Эликсир жизни

Септимус зевнул.

– А как же Марсия? – сонно спросил он.

– У Марсии опять голова разболелась, – сказал Альтер. – Не понимаю, чего она так расстраивается из-за этого упрямого кофейника. На ее месте я бы его просто выбросил. Она ушла спать, не стоит ее беспокоить. Мы вернемся быстро, так что она ничего не узнает.

Септимус не хотел опять засыпать и видеть этот кошмар, поэтому кубарем скатился с кровати и натянул свою зеленую шерстяную тунику ученика, которая была аккуратно сложена на краю постели. Он привык так поступать со своей одеждой, потому что делал это все время службы в Молодой армии, где провел первые десять лет жизни.

– Готов? – спросил Альтер, когда мальчик застегнул серебряный ученический пояс.

– Готов, – ответил Септимус и направился к окну, которое Альтер открыл, когда только явился.

Септимус вскарабкался на широкий деревянный подоконник и встал в открытом окне, глядя вниз на пропасть высотой в двадцать один этаж. Еще несколько месяцев назад он и подумать о таком не мог, потому что очень боялся высоты. Но теперь от страха не осталось и следа, а причина тому была зажата в его руке – летающие чары.

Мальчик аккуратно держал между пальцами маленькую золотую стрелу с нежными серебряными перьями.

– И куда мы летим? – спросил он у Альтера, который парил перед ним и, словно забыв обо всем, тренировался делать обратное сальто.

– В «Дыру в стене», – ответил призрак, повиснув вверх ногами. – Милое местечко. Я тебе вроде говорил.

– Но это же таверна, – заосторожничал Септимус. – Мне еще рано ходить в такие места. И Марсия считает, что таверны – это гнездо ра…

– А, да не обращай внимания на то, что Марсия говорит о тавернах. Она, чудачка, вбила себе в голову, что народ ходит туда, чтобы посудачить о ней за ее спиной. Я ей говорил, что у людей много других, более интересных тем для разговора, например цена на рыбу, но она и слушать ничего не хочет.

Альтер развернулся, опустился, чтобы быть на одном уровне с Септимусом, и с любовью посмотрел на ученика. Худощавый мальчик стоял на подоконнике, ветер, всегда обдувавший вершину Башни Волшебников, трепал его вьющиеся волосы, а ярко-зеленые глаза вспыхнули огнем магики, когда летающие чары потеплели в его ладони. Хотя Альтер уже три месяца – с тех самых пор, как мальчик нашел летающие чары, – тренировал Септимуса в искусстве Полета, ему до сих пор было страшновато видеть его на краю настоящей пропасти.

– Я полечу за тобой, – сказал Септимус, и его голос унесло резким порывом ветра.

– Что?

– Я полечу за тобой, Альтер! Ладно?

– Хорошо! Но сначала я посмотрю, как ты оттолкнешься! На всякий случай!

Септимус не стал возражать. Ему нравилось, что Альтер заботится о нем. Когда он только начинал учиться Полетам, советы призрака его много раз выручали. Особенно в тот раз, когда Септимус чуть не врезался в крышу Архива «Манускрипториум». Альтер тогда вызвал внезапный порыв ветра, и Септимус благополучно приземлился на заднем дворе и не стал говорить призраку, что это он выделывался перед своим приятелем, мальчиком по имени Жук.

Летающие чары стали совсем горячими в руке Септимуса. Пора лететь. Сделав глубокий вдох, мальчик нырнул в темноту. На краткий миг он почувствовал непреодолимую силу притяжения, которая потащила его к земле, а потом случилось то, что он больше всего любил в Полете: тяга исчезла и он ощутил полную свободу – свободу птицы, летящей в вышине. Птицы, которая может парить, кружиться и рисовать петли в небе. Его поддерживали летающие чары.

Как только чары сработали, Альтер успокоился и полетел впереди Септимуса, раскинув руки, словно крылья. Ученик направился следом, но не по прямой: в воздухе он выписывал причудливые зигзаги.

Они прибыли в «Дыру в стене» с глухим грохотом – точнее, так прибыл Септимус. Альтер пролетел прямо сквозь стену, а Септимус попытался заложить замысловатый вираж и с треском приземлился в кусты, растущие возле полуобрушенного входа в таверну.

Когда через пару минут Альтер вернулся, Септимус только выбирался из кустов.

– Прости, Септимус, – извинился призрак. – Я только что встретил Олафа Сноррельсена. Неплохой парень. Северный купец. Представляешь, так и не смог возвратиться домой и увидеть своего родившегося ребенка. Очень грустная история. Добрая душа, правда, только и может говорить что о своей беде. Я его уговариваю выйти и прогуляться по Замку, но он мало куда может отправиться, разве что на Большую ярмарку и в «Благодарную камбалу». Так что все время сидит здесь и таращится в свое пиво.

Септимус смахнул листья с туники, заткнул летающие чары за пояс и смерил взглядом вход в таверну «Дыра в стене». Ему это место мало напоминало трактир. Больше было похоже на груду камней, сваленных у основания стены Замка. Никакой тебе вывески над дверью. Да и самой двери тоже. Никаких запотевших освещенных окон, которые Септимус видел в других тавернах. Да тут вообще не было окон! Пока мальчик размышлял над тем, решил ли Альтер подшутить над ним, мимо пронесся призрак монашки.

– Добрый вечер, Альтер, – сказала монашка с легким акцентом.

– Добрый вечер, сестра Бернадетт, – с улыбкой ответил Альтер.

Монашка кокетливо махнула ему ручкой и исчезла в груде камней. Следом появился практически насквозь прозрачный рыцарь с рукой на перевязи. Он накрепко привязал свою хромую лошадь к невидимому столбу и прошел сквозь куст, из которого Септимус только что вылез.

– Похоже, ночка сегодня будет веселая, – заметил Альтер, дружелюбно кивая рыцарю.

– Но они же… призраки!

– Естественно, призраки, – сказал Альтер. – Такая у нас таверна. Любой призрак может прийти. А все прочие – только по приглашениям, а приглашение добыть нелегко, скажу я тебе. Тебя должны пригласить хотя бы два призрака. Конечно, бывали у нас и непрошеные посетители, но это большой секрет.

В эту минуту появились три древних Архиволшебника. Они застряли на входе, потому что не могли решить, кто должен войти первым.

Септимус вежливо кивнул и спросил Альтера:

– А кто еще меня пригласил?

Альтер ничего не ответил: его увлекла сцена с тремя Архиволшебниками. Они таки решили войти все одновременно, под насмешливый хохот посетителей.

– Давай за мной, парень, – сказал Альтер и исчез в стене.

Через несколько секунд он снова появился и нетерпеливо повторил:

– Давай, Септимус, не стоит заставлять ждать королеву Этельдредду.

– Но я…

– Просто проберись за куст и протиснись за груду камней. Там и будет вход.

По совету Альтера Септимус забрался в кустарник и, освещая себе дорогу с помощью света кольца дракона, которое носил на указательном пальце правой руки, нашел узкий проход за камнями. Глубокий коридор привел мальчика в широкую залу, скрытую в толще замковой стены. Это и была таверна «Дыра в стене».

Септимус остолбенел. Он еще никогда не видел столько призраков сразу, хотя и привык к ним в Замке, потому что они любят являться таким впечатлительным мальчикам. А с тех пор как Септимус стал учеником Архиволшебника, ему стало являться еще больше призраков. Но в таверне «Дыра в стене» царил такой беззаботный дух, и к тому же мальчик пришел с Альтером, одним из завсегдатаев этого местечка, так что большинство призраков позволили Септимусу себя увидеть. Зрелище было поразительное. Здесь были и призраки Архиволшебников в пурпурных одеждах по моде разных эпох. Септимус часто встречал их во Дворце и в Башне Волшебников. Было множество королев и принцесс. Но были и другие призраки, которых Септимус не привык видеть: рыцари и их пажи, крестьяне со своими женами, моряки и купцы, писцы и ученые, бродяги и ремесленники – в общем, разные обитатели Замка за последние несколько тысяч лет. И у каждого в руке была большая кружка с пивом, которую им вручили, когда они пришли сюда впервые, и которую не нужно было наполнять заново.

Воздух тихо гудел от неторопливой беседы, начавшейся много лет назад и продолжавшейся по сей день. Но в дальнем углу таверны одна королевская особа услышала неспешные шаги живого мальчика. Она встала со своего места у камина и проскользнула сквозь толпу. Море призраков почтительно расступилось перед ней.

– Септимус Хип? – произнесла королева Этельдредда. – Опоздал на пять с половиной минут! Ну да ладно. Я ждала пять сотен лет. Иди за мной!

5

Королева Этельдредда

Вскоре Септимус оказался зажатым между двумя призраками за столом в дальнем углу таверны. Все это было совершенно неожиданно, ведь еще недавно он собирался просто поспать до утра. Впрочем, проучившись полтора года у Марсии, он взял за правило ничего не ожидать. Кроме неожиданностей.

И хотя призраки вовсе не толкали его, да и не могли бы, Септимус едва мог пошевелиться, потому что изо всех сил старался не коснуться Альтера и королевы Этельдредды, сидящих очень близко к нему. Он не мог отделаться от ощущения, что острый локоть королевы впивается в его бок. Задеть призрака было бы верхом неприличия, а уж у этой королевы точно найдется что сказать, поэтому Септимус сидел, сжавшись в комок.

Впрочем, у нее и так нашлось что сказать. Почти сразу. Она сидела прямая как палка и неотрывно смотрела на Септимуса суровым взглядом темно-лиловых глаз. Она считала, что проявляет снисхождение, разговаривая с ним:

– Какой же тут обретается сброд! Ученик, ты только посмотри! Погляди на этого бродягу, который храпит под столом! Да тут настоящий вертеп! И с этим определенно надо что-то делать! А вон те королевны? Их поведение просто… возмутительно!

Четыре молодые королевы (все они умерли при родах) сидели за другим столиком, громко хихикая. Этельдредда недовольно поджала губы.

– Ума не приложу, зачем Альтер Мелла затащил тебя сюда, – сказала она. – Вот в мои времена ученик Архиволшебника не мог покинуть Башню без сопровождения наставника, а если уж выходил, то только во Дворец по государственным делам! Таким маленьким мальчикам полагается сейчас спать, а не кутить в этом логове беззакония!

Септимус выслушивал возмущенные речи королевы спокойно: ему часто приходилось сталкиваться с претензиями Марсии. А вот Альтеру было неприятно.

– Ваше величество, – обиженно произнес он, – возможно, вы забыли, но это по вашей настоятельной просьбе – точнее, приказу (вы сами так сказали) – я разбудил этого юного ученика и привел сюда. Вы собирались сообщить ему нечто крайне важное, дело жизни и смерти, хотя мне ничего не сказали. Вы сами настояли на том, чтобы он пришел в эту таверну. Позвольте заверить вас, что госпожа Марсия Оверстренд обычно не позволяет своему ученику ходить по ночам в трактиры, да и днем, собственно, тоже.

Септимус затаил дыхание. Ну и что на это скажет королева?

Королева Этельдредда долго молчала. А потом наклонилась к Септимусу, и он почувствовал на щеке ее ледяное дыхание, когда она зашептала ему на ухо:

– Марцеллий Пай, в Змеиной лазейке, в полночь. Будь там.

С этими словами королева встала с таким царственным видом, будто только что сидела не на простой скамье, а на троне, поправила шлейф платья и с высоко поднятой головой вошла в камин – и исчезла.

– Что ж, – пробормотал Альтер, – и стоило так нервничать…

– Марцеллий Пай? – прошептал Септимус, ощущая странное волнение.

Рядом с ним на место Этельдредды присели две монашки. Одна из них вопросительно взглянула на Септимуса.

– Нельзя так просто произносить это имя, дитя мое, – прошептала она.

Мальчик ничего не сказал. У него в голове жужжал рой мыслей. Почему призрак Марцеллия Пая хочет встретиться с ним, низкородным учеником? Раньше никто этого призрака не видел. А может…

Септимус вздрогнул от мысли… Может, призрак наблюдал, как Септимус читал его записи сегодня днем, и теперь решил явиться ему? Но почему в Змеиной лазейке? И почему в полночь?

Альтер заметил, что Септимус чем-то очень озадачен.

– Что она сказала? – прошептал он.

Септимус покачал головой, чтобы снова не расстраивать монахинь.

Альтеру вдруг стало скучно.

– Ладно, тогда пошли отсюда, Септимус, – вздохнул он.

Призрак встал, и мальчик последовал за ним, осторожно протиснувшись мимо монахинь. Альтеру было не по себе от внезапного появления королевы Этельдредды. Раньше ее в окрестностях Дворца не видели. Призраки обычно так вдруг не появляются и не исчезают. Альтер не знал еще ни одного призрака, который внезапно появился бы спустя столько лет после ухода в мир иной, – если не считать нескольких самых старых, проспавших много лет в удобном кресле. Это все было очень странно, да и в самой Этельдредде Альтеру чудилось нечто странное. Может, не стоило приводить к ней Септимуса?

Мальчик осторожно пробирался следом за Альтером. Выход, в полном соответствии с названием таверны, представлял собой дыру в стене, через которую лился лунный свет. Призраки на секунду замолчали, когда живой ученик Архиволшебника проскользнул сквозь разношерстную толпу. Одни расступались, чтобы пропустить Септимуса, а затем снова возвращались к беседе; другие замолкали на полуслове и провожали мальчика тусклыми глазами. Одни смотрели с тоской, вспоминая, как хорошо быть живым, полным сил одиннадцатилетним мальчиком. Другие – с недоумением, поскольку так привыкли к своему потустороннему состоянию, что живые казались им выходцами из другого мира. Но ни одного из них Септимус не задел, потому что аккуратно обходил всех стороной. Наконец мальчик пролез через куст и с облегчением выбрался наружу.

– Так что она сказала? – снова спросил Альтер.

Они с Септимусом пошли короткой дорогой через Текстильный двор – маленькую площадь, окруженную сгрудившимися домиками, где жили семьи ткачей. В нескольких окнах горели свечи, и эти окна были завешаны чудным разнообразием тканей и лоскутков, а двери были заперты на замки и засовы. Вокруг было так тихо, что Септимус слышал тиканье Главных текстильных часов на башне центрального дома.

– Она сказала, я должен встретиться с Марцеллием Паем в Змеиной лазейке. Сегодня ночью, – пояснил Септимус, когда часы начали бить десять и крошечный колокольчик зазвенел на весь двор: «Динь, динь, динь»…

– Надеюсь, ты не собираешься этого делать, – заявил Альтер, как только звон прекратился, а забавные оловянные фигурки отплясали свой танец и скрылись в часах. – Она же сумасшедшая, Септимус, совершенно сумасшедшая. Я никогда не видел дух Марцеллия Пая. Дело в том, что некоторые призраки время от времени начинают страдать манией величия. Особенно призраки королевских особ. Вбивают себе в голову, будто могут повлиять на судьбы живых. Пытаются творить историю, как во время своей жизни. Но только выставляют себя полными дураками. Иногда от них невозможно избавиться. Лучше всего их просто игнорировать, и тогда они сами уйдут. Именно так ты и должен поступить, парень. Кажется, ты знаешь, кто такой этот Пай?

– Да.

– Так я и думал. – Альтер одобрительно кивнул. – Об этой науке нелишне почитать. Но Марсии лучше не знать об этом. У нее аллергия на алхимию.

– Я уже понял, – вздохнул Септимус.

– Марцеллий был не просто алхимиком, он был искусным знахарем, – сказал Альтер. – Некоторые из его трудов нам бы очень сейчас пригодились. Жаль, что они утеряны.

Они торопливо шли по Пестрому закоулку к Пути Волшебника. Пестрым закоулком называлась улочка, вдоль которой по обеим сторонам тянулись высокие сушильни для пряжи и тканей. В это время ночи в сушильнях было темно и тихо, и в воздухе висел до невозможности неприятный запах краски. Септимус так усердно зажимал нос и пытался дышать через рот, что не услышал скрежета когтей и щелчка, с которым острый, как игла, зуб выдвинулся наружу, когда затаившийся впереди зверь изготовился к атаке.

Ни Септимус, ни даже Альтер не заметили пары красных глаз, мелькнувших в сточной канаве. Впереди возле дома номер тринадцать по Пути Волшебника горел яркий серебряный факел, из-за которого хищник моргал и щурился. Но другой звук, гораздо более громкий и отчетливый, заставил призрака и мальчика насторожиться: эхо торопливых шагов отдавалось от стен закоулка – кто-то приближался.

Альтер глянул на Септимуса и махнул рукой в сторону узкой щели между двумя сушильнями. В одну секунду оба спрятались в тени и прислушались к быстрым шагам.

– Какому-нибудь карманнику не спится, – прошептал Альтер. – Пусть только сунется. Я сегодня злой.

Септимус не ответил. Шаги замедлились: кто-то нерешительно приблизился к месту, где притаились призрак с мальчиком, – и застыл.

Вдруг, к ужасу Альтера, Септимус выпрыгнул из укрытия.

Сара Хип пронзительно вскрикнула и уронила корзинку, которая с треском упала на землю. Из корзинки вывалились и раскатились в разные стороны многочисленные бутылки и баночки.

– Мама! Мам, это всего лишь мы с Альтером!

Сара Хип удивленно уставилась на них:

– Что вы тут забыли? Септимус, у меня чуть сердце не остановилось! И с какой стати Альтер водит тебя по этим трущобам среди ночи?

– Да все нормально, мам. Мы уже идем домой. Мы просто ходили в таверну «Дыра в стене», – объяснил Септимус, собирая по всей улице бутылки и баночки.

– В таверну?! – Сара Хип пришла в ужас. – Альтер водил тебя в таверну? Ночью? Альтер! – накинулась она на призрака, который только что вылетел из укрытия, почти примирившись с тем, что вечер оказался безнадежно испорчен. – Альтер, ты что себе позволяешь? Разве ты не знаешь про Хворь?

– Завтра все объясню, Сара, – вздохнул Альтер, – хотя я мог бы задать тебе тот же вопрос. А что ты, собственно, делаешь тут в темном переулке со своими склянками?

Сара не ответила. Она слишком увлеклась тем, что проверяла, не разбилась ли какая из ее бутылочек.

– Спасибо, Септимус, – сказала она, когда сын протянул ей последний пузырек.

– Куда ты идешь, мам? – поинтересовался Септимус.

– Иду? – переспросила Сара Хип, как будто вернувшись с небес на землю. – Боже мой, я же опоздаю! Нико меня уже заждался…

– Нико? – растерялся Септимус.

– Сара, – сказал Альтер, – в чем дело?

– Меня позвали в Лазарет. Ко мне пришла, наверное, последняя крыса в Замке. В Лазарет сегодня привезли столько людей, что лекари не справляются. Нико обещал переправить меня на тот берег. Так что надо идти.

– Не ходи одна! – настойчиво сказал Альтер. – Мы тебя проводим.

Сара собиралась было возразить, но передумала.

– Спасибо, Альтер… Ой, что это? – Сара едва сдержала крик и прошептала, тыча пальцем в темноту: – Смотрите…

Септимус обернулся. Сначала он ничего не увидел, но торопливо обшарив взглядом переулок, заметил их – два красных горящих глаза, которые приближались, прыгая из стороны в сторону. Септимус подумал было, что это крыса, но глаза были не по бокам, а оба смотрели вперед – у крыс таких не бывает. Быстро достав из кармана камешек, мальчик швырнул его в темноту, целясь в красные точки. Тоненький писк, шелест листьев – и красные глаза исчезли во мраке.

– Пошли, Сара, – сказал Альтер. – Мы проводим тебя до лодочной мастерской.

Нико в нетерпении ждал рядом со своей лодкой, привязанной на пристани у мастерской Янни Маартен. Янни недавно взяла его в подмастерья, и теперь мальчик обитал в маленьком чулане позади обветшалой хижины. Всего час назад Нико повалился на кровать, выжатый как лимон после долгого трудового дня. Он помогал Руперту Гринджу чинить огромный руль одной барки, пришедшей из Порта. Но едва Нико успел задремать, как его разбудил настойчивый стук в окно – явилась крыса-почтальон от Сары.

Мальчик быстро нашел маленькую весельную лодку, на которой Янни иногда переправляла людей через реку. К несчастью, от его возни проснулась Янни, которая даже во сне всегда слышала, что происходит в ее мастерской.

Только Янни, ворча себе под нос, снова пошла спать, как ее опять потревожил какой-то звон – это Сара спешила к лодке, и склянки в ее корзине позвякивали от тряски.

Септимус помог Нико держать лодку ровно, пока Сара забиралась в нее.

– Проследи, чтобы мама благополучно добралась до Лазарета, хорошо? – сказал он брату, опасливо поглядывая на Замковый ров, который у лодочной мастерской был очень широким и глубоким.

На другой стороне, почти невидимые за деревьями Леса, тускло горели огни Лазарета. Ночью переправляться по реке было довольно опасно.

– Обязательно, – ответил Нико.

Он взял два весла и подождал, пока Сара устроится.

– Не волнуйся, я сам провожу вашу маму до дверей, – пообещал Альтер. – У меня пока хватит сил, чтобы отогнать шальную росомаху, если потребуется. Правда, мне придется сделать крюк и пролететь через Северные ворота, но я буду ждать Сару на том берегу.

– Увидимся, Сеп, – сказал Нико и оттолкнулся от причала.

– Даже не думай, Нико, – услышал Септимус голос Сары. – Септимус сейчас же идет обратно к Марсии!

Септимус проводил взглядом Альтера, умчавшегося в сторону Северных ворот, и его внезапно охватило поразительное чувство – чувство свободы и веселья. Можно идти куда угодно и делать что угодно! И никто ему не указ. Конечно, на самом деле ему следовало бы вернуться в Башню Волшебников, но спать совсем не хотелось. У Септимуса было такое чувство, будто в эту ночь ему еще предстоит сделать что-то важное. А потом он вспомнил, что именно.

Королева Этельдредда сказала тогда: «Марцеллий Пай, в Змеиной лазейке, в полночь. Будь там».

И вдруг Септимуса осенило, зачем королева Этельдредда попросила его встретиться с духом Марцеллия Пая. Чтобы тот дал ему противоядие, которое победит Хворь!

Было только половина одиннадцатого. Он еще успеет добраться до Змеиной лазейки к полуночи.

6

Окольная тропа

Септимус выбрал Окольную тропу, что тянулась снаружи под самой стеной Замка. А то вдруг Марсию вызовут по срочному магическому делу, или ей не спится из-за головной боли… Не хватало только наткнуться на нее на улице. Сгорая от нетерпения, он осторожно, на цыпочках, чтобы не наделать шуму и не разбудить Янни, прошел мимо лодочной мастерской и, протиснувшись за перевернутый остов старой речной барки, обнаружил то, что искал: крутые ступеньки, ведущие к Окольной тропе.

Окольная тропа представляла собой узкий крошащийся выступ в нескольких метрах над темной водой рва. Собственно, это была даже не тропа и не дорожка, а просто невысокая стена из маленьких, аккуратно выточенных камней, примыкавшая снаружи к массивному фундаменту Замковых стен. Когда Септимус еще служил в Молодой армии, старшие мальчики часто бегали на спор по Окольной тропе, но Септимусу такое и в голову не приходило. До сегодняшнего дня. Теперь, проходив полтора года в учениках Архиволшебника, он чувствовал себя гораздо увереннее, тем более что на крайний случай у него были с собой летающие чары. Так что Септимус без опаски взобрался на тропу.

Дорожка оказалась уже, чем он ожидал. Септимус шагал медленно, осторожно пробуя ногой шаткие камни, прежде чем ступить на них. Хорошо, что взошла луна – почти полная, лишь начавшая убывать, ее свет отражался в воде рва и освещал бледные каменные стены Замка. Стены надежно защищали Септимуса от порывов восточного ветра, и хотя верхушки деревьев вдалеке покачивались, здесь, рядом с водой, воздух оставался спокойным и почти неподвижным.

По ту сторону рва, в опасной близости от Леса, мерцал длинный ровный ряд освещенных окон Лазарета – деревья, росшие перед зданием, качались на ветру, то и дело заслоняя свет. Септимус остановился и посмотрел, как фонарь Сары Хип уверенно движется через ров: это Нико переправлял маму на лодке. Фонарь казался крошечной точкой среди гнетущей темноты ночи, и Септимус надеялся, что Альтер уже ждет Нико и Сару на том берегу.

Несколько минут спустя фонарь достиг другого берега, и Септимус увидел в ореоле его света силуэт Альтера. Успокоившись, мальчик отправился дальше. Вскоре он свернул за угол, и Лазарет исчез из виду. Теперь перед Септимусом протянулась длинная и безлюдная Окольная тропа. Септимус думал, что Змеиная лазейка вот-вот покажется за очередным поворотом, но до нее было идти и идти. Раньше-то он всегда ходил до этого переулочка кратчайшим путем внутри Замка и даже не представлял, как много надо пройти, чтобы обогнуть Замок снаружи. Но поворачивать было поздно, мысль о встрече с Марцеллием Паем подталкивала мальчика вперед.

Пока Септимус, гораздо медленнее, чем ему хотелось бы, пробирался по неровной тропе, от воды потянуло холодом и сыростью. Прямо у него на глазах надо рвом заклубился туман, и вскоре поверхность воды стало уже невозможно разглядеть под толстым и плотным дымчатым покрывалом. С туманом пришло спокойное безмолвие, которое нарушал только редкий стон ветра в вершинах деревьев на опушке Леса.