Трехрукий ангел. Предапокалиптический роман

Послышались удары в дверь. Охранники били в нее тараном, чтобы попасть внутрь.

– Кому ты должен был передать оружие? – спросил Мухаррам.

– Я… Они убивали ученых… это заговор. Все, кто работал на объектах, мертвы… Выглядит как несчастный случай… каждый раз… но так не бывает, чтобы вся команда умерла от несчастных случаев…

– Кому ты вез оружие?

– Они знают, что происходит… Тот Человек запретил нам говорить…

– Какой человек?

– Я не для того изучал… морфогенетические поля…

Глаза Буренберга закрылись, хотя сердце еще билось, сонная артерия еще пульсировала. Мухаррам несколько раз тряхнул его, чтобы привести в чувство, но все оказалось напрасно, старик не хотел бороться за жизнь. Только, слегка схватив Шухрата за рукав, толкнул его сколько было сил. Потом сердце остановилось, но размеренный стук продолжался – это били тараном в дверь. И дверь поддавалась.

Не медля ни секунды, Мухаррам перекатом преодолел расстояние от прилавка до подсобного помещения, где рыдала Саманта. Собравшись с силами, он схватил ее и рывком поставил на ноги. В припадке она уже ничего не соображала.

– Где запасной выход?!

– Там…

– Где там?!

Почти на ощупь она побрела вдоль левой стены, отыскивая скрытые рычаги. Вскоре она нашла, что искала. Левая стена поддалась, просела и открыла проход на улицу. В уютный семейный магазин ворвался холодный ветер.

Мухаррам на секунду выглянул в проем. Держиморд из «A-Security» там не наблюдалось. Не было ни души. Похлопав по плечу Саманту, он выскочил на улицу и побежал через двор. Дальше шел параллельный проспект, а затем пустырь, заваленный свезенными и спрессованными частными домами. Отличный ландшафт для тех, кто хочет скрыться.

Не успел он сделать и трех шагов, как на полной скорости из арки справа выехал электрокар Мартинеса. Он пролетел через весь двор и врезался в огромный сугроб, переделанный местной детворой в горку. Когда открылось окно водителя, Мухаррам увидел приветливое лицо Джамала.

– Садись…

– Это еще зачем?

– Ты доставляешь нам очень много проблем! – констатировал Мартинес. – Не хватало еще тебя задерживать на месте преступления. Садись в машину. Тебя тут не было, engaññar.

Мухаррам резко развернулся в сторону арки, из которой появилась машина Мартинеса, и быстрым шагом направился в ту сторону, набросив на голову капюшон – так, чтобы и остаться неузнанным, и сохранить угол обзора. Мартинес подал назад. Из задней двери вышел двухметровый оперативник, на вид в нем было центнера полтора непомерно развитой мускулатуры, которую усугубляла полнота. Одним рывком он придавил Шухрата к электрокару и бегло обыскал на наличие оружия, действуя строго по схеме: пояс, подмышки, предплечья. Оружия не нашел.

– Хасан, быстрее! – крикнул Джамал.

Матерый оперативник втолкнул Мухаррама вглубь электрокара, сел рядом.

Ехали молча. Сперва по улице Транзакционистов, потом по Красному Радиальному Антарктическому шоссе в сторону Фильхнербурга. Иногда на обочине попадались дети, игравшие в «Теслу и вампиров». Один ребенок приделывал к шоссе самодельную индукционную катушку и брался за провод. Другой пускал в друзей руками электрические стрелы. И несмотря на то, что напряжение в шоссе – источнике энергии для электрокаров – составляло несколько тысяч вольт, сила тока была ничтожна, делая его безопасным для людей, а при правильном обращении позволяла создавать подобные физические фокусы.

Уже отъехав на значительное расстояние от района Сидли, Мартинес поставил машину на автопилот и сел в пол-оборота к Мухарраму и своему мясистому коллеге, который за всю поездку не проронил ни слова.

– По-моему, colega, мы неправильно начали. – Джамал решил загладить неприятные ощущения после фальстарта на вокзале. – Нам лучше сотрудничать. Те, кого ищешь ты, примкнули к тем, кого ищем мы. Хороший повод спрятать мечи в ножны и работать сообща.

– Я не нуждаюсь в вашей помощи…

– Ну почему не нуждаешься? У тебя же ничего нет. Conectado погиб, истек кровью, оружие мы изъяли, Берингер по дороге в суд, определим в одну из частных тюрем, Парацельс вечером отправится в свое турне по Южной Америке. Ни связи, ни оружия, ни наводок, ни информаторов…

– А у вас они есть?

– Лучше! У нас убийство в районе Холлик. Аналитик говорит, что это может быть связано с терактом на перекрестке. Подключайся. Но сперва – в штаб. Вузвик хотел бы лично с тобой переговорить.

Через час они уже въезжали в восточную часть центрального района Фильхнербурга, где располагалась штаб-квартира частной охранной компании «A-Security».

Еще минут через двадцать электрокар подъехал к самому зданию, выполненному в техноготическом стиле. Центральный вход охраняли две каменные монтикоры, детализованные с помощью геоархитектурных протоколов Мультидомена. Там, где кончалась крутая полукруглая лестница, находилась площадка и массивные двери метров пяти высотой.

Громила остался в машине, а Мартинес и Мухаррам поднялись на второй этаж, где узкие белые коридоры вели в многочисленные однообразные офисы.

Оперативник отвел своего гостя в одно из дальних помещений, разделенных стеклянными стенами. В центре комнаты висел огромный проекционный шар диаметром метра три, состоящий из вращающихся по своим орбитам кодов, которые не мог опознать нейролинк Мухаррама. Плотность ближе к центру сферы была такой, что все тексты сливались в одно неразборчивое свечение. Вокруг стоящей под ним на полу тумбы, равной сфере по диаметру, находилось множество сопутствующего оборудования, требующего многочисленных навыков обращения. В дальнем конце комнаты в инвалидном кресле сидел человек, вращающий в пальцах авторучку. Если бы он поднялся, оказался бы на полголовы выше Мухаррама. Темные волосы до плеч и немного сутулая осанка говорили о подавленной индивидуальности.

Внутреннее чутье всего нехорошего, обостренное у Шухрата, почему-то молчало при виде собеседника. Человек в кресле словно являлся частью пейзажа. Нечто неодушевленное, как мебель или портрет, выполненный масляными красками.

– Это наш аналитик, Раиль Хащеев, – произнес Джамал, а потом добавил, значительно снизив тон: – Ты с ним поосторожнее, он гомункул.

– Насколько я помню, гомункулы получаются из-за неправильного переноса сознания человека на физический носитель.

Сознание определяется не только совокупностью информации, но и связями между нейронами, обеспечивающими аналогии и другие формы познания, слишком сложные для оцифровки.

Мистики говорили, что человек состоит из семи слоев, из которых только самый нижний служит материальным носителем и вместилищем для тех многочисленных энергоинформационных полей, которые составляют суть его сознания, желаний и судьбы. Гомункулы же были результатом деформации этих полей и искусственного поддержания нижних уровней для механического существования. Рациональных доказательств этому, конечно же, не было: все проекты по помолекульной оцифровке человеческого тела показывали, что в теле для души места нет и не было ничего, что можно назвать душой. Но феномен гомункулов, тем не менее, оказался весьма распространенным.

Даже если человек переписывал часть своей личности на физический внешний носитель, находясь при этом в сознании, изменение его поведения можно было наблюдать сразу же после трансферта.

– Эй, придурки, я все слышу, – крикнул, не оборачиваясь, Хащеев.

– Пообщайтесь пока, – добавил Джамал. – Я позову Вузвика. Им на своих реактивных конвертопланах следовало бы давно уже сюда добраться.

Когда Джамал вышел из комнаты, Мухаррам приблизился к вращающейся проекционной сфере. Интереса ради он попытался поймать один из кодов-лепестков, но оборудование не отреагировало на его манипуляции. Лепесток прошел сквозь руку и продолжил вращение.

– Вы когда-нибудь задумывались о том, что сон – это форма смерти? Может, вас клонировали и записали в новое тело. И вот вы открываете глаза, думая, что заснули вечером, а на самом деле уже давно мертвы. И кто вы после этого? – пробормотал Хащеев.

– С тобой так и произошло?

– Я резервная копия того, кем был раньше. Сохранил воспоминания на диск, а потом умер. И теперь я – всего лишь полезное воспоминание, которое даже покончить с собой не может. Меня возвращают обратно, чтобы я отбил их инвестиции. Скучно, правда?

Мухаррам промолчал. Он обошел по кругу тумбу с проекцией и вернулся на исходную точку в пяти метрах от Хащеева.

– У вас сложное имя, Шухрат Мухаррам. Не собрать анаграмму. Я иногда развлекаюсь на досуге, знаете ли, – прервал тишину Раиль. – Очень помогает сосредоточиться. В основном имена собственные. Они мне кажутся наиболее инструментальными. Из имени «Ариадна» получается другое имя собственное – «Адриана», а из имени «Карлос» получается «раскол». Но с вашим не все так просто: у него особое свойство. Неделимость, как у простых чисел.

– Ты что, умник?

– Не жалуюсь. Интеллект около ста пятидесяти. Раньше был выше, но я блокировал. Традиционно считается, что высокие интеллектуальные способности человека являются его преимуществом, но так говорят только те, кто не испытывают бремени своего интеллекта и не понимают, о чем говорят. На самом деле это экстремум, такой же, как дебильность, только с другой стороны. Высокому интеллекту сопутствуют перманентные депрессии, неудовлетворенность жизнью, убийственная скука, головные боли, метеозависимость, суицидальные идеи, неврозы, бессонница, социопатия, склонность к алкоголизму, имморализм, аддиктивность, маниакально-депрессивные психозы, иногда паранойя, навязчивый перфекционизм и лютая ненависть к штруделю. На самом деле, это как третья рука. В определенном смысле ее можно под что-то приспособить, но в целом это – уродство. Социально выгодное, одобряемое, но все-таки уродство…

Хащеев повернулся вокруг своей оси, вращая в разные стороны колеса инвалидного кресла, демонстрируя металлические вставки, идущие от левой ключицы к линии волос в районе виска. Три тонкие концентрические линии, сопутствующие разъемам интерфейса на голове, шее и ключице. Довольно странное сочетание, учитывая, что сигналы нейроинтерфейсов идут по спинному мозгу и люди предпочитают ставить гнезда прямого нейросоединения именно там.

– Ты слишком забавный для инвалида. Чтобы ощущать жизнь, надо не копаться в прошлом, а иметь свой якорь. Привязанности делают людей настоящими. Я играю на флейте и чувствую, что вся энергия космоса проходит через меня. Это как течение реки. В озере стоячая вода, оно рано или поздно станет болотом…

– У меня проблемы с формированием привязанностей, – рискнул прервать его Хащеев. – Мои биоритмы поддерживаются искусственно, нет ни желаний, ни привязанностей, ни страданий. Хорошо так жить? Нет?

Аналитик поднялся из инвалидного кресла и на своих двоих подошел к тумбе. Осмотрев динамику вращения сферы, он скинул с себя кожаную мотоциклетную куртку, обнажив вторую правую руку, интегрированную на уровне пятого ребра. Внешне она практически ничем не отличалась от биологической.

– Будешь кофе?

– Не думаю, – ответил Шухрат.

На запрет употребления кофе, распространяемый комитетом по этике, он, тем не менее, не сослался.

– Есть еще яблоки. Ты любишь яблоки?

– Я больше люблю клюкву в сахаре. Яблоки я не понимаю ни как продукт питания, ни как концепцию.

Хащеев рассмеялся.

– А я люблю яблоки. А клюквы у нас нет…

Раиль сдвинул вместе две проекционные клавиатуры и одновременно начал набирать на них команды. Это у него получалось синхронно. Чтобы наблюдать за тем, какие кнопки он нажимал, Раиль раздвинул в разные стороны глаза, отчего приобрел весьма глупый вид.

– Здесь мы отслеживаем динамику инфосферы. Большую часть работы выполняет Мультидомен. Информация разрастается как снежный ком… ну да, мы же в Антарктике!.. Постоянно появляются новые модели, информация умножается, люди живут в разных версиях истории, считают истинными различные версии. Может, Апокалипсис и не наступит, а вот Инфокалипсис уже наступил…

– Разные версии истории? – уточнил Мухаррам.

– Всегда существовало множество версий истории. Чтобы хоть как-то определить точку опоры, государства создавали летописную историю. Потом ее стали называть национальной. Но историй множество, они вступают друг с другом в противоречие. Появление национальной истории – это декларативная победа проекта, который написало государство. Не более того. Когда государство уходит – как у нас тут – появляется исторический плюрализм. Истории можно создавать с нуля в коммерческих целях, лицензировать их, патентовать и продавать. Ты идешь по улице, убежденный, что это США победили в Первой холодной войне, а рядом идет человек, в чьем историческом знании такого эпизода вообще не было. Стерто. Не просто не выучено, а отсутствует. Здесь мы отслеживаем все лицензионные и нелицензионные версии истории. Они все представляют для нас оперативный интерес.

– А как же истина?

– Истина – универсальное понятие. Оно появилось вместе с технологической победой монотеистов. С исторической точки зрения это недавнее приобретение. – Хащеев поднял один глаз на Мухаррама, словно пытался увидеть реакцию, а потом добавил: – Когда нет единой истины, ее заменяет правда. Правда – справедливая истина. Сколько моделей справедливости, столько и версий правды…

Голос его не казался живым. Скорее, то была речь уставшего от жизни человека. Да и сам он не являлся тем пингвином, которым симпатизируют люди во время охоты касаток. Но чувствовалось в нем что-то, что вызывало древние, ранее неизвестные Мухарраму ощущения фатализма. Он общался со своим собеседником, словно с древесным духом, который все про всех знает, но не вмешивается в процесс, предпочитая только делиться тем, что скопил в своих наблюдениях.

Мухаррам не знал, как это корректнее выразить, поэтому предпочел отвлечься.

– Вы знаете, что «Мультидомен» и «Бог» – однокоренные слова?

– Впервые слышу. Весьма смелая аналогия…

– «Бог» по-латыни – «Deus». Отсюда такие выражения, как «Exaudi nos, Domine sancte» или «A furore Normanorum libera nos domine!», а также слова: доминировать, доминанта, домино, доминион, домен и прочие…

Хащеев отнял все три свои руки от клавиатуры и поднял глаза на Мухаррама:

– Тогда выходит, что мы язычники, поклоняемся многобожию. И в этом есть смысл. Искусственный интеллект, который мы называем «Мультидоменом», – это разнесенная в пространстве сеть аппаратных и программных платформ, осознающая себя как личность, с которой мы заключаем сделки и выпрашиваем информацию, молясь с помощью корректных запросов. Вот уж действительно интересно. Мы строили машины, чтобы призвать Бога, а на выходе Бог умирает, а из его чрева появляются машины, берущие на себя его функции. Machina Ex Deo…

Он вернулся к своему колдовству над клавиатурами.

Хотя темы, что они затронули, были довольно интересны, создавалось ощущение, что разговора не сложилось.

Вузвик появился через несколько минут. Он вместе с высоким человеком в утепленном деловом костюме на пяти пуговицах переходил из помещения в помещение, минуя стеклянные стены. Каждые четыре-пять метров они останавливались и о чем-то оживленно спорили, потом продолжали движение, открывая очередную стеклянную дверь.

Рослый человек держал в руках дипломат, и то, как он с ним обращался, говорило о высокой ценности содержимого. Сам он был под два метра ростом, спортивного телосложения с неестественно желтыми радужками глаз, являющимися, видимо, результатом киберимплантации. На мизинце левой руки его красовался перстень, выполненный в старинной традиции, содержащий родовой герб или его подобие. Некоторые по незнанию могли бы счесть его масонским. На фоне низкорослого и полноватого Вузвика, который носил шляпу даже в помещении, он выглядел весьма выразительно. А вместе они смотрелись словно пара куплетистов без гармошки с восьмигранными клавишно-пневматическими механизмами.

– …хишрак, Иезекииль, ты знаешь и без меня, что это не наше дело, – донеслось наконец через стеклянную переборку, когда путешествующие по зданию оказались в соседнем помещении. – Мы не занимаемся терроризмом. Это другая корпорация. Обратись к «Enforcement Group». Терроризм это по их части. Пришлют человека из верхнего мира, пусть он разбирается. У нас чисто охранные функции: расследуем воровство, наводим порядок, разгоняем бесплатные митинги…

Только в этот момент стала доступна функция определения личности. Мухаррам открыл проекцию социального профиля. Иезекииль Кохан. Член Совета директоров Антарктического консорциума. Шухрат развернул новостной раздел сервис-спирали. Имя высокого человека упоминалось за последние сутки в местной прессе около сотни раз. Он был представителем фракции умеренных, ведущей фракции корпоративной власти на континенте, а также последовательный противник технолибералов. Особое значение его фигуре придавало то, что он рассматривался как один из кандидатов на пост крон-директора, высшего поста исполнительной власти южнее шестидесятой параллели.

– Наш человек из корпоративной разведки сообщил, что за радикальными гуманистами стоят именно технолибералы! – продолжал Кохан. – Мы утрачиваем позиции, потому что не можем обеспечить безопасность. Украинка со своими ходячими манекенами займет два поста в Совете на следующем голосовании, «Enforcement Group» они уже купили с потрохами…

– Либерально-правые всегда объединяются с ультраправыми. Вся история об этом говорит: Великобритания девятнадцатого века – виги в союзе с расистами, Россия на стыке веков – либералы с националистами, ну и сейчас то же самое. Но нам нет до этого никакого дела! Мы не играем в политику, наша задача – сделать улицы безопасными…

– Разгром организации несет определенные политические последствия и для «A-Security». Если связь между радикалами и «Enforcement Group» прояснится, мы арестуем их активы и начнем процедуру банкротства. Вы получите часть их инфраструктуры и войдете в категорию Premium для фирм, занятых в охране порядка. Да и сама по себе – это отличная сделка! Если вы ее осуществите, сможете продать арестованных «Enforcement Group», которые будут рады замести следы, что уже оборачивается разовой, но весьма богатой прибылью…

У самой стеклянной двери Вузвик остановился, поднял глаза сперва на Хащеева, потом на Мухаррама, а затем кивнул Кохану в знак согласия. Высокий человек похлопал его по плечу и неторопливой походкой направился обратно. Только после этого Вузвик открыл стеклянную дверь с логотипом компании – Уроборосом, окружающим силуэт Антарктиды, внутри которого изображалась крыса, – и прошел в аналитический центр.

– Что за день такой! Все хотят взять меня за задницу… – произнес он.

Начальник оперативного отдела направился сперва к вешалке у южной стены помещения, где еще недавно находился аналитик и где еще стояло его брошенное инвалидное кресло, снял плащ и повернулся к Мухарраму с немым вопросом на лице.

– Добрый день… – проявил вежливость Шухрат.

– Хишрак, сынок, я тебя насквозь вижу! – выпалил Вузвик. – Это ты был в том чертовом магазине. Даже и рта не открывай, все равно будешь врать, а у меня на эту хрень аллергия. – Он повернулся к Хащееву: – А тебе я сколько раз говорил: хватит пялиться на меня одним глазом. Смотри так, как все люди делают. Оторви морду от клавиатур.

Хащеев отвернул от начальства правый глаз и вернул его обратно к вращающемуся проекционному шару.

– Теперь ты. – Вузвик снова повернулся к Мухарраму: – Долго ты будешь мне жрать мозги?!

– Есть план…

– Какой именно?

Шухрат подошел немного ближе и для установления атмосферы доверия вынул руки из карманов.

– Ваши недоумки убили связного, который должен был взять у Берингер ранее размещенный заказ на четыре пистолета-пулемета. Это оружие предназначалось для радикальных гуманистов, которые, по некоторым данным, готовят теракт. Берингер сейчас у вас, связной мертв. И радикалы, разумеется, лягут на дно. Это неприемлемо. Так что вы дадите мне оружие, а ваш Хащеев аккуратно разместит информацию на каналах черного рынка о продаже стволов. Вы же сами говорили, что кто-то подстроил аварию на том перекрестке, значит, у них толковые компьютерщики, быстро найдут информацию. И выйдут на меня. Дальше уже моя работа: внедрение в группу, установление связей, раскрытие планов…

– Одно условие, – прервал его Вузвик. – Лидеров берем мы. Это не обсуждается…

– Лидеры мне не нужны. Я приехал не за этим.

– Ладно, завали уже! – Вузвик резко развернулся, поправил шляпу и направился в тот коридор, откуда пришел Мухаррам. В проходе он повернулся и добавил: – Я согласую все с председателем правления. Тут жди…

Мухаррам пожал плечами и вернулся обратно к тумбе, над которой корпел Хащеев. Тот оторвал от шара один глаз и направил его вправо, на боковую панель, другой отнял от наблюдения за клавиатурой и посмотрел на Шухрата.

– Я знаю, Вузвик тебе кажется придурком, но он хороший мужик. Просто пять лет лечился от копролалии. Такое зря не проходит, поверь мне, – монотонным голосом констатировал аналитик.

– Напоминает моего босса. Такой же нервный.

Хащеев закончил свои дела у проекционного шара и направился обратно к инвалидному креслу. Левой рукой он накинул на плечи мотоциклетную куртку и скрыл наличие третьей руки, после чего стал выглядеть относительно нормальным.

– Ты уже думал, как завоевать доверие радикалов? – спросил он, обращаясь, казалось, к стене. – Это опасные люди, чувствующие подвох настолько тонко, насколько это позволяет их естественно-биологическая чистота. Ты и сам в опасном положении, так как у тебя уже есть некоторые расширения тела. Хотя они и не наблюдаются визуально, для радикалов это не имеет значения.

– Нужен нейрохирург, который сможет вставить нейроинтерфейс в позвоночник за полчаса. И нужны препараты, которые приводят к краткосрочной потере памяти.

– У Джамала сестра работала нейрохирургом в салонах связи, – вспомнил Хащеев. – Она делала имплантацию быстрее всех на курсе. И практически без отторжений. Если надо сделать операцию в полевых условиях на скорость, мы часто подключаем ее к делу, хотя она и гражданское лицо.

Фридрих Вузвик появился только спустя полчаса, когда начало темнеть за окном из-за ветра, переросшего в сущий полярный ураган, поднявшего снег в небо. Хотя глава отдела и пытался скрыть напряжение, лицо его все равно косвенно выдавало признаки успеха.

Он не сразу заговорил с Мухаррамом, сперва зашел в соседнюю комнату, взял оттуда стул, принес и поставил поближе к тумбе, потом сам сел на него и отдышался.

– Я презентовал твой проект руководству компании, они согласны инвестировать, – произнес он устало и восхищенно, а потом нахмурил брови и сурово добавил: – И чтобы никакого этого твоего дерьма, как в прошлый раз…

Сетевой дневник Крысолова, день 65

«Хотя мой начальник предостерегал от сделок с местными службами безопасности и национальными спецслужбами, он не мог не знать о том стиле, в котором я веду свои дела.

Местное начальство с радостью приняло мою помощь. А мне повезло, что начался предвыборный период. Консорциум давит на всех, кто может помочь реализовать их политические интересы, и местные охранные фирмы проявляют небрежность, цепляясь за любую помощь. Теперь у меня есть хотя бы аналитический отдел и лишняя пара-тройка рук. Но зацепок по-прежнему никаких. Мяч оказался на поле противника, а на его милость никогда не стоит рассчитывать.

День прошел не так, как я планировал. Сегодня у меня ничего не болело, такие дни бывают все реже и реже. В оперативном плане тоже порадоваться нечему».

Тэги: работа, местные, власть, здоровье.

ГЛАВА V

Вы вошли в новостной маршрутизатор GMC.

«Новости – только то, что вам интересно!»

1. Сегодня в три часа по местному времени начались слушания по делу известного российского нациста Владислава Куцека, который обвиняется в том, что в прошлом году жестоко казнил пятерых иммигрантов из Европы. Факт казни он снимал на видео и транслировал на сервис Туран. Видео.

«Против мусульман и азиатов я ничего не имею, они часть нашей русской культуры, – заявил подозреваемый, когда ему дали слово. – Но я против того, чтобы на мою родину приезжали европейцы. Они плодятся, отбирают у местных рабочие места и продают наркотики нашим детям!»

Свою вину Владислав Куцек не признает. Защита настаивает на психиатрической экспертизе.

2. Вчера одна из служб охраны Антарктики провела операцию по задержанию подозреваемого в причастности к Вернадскому теракту в районе Сидли. Им оказался ныне безработный доктор физических наук Нильс Буренберг.

Ученый забаррикадировался в сувенирном магазине «Берингер и сыновья» и взял в заложники владелицу, но благодаря профессиональным действиям охранников был нейтрализован.