Сердце Дракона. Книга 14

Идиома о том, что лучшие правители получаются из тех, кто не стремится к власти, верна лишь на малую толику.

– Ну и к тому же, – легкая скорбь и печаль в голосе Тенед вновь сменились беззаботным радушием и игривостью, – ты, Таш, лучше всех должна знать, как сильно я люблю сказания о принцессе и герое. Я всю жизнь мечтала занять это место.

– Разумеется, моя принцесса, – склонила голову Таш. Судя по ауре, драконице было не меньше трех эпох. Невероятно почтенный возраст для смертного или простого человека, но для дракона – самый расцвет сил. – Однако не забывайте, что тот, кто стоит перед вами, не имеет ничего общего с героем Травесом, да будет его заточение окончено.

Лицо Тенед слегка помрачнело.

Интересно, каково это – жить на сказках о подвигах того, чью жену и ребенка убили по приказу твоего отца, а самого героя бросили в темницу где-то в удаленном уголке региона Белого Дракона?

Сам же Хаджар внезапно понял, что та история, которая, как ему когда-то казалось, произошла невероятно давно, имела непосредственно живых свидетелей и даже жертв в нынешнее время.

И это заставляло посмотреть под иным углом не только на свой малый срок жизни – всего один век, но и на историю Черного Генерала.

Да, ту эпоху, когда произошла битва за весь мир с его Врагом, нельзя было сравнивать со временами Травеса и первого посольства. Но тем не менее что-то в этом да было.

– Пойдем, мой герой. – Тенед протянула руку, и Хаджар ответил на это отставленным локтем. В тот момент, когда нежные, теплые пальцы драконьей принцессы опустились на его твердые, натруженные мышцы, Эзир и Таш потянулись к оружию. Но им хватило сдержанности не делать глупостей. – Приключения ждут нас.

Вместе они отправились к границе земель Красного Тумана, когда Таш продемонстрировала, что действительно приходится сестрой Сину.

Как и ее брат, изменив тон на максимально серьезный и даже смертельно-серьезный, она произнесла:

– Я увидела человеческий браслет на твоей руке, Хаджар Северный Ветер, – ее слова вонзались в спину ничуть не хуже ледяного тяжелого меча, – и если с головы принцессы хоть волос упадет, то я сделаю все, чтобы те, кто тебе дорог, каждый из тех, кого ты любишь, о ком заботишься, встретили свою смерть. И, видит Высокое Небо, это будет самая страшная смерть из всех, что знает наш мир.

Перед внутренним взором Хаджара пронеслись лица сестры, племянника, Эйнена, его сына, Доры, Париса…

Аркемейя…

Остановившись, Хаджар медленно повернулся к Таш.

– Когда я вернусь, – его слова звучали подобно мерным ударам военных барабанов, так же тяжело и неотвратимо свидетельствуя о том, что прольется чья-то кровь, – мы сразимся вновь и на этот раз – не до первой крови.

– Буду ждать, – хищно улыбнулась Таш’Маган.

* * *

Вплоть до самой границы земель Красного Тумана принцесса драконов и Хаджар шли в абсолютной тишине. И только когда до деревьев с кровавыми кронами оставалась всего ничего, Тенед внезапно произнесла:

– Я бы могла подумать, что ты хочешь сломать мне руку.

Хаджар, вынырнув из собственных мыслей, обратил внимание, что все это время сжимал запястье принцессы. Так сильно, что ее слегка когтистые пальцы успели побледнеть.

– Простите, моя принцесса, – искренне извинился и поклонился Хаджар.

Тенед только тепло улыбнулась и отрицательно покачала головой. Она кинула быстрый взгляд на браслет Хаджара, а затем в ее звездных глазах вновь промелькнула печаль.

– Не держи зла на Таш, мой герой, – прошептала Тенед. – Она не знает, что такое потеря родных, семья Маган уже давно не воевала. А последняя битва с Алым Фениксом, к счастью, не унесла никого из их числа.

Хаджар вгляделся в глаза принцессы. Говорят, что они – зеркала души. И это было действительно так. И не только для человека, но и для любого другого живого существа.

Глаза никогда не врут.

И поэтому, если не хочешь, чтобы твои мысли прочитали, никогда не смотри в глаза волшебнику или магу.

Хаджар ни разу не слышал об императрице драконов и не видел мать Тенед во время празднования Рубина и Дракона.

– Я слышала от Сина… – Хаджар этому не удивился. Видимо, та короткая заминка была предназначена, чтобы глава воинов дал принцессе короткий инструктаж. – Что ты всю жизнь прожил среди людей.

– Это так, моя принцесса.

– Он, – Тенед кивнула на браслет, который Хаджар и не скрывал, хотя Чин’Аме настаивал на обратном (может, и глупость, но это было тем немногим, что Хаджар мог сделать для своего сына), – принадлежал человеческой женщине?

– Принадлежит, – поправил Хаджар. – И… это трудный вопрос, моя принцесса.

– Принадлежит, – повторила Тенед. В свете клонящегося к закату солнца ее черты были еще прекраснее, чем прежде, но в то же время – мягкими и нежными, как бутон нераспустившегося цветка. – Однако я чувствую печаль на твоем сердце. Что случилось?

Она потянулась к браслету, но Хаджар отдернул руку и спрятал ее за полой своих простых одежд из холщовины.

– Слишком длинная история, принцесса, – чуть резче, чем хотел изначально, произнес Хаджар. – Позвольте попросить венок, и давайте отправляться в путь.

Наследница Рубинового Дворца вновь тепло улыбнулась, но в глазах ее все так же затягивала в темный омут печаль. Очередное израненное сердце, скрывавшее за внешней добродетелью, открытостью и радушием глубокую рану.

Хаджар достаточно видел подобных душ и судеб.

Ничем хорошим их путь никогда не заканчивался.

Но ему не было дела до драконьей принцессы.

Да, никакого.

Она лишь ступенька на пути к Седьмому Небу, и не более.

Не более…

– Прими венок из рук моих, славный герой, и прошу, проведи до Рубиновых Гор, дабы я могла подтвердить мир между нашими странами. – И принцесса протянула Хаджару скорее не венок, а корону. Простую, свитую из нескольких золотых прутьев с вплетенными в них драгоценными камнями – рубинами, как можно было догадаться.

Хаджар принял ее из рук принцессы и надел на голову, ощутив при этом… ровным счетом ничего.

Он был из тех, кто никогда не стремился к власти.

Глава 1225

Как можно представить себе ночь в лесу, где над головой сомкнули тесные объятья кровавые кроны. Где ступаешь в абсолютной тишине по тропе, петляющей среди мха и травы, окрашенных багрянцем. Где нет ни вскрика редкой птицы, которую бесшумно ступающий хищник спугнул с ветки, и та своим криком пробудит на пару секунд весь лес, который вновь затихнет в ожидании начинающейся охоты.

Здесь ничего этого не было.

Здесь вообще ничего не было.

Нет, взгляд цеплялся за стволы деревьев, в отличие от крон и травы, имевших самый привычный окрас и оттенок. Но… на обнаженных кустах не видно ни единого листочка. Опытный следопыт, коим считал себя Хаджар, оказался не способен обнаружить даже самый распространенный лесной след – не человеческий, конечно, а кроличий.

И не потому, что зверьки сильно плодились, просто их маршруты миграции занимали самые обширные территории.

А если не было кроликов, то и лис, и волков не сыскать. Ни рыси, ни горной пумы. Медведь здесь не пробирался в поисках дикого меда или надломленной березы, источавшей сладковатый аромат сока.

Лось не проходил в поисках не растущих здесь грибов. А олень не щипал кровавой, острой на вид травы.

Хаджар и державшаяся за его локоть прекрасная принцесса Тенед шли, как и сказал Син, по тропе белого солнца. Причем – в самом прямом смысле этого выражения.

Солнце, которое уже давно должно было скрыться за западным горизонтом, светило в лицо идущим. Вот только оно было не привычно золотого или оранжевого цвета, а нежно-белого. Как снег или только-только отполированное серебро, которое еще не держали в руках.

И так получалось, что свет этого мистичного объекта отражался от глади единственного ручья, который протекал через все эти безжизненные, безлюдные земли. Да и тот из-за какой-то странной магии, которую нельзя было ощутить ни в Реке Мира, ни при помощи истинного Слова, бежал под коркой прозрачной слюды, чем-то напоминающей лед.

– Как так случилось, Хаджар, что ты еще совсем юн, но твои волосы уже покрыты сединой? – вдруг спросила принцесса Тенед.

Некогда чернее вороньего крыла, сплетенный в длинную косу, теперь за спиной Хаджара качался наскоро и неумело обрезанный седой хвост, стянутый волшебной синей шелковой лентой.

– Моя принцесса, – вздохнул Хаджар, – прошу – давайте сохранять тишину. Мне не нравится этот лес.

– Он никому не нравится, – этого не было видно, но почему-то не возникало сомнений, что принцесса вновь улыбалась, – такова его природа. Он был таким создан. Чтобы отпугивать и отталкивать каждого, кто осмелится войти под его сени. Но если не нарушать правил, не сходить с тропы белого солнца, то он миролюбив и по-своему прекрасен… Порой мне кажется, что каждый из нас строит вокруг своей души такой лес. И может, поэтому раньше люди изображали духа смерти с мечом, а теперь – с косой. Потому что если раньше мы носили доспехи и смерти надо было сквозь них прорубиться, то теперь… теперь ей нужно косить заросшую травой тропу души.

Заросшую травой тропу души…

Проклятье – Тенед явно нашла бы общий язык с Эйненом. Тот тоже любил пуститься во всякие пространные философствования в самый неподходящий момент.

К примеру, когда его спутник всеми фибрами своей, без всякого сомнения, заросшей души ощущал надвигающуюся опасность. И давно уже такого не было, чтобы от подобного ощущения на спине Хаджара вдоль позвоночника волосы дыбом вставали. Будто у бродячего пса, чувствующего приближение волка.

– Расскажи мне, Хаджар, – принцесса все никак не могла замолчать. Может, она не ощущала того, что чувствовал Хаджар? При ее уровне развития – безымянной начальной стадии – вряд ли. Тогда просто делала вид, что не ощущает? Пыталась при помощи разговора унять нервы? Возможно… Хаджар не сомневался в том, что страна драконов обладала всеми ресурсами, чтобы поднять ступень развития будущей императрицы исключительно благодаря алхимии, тренировкам и особым ресурсам. Вот только в реальной ситуации грош цена была такому развитию. Сколь высоким оно ни было бы «на бумаге». – Как живут люди в семи империях?

Хаджар едва не оступился на идеально гладкой и ровной тропе. Он ожидал от принцессы Тенед всего что угодно, но только не такого вопроса.

– Прости, если вновь задаю вопрос, который задевает твои шрамы. – И дураку было понятно, что наследница Рубинового Дворца имела в виду вовсе не те шрамы, которые покрывали большую часть тела Хаджара.

– Зачем вам это знать, моя принцесса?

После этого пришел черед принцессы замолчать. Они продолжали путь по тропе белого солнца. И все это время Хаджар ощущал на себе пристальные взгляды, но стоило только повернуться в нужную сторону, как оказывалось, что ничего, кроме кровавых деревьев и голых кустарников, за ними не следило.

В какой-то момент Хаджар и вовсе начал подозревать, что это именно фауна была тем самым хищником, терпеливо ждущим, когда непрошеные гости допустят ошибку и отпустят ту спасительную ниточку, которую им любезно спустили в самый потаенный уголок ада.

Но нет.

Это было бы слишком банально и просто.

Трава и листья действительно выглядели острыми, наточенными клинками, но если они на самом деле были не живой фауной, а очередными изделиями из рубинов, Хаджар был бы сильно разочарован.

– Почти всю свою жизнь я провела во дворце, – неожиданно продолжила принцесса. – Наверное, это участь многих из принцесс – жить во дворце и смотреть с высокой башни на то, как мимо тебя проносится другая – настоящая – жизнь.

Почему-то Хаджар вспомнил Элейн. Так что да – в словах Элейн существовала своя правда.

Но, пожалуй, лучше так, чем…

Огненные волосы еще одной принцессы, которую знал Хаджар, пронеслись перед его внутренним взором и исчезли в ревущем пламени взорванной мануфактуры.

– Но даже до самой высокой башни донеслись слухи о том, что люди готовятся поднять восстание, а в их главе стоит какое-то чудовище по имени Белый Клык. И я даже не знаю – зверь это или человек.

Опять же – не стоило удивляться. Слухами, как говорится, земля полнится. Да и к тому же недавние события, а именно – слова Моргана, прозвучавшие на месте битвы Ласкана и Дарнаса, имели слишком большое значение, чтобы о них не судачили даже драконы.

– Они воюют, моя принцесса, – ответил Хаджар, – и нет ни одного дня за прошедшие эпохи, чтобы где-то в семи империях не умирали люди от чужой стали.

– Постоянная война? – Кажется, Тенед была глубоко шокирована и даже не особо верила словам Хаджара. – Но за что? Разве им мало земли? Мы, драконы, ютимся в этих горах, чтя традиции прошлого. Или, может, недостаточно ресурсов? Но мы забираем лишь десятую долю от каждой империи и…

– Лучшую десятую долю, – перебил Хаджар. – Что же до земель, то… это очередной сложный вопрос, моя принцесса. Но люди не могут жить в неволе. И пусть до недавнего времени они не знали о существовании Рубинового Дворца, но чувствовали его власть над своими судьбами.

– То есть ты думаешь, что, если бы драконы не правили регионом, люди бы не воевали.

Хаджару хотелось ответить, что «нет», но…

Он жил не только в безымянном мире. И в мире Земли не было ни драконов, ни пути развития, ни волшебных ресурсов или Реки Мира, а люди все равно воевали, и каждый день кто-то, где-то умирал от пули или ножа.

– Не знаю, моя принцесса, но…

Но договорить Хаджару было, как обычно, не суждено.

Глава 1226

Хаджар действительно видел за свою жизнь многое. Летающие города, реки, в которых плескались звезды, звезды, которые оказывались духами, поля и луга, на самом деле бывшие живыми существами, и многое другое, что у простого обывателя вызвало бы лишь уважение к фантазии враля, выдумавшего такое о своих путешествиях.

Но вот чего не видел в своей жизни Хаджар, что все это время он считал не более чем выдумкой, так это порезы на ткани самого мироздания. Так называемые порталы.

За время путешествия с бродячим цирком по землям Лидуса Хаджар узнал несколько сказок. К примеру, об Эстафе Удачливом. Эдаком рубахе-парне, который, сбегая от погони королевской стражи, упал в портал и очутился в городе, где обитали одни лишь самые красивые, молодые и жаждущие мужской плоти нимфы.

В итоге он возлег сто раз по сто раз с разными женщинами, а потом умер от истощения. Но ушел к праотцам с улыбкой на устах и отсохшим концом.

Как можно догадаться, эту сказку рассказывали обычно в трактирах пьяные мужики.

Или, к примеру, о Горшечнике и фее. Что когда-то странствующий по миру Горшечник заключил сделку с феей, что та откроет ему портал на Седьмое Небо, если тот сможет добыть ей плащ, сплетенный из воспоминаний ветра.

И Горшечник отправился на самый край бескрайнего безымянного мира, но так и не отыскал этот плащ, а когда вернулся, то фея рассмеялась ему в лицо и сказала, что плащ будет сшит лишь через многие эпохи тем, кто станет его злейшим врагом.

А когда Горшечник попытался поймать фею, та исчезла внутри золотого портала, ведущего на Седьмое Небо. Но тот был слишком маленьким, чтобы через него просунуть хоть мизинец, не говоря уже о том, чтобы пройти целиком.

Когда-то давно все это казалось Хаджару полными бреднями, но…

Теперь он знал, что Горшечник существовал на самом деле, и про Эстафа – Хаджар дважды побывал в предместьях Тир-на-Ног, в котором, скорее всего, и оказался Удачливый.

И вот теперь он и сам стоял на границе такого разреза. Будто кто-то невероятно могущественный, вооружившись иглой размером со стенобитный таран, пронзил ею само пространство – весь безымянный мир.

Тропа белого солнца заканчивалась в корнях самого высокого из местных деревьев. Настолько высокого, что корни его поднимались аркой над землей, а внутри этой арки кружился белоснежный вихрь. И становилось понятно, что это не солнечный свет создавал тропу. Да и вообще – под прозрачной слюдой текла вовсе не вода, а энергия.

Точно такая же, какую заключали по оной капле в схожую прозрачную слюду. Это была чистейшая эссенция Реки Мира – сути мироздания.

Хаджар с принцессой Тенед все это время шли по несметному богатству. Сколько времени минуло с тех пор, как они вошли под сени кровавого леса?

Пять, восемь часов?

Сколько километров они успели пройти? Двести, двести сорок? Сколько тонн этой драгоценной эссенции вытекало из портала?

– Одна капля в год, – вдруг произнесла за спиной Тенед.

Хаджар повернулся к ней. Шокированный и не верящий собственным глазам.

– Ты хотел спросить, сколько капель из этого ручья добывает Рубиновый Дворец. – Взгляд принцессы потяжелел, а сама она выглядела немного разочарованной. – Мой ответ – одна капля в год. Хотя на самом деле – две, но вторая это доля Рубиновых Гор.

Хаджар перевел взгляд с ручья чистой эссенции Реки Мира на портал, затем обратно на принцессу, а потом снова на портал.

– Значит, из-за этого сражались гномы и драконы, – прошептал он, – из-за источника капель.

Проклятье…

Проклятье!

– Знаете, принцесса, – неожиданно для самого себя процедил Хаджар, – а страна драконов не так уж сильно отличается от семи империй. Там тоже люди гибнут за деньги.

Хаджар едва поборол желание сойти с тропы, но помнил наказ Син’Магана. И как-то не горел желанием тратить время на то, чтобы проверить свои силы против тех, кто мог таиться в местной тьме.

– Это хорошо, мой герой, – и принцесса вновь удивила Хаджара, – что ты так думаешь.

Она разжала ладонь, и на ее аккуратной, небольшой груди повис медальон, исписанный рунами и символами в количестве похлеще, чем посох Шиах’Мина.

– Что…

Догадка пронзила разум Хаджара. Он потянулся к венку на своей голове, попытался его снять, но… не смог. Сколько бы ни пытался, венок с головы ему не поддавался.

– Что это? – едва ли не прорычал Хаджар.

– Артефакт, созданный Чин’Аме, – прошептала с сожалением в голосе принцесса. – Ведь это его дочь отправлялась в первое посольство с героем Травесом. И кому, как не хитрейшему из слуг моего отца, знать, насколько могут быть ненадежны кровные клятвы. Поэтому он изобрел этот артефакт.

Чин’Аме… Это имя немного успокоило Хаджара, но недостаточно, чтобы убрать ладонь с рукояти меча.

– Что он делает?

– Для начала, разумеется, обеспечивает мою защиту. – И Тенед указала себе на грудь. Вернее – на амулет, на ней висящий. – Пока ты жив и на тебе этот венок, ни одна сущность, не обладая силой бессмертного, не сможет пробиться через защиту этого медальона, но и я не смогу покинуть ее пределов.

В это Хаджар мог поверить. Он уже встречал за время своих странствий подобные жизнеспасающие артефакты. Один раз в землях барона Куцио он почти неделю просидел около одного адепта, любящего ставить опыты в черной магии над простыми крестьянами, в ожидании, когда спадет подобная защита.

Но обычно такие артефакты обладали зарядом лишь на одно использование, здесь же система выглядела куда более сложной.

– А во-вторых?

– Прошу, – взмолилась принцесса, – это лишь часть традиции. И я могу поклясться тебе своим именем и кровью, что никогда не воспользуюсь этим свойством.

– Во-вторых, моя принцесса, – твердо произнес Хаджар.

Звездные глаза наследницы всего Белого Дракона намокли, и она тихо прошептала:

– Я приказываю тебе – замолчи.

– Я не…

Хаджар сталкивался с разными видами боли. От удушающей до такой, что и жить уже не хочется. Его душу и тело рвали на части. Его резали, кололи, бросали в пламя. Его пытались поглотить, пытались лишить своего «я». Он шел по пути развития, как святой через тернии: его путь на вершину был стремительнее, чем у многих героев в древних легендах.

И за эту скорость и силу Хаджар платил кровью, вместе с которой приходила боль.

Самая разная.

Но такая – еще никогда.

Такая, что одна секунда продлилась вечность и еще немного.

Такая, что он очнулся лежащим в позе зародыша на слюде. Его рука все еще сжимала меч, направленный на принцессу, но теперь он знал, что это сродни самоубийству.

Если нарушение столь легкого приказа обернулось подобной пыткой, то попытка убить Тенед…

– Прошу, Хаджар, – принцесса потянулась к нему.

– Не подходите, – прокашлял Хаджар, – не подходите…

В голове кружились воспоминания о тех годах, что он провел, нося на шее рабский ошейник.

Нет, принцесса не была виновата в том, что на его голове оказался этот треклятый венец. Но… сердце Хаджара, с тех самых пор, как его семья оказалась в ледяном плену, не было столь спокойным, чтобы взирать на ситуацию со стороны.

– Когда мы завершим посольство, то венец сам собой спадет с твоей головы, оставив клятву, что ты никому и никогда не расскажешь того, что видел, слышал, чувствовал, думал, и того, что было и есть за время, пока ты его носил.

Вот почему в этот лес могли войти лишь герой и принцесса. Потому что нельзя было допустить, чтобы вся страна знала, откуда император черпает источник богатства для целого региона.

– Пойдемте, – Хаджар одернул одежды, вытер пот со лба и убрал меч в ножны. Почему Чин’Аме ему не рассказал? Неужели не нашел способа обойти клятву? Или использовал ситуацию, чтобы Хаджар испытывал к императорской семье лишь ненависть? Он ведь намекал, когда показал на примере шахмат, что каждый может оказаться пешкой…

– Но я еще не рассказала…

Хаджар, не слушая, шагнул внутрь пространственного разрыва.

Проклятые интриги…

Глава 1227

Стоило только переступить своеобразный «порог» на ткани самого мироздания, как Хаджар тут же пожалел, что убрал клинок обратно в ножны.

Это был не первый, не второй и даже не третий раз, как он оказался в мире духов, стране фае – племени богини Дану. Там, где целым миром правят две королевы и существует вечная столица, где уживаются день и ночь, зима и лето.

Ощущения, которые испытывал Хаджар в этом мире, он испытал вновь – по ту сторону этого треклятого портала, из которого в эту самую секунду показалась прекрасная принцесса в своих белоснежных одеждах.

– Я не успела тебе сказать, что мы в стране…

– Духов, – закончил за Тенед Хаджар.

Вокруг сгущались сумерки. Тени кружили вокруг них свои дивные, но пугающие и дикие хороводы. Они поднимались по разбитым стенам древних дворцов и замков, которые уже давно поросли паутиной. Слишком толстой и вязкой, чтобы питать пустые надежды на то, что сплели их самые тривиальные пауки, а не какие-то монстры.

Тени плясали на разбитых колоннах старинных храмов. Они поднимались по камням, оставшимся от кладок невероятной красоты и изящества.

Тени были везде – единственные, но безмолвные и холодные свидетели величественного прошлого этого пустынного края. Разрушенный город раскинулся перед принцессой и героем.

– Ты был в стране духов, – догадалась Тенед. Она прикрыла рот ладошками, а вертикальные зрачки точно так же, как совсем недавно у Сина, слегка расширились. – Но как…

– Используйте артефакт, принцесса! – выкрикнул Хаджар, обнажая меч. Тот вспыхнул черным и багровым, и птица Кецаль воспарила к облакам, летящим по лезвию клинка. – Немедленно!

Последнее уточнение оказалось лишним. Тенед сдавила медальон, висящий у нее на груди, и фигуру принцессы окутало мерное свечение золотистого кокона. Энергии столь плотной, что Хаджар нисколько не сомневался в истинности сказанных слов о том, что его не пробьет ни один адепт, кроме тех, кто достиг бессмертия.

Благо их визитер таковым не являлся, но аура, давящая на Хаджара, могла принадлежать лишь тому, кто подобрался к этому максимально близко.

Небесному императору пиковой стадии. Тому, кто был готов пройти испытания небес и земли и обрести бессмертие.

Весь мир вокруг был черным и серым, и потому белоснежная женская фигура, ступавшая по черным камням, одетая в багровое, кровавое одеяние, бескрайним шлейфом тянущееся за ее спиной, мгновенно привлекла к себе взгляд.

Там, где она проходила, где шелестел кронами деревьев ее наряд, внутри которого кричали и стонали умирающие воины, там оживали тени. Они отделялись от стен, поднимались с камней, спускались по колоннам, чтобы занять свое место в растущем строю призрачных туманных рыцарей.

– Земли Красного Тумана, да? – процедил Хаджар, прикрывая спиной Тенед.

Он ведь дал клятву, что вернет ее или умрет. Так что теперь не только и не столько жизнь Хаджара зависела от того, вернется Тенед обратно в Рубиновый Дворец или нет, а жизнь его сына. А это было для Хаджара важнее, чем что-либо другое.

– Это ведь не потому, что деревья красные, да? Просто они принадлежат духу.

– Я не успела тебе этого сказать, – повторила принцесса.

– Но…

– Здравствуй, – произнесла остановившаяся… дух. Сидхе. Та, кто была равна по силе Ана’Бри. – Потомок Врага.