Эликсир жизни

Спустя какое-то время Септимус уже не был уверен, что так уж сильно хочет повидать Марцеллия Пая, но продолжал идти вперед. Выбора не было: Окольная тропа стала такой узкой, что развернуться было бы очень рискованно. Дважды поскользнувшись на шатких камнях и чуть не рухнув в воду, Септимус пожалел, что пошел этим путем. И вообще, зачем было так рисковать? Остановившись, он прислонился спиной к стене, чтобы удержать равновесие, и попытался достать летающие чары. Рука застряла в маленьком кармашке, и, пытаясь выдернуть ее, Септимус качнулся вперед и чуть не упал. В панике он ухватился за камни позади себя и чудом восстановил равновесие.

Теперь Септимус окончательно уверился, что напрасно выбрал Окольную тропу. Но выхода не было, и он двинулся дальше, стараясь сосредоточиться на дороге и гоня прочь мысли, не дававшие ему покоя. А мысли были такие:

Теплая, удобная постелька, которая ждет на вершине Башни Волшебников.

Стенания ветра в кронах деревьев.

И почему ветер так жалобно стонет?

Кровать…

А росомахи приходят ночью к стенам Замка?

Интересно, они умеют плавать?

Наверняка, почему бы и нет!

Ах, кроватка…

Какой-то странный туман…

И что там под туманом?

А может, росомахам особенно нравится плавать в тумане?

Кроваточка…

Стоп. А разве в трудах Марцеллия Пая не написано, что он раскрыл секрет вечной жизни?

А вдруг Марцеллий не просто старый призрак, каких много?

А вдруг он живет на свете уже пятьсот лет?

А что, если он за это время превратился в обтянутый кожей скелет?

Ну почему я раньше об этом не подумал?!

Тут огромная грозовая туча закрыла луну, и Септимус очутился в непроглядной тьме. Он замер на месте, боясь пошевелиться. Сердце бешено колотилось в груди, и мальчик отчаянно прижимался к стене. Когда глаза привыкли к темноте, он понял, что все еще видит верхушки деревьев, только почему-то не видит своих ног, как бы сильно ни присматривался. А потом вдруг понял почему. Туман поднялся выше и теперь накрывал его башмаки. Септимус даже чувствовал сырость совсем рядом. Утешало лишь то, что кольцо дракона на указательном пальце, как всегда, пришло ему на помощь и засветилось в темноте. Но Септимус вдруг испугался и спрятал кольцо в карман. Ему почему-то показалось, что светящееся кольцо – это все равно что огромная вывеска «Я здесь, хватайте меня!».

Спустя, наверное, полчаса (хотя Септимусу показалось, что прошло целых три ночи, связанных вместе каким-нибудь обратным заклинанием) мальчик услышал позади себя шаги. У него аж душа ушла в пятки. Он застыл на месте, однако обернуться не осмелился, потому что боялся упасть в воду. Шаги приближались, и Септимус бросился вперед, спотыкаясь и вглядываясь в темноту, отчаянно высматривая Змеиную лазейку, но грозовые тучи все плотнее затягивали небо, и свет луны не мог пробиться сквозь них.

Шаги были легкие и торопливые, и Септимус чувствовал, что его догоняют: пока он успевал сделать два шага, тварь (а он был уверен, что это именно тварь) делала три. В панике мальчик ковылял так быстро, как только мог, но тварь не отставала.

Вдруг Септимус услышал за спиной звуки: «Ш-ш-ш-ш… ш-ш-ш-ш…»

Тварь шипела на него. Это наверняка Змееголовый морок! Или даже магог! Магоги ведь иногда шипят? Может, один из магогов Дом Дэниела отбился от стаи и поселился в стенах Замка, а ночью выходит на охоту за такими вот недотепами, которым вздумается побродить по Окольной тропе?

– Тсс! – зашипел кто-то ему в самое ухо.

Септимус испуганно подскочил. Его правая нога соскользнула с узкой крошащейся тропы, и он полетел вниз, отчаянно пытаясь уцепиться за камни. Его башмак был уже почти в реке и Септимус вместе с ним, когда нечто вцепилось в его плащ…

7

Змеиная лазейка

– Эй, тише ты! – прошипел рассерженный голос. – Держись давай, а то из-за тебя мы оба плюхнемся в ров!

– Ч-чего? – выдохнул Септимус.

Он не мог понять, зачем тварь притворяется девчонкой. Обычно у тварей очень низкие, угрожающие голоса, от которых кровь стынет в жилах. А никак не девчачьи…

«Может, она простудилась? Или это детеныш твари?» – подумал Септимус, и в его душе затеплилась надежда. Если тварь не взрослая, может, удастся убедить ее отпустить его.

Как бы там ни было, тот, кто держал Септимуса, отпускать его пока не собирался, и мальчик решил, что пора встретить опасность лицом к лицу. Он попытался обернуться, но тут его резко дернули вверх и втащили на уступ Окольной тропы.

– Дурак! Тебе повезло, что я тебя не уронила. Был бы тебе урок, – устало пропыхтела Люси Гриндж.

От облегчения у Септимуса едва ноги не подкосились.

– Люси! – воскликнул он. – Что ты здесь делаешь?

– Могла бы задать тебе тот же вопрос, ученик, – ответила Люси.

– Хм! Да вот, захотелось прогуляться, – ляпнул Септимус первое, что пришло в голову.

– Ничего себе прогулочка, – пробормотала Люси. – Нашел куда пойти. Ладно, давай иди себе гуляй дальше. Или ты собираешься здесь заночевать? Надеюсь, нет, потому что ты загораживаешь дорогу, а у меня куча дел.

Деваться было некуда, и Септимус покорно заковылял дальше. За спиной у него нетерпеливо сопела Люси.

– Нельзя поживее? А то так всю ночь идти будем!

– Я не могу быстрее. Чего ты так торопишься? И куда ты вообще идешь? А-а-ай!

Септимус поскользнулся, но Люси успела подхватить его. Девушка подтолкнула его вперед, и Септимус двинулся дальше, механически переставляя ноги.

– Куда я иду – тебя не касается. И вообще никого не касается, – ответила Люси. – Тропа уже стала шире, так что иди быстрее, а?

К облегчению Септимуса, его ноги нашли твердую опору – Окольная тропа действительно расширилась.

– Ты здесь уже ходила? – спросил он.

– А ты как думаешь? Топай давай!

– Да не могу я. А ты почему ходишь Окольной тропой?.. Не хочешь, чтобы Гриндж… то есть твой отец знал, куда ты пошла? – У Септимуса зародилось нехорошее подозрение.

– Его вообще не касается, куда я хожу и что делаю, – буркнула Люси. – Ну шевелись ты!

– Почему? – переспросил Септимус, замедлив шаги. – Почему ты не хочешь говорить Гринджу, куда ты идешь?

– Какой же ты зануда! Теперь понятно, почему Саймон считает, что ты маленький гадкий… – Люси оборвала себя на полуслове, но было уже поздно.

Септимус замер как вкопанный, и Люси налетела на него сзади.

– Ты идешь к Саймону?

– Да что ты делаешь?! Дурак. Мы чуть оба в ров не свалились.

– Так ты правда идешь к Саймону? – повторил Септимус. – Поэтому пошла этой дорогой? Чтобы никто не увидел? Ты ведь знаешь, где он?

– Нет, – угрюмо ответила Люси. – Иди уже!

– Никуда я не пойду, пока ты не скажешь, где Саймон, – заупрямился Септимус.

– Ну, тогда будем торчать тут всю ночь, – также заупрямилась Люси.

Они стояли, прислонившись спиной к стене Замка, которая вздымалась в самое небо. Никто не хотел уступать. Несколько минут продолжалось молчаливое противостояние, но потом там, откуда они пришли, раздались шаркающие шаги. Камень, вывернувшись из-под чьей-то ноги, с громким плеском упал в воду.

– Слушай, Септимус, – хриплым шепотом сказала Люси, – здесь опасно. По этой тропе иногда ходят твари, я их видела. Давай уже дойдем до Змеиной лазейки и там все обсудим, ладно?

Септимуса не пришлось долго уговаривать.

– Ладно.

Через десять минут они преодолели самую сложную часть тропы под Смотровой башней Восточных ворот и приближались к Змеиной лазейке. Тут Септимус неожиданно остановился, и Люси наступила ему на пятки тяжелыми сапогами.

– Ой! – придушенно пискнул Септимус.

– Да перестань ты трястись! – раздраженно фыркнула Люси.

– Мне показалось, там был свет. В лазейке, – прошептал Септимус.

– Что ж, – прошипела она в ответ, – хоть будет видно, куда идем.

Септимус двинулся дальше, но через пару секунд раздался негромкий всплеск, и свет исчез. Мальчик хотел было опять остановиться, но в последний момент передумал.

– Ты слышала, как что-то упало в воду? – прошептал он.

– Нет. Но один дрянной мальчишка сейчас точно искупается, если не перестанет трещать. – Люси ткнула Септимуса в спину. – Ну быстрей уже!

Радуясь про себя, что Люси не его сестра, Септимус поспешил дальше.

Скоро Септимус и Люси уже спускались по узким каменным ступеням, которые вели к Змеиной лазейке. Как только они шагнули на нее, до них в ночной тишине донесся приглушенный бой часов на здании суда. Час ночи. Септимус огляделся, но, как и следовало ожидать, никаких признаков Марцеллия Пая не обнаружил.

Септимус зевнул – ему вдруг страшно захотелось спать. Люси тоже зевнула и вдобавок задрожала от холода. Отыскав в одном из многочисленных карманов большой ключ, она плотно запахнула свой плащ. Септимусу пришло в голову, что он уже где-то видел этот плащ, только не мог вспомнить где. Для Люси ее плащ выглядел чересчур дорогим. Гринджи жили небогато, Люси обычно сама шила себе одежду и ходила все время в одной и той же паре коричневых стоптанных сапожек, которые были ей великоваты. У нее даже хороших лент для волос не водилось, и ей приходилось вплетать в косы самодельные ленточки и обрывки ремешков или веревок. Но сейчас на ней был длинный темно-синий плащ, спадающий с плеч элегантными складками и окутанный аурой богатства.

А вот сапоги у Люси были все те же, большие и обшарпанные. Она дотопала до большой двери в сарай для лодок, где ее брат Руперт держал свои катамаранчики, которые сдавал напрокат летом, их еще прозвали «рупертами». Со знанием дела Люси повернула ключ в замке, толкнула дверь и исчезла. Септимус ринулся за ней.

Внутри было темно. Септимус надел на палец кольцо дракона, и вскоре сарай озарился тусклым желтым светом. Мальчик увидел, как Люси пытается затащить катамаран на маленькую тележку.

– Уходи, – прошипела Люси, заметив, что Септимус вошел в сарай.

– Ты к Саймону идешь? – снова спросил он.

– Не лезь не в свое дело, а? – ответила Люси, силясь втолкнуть тяжелую лодку на тележку.

Септимус взялся за другой конец лодки, и вместе им удалось ее поднять.

– Спасибо, – фыркнула Люси, когда Септимус ухватил тележку за ручку и помог девушке вывезти катамаранчик из сарая.

Вместе они покатили лодку, выкрашенную в кричаще-розовый цвет, вдоль по улочке, туда, где плескалась во рву вода. Стоя в тени, за их потугами с неодобрением наблюдал призрак с длинным острым носом, но ребята ничего не заметили. Когда Септимус столкнул катамаранчик в реку, королева Этельдредда беззвучно топнула ногой от возмущения.

Септимус вручил Люси веревку от лодки и покатил тележку обратно в сарай. Когда он проходил мимо призрака, королева, сверля его недобрым взглядом, прошипела:

– Пунктуальность – добродетель, юноша. Опоздание – порок.

Но из-за скрипа тележки Септимус ничего не услышал.

Он вернулся ко рву и придержал лодку, чтобы Люси могла спокойно забраться в нее. Оба неловко молчали. Девушка уселась и вдруг угрюмо улыбнулась Септимусу.

– Вообще-то, ты неплохой парень, – неохотно сказала она, взявшись за ручки, которые поворачивали причудливые лопасти «руперта».

Септимус ничего не ответил. Люси чем-то напоминала ему тетушку Зельду, от которой он научился тому, что, если хочешь от кого-то что-то услышать, нужно быть терпеливым. Тетушка Зельда была такая же упрямая, как Люси. И Септимус просто ждал, чувствуя, что девушка явно хочет ему что-то сказать.

– Мы с Саймоном чуть не поженились, – вдруг выпалила Люси.

– Знаю, – вздохнул Септимус, – мне папа сказал.

– Никто не хотел, чтобы мы поженились, – добавила она. – Не знаю почему. Это несправедливо!

Септимус не нашелся что ответить.

– А теперь все ненавидят Саймона, и он не может вернуться домой. И это тоже несправедливо!

– Ну так он же похитил Дженну! – напомнил Септимус. – А потом пытался убить ее, меня и Нико. И он чуть не разрушил лодку-дракона. Не говоря уже о Марсии. Он чуть не погубил ее этим внедрением. А еще он…

– Ладно, ладно, – перебила его Люси. – Совсем не обязательно все так занудно перечислять.

И снова повисло неловкое молчание. Септимус решил, что больше ничего от Люси не добьется. Он отпустил веревку и оттолкнул «руперт» от берега.

– Если все же увидишь Саймона, – сказал он, – передай, что его здесь не ждут.

Люси показала ему язык, поставила ноги на педали и начала их вращать. Септимусу было странно это видеть: на таких лодках катались летом для забавы, а посреди темной осенней ночи Люси на катамаранчике выглядела более чем необычно.

– Счастливо добраться, – сказал Септимус, – куда бы ты ни собиралась.

Люси обернулась:

– Я не знаю, где Саймон. Но он прислал мне записку, и я буду искать его. Где-нибудь.

Септимус дождался, пока Люси на ярко-розовом катамаране не завернула за излучину и не скрылась из виду. Он еще немного постоял на берегу, слушая, как в отдалении Люси упорно крутит педали, стремясь к своей цели.

И только когда Септимус наконец повернулся, чтобы пойти домой, он увидел пламя под водой.

8

Пламя под водой

Это было немыслимо. Как огонь может гореть под водой?

Вода была темная, и пламя мерцало в подводном течении, точно свеча на ветерке. Прямо на глазах у Септимуса оно удалялось прочь от устья улочки, двигаясь вдоль стены Замка. Выглядело это так, будто кто-то идет по дну с фонарем или факелом в руке. Ров был глубиной почти шесть метров, а пламя горело, как показалось Септимусу, где-то на уровне четырех метров. Огонь под водой… Это было так необычно, что Септимус, забыв обо всем на свете, зачарованно опустился на колени и начал всматриваться в глубь.

Пламя медленно, но верно удалялось от него. Септимус даже расстроился, ему казалось, что он теряет нечто очень ценное. Он наклонился, чтобы посмотреть на это в последний раз.

А за его спиной из тени вышел призрак королевы Этельдредды. Королева недобро улыбалась. Септимус так пристально следил за происходящим под водой, что никогда бы не заметил призрака, даже если бы королева решила явиться ему, чего она делать не собиралась. Мальчик подошел к самому краю рва и свесился вниз. Если он наклонится еще чуть-чуть, то увидит…

Этельдредда со всей силы толкнула Септимуса.

Он с громким всплеском свалился в воду и камнем пошел на дно. От внезапного холода у него перехватило дыхание. Был отлив, и ледяная вода стремилась назад, в сторону реки и моря. Септимус хорошо плавал, но мощное течение мгновенно утащило его на середину рва.

Когда Септимусу наконец удалось вынырнуть на поверхность, его трясло от холода. Руки и ноги начинали слабеть, а бороться приходилось не только с быстриной. Он чувствовал внизу сильное глубинное течение, как будто кто-то резко выдернул пробку и вода устремилась в водосток.

В следующий миг голова Септимуса снова исчезла под чернильной водой. Глубинное течение стремительно затягивало, и в считаные секунды ноги мальчика коснулись дна. Стараясь держать глаза открытыми в мутной воде, Септимус из последних сил оттолкнулся от илистого дна. Ему казалось, что его легкие вот-вот взорвутся, но на свою беду, пытаясь всплыть, он очутился прямо в густых зарослях липких водорослей. В один миг щупальца обвились вокруг Септимуса, силы начали покидать его. На глаза упала густая пелена, и сознание стало меркнуть… И вдруг мальчик почувствовал нечто странное: будто чьи-то ледяные руки тащат его вверх… вверх… вверх сквозь черный туннель навстречу яркому свету…

– Ой, Сеп! Тебе больно! – послышался голос Дженны с другого конца туннеля.

Кашляя и отплевываясь, Септимус лихорадочно хватал ртом воздух.

– Да перестань ты суетиться, юноша! – рассерженно проворчал призрак. – Давай, внучка, теперь держи его сама, у меня нет совершенно никакого желания, чтобы он снова прошел сквозь меня! Нынешние ученики совершенно распоясались.

– Сеп, Сеп, успокойся, все уже хорошо! – принялась шептать ему на ухо Дженна, и Септимусу казалось, будто она ведет его сквозь мрак навстречу свету.

– А-а-а! – Вскрикнув, Септимус резко сел и сделал самый глубокий вдох в своей жизни. Потом еще один и еще.

– Сеп, ты как? – Дженна похлопала его по спине. – Теперь можешь дышать? Можешь?

– А-а-а… а-а-а… а-а-а… – Септимус еще несколько раз набрал в легкие воздуха.

– Все хорошо, Сеп. Здесь ты в безопасности.

– А…

Септимус сфокусировал взгляд и огляделся. Он сидел на полу маленькой гостиной в дальнем крыле Дворца. Комната была уютная. В очаге горел огонь, и на каминной полке рядком горело множество толстых свечей, капавших горячим воском. Когда-то это была любимая комната королевы Этельдредды. Королева сидела здесь каждый день с полудня до вечера, попивая мед, и читала поучительные сказки. Теперь это была комната Сары Хип, и Сара тоже сидела здесь каждый день, только попивала травяной чай и читала романтические истории, которые брала у своей подруги Салли Маллин. Королева Этельдредда не одобряла то, как Сара обустроила комнату по своему вкусу, и тем более не одобряла увлечение сентиментальными романами. Что же касается вечного беспорядка в комнате, то королева вообще считала это позором, хотя мало что могла поделать – призраки вынуждены мириться с дурными привычками живых.

Королева Этельдредда смерила мокрого Септимуса своим обычным осуждающим взглядом. Мальчик сидел в луже мутной речной воды и сушился у огня. От него мерзко пахло замковым рвом и сыростью. Королева опустилась на единственный стул, который сохранился в комнате с ее времен. Это был неудобный деревянный стул с прямой спинкой, и Сара давно собиралась его выбросить. Несколько дней назад Сайлас оставил на сиденье недоеденный бутерброд с беконом, и теперь королева Этельдредда опасно балансировала на этом огрызке.

– Полагаю, ты получил свой урок, юноша, – произнесла королева, вперив в мальчика суровый взгляд.

Септимус выплюнул несколько стеблей водорослей прямо на ковер.

– Пунктуальность – добродетель, – сказала королева Этельдредда. – Опоздание – порок. Прощай.

Не меняя позы, королева воспарила над стулом и, с ужасом взглянув на бутерброд с беконом, улетела сквозь потолок. Последними исчезли ее ноги в богато расшитых туфлях с очень острыми носами.

– Как думаешь, она ушла? – прошептала Дженна, подождав немного на всякий случай.

Септимус встал, чтобы присмотреться к потолку, но пол вдруг полетел ему навстречу, и мальчик с грохотом распластался на любимом лоскутном коврике Сары Хип.

– Тебе лучше остаться сегодня здесь, – забеспокоилась Дженна. – Я пошлю к Марсии крысу-почтальона.

Септимус застонал. Марсия! Он совсем забыл о ней.

– Может, не надо ее будить, Джен? Да и вряд ли тебе удастся раздобыть крысу-почтальона. Лучше скажем ей утром, – предложил он, подозревая, что Марсия вполне может явиться сюда и в очень требовательной форме поинтересоваться, что он тут забыл. Почему-то он сомневался, что сможет сразу ответить на этот вопрос.

– Тебе лучше, Сеп? – спросила Дженна.

Септимус кивнул, и комната закружилась.

– А что случилось? – поинтересовался он. – Как я сюда попал?

– Ты упал в ров, Сеп… Ну, так говорит королева Этельдредда. Она сказала, ты сам виноват, а еще ты опоздал. Говорит, тебе повезло, что ты оказался в канаве, это она спасла тебя. Точнее, заберегла, так она сказала. Уж не знаю, что она имела в виду.

– Э-э… Мы как раз проходили это на той неделе. Но я ничего не помню. Голова не работает.

– Да уж, могу себе представить. Ты же чуть не утонул.

– Знаю. Но я хочу вспомнить. Знаешь, бывает, если человек чуть не утоп, у него потом всю жизнь котелок плохо варит. А вдруг и со мной так?

– Не говори глупостей. По-моему, с твоей головой все в порядке. Ты просто устал и замерз.

– Но… ой, я вспомнил! Про это было написано в последнем издании «Справочника по духам», – сказал Септимус. – Так, значит: «Забережение – перемещение духом живого существа, чтобы оно осталось таковым, то есть живым». Мм, «… может подразумевать перемещение прочь от надвигающейся опасности для жизни либо длительное планирование с целью предотвратить угрозу. Самый частый случай: призрачные руки толкают человека в сторону, чтобы он не попал под лошадь». Вот видишь, голова в порядке. – Септимус, очень довольный собой, закрыл глаза.

– Конечно в порядке! – кивнула Дженна, стараясь его успокоить. – Слушай, Сеп, ты же совсем промок. Я принесу тебе что-нибудь сухое. Полежи, а я поищу ночную горничную.

Дженна на цыпочках вышла из комнаты, Септимус остался дремать на ковре.

А за дверью девочку ждала королева Этельдредда.

– А, внучка, – проскрежетала она скрипучим голосом.

– Что?! – раздраженно спросила Дженна.

– Ну и как там твой сводный брат?

– Мой брат в порядке, спасибо. А теперь не могли бы вы уйти с дороги? Нужно принести ему сухую одежду.

– Какая ты все-таки невоспитанная, внучка. А я ведь спасла мальчишке жизнь.

– Да. Премного вам благодарна. Очень… мило с вашей стороны. Ну так можно мне пройти?

Дженна попыталась проскользнуть мимо призрака – проходить сквозь него ей совсем не хотелось.

– Нельзя! – Королева загородила Дженне дорогу. Лицо призрака стало каменным. – Я должна тебе кое-что сказать, внучка, и советую послушать хорошенько. Если, конечно, ты желаешь добра своему драгоценному братцу.

Дженна остановилась. Она прекрасно понимала, когда ей угрожали. Королева Этельдредда наклонилась к ней – ледяной холод пронизал воздух. А потом она зашептала на ухо принцессе, и девочке стало так зябко, как никогда в жизни.

9

Практические предсказания

– Альтер, что значит «он провел ночь во Дворце»? – с утра пораньше вопрошала Марсия. – Почему?

– Ну… э… Это долгая история, Марсия, – неуверенно ответил Альтер.

– Ну вот опять! – воскликнула волшебница. – Ты хоть понимаешь, что если он сейчас же не вернется, то пропустит практические предсказания?

Марсия Оверстренд сидела за своим столом в библиотеке Пирамиды на вершине Башни Волшебников. Рано утром здесь было темно и уныло, и пламя нескольких зажженных свечей задрожало, когда Марсия в сердцах стукнула по столу тетрадями Септимуса по практическим предсказаниям. Ее зеленые глаза сердито сверкнули, и Альтер Мелла уплыл на безопасное расстояние, притворяясь, будто разглядывает любимые книжки.

– Это никуда не годится, Альтер. Я вчера целый день организовывала экзамен, и он должен начаться до семи часов семи минут утра! Минутой позже – и все станет происходить. И получатся не предсказания, а всего лишь телепатия и ясновидение!

– Дай парню передохнуть, Марсия. Он вчера ночью упал в ров и…

– Он что?

– Упал в ров. Мне кажется, тебе правда стоит отложить…

– Как он вообще оказался у рва, Альтер? – подозрительно спросила Марсия.

Желая сменить тему, призрак подплыл к Архиволшебнику и по-свойски уселся на край стола. Он знал, что пожалеет о своих словах, но все равно произнес их:

– Ну, ты могла бы предсказать, что это случится, Марсия, и перенести экзамен на другое время.

– Очень смешно! – огрызнулась Марсия, листая тетради. – Кстати, ты сам становишься ужасно предсказуемым. И предсказуемо несерьезным. Ты слишком много летаешь с Септимусом повсюду и дурачишься, хотя в твоем возрасте пора бы и остепениться. Я отправлю Кэчпола во Дворец, и он сейчас же приведет Септимуса. Уж теперь этот мальчишка проснется.

– Думаю, для начала нужно разбудить Кэчпола, – заметил Альтер.

– У Кэчпола была ночная смена. Он всю ночь не спал.

– Надо же, какая забавная привычка у этого Кэчпола, – задумчиво произнес Альтер, – храпит, когда не спит. Как думаешь, ему самому свой храп не досаждает?

Марсия не снизошла до ответа. Она встала из-за стола, накинула на плечи пурпурный плащ и вышла из библиотеки, разъяренно хлопнув дверью.

Альтер вылетел через люк, который вел на золотую крышу, и поднялся на вершину Пирамиды. Осенним утром воздух был свеж и слегка моросило. Основание Башни Волшебников тонуло в густом белесом тумане. Крыши нескольких самых высоких домов пробивались сквозь белое одеяло, но почти весь Замок был скрыт из виду. Хотя, будучи призраком, Альтер не чувствовал холода, здесь, у вершины Башни Волшебников, дул такой ветер, что он невольно поежился. Закутавшись в свой полупрозрачный фиолетовый плащ, Альтер посмотрел на площадку из кованого серебра, которой завершалась Пирамида. Его всегда очаровывали иероглифы, выточенные на площадке, но он так и не смог их расшифровать, да и никто не смог. Много столетий назад один Архиволшебник набрался храбрости и, вскарабкавшись на вершину Пирамиды, сделал оттиск иероглифов, который теперь висел в библиотеке. Каждый раз, глядя на старый посеревший лист бумаги в рамке, Альтер вновь чувствовал головокружение, потому что этот оттиск напоминал ему о дне, когда ему, еще юному ученику, пришлось гнаться за своим учителем Дом Дэниелом до того самого места.