизни миллиардов находятся под угрозой. Поверь мне. Объединим усилия и нанесём удар Сорвенгеру в спину? Тогда я прощу тебе убийство Уэствуда.

– Простишь? Думаешь, мне нужно твоё прощение?

– Ты восхищаешься Молтембером за то, как он хотел преобразить этот мир. Если наступит конец света, то и преобразовывать будет нечего.

– Не будет никакого конца. Будет начало новой эпохи. Эпохи Акрура Эодреда Молтембера. И подле него буду находиться я – его кровь и настоящий наследник. А не ты.

– И не хотел бы.

Юлиан ждал, когда облик Натаниэля изменится и он перестанет выглядеть так. Ведь это не могло быть правдой – у Юлиана никогда не было брата. Это какая-то проверка, затеянная Сорвенгером. Возможно, попытка отвлечь внимание от чего-то более важного.

– Ты никогда не будешь рядом с Молтембером, – ответил Юлиан. – Ты для него ничего не значишь. Вы даже не были знакомы. Ты – всего лишь инструмент в его руках.

– Ты завидуешь!

Юлиан старался допустить возможность того, что сказанное Натаниэлем являлся правдой. Но это всё перетекало в абсурд – у Молтембера не было детей. Да и Юлиан был уверен, что похож в равной степени и на Франциску Раньери, и на Вильгельма Мерлина.

– Я не завидую тебе, – произнёс Юлиан. – Я жалел бы тебя, если бы ты не убил Уэствуда. Сорвенгер и Молтембер используют тебя. Думают за тебя. И однажды предадут.

– Отец любил меня!

Если Молтембер являлся их отцом, то кто же являлся матерью? Юлиан ранее слышал только об одной его женщине – Ривальде Скуэйн. Делало ли это Юлиана её сыном?

Это было удобной версией. Это объяснило бы ту невероятную связь между ними. Скуэйн приютила Юлиана. Обучала его. Спасла от гибели из-за взрыва.

Нет. Юлиан любил её. Но свою настоящую мать любил куда больше.

– Кем была твоя мать?

Мышцы на щеках Натаниэля зашевелились, но он не сразу сформулировал ответ.

– Я не знаю, – сказал он.

– Сорвенгер так и не рассказал тебе? Или ты не интересовался?

– Какое твоё дело?

Огни снова начали шевелиться. Юлиан почувствовал дуновение ветра.

– Такое, что если ты мой брат, то твою мать зовут Франциска Раньери. Если ты хочешь спасти её и не опозорить память Вильгельма Мерлина, должен помочь мне.

– Я не буду помогать тебе. Ты отнял моё детство. Получил то, что я должен был получить. Меня зовут Натаниэль Молтембер, и я горжусь этим. Сегодня я и мой отец наконец-то восстанем из пекла. А вы получите по заслугам.

Он верил в то, что говорил. У Юлиана не было никаких шансов переубедить того, кто свято верил в ложные истины всю свою жизнь.

Но если этот человек являлся его родным братом, он должен был пытаться до последнего. Даже учитывая все его деяния – убийство Уэствуда и покушение на друзей. Юлиан отомстит за это. Но сделает это иначе. Сначала он попытается заставить Натаниэля раскаяться.

Но надежда была призрачной.

– Что всё это значит, герр Рейнхард? – подняв голову, крикнул Юлиан. – Покажите мне истинное обличие этого человека! Он не может быть моим братом!

Совенгер услышал просьбу Юлиана и спустя несколько секунд появился из темноты. Он сменил смокинг на длинную чёрную мантию с капюшоном, из-под которого было видно лишь половину его лица.

Он старался тем самым сделать свой образ более зловещим? Не вышло. Юлиан находил его облик смешным, потому что примерно так выглядели сектанты-сатанисты, пытающиеся призвать Сатану на заброшенном заводе.

– Мы не выбираем себе родственников, – тихо произнёс Якоб. – Со своим братом я тоже не ладил, но в итоге он помог мне. Я надеюсь, что однажды вы сможете найти общий язык. Но пока что следует оставить это на потом. Вы должны объединиться для того, чтобы завершить начатую мной миссию.

За его спиной начали появляться подобные чёрные фигуры. Среди них Юлиан узнал Хлою Гёсснер и Моритца Зеннхайзера. Но Ганса Сорвенгера среди них не было – неизвестно, что имел в виду Сорвенгер, говоря о том, что брат помог ему.

– Вы освободите Хозяина Смерти, – произнёс Юлиан.

– Никакого Хозяина Смерти не существует, – уверенно ответил Сорвенгер. – Последние приготовления завершены. Мы готовы провести ритуал. Прошу проследовать за мной.

Выходит, всё? На этом всё закончится? Столь бесславно и глупо? Без малейших признаков сопротивления?

Юлиан находился один против десятка адептов Культа Халари, но ничего не мог сделать. Используй он всю мощь, заложенную внутри него, испепелил бы их всех силой мысли. Но к несчастью, он не научился этим пользоваться.

Потому что никогда не был Отречённым. Можно было уверовать в то, что он являлся не Юлианом Мерлином, а Юлианом Молтембером. Вероятность этого была маленькой, но не равнялась нулю – детей иногда усыновляют. Но сила Отречённого являлась чем-то другим.

Сейчас было самое время применить её. Но Юлиан не мог. Он боялся того, что произойдёт, но страх так и не стал катализатором для пробуждения Отречённого. Он лишь заставлял Юлиана чувствовать себя ещё более слабым.

Сорвенгер привёл Юлиана и Натаниэля в самый большой зал подземелья. Освещение здесь было куда более ярким, чем в других местах, поэтому не составляло никакого труда для того, чтобы рассмотреть стены.

На них были изображены различные фигуры. Юлиан не знал, кто это точно, но мог предположить, что среди них были Люциэль, Халари и его братья, а так же демоны Эрхары. На противоположной стене был изображён Мафусаил – тот, каким он был когда-то. Цветущим, радужным и могущественным. Люциэль был изображён не в облике рогатого красноглазого демона, а в виде мудрого правителя, сидящего на высоком троне. Его охраняли сыновья – Халари и другие. Благородные, статные и мощные, вооружённые мечами и щитами – настоящие ангелы на страже божьего престола.

В центре зала было сооружено что-то вроде алтаря. Его окружали десять разнообразных камней, каждый из которых символизировал свой знак силы: чёрный камень, белый камень, камень, вокруг которого горели звёзды и луна, камень, полыхающий огнём, камень, по которому стекала вода, камень, паривший в воздухе, камень, окутанный слоем земли, огромный камень, символизирующий силу, камень, трескающийся раз за разом, но снова возвращающийся к исходному состоянию и камень в виде глаза.

Причастна ли к созданию этого алтаря рука человека? Поверить было сложно, потому что он выглядел так, словно создан самой природой ещё на заре сотворения мира.

Возле изваяния, расположенного в самой середине, сидел связанный Гарет Тейлор. Он выглядел так же, как и в момент сна Юлиана – ссадина располагалась там же, а прядь ниспадала на лоб.

– Великий Алтарь Халари, – гордым тоном произнёс Сорвенгер. – Мост между мирами.

Натаниэль и Юлиан прошли внутрь. Почувствовался жар – здесь было гораздо теплее, чем в остальных частях подземелья.

Гёсснер поднесла Сорвенгеру светящийся предмет, который Тейлор называл филактерием. Якоб осторожно взял его в левую руку и произнёс:

– Внутри него находится Проксима Ганса Сорвенгера, да упокоится его душа. Ещё шесть находятся в Тейлоре – силы Хелен Бергер, Пола Глесона, Йохана Эриксена, Густава Забитцера, Людвига Циммермана и Роберта Ковальски. Почтим их жертвы.

Это звучало лицемерно. Сорвенгеру совершенно не было жаль тех, кто отдал свою жизнь ради того, чтобы ритуал состоялся. Но, видимо, заклинание требовало некого проявления уважения.

– Сила тьмы находится внутри Юлиана Мерлина, сила света – внутри Натаниэля Молтембера. Я же принёс свою силу неба.

– Потому что внутри Тейлора её не оказалось, – прошептал Натаниэль.

Резкий взгляд Сорвенгера приказал ему немедленно замолчать. Натаниэль опустил голову и отошёл на шаг назад.

Сорвенгер подошёл к изваянию и положил на него филактерий. Затем он открыл толстую ветхую книгу, расположенную на нём. Он собирался с мыслями примерно минуту – похоже, заклинание требовало предельной концентрации.

– Sanctus Dominus Mortis, Sanctus Dominus Mortis, Sanctus! Dominus Diabolus Sabaoth! Dominus Mortis – venire! Domine Dominus Mortis, Exaudi meam orationem! Dominus Mortis – venire! Ave Te, ave Dominus Mortis. Tui sunt caeli, Tua est terra. Ave Dominus Mortis!

Если Сорвенгер сообщил, что не верит в Хозяина Смерти, то к кому он обращался «Dominus Mortis»?

– Ave Lucael, Princeps Tenebrarum! Es Diabolus Magnus senior dei lucis, Ipsus Deus Chaosis, Pater Ater. Ave Malchira, Princeps Vesperi. Ave Stator Vesperi, Contraversor Orienti. Tu es Protector impurorum nefasque, Opressor divinorum. Ave Lucael, Princeps Noctis, Serpens Antiquus, Hostis dei, Hostis generis numani, Leviathan Regenitus. Tute es Therion regni, Pater Kain, Pater Armilii. Tutmet es Conditor Mortis, Princeps Inferni. Vocamus Te, advocamus Te, veni et vince ! Ya Lucael, Chaskiah, Chaskiel, Sataniah, Lucael.

Последние слова Сорвенгер прочитал с дрожью в устах. Его зрачки увеличились, а лицо застыло. Он впервые проводил этот ритуал и очень боялся. От былой самоуверенности мало что осталось – ныне он связывался с куда большей силой, чем ранее.

Возможно, он допустил ошибку. Возможно, в его руки попала не древняя книга Халари, а сектантская подделка. Юлиан старался зацепиться за любую иллюзию, лишь бы не принимать зловещую правду. Процесс запустился и был необратим.

Некоторое время все присутствующие в зале молчали, ожидая того, что вот-вот случиться. Каждый ждал своего – Сорвенгер готовился к возвращению Молтембера, а Юлиан – к Люциэлю.

В тот момент, когда начало казаться, что заклинание и впрямь оказалось фальшивым, Юлиан почувствовал несколько импульсов тока внутри грудной клетки. Поднялся ветер, огни засверкали, и из него вырвался тонкий чёрный поток, устремившийся к изваянию. Это не было больно, но чувство было совсем не лучшим. Скорее всего, именно это ощущает человек, душа которого покидает тело.

Белый луч вырвался из Натаниэля, упавшего на колени, серый – из Сорвенгера, жёлтый – из филактерия, а остальные шесть – из Гарета. Ему пришлось хуже всего – он громко закричал и, лишённый чувств, рухнул на землю.

Десять потоков силы слились воедино, образовав из себя безупречную белую сферу, зависшую над изваянием. Внезапно цвет сферы начал меняться, и, когда она стала безупречно чёрной, началось её расширение.

Из пятна послышался зловещий и невероятно низкий голос, говоривший на непонятном языке. Услышав его, Сорвенгер немедленно преклонил колено и произнёс:

– Владыка Смерти, я приветствую тебя.

Юлиан и представить не мог, что Люциэль является полиглотом, но язык, на котором он ответил Сорвенгеру, был понятен:

– Приветствую, сын мой. Зачем ты нарушил мой покой?

– Я… Я… Я принёс тебе дар. Душу Меркольта, который заточил тебя здесь.

Внутри сферы загорелись два красных пятна – скорее всего, это были глаза Хозяина Смерти.

– Покажи мне её, – ответил Люциэль.

Сорвенгер робко повернул голову и движением глаз отдал приказ Гёсснер. Та, не мешкаясь, поднесла ему вазу Артемиды. Взяв её в руки, Якоб направил её в сторону сферы и, вновь опустив голову произнёс:

– Она здесь.

– Меркольт… Превративший мой прекрасный мир в ад. Я мечтал увидеть его вновь и заплатить ему по заслугам. Что ты хочешь взамен, сын мой?

– Всего лишь, чтобы ты вернул обратно Акрура Эодреда Молтембера.

«Откажись».

Юлиан был готов умолять Люциэля, но лишился дара речи. Ещё ничего не потеряно, а значит, в случае незаключения сделки, ничего не случится и Хозяин Смерти отправится обратно.

– Я согласен, – ответил Люциэль.

– Спасибо, Хозяин Смерти.

Книга начала ярко светиться.

– Скрепи договор, – произнёс Люциэль. – Положи свою руку на Алтарь.

– Не делайте этого! – не выдержал Юлиан. – Умоляю вас, прекратите! Он уничтожит всех нас!

Сорвенгер на секунду остановился. Он повернул голову в сторону Юлиана. В его глазах читалось сомнение, но он пытался бороться с этим.

Юлиан чувствовал, что сильно ослаб. Натаниэль всё ещё стоял на коленях и тяжело дышал. Гарет не двигался, и Юлиан не мог определить, дышит он или нет.

Приняв решение, Сорвенгер повернулся обратно к Алтарю и протянул к нему руку. Если он коснётся книги, Люциэль вырвется наружу и… Юлиан не мог представить, что будет дальше. Ему не хватало фантазии.

Внезапно раздался громкий взрыв, и в стене образовалась крупная дыра.

– Я не позволю тебе сделать это, Якоб, – громко произнесла Ривальда Скуэйн, бросив огненный шар в руку Сорвенгера.

Она попала в самое яблочко – Сорвенгер не успел закончить начатое, схватившись за свою кисть.

Всё, как в дешёвом кино – спасение пришло в последний момент.

Из-за стены появились Лиам Тейлор, Стюарт Тёрнер и Марвин Ларссон, гордо расположившись за спиной Ривальды. Им повезло, что удалось взорвать нужную стену в нужное время.

– Вы уверены, что то, что мы делаем, законно, миссис Скуэйн? – робко спросил Ларссон.

– Будьте уверен, детектив, – ответил Тёрнер. – Это законно.

Сорвенгер наконец-то перестал корчиться от боли и, отпустив свою руку, встал во весь рост. Его союзники приняли оборонительную позицию.

Дела обстояли хуже, чем в прошлый раз – теперь всего четверо противостояли десятке. Юлиан мог бы стать пятым, но не был уверен, что в своё нынешнем состоянии был способен.

– Вечно ты приходишь в самый неподходящий момент, – усмехнулся Сорвенгер и бросил в сторону Ривальды ледяной кристалл.

В ответ она выставила вперёд свою огненную ладонь, превратив лёд в воду. Спрятавшись за один из камней, Ривальда ударила молнией по всем адептам Культа Халари.

Двое упали на землю, но остальным удалось выстоять на ногах.

– Убейте их! – крикнул Сорвенгер. – Быстрее!

Разом в сторону Скуэйн, Тейлора, Тёрнера и Ларссона отправилось несколько разнообразных ударов. С трудом парировав их, они соорудили один большой энергетический щит.

Юлиан подполз к ним.

– Ты идиот! – крикнула Ривальда. – Ты всё испортил!

– Не испортил, мисс Скуэйн. Они нашли Гарета ещё вчера.

– В любом случае, ты дурень.

– Я… Я помогу вам.

Юлиан встал на ноги. Голова кружилась, и ему с трудом удавалось сохранять координацию, но он чувствовал, что силы ещё остались.

– И думать не смей, – произнесла Ривальда, сосредоточенно поддерживая щит. – Бери Тейлора и беги отсюда!

Внезапно молния ударила с тыла – туда, куда действие щита не распространялось. Тёрнер и Тейлор отлетели в сторону, ударившись о камни Силы и Огня соответственно, но Ривальде удалось поставить блок и прикрыть Ларссона.