Трехрукий ангел. Предапокалиптический роман

Отцовский интерес при желании можно было понять, если бы не тот факт, что вся квартира за двадцать лет превратилась в схрон стальных болванок, имитирующих оружие различных времен и народов, которые к тому же даже не стреляли и не представляли исторической и коллекционной ценности.

Когда Шухрат подошел к дальнему концу помещения, где вращались на динамичных стеллажах самые редкие и удивительные образцы, из подсобного помещения вышла женщина лет сорока в камуфляжной мужской куртке и темных джинсах, местами впитавших оружейное масло.

– Здравствуйте, что-то уже приглянулось? – спросила она с дежурной улыбкой.

– Меня интересует Самуил Берингер.

– Я Саманта Берингер. Что касается моего отца, вряд ли вы сможете с ним поговорить. Он умер.

Мухаррам понимающе кивнул.

Несколько секунд он смотрел на то, как на стеллаже показалась штурмовая винтовка Norinco Type 210. Отличное китайское оружие, широко применяющееся в современных войнах в Азии. С ней у него были связаны личные воспоминания: Мухаррам потер бедро левой ноги, хотя там не осталось ни следа ранения. Винтовка скрылась за верхним валиком, и Шухрат вернулся к разговору с владельцем.

– А его сыновья? С ними можно поговорить?

– У него не было сыновей. Просто он считал, что «Берингер и сыновья» звучит благонадежно. Взял название в коммерческих целях. Ну, знаете, эта тоска европейцев по семейным фирмам, малому бизнесу, персональному подходу к нуждам клиента…

В женщине не ощущалось зла, но чувствовалась такая усталость, от которой люди делают самые страшные вещи в этом мире.

Мухаррам положил руку на прилавок, где виднелась наклейка – желтый треугольник с символом заплетающейся спирали. Возле указательного пальца возникла проекция доверенного Парацельсом кода. Сразу же рядом появилось окно-оповещение «Внимание! Персональная локальная сеть не установлена. Некоторые наблюдаемые вами объекты могут быть недоступны для ваших собеседников».

Он поднял глаза на женщину.

– Что-то случилось? – уточнила она.

– У вас нет нейролинка?

Хозяйка улыбнулась и отрицательно покачала головой. Мало кто добровольно отказывался воспользоваться такими благами цивилизации, как нейросвязь.

– Хорошо, – продолжил Шухрат. – Я от японца.

– От кого тут только не приходят, – улыбнулась она. – Вы не поверите, даже пацифисты приходят прикупить что-нибудь для своих акций.

– Японца интересует другой товар. Хотелось бы взглянуть на верхнюю полку…

Саманта достала из-под прилавка шнур со штекером для прямого подключения. Шухрат воткнул его в свой нейроинтерфес, и на экране возле кассового аппарата отобразилась картина, видимая из его глаз. Компьютер захватил изображение и перевел проекцию кода в понятный Саманте текст.

– От кого вы, говорите?

– Я друг мистера Ханиширо.

– Не знаю такого…

– Зато он вас знает. И готов разместить крупный заказ, если вы случайно его вспомните…

Берингер вышла из-за прилавка и направилась ко входной двери. Сменив вывеску на «закрыто», она вернулась к прилавку и отворила одну из тайных дверей, скрытых за динамичным стеллажом. Жестом она пригласила пройти следом Мухаррама.

За торговым залом находилась небольшая подсобка, в которой хранились различные предметы бытового назначения: швабры, целлофановые бутылки с очистителем и переносные обогреватели. Стены комнаты казались ровными, их покрывали волнистые обои, сделанные из вторичной бумаги. Только когда Саманта положила руку на одну из желтых волн на правой стене, рука прошла сквозь стену.

Простой фокус для тех, кто пользовался нейролинком. Эта технология, обеспечивавшая видение человеком новых объектов, не существующих в действительности, не скрывала сложные объекты материальной реальности, но, если реальный предмет заслонен сложноорганизованным виртуальным объектом, обнаружить его не так-то просто. Поставить стену там, где ее нет, не получится, но небольшие трещины, впадины и углубления маскировать несложно. И конечно же, этот обман зрения не работал с теми, кто живет в нижнем мире, полностью лишившись прелестей улучшенной реальности.

Что-то повернув в углублении, Саманта развернулась спиной к Мухарраму. Стена перед ними просела и откинулась вправо, открывая проход на винтообразную лестницу, ведущую вниз.

– Как в средневековых замках, честное слово, – проворчал Мухаррам.

– Эта часть дома построена моим отцом, чтобы напоминать ему его прежние владения в Шварцвальде. Мы лишились земли и недвижимости после крушения Евросоюза. Ватикан финансировал строительство экопоселений на юге Баден-Вюртемберга. Старинный друг отца – кардинал Кристоф Шнайдер – готовил армию из тех, кто разорился на кризисе тридцать шестого года, прямо под нашими окнами. Когда президент Евросоюза объявил о завершении проекта… так они говорили, «завершение проекта»… эти бездомные оборванцы разгромили наш замок. Отец находился в отъезде по делам гильдии. Одну мою мать убили, другую под угрозой смерти сделали послушницей в их церкви. Я тогда жила в сотне километров в школе-интернате «Гогенхайм». Хишрак, его тоже разгромили – сделали казармы для этих разбойников.

История типичная для Европы сороковых, поэтому особым сочувствием Мухаррам к хозяйке не проникся. Большинство европейских гуманитарных беженцев, правда, оседали на востоке, в Евразийском союзе. По принципу цивилизационного родства. Но некоторые пытали счастье и в Антарктике.

Подвал представлял собой зал площадью около двухсот метров, разделенный пополам массивными колоннами. Больше чем наполовину его заполняло сложное оборудование, трехмерные ассемблеры и принтеры.

Если раньше для изготовления оружия требовались огромные конвейерные линии, чтобы окупить серийное производство, то теперь стоило только внести трехмерный чертеж установленного образца и расходные материалы, компьютер сам рассчитает весь процесс и соберет конечный продукт.

Либерализация законодательства об оружии и попустительство торговле на фоне прогноза численности населения планеты в одиннадцать миллиардов к концу века выглядели закономерными, но они сокращали население не там, где нужно. Трехмерная печать огнестрельных образцов вернула моду на малые партии и эксклюзивное именное оружие, а также породило рынок разработчиков и изготовителей, как правило действующих раздельно. Единственное, что угнетало некоторых активных пользователей, так это сохраняющиеся таможенные барьеры и монополия крупных корпораций в этих областях экономики, фактически вытеснивших мелкого производителя. Саманта Берингер совершала экономическое преступление, занимаясь ведением дел без лицензии, но это не выглядело тяжким грехом на фоне общего кризиса международного права и возрождения старых болезней человечества в виде рабства или пиратства.

На гибком мониторе в пятьдесят дюймов, прибитом к неровной каменной кладке, появилась библиотека оружейных систем. Саманта ввела еще несколько команд и повернулась к Мухарраму.

– И что же хочет наш японский друг?

– Он попросил меня взять ваш прейскурант и уточнить стоимость изготовления винтовок повышенной дальности стрельбы. Можете ли вы организовать скидку? И еще у меня есть личный заказ. Мне нужен небольшой… индивидуальный инструмент…

– Что-то конкретное? – уточнила Берингер.

– Попробуйте меня удивить. – Мухаррам улыбнулся. – Есть несколько принципиальных моментов. Во-первых, он должен быть надежным. Я не знаю, в какой дыре окажусь, поэтому к надежности основное требование. Автоматический. Весом можно пренебречь, если он не тяжелее килограмма. Во-вторых, тактическая функциональность…

– Глушитель, фонарь, приклад? Опционально?

Мухаррам кивнул в знак согласия.

Хозяйка мастерской начала прокручивать слайды картотеки, быстро просматривая схемы пистолетов. Там были и те, что распространяются по открытой лицензии, и те, чьи правообладатели могут привлечь к ответственности, если кто-то будет использовать оружие, сделанное по их защищенным схемам. Судя по затраченному на поиски времени, картотека содержала действительно огромную базу.

– Вы похожи на серьезного человека, – произнесла Берингер, разглядывая одну из найденных схем. – Думаю, вам подойдет это…

Мухаррам взглянул на трехмерную модель оружия. Такого он никогда не видел, хотя в жизни пришлось насмотреться на самые разнообразные и экзотические образцы. В пистолете не наблюдалось ничего необычного, если не считать двойного ствола и несколько удлиненной формы ствольного короба.

– Экспериментальная модель АПФ, разработан в «Fedoroff Group», дочерней лаборатории «Izh Exports». В продажу еще не поступил, ждут зимы, когда акции начнут падать. Есть добрые люди: достали схемы, кое-что улучшили и продали мне. По параметрам вам подойдет. Плюс можно использовать патроны сразу двух типов – за счет подачи в разные патронники. Ударно-спусковой механизм взят из другой модели, ПВ-3 «Аист». Эта модель вам, наверное, знакома, как и ее надежность. При необходимости можно вести огонь не только одиночными выстрелами, но и очередями. При этом благодаря наличию замедлителя темпа стрельбы пистолет остается более или менее управляемым. Точность проверяли только с помощью медно-никелевых пуль: разброс на ста метрах около восемнадцати сантиметров. Всего известно два выпущенных аналогичных оружия. На континенте – ни одного. Если важна эстетика, можем хромировать.

Показатели выглядели хорошими для оружия такого класса.

– Что-то идеально все. А в чем недостаток? – спросил Мухаррам.

– Вес будет несколько выше, – созналась Саманта. – Поэтому раму сделаем из полимеров, поставим пластиковую боевую пружину и керамический ствол. Ну и, конечно же, если что-то пойдет не так, в официальную службу техподдержки обратиться не получится. Либо ко мне, либо выкидывать. Это основной недостаток всех моделей, что я собираю.

Звучало приемлемо. Мухаррам подписал договор на имя Маркуса Алиенде и забрал прайс-листы на оружие, которое печатала Саманта. Оставалось решить вопрос с расходными материалами.

– Пули? Что-нибудь проникающее.

Берингер открыла один из ящиков, встроенных в стену.

– Есть кое-что новенькое. Пули G-1. Мощные.

– Насколько?

– При попадании в руку приводят к травматической ампутации.

– Хишрак, я не массакр в торговом центре планирую устроить, – показательно возмутился Шухрат. – Надо что-то совсем скрытное. Пробивает броню, не разрушает внутренние органы. Что-то вроде этих новых импансивных. Физический урон небольшой, но противник не может пошевелиться.

– Найдем…

Саманта проводила его до выхода из магазина и снова сменила табличку на «открыто». Заказ будет выполнен в течение суток.

Практически всю улицу Транзакционистов воротилы из Консорциума застроили трех- и четырехэтажными строениями. С полупустой ночлежки для бомжей, оборудованной для того, чтобы те не ночевали, зарываясь группами в сугроб, так и вообще открывался вид на всю улицу и ближайшие к ней подходы.

Оставалось неясно, когда придет связной, но, как стало известно, это случится в ближайшие дни. И самым важным было не пропустить именно этого человека.

Посетителей в тот день оказалось не так много, как в антикварных и книжных магазинах, в которых бывает схожая посещаемость. Ближе к вечеру зашла престарелая пара, но не высказывала признаков нервозности. Возможно, кавалеру захотелось похвастаться перед супругой своими боевыми подвигами и наглядно показать ей, чем именно он размахивал в красных зонах своей молодости. Еще прибегал какой-то парнишка лет пятнадцати, зашел с пакетом, вышел без него. Скорее всего, разносил ужины.

Из спецсредств у Мухаррама ничего не сохранилось после бегства из Шринагара, поэтому он согревался чем мог. На чердаке пахло сыростью, а почти все пространство было завалено мусором. Мухаррам собрал из обрезков труб и старого ведра бездымный костер. Хорошее дерево найти не удалось, поэтому пришлось жечь то, что удавалось отломить от старых столов и кресел, сваленных в южном углу.

Очевидно, раньше ночлежка являлась каким-то заведением для проведения тренингов, что-то вроде курсов по личностному росту. Основатели Антарктиды думали, что южный континент станет второй Кремниевой долиной или новым Сколковым – местом, где нет дураков и нищих. Но жизнь вносит свои коррективы, и там, где есть высокоразвитая инновационная среда с большими деньгами, есть и паразиты общества, потому что качественное расслоение в человеческом обществе принципиально неизбежно.

Ночью магазин не работал, поэтому Мухаррам поставил будильник нейролинка на восемь утра, притушил импровизированный костер и уснул, прислонившись спиной к одной из чердачных стен.

Вместо будильника его разбудил трансконтинентальный звонок. Агент практически сразу догадался, кто это, но все же, стоило только в трех метрах от него появиться проекции Игоря Ратникова, Шухрат сделал вид, что удивился. По его собственным наблюдениям, это давало начальству понять, что он погружен в оперативный процесс и совершенно не ожидал, что его будут отвлекать.

– Игорь Валерьевич! – воскликнул Мухаррам, слегка приглушая голос, чтобы не разбудить дремлющего этажом ниже вместе с бомжами администратора ночлежки. – Надеюсь, вы мой отчет получили?

– Ты, хишрак, совсем слетел с катушек, кажется! – не то что выкрикнул – прорычал Ратников. Мухаррам спешно убавил громкость. – Я понимаю твое состояние, Кашмир – отвратительное местечко. Да, читал психопрофиль. Но это еще, твою мать, что такое? Улетал из Кашмира – проник на борт гуманитарного самолета. Один хирург заметил, так ты ему чуть голову не проломил. Совсем ополоумел? В Сиднее наклюкался – попал в руки полиции. Дюран уже наказан за то, что за моей спиной в игры играет. Да, я знаю, что именно он тебя вытаскивал. Думали, не узнаю? Приехал в Антарктику – тут же вляпался по самые жабры. Не успел сойти с поезда, уже попался охранной фирме. Использовать незасвеченные документы ума не хватило? Хорошо, что и им черепушки не повскрывал…

Любая организация – сложная гидравлическая машина. Как в стимпанке. Есть котел, в котором закипает вода. Он ничего не делает, кроме того, что кипятит воду. Но своими действиями он запускает механическую реакцию и давит на устройства, которые рассредотачивают давление за счет перераспределения нагрузки. В конечном счете находится в системе клапан, что должен спускать пар. В рамках UNISS – это Мухаррам. Поэтому Шухрат сидел спокойно, надвинув на уши капюшон и слушая, как Ратников поносит его направо и налево. Уши в таком деле не нужны, нейролинк передавал сигнал прямо в мозг. Технологическая шизофрения.

– Я нашел человека, он выведет меня на посредника, который состоит в той группе, что прячет Воронова, – произнес наконец Мухаррам.

– Тебе не кажется, что это как-то сложно?

– Сложно? Я его почти нашел!

Возле Ратникова появилась проекция, на которой он набрал несколько виртуальных кнопок.

– Нашел-то может и нашел. По мне, так еще доказать надо. Нашел и отметил спуском трех тысяч на баб и наркоту?

– Я не пил. Сделал покупки.

– Что за покупки?

– Купил новую флейту…

Мухаррам поднялся с пола и, чтобы не выдать себя выражением лица, повернулся к проему в крыше. До восьми часов утра оставалось пять минут. Магазин откроют в восемь, как и заведено в остальном мире. Хотя такой распорядок выглядит очень странно и непривычно, ведь в Антарктике день длится полгода, ежесуточной ночи тут нет, и жизнь города течет постоянно, не прерываясь на дискретные циклы дня и ночи. Наверное, это дань европейскому прошлому Берингеров.

– Ты про флейту пой своей сестре. Кому ты решил мозги полоскать? Я знаю, это или наркота, или оружие! Где твой табельный пистолет? Да что тут спрашивать, скорее всего, потерял в Кашмире! Одно дисциплинарное взыскание ты себе уже заработал. Немедленно предоставить мне отчет о покупках. Ляжет на стол комиссии по этике. Хишрак, лишь бы это было что-то легальное!

– Я не принимал никогда.

– Кому ты рассказываешь? Я помню каждый факт, каждый твой отчет и все, что мне про тебя сообщали.

Шухрат осекся.

– Мы все следили за твоей карьерой в Южной Азии, – продолжал Ратников. – Я хлопотал перед Арчибальдом, чтобы тебя и лейтенанта Марию Кроиц не выгоняли из Управления после того, как вы накуролесили в Шринагаре. Я сам надеялся, что ты реабилитируешься и приведешь мозги в порядок. Тебя понизили до категории «Ангел А/2». Тебе что, и этого мало? Смотри, я тебя предупреждаю. Если до вас доберется Арчибальд – запросто намотает кишки на люстру зала Генеральной Ассамблеи…

– Да все в порядке, кинем ему Воронова – и он, может, даже премию выпишет…

– Что-то ты вообще не осознаешь всей сложности ситуации, – ответил Игорь Ратников. – И этот отчет о состоянии здоровья… Какая-то подделка! Я просил тебя пройти полное обследование в нашей клинике. Почему ты не прилетел в Женеву, а поперся в Австралию? Эту ерунду вы с Дюраном вместе написали? Хорошенький вы нашли способ поблагодарить Кроиц за то, что она пожертвовала собой ради такого недоумка, как ты!

Но внимание Шухрата было привлечено не к проекции начальника, а к дороге. По улице довольно быстро для своих лет шел похожий на престарелого ученого мужчина. Он нервно оглядывался по сторонам и держал руки в карманах, словно что-то пряча там. Ошибиться на его счет слишком сложно. Мухаррам отпрянул от окна, быстро переодел куртку с оранжевой на зеленую сторону и бегом помчался по пожарной внутренней лестнице, позабыв отключить канал связи. Проекция осталась на чердаке, сохранялась только аудиальная связь с Ратниковым.

Глава UNISS продолжал что-то кричать, и, только уже находясь на улице, Мухаррам понял, что именно.

– Я взял след. Включайте позиционирование и шлите ориентировку в «A-Security». Если сбежит, считайте, что все пропало…

– Ты чего? Офанарел? Не звони мне, пока не поймаешь хотя бы одного подозреваемого! Или дезертируй на хрен, хишрак. Чтоб я о тебе больше не слышал, – послышалось в ответ.

Но Мухаррам не обращал на начальника внимания. Главное сейчас – не дать сбежать связному. И не только сбежать – не дать спуститься в подвал, откуда наверняка вел запасной выход. Поэтому, максимально мобилизовав всю свою физическую форму, он бросился бегом к ближайшему углу фахверкового домика «Берингер и сыновья», а когда добежал, перевел дыхание, отер со лба выступивший пот и быстрым шагом прошел вдоль стены ко входу.

Саманта не успела дойти до дверей, чтобы перевесить табличку на «закрыто», а когда Мухаррам появился в проходе, уже поздно было его выставлять. Поэтому хозяйка пригласила Шухрата присоединиться. Спуск на этот раз шел медленнее обычного. Первым спускался старик, за ним Мухаррам, Берингер замыкала процессию.

Пока престарелый посетитель с трудом покрывал высокие ступени винтообразной лестницы, Шухрат расстегнул ремень с автоматической пряжкой, вынул его из петель штанов и пристегнул под свитером на уровне груди: если охранники приедут раньше, чем планировалось, можно рассчитывать на то, что удастся спрятать оружие на уровне лопаток. Ни в одной стране мира полицейские не обыскивали его в этом месте, а коммерческие службы безопасности и подавно.

На нижней площадке ему удалось рассмотреть старика: человек лет восьмидесяти с явными признаками продления жизни, и, учитывая некоторые особенности косметического вмешательства, эта процедура – не его личная инициатива, а корпоративная программа. Решение нанимателя, не желавшего терять ценный мозг из-за такой нелепости, как старение и смерть.

Человечество так и не вкусило плодов бессмертия. Технолиберальные настроения доминировали недолго. Сразу после начала операций по продлению жизни отдельные страны осознали, что приближают голод и перенаселение. Если к тридцатым годам мир находился в трех шагах от мальтузианской катастрофы, то к сороковым – в шаге. Первые последствия надвигающегося голода должны были проявиться к концу семидесятых, и никакие демографические меры не могли этому помешать.

Эскалация другого конфликта – социального – смела консервативные правительства Европы и Азии в тридцать шестом, когда ООН объявило мораторий на продление жизни. «Революция смертных». Те, кто не успели провести операцию, презирали тех, кто смог это сделать.

Острый политический кризис, расползающийся по всей Европе, вызвал кризис экономический. Потом распался Евросоюз, к власти вернулись технолибералы, отказавшиеся игнорировать мораторий на бессмертие. Их сменили левые либералы, которые пытались компенсировать запрет на бессмертие широкими свободами в других областях. На фоне чехарды в правительствах, эффективных акциях сепаратизма и нарастающего социального насилия заявила о своих правах католическая Церковь, которой удалось не только восстановить некоторые прежние владения, но и примирить общества гуманитарными акциями, а местами – и симметричным насилием своих новых адептов, набранных по программе экопоселений.

Старик явно из бессмертных того периода. И тем более странно, почему он рисковал этим замечательным даром, сотрудничая с экстремистами. Ведь пожизненное заключение – действительно пожизненно.

Не говоря лишних слов, хозяйка выдала кейсы Мухарраму и старику. Обещанный пистолет АПФ, результат конструкторских усилий «Fedoroff Group», оказался действительно увесистым и выглядел надежно. Мухаррам проверил качку затвора, экстракцию магазина. Пистолет отвечал требованиям, предъявляемым к современному оружию. Магазин только слишком маловат, всего шестнадцать патронов. Для автоматической стрельбы этого явно недостаточно. Впрочем, его это не смутило: можно было купить тактические магазины, превосходящие по объему длину рукоятки, на тридцать-тридцать пять патронов. К тому же Шухрат верил, что практически всегда можно решить проблему двумя пулями, хотя несколько раз и выходил за этот лимит.

– Оружие замечательное, – произнесла женщина не без доли хвастовства. – Уникальное. Одна из моих лучших работ. Стоит дать собственное имя.

– Назову его Fuscipes, – задумчиво произнес Шухрат.

– Почему бы и нет?!

Заказ старика выглядел гораздо интереснее.

Когда тот открыл кейс, в нем обнаружились четыре пистолета-пулемета, выполненных в компоновке булл-пап, достаточно компактные для скрытого ношения и достаточно мощные для использования бронебойных патронов.

– Решил брать штурмом Консорциум, папаша? А рук хватит? – фамильярно бросил Мухаррам.

– Нет, на моржей собрался охотиться, – ответил тот, не отрывая глаз от товара.

– Крупновато для моржа, разве нет?

Старик не ответил. Он захлопнул кейс и направился к выходу, забыв по рассеянности на тумбе пачку девятимиллиметровых картечных патронов и очки в черепаховой оправе. Подобрав эти вещи, Мухаррам последовал за ним.

Сюрприз ожидал их уже на поверхности. Стоило клиенту подняться в торговый зал, блики от проблесковых маяков расползлись по динамичным стеллажам и потолку. «A-Security» подоспела вовремя и, видимо, уже оцепила квартал.

С несвойственной ему прытью старик в мгновение ока очутился за прилавком. Мухаррам проследовал за ним, Берингер осталась в подсобке, прижавшись спиной к стене.

– Сволочи, вы еще и «охранку» сюда привели! – закричала несколько истерично Саманта. – Непостижимо!

На секунду зазвенела сирена, которую включили, чтобы привлечь внимание. Потом послышался голос Вузвика.

– Буренберг, сукин ты сын, мы знаем, что ты в магазине. У тебя есть минута, чтобы осмыслить свое жалкое положение и выйти, подняв руки над головой. Засранец…

Руки старика затряслись.

Мухаррам, понимая, что, приобретая оружие, сам нарушил Правила, достал из пластикового кейса пистолет и, изловчившись, вставил его под ремень между лопаток. Для старика, который неправильно понял его действия, это послужило определенным сигналом. Буренберг открыл свой чемоданчик, вынул один из пистолетов-пулеметов, неловко примкнул к нему магазин и отвел затвор, загоняя патрон в патронник.

Мухаррам не успел его остановить. Старик приподнялся над прилавком, сделал на нем упор и попытался выстрелить, но получился лишь щелчок затвора, выстрела не последовало. В ту же секунду пуля пробила дверь магазина, пролетела со свистом весь зал и, впившись в плечо старику, прошла навылет, разбрызгивая опилки декораций стены, в которой застряла.

– Хишрак! – закричала Берингер, заламывая руки и опускаясь на пол.

Старик, хватаясь за плечо, также упал на серый грязный линолеум. Он истекал кровью, в красных лужах тонули опилки стены и оброненный пистолет-пулемет. Мухаррам навис над ним и попытался пережать артерию, но ничего не получалось. Кровь брызгала на стены небольшими струйками.

– Ты что, значок не видел? – Мухаррам оторвал с прилавка наклейку в виде спирали на желтом треугольнике. – Смотри. Система реактивного кондиционирования. Гасит все виды горения в помещении, кроме клеточного.

Буренберг силился что-то сказать, но из-за боли и неудачного положения тела выходили только хриплые еле различимые звуки. Шухрат схватил его за шею и помог сесть.