Алая Завеса. Наследие Меркольта

К чему хорошее отношение к людям, если отдачи не существует?

Молчание не давало ответов. Вместо него ответила одиноко лежащая на столе ручка, выполненная в форме золотого пера. Очевидно, она принадлежала Магдалене, которая в спешке забыла её.

Юлиан должен был вернуть пропажу.

Схватив ручку, он выскочил из кафе так же поспешно, как Магдалена двумя минутами ранее. Осмотревшись по сторонам, он заметил одинокую женскую фигуру, бредущую в сторону троллейбусной остановки.

Успеет ли он? Что, если нужный троллейбус опередит его и освободит от необходимости? В конце концов, ручку он может передать и Йохану.

Но ноги Юлиана самостоятельно бросились в погоню.

– Магдалена! – окрикнул он её, забыв о правилах приличия, обязывающих называть её «фрау Хендрикс».

Та мгновенно обернулась и сделала длинный шаг в сторону Юлиана.

– Ты забыла, – сказал он и дрожащей рукой протянул ей ручку.

Юлиан не знал, почему дрожали его руки и из-за чего он вообще волнуется.

– Забыла? – растерянно спросила Магдалена и неторопливо приняла ручку.

Юлиан ощутил тепло её руки. Это длилось всего мгновение, но отчего-то заставило шею Юлиана покрыться мурашками.

– Да, будь внимательней, – сказал он.

Магдалена смотрела на него своими яркими карими глазами. Она была довольно высокой – всего на полголовы ниже, чем Юлиан и настолько же выше Пенелопы, потому ему не приходилось опускать шею для того, чтобы смотреть в её глаза.

На своём веку Юлиан видел много глаз – голубых, зелёных, серых и карих, как у Магдалены. Но что особенного в этом взгляде? Лёгкая подводка, едва заметная синяя тушь на веках и длинные чёрные ресницы не несли в себе никакой тайны.

Юлиан увидел, как зрачки Магдалены расширились.

– До встречи, Юлиан, – сказала она.

И поцеловала его. Это был короткий поцелуй – она совершила резкое движение в его сторону, прикоснулась к его губам своими губами и поспешно отпустила их.

– До свидания, – ответил испуганный Юлиан.

Магдалена, пребывающая в шоке от своих же действий, развернулась и ушла.

Троллейбус с журналисткой уехал, а Юлиан всё так же остался стоять на остановке, напоминающий нечто среднее между снеговиком и огородным пугалом. Он не мог пошевелиться и осознать произошедшее.

Юлиан произвёл на Магдалену отвратительное впечатление, но, несмотря на это, она проявила к нему знак симаптии. Возможно, это была секундная девичья слабость, непонятно чем обоснованная.

Она была слишком привлекательной и для Юлиана, и для Йохана. Такой должны нравиться крутые парни в кожаных куртках и на мотоциклах, а не растерянные юноши наподобие Юлиана, только вчера покинувшие подростоковый возраст.

Он поцеловался с Магдаленой, и сделал это всего лишь спустя пять дней после расставания с Пенелопой. Да, Юлиан ужасный человек. Он мог бы ссылаться на то, что Магдалена сама сделала это, но его вина заключалась в том, что ему понравилось.

А как он будет смотреть в глаза Йохану? Тот ведь даже не подозревает, что у Магдалены на уме нечто другое, а не симпатия к нему. Он воспринимает её едва ли не своей девушкой, а Юлиан сейчас сделал шаг к разрушению всех его надежд.

Йохан не должен ничего знать. Он заслужил шанс хотя бы потому, что долгое время, несмотря на скромность и неуверенность, не сдавался, а шёл к своей цели – найти способ познакомиться с Магдаленой.

Юлиан больше не сделает ни единого шага в её направлении. Если судьбой им будет уготовано случайно пересечься, он безо всяких стеснений развернётся и отправится в другую сторону. Потому что это будет правильно.

Обдумывая каждую секунду встречи с Магдаленой и размышляя об её последствиях, Юлиан наконец добрёл до общежития. На улице начало темнеть и холодать, а в окнах планомерно загорался свет. Общежитие не было исключением – почти все окна окрасились жёлтым цветом.

В комнате же Юлиана и Гарета свет не загорелся – в этом не было ничего удивительного, потому что Тейлор-младший включал лампочку только в случае крайней необходимости. Он куда больше доверял настольному светильнику.

Качели возле здания тихо и непринуждённо покачивались. Юлиан слышал их отдалённый скрип, заставивший поёжиться. Картина напоминала сцену из фильма ужасов.

Но Хелен Бергер, при всех её недостатках, сложно было назвать чудовищем.

– Хелен? – приблизился Юлиан. – Что ты здесь делаешь?

Она подняла голову, но из-за темноты Юлиан не смог разглядеть её лицо.

– Зачем пришёл?

Она плакала. Хелен могла изобразить сколь угодно грубый голос, но скрыть своей природной слабости не могла. Юлиан впервые видел её в таком состоянии – вечно смеющаяся Хелен Бергер вылядела куда привычней.

Картина была из ряда вон выходящей.

– Ты… Плачешь? – спросил Юлиан. – Что случилось?

Он присел на корточки рядом с ней и положил руку на её колено.

Это могло выглядеть двусмысленно, но Юлиан не испытывал к Хелен ничего, кроме дружеских чувств. Познакомившись с ней, он сразу про себя отметил, что с этой девушкой у него точно никогда и ничего не могло бы быть.

О вкусах не спорят, поэтому Юлиан никому не навязывал свою точку зрения.

– Ты вовремя, – сказала она. – Юлиан, что мне делать?

Он не мог поверить, что настоящая Хелен способна плакать. Если бы Юлиану сказали, что перед ним её сентиментальная сестра-близнец, с которой их разлучили при рождении, он принял бы эту версию куда теплее.

– Расскажи, что случилось, и мы… Попробуем решить твою проблему.

Хелен всхлипнула и сквозь слёзы сказала:

– Ты не представляешь, Юлиан. Я шла к Гарету, хотела… Сделать ему сюрприз. А в гостиной… В вашей гостиной… На этом диванчике…

– Что было в гостиной?

– Он обнимал какую-то раскрашенную куклу из вашего общежития…

Хелен положила голову на плечо Юлиана. Тот легонько обнял её и похлопал по спине.

– Может быть, это было не то, о чём ты подумала?

– Не то? По-твоему я слепая или тупая? Думаешь, я не знаю, как целуются?

– Они ещё и целовались?

– Да, причём… Как будто он меня не помнит вовсе.

Хелен зарыдала во весь голос.

– Успокойся, – сказал Юлиан. – Попробуй поговорить на эту тему с Гаретом.

– Поговорить? С этим предателем? Да я в жизни к нему ни на шаг не приближусь, помяни моё слово!

– Тогда давай я поговорю с ним.

– Не вздумай! Ни слова про меня этому… Тейлору. Помоги мне. Как ты пережил расставание с Пенелопой? Я же помню, как тебе было тяжело.

Юлиан вздохнул и, посмотрев на луну и почувствовав дуновение весеннего ветерка, ответил:

– Если бы я мог, Хелен, если бы я мог. Пяти дней недостаточно для того, чтобы забыть её. Учитывая то, что каждый день нам приходится видеться.

– Но ты не плачешь, как я.

– Поверь, мне очень хочется. Но я не могу. Мальчики же не плачут. Наверное, это несправедливо, но всё же… Сколько дней вы были вместе с Гаретом?

– Я не считала… Восемь… Может быть, десять… Какое это имеет значение?

– Это не год и даже не месяц.

– Да, Мерлин, ты просто мастер утешений. Напьёмся?

– Сейчас? Ты серьёзно? Считаешь, что лучший момент?

– Если я не сделаю это, я кого-нибудь убью. Возможно, тебя.

Хелен громко всхлипнула, и Юлиану показалось, что часть соплей попала на его плечо.

– Может быть, я лучше провожу тебя домой? – предложил он. – Обдумаешь всё, а утром придёшь в академию, встретишься с Пенелопой.

– С ней? Да что она смыслит в этом? Она была с тобой несколько месяцев, а в один прекрасный день ей не составило труда сказать, что всё кончено. Считаешь, что она поймёт меня?

– Она же тоже переживает!

– Не знаю. Она не хочет говорить об этом. Давай напьёмся, Юлиан, я умоляю тебя. Только не в «Грауге», я не хочу, чтобы там мне хоть что-то напоминало об этом… Неважно.

Начался снегопад, что было довольно нетипичным для этого времени года. Подул ветер, и снежинки закружились в воздухе, одна за другой проникая за воротник Юлиану.

– Я должен передать тебя в руки фрау Бергер, – сказал он. – Она не простит меня, если я приведу её дочь пьяной.

– У неё ночное дежурство, – отмахнулась Хелен. – Я одна сегодня. Пошли ко мне, купим «Натаниэль Моррисон» или ещё чего… Не знаю, что вы там пьёте.

Этого Юлиану ещё не хватало. Он итак пребывал в смятении из-за мимолётного поцелуя с Магдаленой. Хелен же, хоть и не нравилась Юлиану, вскоре после знакомства проявляла к нему знаки внимания, что не могло не настораживать. Неизвестно, что она способна вытворить, будучи пьяной и рассерженной на весь мир.

Ветер усилился. Ещё немного, и начнётся самая настоящая метель.

– Ты замёрзнешь, – сказал Юлиан. – Этого мне твоя мать тоже не простит. Умоляю, иди домой.

– Я так и думала, – отстранилась Хелен. – Меня совершенно некому поддержать. Если кому-то требуется помощь, Хелен Бергер появляется как джинн из лампы. А я… Какие вы чёрствые. Ты. Пенелопа. Гарет. Все.

Юлиану было искренне жаль Хелен, но он знал, что алкоголь – отвратительный помощник. Если он и способен как-то изменить ситуацию, то только в худшую сторону.

Послышалось завывание ветра.

– Ты же не могла так быстро влюбиться в него.

– Влюбиться? О чём ты говоришь? В этого… Подлеца? Мерзавца? Нет уж, никогда и ни за что!

Раздался сильнейший порыв ветра, который заставил Юлиана пошатнуться.

– Пошли отсюда, – взял за Хелен за руку Юлиан.

Снежная Королева не возвращается просто так.

– Я никуда не пойду! – оповестила Хелен. – Я останусь тут до утра и замёрзну до смерти, потому что никому из вас не нужна! Оставайтесь счастливыми, но только без меня.

– Хелен, ты не в себе.

– Пошёл вон.

Целенаправленный поток ветра встретился с Хелен и заставил её упасть с качелей. Юлиан кинулся к ней, но невидимая сила отбросила его назад, заставив сидеть на голом снегу.

Снежный поток – быстрый и хаотичный ранее, принял целенаправленное движение. Он стал спиралеобразным и окружил Хелен, заперев внутри себя.

Юлиан услышал её громкий крик, и машинально выставил вперёд левую руку, мысленно соорудив поток огня. Он не намеревался делать его сильным, потому что лишнее усердие могло навредить Хелен.

Вспышка пламени вышла из тела Юлиана, но остановилась, когда достигла смерча, и потухла. Юлиан предпринял вторую попытку – более мощную.

Ураган усилился. Теперь он стал ещё большим и угрожающим. Сквозь быстро летящие снежинки Юлиан смог рассмотреть очертания Хелен – она висела в воздухе грудью вверх. Но теперь он не слышал её криков – то ли вьюга мешала, то ли она уже не могла.

– Хелен! – отчаянно крикнул Юлиан и устремился прямо в эпицентр вспышки.

Его не заботило, что это может нанести ему вред. Вина в том, что он не успел увести отсюда Хелен, висела только на нём. Он должен был быть более убедительным в попытках отправить её домой, потому и решать сложившуюся проблему должен был сам.

Юлиан не слышал ранее о подобном явлении. Торнадо, смерч, ураган – всё это являлось чем-то подобным, но не в полной степени. Юлиан не был специалистом в сложных заклятиях, но его наблюдательности хватило для того, чтобы определить, что вспышка была упорядоченной, а значит – контролируемой.

Это напомнило ему огненного элементаля, который вёл себя схожим образом.

Юлиан не смог приблизиться к смерчу, потому что его интенсивность была слишком высокой, и в определённый момент не позволила Юлиану сделать и шага вперёд.

Он собрался с мыслями и, выставив вперёд обе руки, выпустил ещё один поток огня – самый мощный из того, что когда-либо создавал. Пламя обжигало его руки, но он старался не обращать внимания на боль.

– Хелен! – крикнул он.

Лишь бы она была жива. Её смерти не простит ему не только Марта Бергер, но и он сам.

Снежный поток целенаправленно отделился от эпицентра вспышки и двинулся в сторону Юлиана. Огонь начал гаснуть.

Юлиан изо всех сил пытался не сдаваться – он собрал волю в кулак и выпустил наружу весь огонь, что был внутри. Скорее всего, его ладони сгорели до костей, но он будет сопротивляться столько, сколько это возможно.

Он закричал от боли, и эта боль лишь сделала его сильнее. В какой-то момент Юлиану показалось, что он побеждает, но внезапно смерч остановился, и его энергия хлынула наружу.

Огонь погас, а Юлиана буквально снесло с ног порывом бури. Он отлетел на несколько ярдов назад и ударился спиной о дерево, как нельзя некстати тут стоявшее.

Подняв голову, Юлиан увидел стену, состоящую из странной субстанции, напоминающей лёд в парообразном состоянии. Да, он не был полным дилетантом в области алхимии, и знал, что пар и лёд – это разные агреагантные состояния воды, но увиденное по-другому истрактовать не мог.

Сквозь стену Юлиан разглядел фигуру, неторопливо приближающуюся к неподвижной Хелен. Он не видел лица, но очертаний тела была достаточно.

Это был тот, кто прикидывался Юлианом в кабинете Лиама Тейлора. Зловещий двойник, доппельгангер Юлиана, пришедший из другой, тёмной реальности.

Близнец склонился над телом Хелен, и в таком состоянии оставался примерно минуту. Юлиан не мог распознать движения губ и рук, но это был какой-то тёмный ритуал – сомнений быть не могло.

Когда двойник закончил свои действия, он положил руку на лоб Хелен, после чего поднялся. Ледяная стена пала, и метель в это же мгновение закончилось.

Более ничего не разделяло Юлиана и его двойника. Ничто не мешало свершить правосудие.

Юлиан кинулся в самоубийственную атаку. Обстановка вокруг него на несколько мгновений сменилась на иную – он бежал по средневековому или античному полю боя, сквозь окровавленные трупы врагов, сжимая в руке длинный меч. Его длань снова была облачена в серебряный доспех.

Когда морок исчез, Юлиан обнаружил, что перед ним больше никого нет. Двойник растворился в воздухе, оставив после себя только облако из пара.

– Нет, – прошептал Юлиан и упал на колени.

Он посмотрел на свои ладони. К счастью, его ожидания были преувеличены, и до костей они не обгорели. Но это не означало, что Юлиан не пострадал вовсе – на руках сверкали волдыри, а кожа была полностью окрашена в багровый цвет.

Но состояние рук должно было волновать Юлиана меньше всего.

– Хелен, – опомнился он и кинулся на помощь подруге.

Она лежала неподвижно, и темнота не позволяла сказать точно, дышала она или нет.

– Хелен, – приблизившись, повторил Юлиан, после чего приподнял её голову.

Шапка с головы Хелен слетела, поэтому он ощутил, насколько холодна её кожа. Она была слишком твёрдой, что казалось неестественным. Лицо девушки побелело, а на щеках виднелись кусочки льда.

Пенелопа, которая, как оказалось, при помощи Проксимы могла оказать первую медицинскую помощь, была бы как нельзя кстати. Юлиан таким умением не владел, но решил сделать всё, что возможно.

Он приложил ладони к её щекам и закрыл глаза. Если частицы Проксимы привести в движение, они смогут согреть.

Открыв глаза, Юлиан увидел еле заметный жёлтый свет, который лился из его рук.

– Ну же…

Хелен вздохнула. Это было едва заметно, но Юлиан знал, что ему не показалось. Облегчённо он выдохнул и, аккуратно опустив голову Хелен, обессилено рухнул в холодный снег.

Сидя возле реанимационной палаты – той самой, где ешё недавно боролся со смертью Йохан, Юлиан не находил себе места. Вновь и вновь перед его глазами мелькали призраки кошмара, который приходилось наблюдать возле общежития.

Он чувствовал, как горят его руки и как кричит Хелен, умоляя спасти её. Юлиан не переставал думать о том, что виновен он сам, потому что нападавший имел точно такую же внешность, как и у него. Что, если зловещий близнец – это совокупность тёмных сторон и пороков самого Юлиана, и рано или поздно он и сам станет таким же?

Эти мысли угнетали. Но их было не просто выбросить из головы.

Дверь реанимационной палаты открылась, и Юлиан почувствовал, как на секунду его сердце остановилось. Оттуда вышла Марта Бергер – рукава её халата были закатаны по локоть, а на лице стоял безмолвный ужас.

Юлиан виновен перед ней. Он боялся смотреть в глаза матери Хелен, потому что они могли прожечь его насквозь, заставив упасть на колени и умолять о прощении.

– Она жива? – робко спросил Юлиан.

Возможно, вопрос был неуместен, но Юлиан не мог больше ждать.

Марта Бергер присела рядом с ним и уставшим голосом ответила:

– Конечно, жива. Ты и впрямь считаешь, Юлиан Мерлин, что я позволила бы моей дочери умереть? Скорее небеса рухнут на землю, чем кто-то из Бергеров умрёт.

Юлиан выдохнул. Фрау Бергер хотелось верить.

– Как она себя чувствует? – спросил он.

– Мягко говоря, не очень. Серьёзные обморожения, не говоря о шоке… Может быть, ты скажешь мне, что же там произошло? Каким образом возможно так замёрзнуть в середине марта?

– Это был ледяной элементаль, – не задумываясь, сказал Юлиан.

Фрау Бергер выпучила глаза и с пониманием посмотрела на Юлиана. Именно такое выражение лица присуще работникам психиатрических клиник в отношении своих пациентов.

– Ах, элементаль, – сказала она. – Надеюсь, ты передал ему, что если такое повторится, я лично, своими руками, испепелю всех элементалей Свайзлаутерна?

Как ни странно, в это тоже хотелось верить.

– Думаю, увидев вас, он сам бы это понял. Жаль, что вас не было рядом.

Марта Бергер откинулась на спинку стула и, не открывая рта, произвела короткую и непринуждённую мелодию.

– Главное, что ты был рядом, – сказала она.

– Я? Простите, но я был тем, кто едва не погубил её. Я пытался отвести её домой, но она отпиралась. Если бы я смог, если бы настоял на своём, ничего бы этого не было. Простите, фрау Бергер.

– Ты герой, Юлиан Мерлин, – выпалила мама Хелен и взяла Юлиана за руку. – Если бы ты знал, какую гордость я сейчас испытываю за свою дочь. За то, каких друзей она выбирает.

– Я не смог защитить её.

– Достаточно того, что ты был рядом и смог принять верное решение. Ты вызвал скорую, хотя мог забиться в угол в панике. Ты пожертвовал ради неё теплом своего тела. Если бы не это, она не дотянула бы до больницы.

– На моём месте так поступил бы каждый.

– Я навсегда перед тобой в долгу. Боже, что с твоими руками? – встрепенулась Марта Бергер, увидев ожоги.

Юлиан мгновенно среагировал и убрал руки.

– Нет-нет, не смей, – настояла фрау Бергер. – Ты что, хотел согреть мою дочь огнём? Совсем неумеючи им пользоваться?

– Хотел сжечь элементаля.

– Не вздумай никуда уходить. Я за бинтами и мазью.

Юлиан опустил голову вниз. Если в прошлый раз он мог посчитать, что Йохан пострадал из-за него, то в этот раз вырисовывалась совершенно иная картина. У зловещего близнеца не было никаких планов на Юлиана – его элементаль целенаправленно атаковал Хелен.

Он смирился, что покой впредь будет ныне сниться.

– Готово, – сказала фрау Бергер, завязывая узел на руке Юлиана. – Через три дня будут как новые.

Мазь обжигала ладони. До тех пор, пока боль не утихнет, Юлиан будет помнить о произошедшем сегодня. Жжение не позволит избавиться от чувства вины, что преследовало его из-за случившегося с Йоханом и Хелен.

Было ли чудом то, что они выжили, или двойник всё так и спланировал? Юлиану не хотелось третьего раза, чтобы окончательно удостовериться в этом. Что сегодня, что месяц назад, друзей Юлиана спасло лишь чьё-то вмешательство – тогда это был Лиам Тейлор, а сегодня он сам.

Никто не обещает, что в следующий раз кто-то будет рядом.

– Я к Хелен, – сказала фрау Бергер. – Не буду отходить от неё всю ночь. Поедешь домой?

– Пожалуй, побуду здесь. Не хочу, чтобы из-за меня кто-то ещё пострадал.

– О чём ты?

– Переведу дух и поеду, – отмахнулся Юлиан.

Марта Бергер пожала плечами и, помахав на прощание рукой, удалилась. Она была настоящим талисманом для Хелен. Увы, в Свайзлаутерне не было человека, который заботился бы о Юлиане так же. И никогда уже не будет, потому что те, кого он считал самыми близкими, покинули его – Ривальда Скуэйн погибла, а Пенелопа Лютнер бросила его в угоду своим родителем.

Справа послышались шаги, и Юлиан машинально поднял голову. В больницу ворвался растрёпанный и запыханный Гарет Тейлор – один конец шарфа располагался куда ниже другого, а рубашка под пальто была неуклюже распущена.

– Что случилось? – сходу спросил он. – Она жива?

Юлиан не выдержал и встал. Приблизившись к Гарету, он посмотрел в его лживые глаза и процедил, отрезая каждое слово ножом:

– Как ты посмел прийти сюда?

– Что с тобой? Прежде чем ты совершишь какую-то глупость, скажи мне – с Хелен всё в порядке?

– Как ты мог так поступить? Она застала тебя в гостиной нашего общежития с какой-то девицей. Почему ты молчишь? Постой… Ты даже не заметил её?

– Ты действительно считаешь, что сейчас лучший момент для того, чтобы обсудить это? – развёл руками Гарет.

– Она плакала на качелях и не хотела уходить. Если бы не ты, она не подверглась бы атаке элементаля, потому что была бы дома.

– Ты решил предъявить мне обвинения?

– Ты наблюдателен, Гарет. Если бы не я, она бы погибла. Посмотри на мои руки!

Юлиан приподнял вверх свои ладони, но это не произвело никакого впечатления на Гарета. Он брезгливо отвёл их в сторону и сказал:

– Надо же – в герои записался. Мне стоит поблагодарить тебя? Где она? В той палате?

Он указал пальцем на дверь, за которой находились Хелен и её мать.

– Тебя не пустят туда, – сообщил Юлиан.

– Да плевать, – ответил Гарет и, оттолкнув Юлиана, гордой поступью направился в сторону реанимационной палаты.

Это ещё больше разозлило Юлиана. Ещё минуту назад он считал виновным в нападении на Хелен только себя, но появление Гарета мгновенно переубедило его.

Возможно, он был не прав. В этой ситуации и вовсе не могло быть правых – каждый виновен перед Хелен по-своему. Тем более, никто не гарантировал того, что ничего не случилось бы, если б Хелен сидела дома или бы миловалась с Гаретом в гостиной.

Если у близнеца заранее были планы в её отношении, его никто не смог бы остановить. Он обладал серьёзной мощью – создать элементаля было под силу далеко не каждому, а значит, стены дома или объятия Гарета были для него сомнительной преградой.

Тейлор-младший вылетел из реанимации примерно через пять секунд. К счастью, Юлиану этого времени хватило, чтобы немного прийти в себя. В какой-то мере это даже удивляло – он ожидал, что будет ненавидеть Гарета ещё несколько дней.

– Прогнали, – пожаловался Гарет.

Юлиан отошёл от него и приблизился к большому стеклянному окну, открывающему вид на ночной город. Он обожал подобные панорамы – в них было нечто величественное и загадочное.

Ночной город помогал привести мысли в порядок.

В углу работал маленький телевизор. Он показывал очередное бессмысленое ток-шоу, популярность которых добралась и до спокойного некогда Свайзлаутерна.

– Что случилось, Юлиан? – осторожно спросил Гарет, встав плечом к плечу с соседом.

– Может, прежде ты расскажешь мне, как тебе пришло в голову изменить ей?

– Изменить? Не было никакой измены, Юлиан. Я просто…

– Целовался с первой встречной.

– Я не знал, что мы с Хелен встречаемся, – сказал Гарет, надеясь на понимание со стороны Юлиана. – Погуляли пару раз, поцеловались на дне рождения у Пенелопы. Это разве что-то значит? У нас не было ничего большего. Тем более, она сама говорила мне что-то вроде «Хелен Бергер скорее сменит имя, чем привяжется к какому-то парню».

Увы, понимания от Юлиана он не дождался.

– И ты воспринял это буквально? Ты, считающий себя великим знатоком мира женщин? Не ожидал такого от тебя. Если она для тебя ничего не значит, стоило сказать об этом сразу.

– Не думаю, что всё так однозначно. Мне нравилось с Хелен – в этом я не совру. Она довольно симпатична, интересна и совсем не глупая, как может показаться. Конечно, мне больше нравятся девушки в платьях, но… Я сам не думал, что это для неё что-то значит. Говоришь, она плакала?

– Плакала, Гарет, и звала меня напиться. Пожалуй, не буду рассказывать, как она тебя называла. И учти – я всё ещё очень зол на тебя.

– Понимаю тебя. Но, самое главное – мы все живы, а значит, всё образумится.

– Пока что живы, – поправил Гарета Юлиан.

– Думаю, не стоит спрашивать, кто напал на неё? Ледяной элементаль, не так ли?

Юлиан не отрываясь смотрел на город. С этой высоты он казался большим, кишащим жизнью муравейником – Юлиан едва видел раницу, разделяющую свет фонарей от леса, в котором царят злобные вервольфы. Но создавалось впечатление, что город огромный только свиду, а на самом деле он необычайно тесен – раз за разом Юлиан бывал в одной и той же больнице и одном-единственном полицейском участке.

Несомненно, их было куда больше. Но лживые ощущения создавали иллюзию неральности происходящего. Жизнь Юлиана протекала в одних и тех же локациях – академия, общежитие, больница, полиция и в редких случаях что-то новое. Что, если ничего другого в этом городе нет? Что, если это просто декорации, созданные для того, чтобы Юлиан поверил, что внешний мир существует?