Темный круг. Наследие Вассар

Он остановился, чтобы сделать затяжку, потом продолжил, исподлобья глядя в глаза собеседнику, с которым можно говорить, не таясь и не вдаваясь в подробности: первое, потому что пуд соли вместе точно съели, второе, потому что и без лишних слов тот понимает, что к чему.

– Северяне не устают искать тайные тропы в Кьянк, недалеко и до войны, если так пойдет. Надеемся только на благоразумие градоправителя и самого примия.

Сказав это, он залпом осушил кружку, поставив ее перед Деньшей, юноша скорым шагом отправился в кухню.

– Саввар, – приглушенно добавил Пирит, – неспокойно на окраине. Прошлой ночью на вышке всех обученных воронов потравили, что случится, нескоро помощи дождешься. Рукон учинил допросы, выяснить удалось одно: кто-то отравил воду. Стражники в один голос уверяют, что ночью никого не видели и ничего подозрительного не заметили. Неспроста это все, ох, неспроста. Здебор и примий отправились в Низину – там краст объявился.

Тут Пирит огляделся, потом придвинулся в Саввару еще ближе и одними губами закончил свою мысль:

– Так, я думаю: либо с ними что, либо у нас тут…

Из кухни вновь показался Деньша, и Пирит сразу перевел тему, продолжив отвечать на вопрос Саввара.

– В долине Висина объявил Титу об отказе платить налог, впрочем, как и каждые три года. Предполагаю, будет небольшой показательный поход, и все кончится вялыми мелкими стычками, северяне все же привыкают к нашим законам. С Приюта вестей меньше, говорят, недавно князь Гвал покинул город, направился на север, я уверен, что он преклонит колено перед Бойданом, и именно за этим туда он и поехал. Как изменятся отношения между севером и Кьянком, время покажет.

Саввар молчал, обдумывая услышанное, потом проговорил:

– На обратном пути я обязательно зайду в город, недели через две или три.

Он задумчиво навис над столом и, неожиданно улыбнувшись, добавил:

– Сготовишь нам свежего темного, Пирит?

– Через две-три недели, говоришь? А кто знает, что будет через две-три недели? Город пустеет, думаю, нам с Деньшей тоже придется трогаться с места.

Вскоре все разговоры утихли, время было уже позднее. Пирит разослал слуг по домам, в эту ночь все комнаты заняли гости. Саввару пришлось поселиться в одной комнате с Деньшей, юноша уступил гостю свою кровать, сам устроил себе ложе на полу.

Тишина наполнила трактир, пробралась в каждую комнату внизу, оттуда на лестницу, поднялась по ступеням, цепляясь за выступы деревянных половиц, остановилась в начале верхнего коридора, а затем тронулась, медленно и плавно, накатывая с каждым разом все ближе и ближе к запертым дверям.

За одной из них раздался голос:

– Иди тихо, понял! К рассвету все должны быть готовы! – дверь легонько скрипнула, вспугнув тишину.

Из комнаты Менза вышел его помощник. Шаг его был легок: ни одна половица не выдала его. Направляясь к лестнице, несколько раз остановился, прислушиваясь, у комнат проводников. Спустившись вниз, пробрался к входной двери и, прижавшись к мощному засову, бесшумно его поднял: дверь пошатнулась в смазанных петлях и легко поддалась, впуская свежий ночной ветер.

Обратно в комнату Менза он вернулся спустя четверть часа, неся с собой три тяжелых свертка.

Саввар спал тревожно, то и дело просыпаясь и прислушиваясь: всю ночь ему мерещилось, что кто-то ломится в дверь. Тяжелый сон отпустил к утру. Когда Саввар окончательно проснулся, Деньше в комнате уже не было. Из кухни наверх поднимался аппетитный запах сваренной на завтрак каши.

Он поднялся с кровати и внимательно осмотрел комнату. Она была простой и чистой, без лишних украшений, разве что рисунок на стене, видимо, сделанный очень давно, старый меч в углу, подаренный не иначе, как лично Пястом, да несколько камней выложены горкой на широком подоконнике: свет лился сквозь них, причудливыми узорами ложась на пол и стены.

Саввар умылся в небольшой бадье – Деньша принес свежей воды ранним утром и при этом умудрился не потревожить его сон – и спустился вниз.

В зале было еще пусто, только Пирит с Деньшей завтракали за отдельным столом. Перед ними стояли два глиняных горшочка с дымящейся кашей. Деньша, увидев Саввара, молча поднялся с места, вежливо поклонился и ушел в кухню.

– Утро доброе!

– Оно и видно, что доброе. Я глаз до самого рассвета не сомкнул, – Саввар упал рядом с бодрым трактирщиком, ожидая, когда Деньша принесет ему завтрак.

– Прогуляемся до конюшни после завтрака? Харрас привез с востока коней интересной породы.

– Может, и прогуляемся, – сонно ответил проводник.

– Чего хмурый такой? Сегодня первый день, важный день! – улыбнулся Пирит.

– Шестнадцать лет быстро пролетели, – растирая лицо руками, произнес Саввар.

– И следующие шестнадцать так же пролетят, брат лазутчик.

– Пролетят-то, пролетят.

– Думать о плохом – беду навлекать.

– А впрочем, ты, может, и прав.

Из кухни вышел Деньша, неся еще один горшочек с кашей.

Через четверть часа вниз потянулись воины Саввара, за ними спускались и северяне. Пирит ушел в кухню, готовясь подать гостям завтрак, Деньша присоединился к нему.

За едой Саввар тихо переговаривался со своими воинами: всем в эту ночь спалось плохо.

После завтрака Пирит пошел к конюшням и жестом позвал с собой Саввара, тот отказался. Трактирщик, немного постояв, вышел во двор один.

Деньша принялся собирать опустошенные горшочки со столов, спрашивая у постояльцев, желают ли они добавки или горячего напитка. Кто-то протянул руку к нему и попросил принести горячего отвара из ягод и трав. Один из торговцев неспешно пошел к выходу и запер дверь на засов. Саввар заметил, сжал кулак и положил его на пояс, туда, где обычно покоится эфес. Воины, поняв немой приказ, молча встали и подошли к стойке. Менз пристально посмотрел на Саввара, усмехнулся и, в два больших глотка опустошив кружку, веселым голосом объявил:

– Зря ты, Саввар, не ушел с Пиритом! Нам пора!

Торговцы, словно дождавшись команды, вскочили с мест и бросились в разные стороны: пятеро угрожающе двинулись к Саввару, по два к каждому окну, трое к двери и еще несколько – к кухне. Запахло дымом. Менз остался сидеть за столом, наблюдая за происходящим.

Пятеро окруживших Саввара и двоих его воинов достали короткие мечи.

– Берегись! – вскричал Саввар, резко дернул рукой от пояса, и двое северян тут же свалились с воткнутыми в горле ножами. Он пробежал вдоль стены, врезаясь в толпу уже схватившихся возле кухонной двери. Одного из торговцев ткнул под ребро тонким стилетом, удар был нанесен с разбегу, лезвие с пол-локтя длиной вошло по самую рукоять и застряло меж ребер.

В двери кухни показался Деньша с наполненным до краев кувшином, но Саввар тут же вдавил его обратно. За полы его одежды схватился северянин. Пришлось выхватить горячий кувшин из рук ничего не понимающего Деньши и разбить о голову врага – хватка немного ослабла, но все же вырваться не удалось. Тогда Саввар дернул дверь на себя, закрываясь от уколов мечей, и крикнул:

– Деньша! Беги!

Растерявшийся Деньша замер от неожиданности: еще несколько минут назад эти люди мирно сидели за столами и завтракали. Он ошеломленно смотрел на раненого северянина, наполовину высунувшегося из-за двери: из груди у него торчал стилет. Но тут в широкой щели показалось лезвие: еще кто-то пытался достать Саввара, но все никак не мог попасть; тот уворачивался, пытаясь отбиться от распластавшегося на полу северянина и одновременно удержать дверь. Деньша схватил небольшой топорик для рубки мяса и, сам того не ожидая, ударил по высунутой руке, отсекая кому-то указательный палец, – раздался пронзительный крик, меч выпал. Саввар тут же подхватил его, пнул по голове вцепившегося в него врага, кольнул его острием в подбородок и, захлопнув наконец дверь, взревел:

– К выходу! Деньша, не медли! Быстрей!

Деньша рванулся в подвал, рывком сдвинул почти опустошенную бочку, в два приема распахнул дверь: тьма взглянула на него черным провалом уходящего вдаль коридора…

Из кухни донесся сдавленный крик, что-то тяжелое рухнуло на пол. Саввар стрелой пронесся мимо, успев схватить юношу за руку, повлек его за собой в провал.

Бежали в полной темноте, врезаясь в стены, падали, вставали и снова бежали. Когда звуки из трактира пропали, Саввар перешел на быстрый шаг. Он все еще сжимал руку Деньши, да так крепко, что она похолодела.

– Саввар! – воин не останавливался.

– Саввар!

Вновь не дождавшись ответа, Деньша резко дернул руку, тот, опомнившись, отпустил.

– Нужно идти. Нет времени медлить, – разгоняя тишину, заговорил Саввар.

– Как же Пирит?

Саввар снова взял его за руку.

– Будем надеяться, что с ним все хорошо.

Глава 6

Пирит недолго постоял на улице, любуясь оседающим на городские дома и улицы туманом: мелкая роса искрилась в свете восходящего светила. Прохладный свежий воздух спускался с горных склонов. Он перевел взгляд на каменную гряду: в складках между утесами летали птицы, они то проявлялись черными точками, ясно различимыми на фоне белого, прижатого к скале облака, то ныряли вниз и тонули в ярких лучах. Обернувшись вполоборота, Пирит вгляделся в широкую полоску Инистого леса: заиндевевшие деревья сплелись ветвями, причудливым узором окаймляя линию горизонта, – в это утро лес полностью оправдывал свое название.

Близилась зима. С долины все чаще дули холодные, пробирающие до костей ветры, не раз уже обратившись снежной вьюгой. В эту ночь выпал снег, накрыв лес тонким белым покровом, но ближе к рассвету, уже успевший подтаять, он залепил деревья влажной плотной коркой, а утром ветер нагнал с севера холодный воздух, и деревья ощетинились толстым слоем колючей изморози. Облака степенно расходились, давая свету проникнуть в лесные заросли, и не один житель пограничного города восхищенно замирал, зачарованный переливами иссиня-белого света и сиянием желто-оранжевых, рассыпанных по веткам звезд.

Пирит вздохнул с какой-то светлой грустью и направился к конюшням, прислушиваясь к похрапыванию жеребцов породы Мелло. В соседних с ними стойлах расположились лошади северян, определить их породу Пирит так и не смог, а расспрашивать у хозяев, докучая своим любопытством, не стал. Жеребцы уже проснулись и заржали при приближении хозяина: трактирщик старался выезжать за город как можно чаще, чтобы не терять сноровки. Пегие, с белыми пятнами на голове и ногах, с мягкой короткой шерстью и длинными вычесанными гривами, они ничем не уступали даже коням градоправителя Харраса.

Он погладил жеребцов, каждому ласково шепнул что-то на ушко, дал полакомиться принесенной морковкой и взялся за вилы. Но поработать сегодня ему не пришлось. Сначала он увидел следы: они тянулись через всю конюшню к стойлам лошадей северян, а оттуда – в сторону навеса с гостевыми телегами. Войдя под навес, он обнаружил разворошенную телегу: кто-то, видимо, в спешке, грубо стянул с нее полотно, оторвав большой лоскут с краю, – множество разбросанных в беспорядке вещей валялось на земле.

К горлу подкатил твердый комок, не давая нормально вздохнуть. Пирит сжал кулаки и чуть слышно выругался – рядом кто-то шевельнулся. Трактирщик обернулся: перед ним стоял молодой служка – сегодня он пришел раньше положенного.

Пирит указал на телегу, раздосадовано пожав плечами:

– Кажется, ночью кто-то ограбил наших… – начал было он, но его перебил неожиданно резкий звук закрывающегося засова трактирной двери.

– Что там, господин?! – округлил глаза мальчик.

– Ш-ш-ш! – шикнул Пирит, прислушиваясь.

Послышался лязг металла: в трактире, по всей видимости, началась заварушка. Окна загораживали изнутри, кто-то громко закричал, – трактирщик не разобрал ни слова, но, поняв, что случилось, повернулся к служке:

– Беги к башне! Беги, что есть мочи! Зови на помощь!

Сам развернулся, буквально вылетел из-под навеса к конюшням и, вооружившись вилами, встал напротив входа. Лошади заржали, чувствуя приближающуюся опасность.

Звуки борьбы стихли, послышались глухие удары, как будто кто-то изо всех сил выбивает дверь, что-то покатилось, разбились глиняные горшки – потом все стихло.

Порыв ветра принес запахи жженой муки и угля. Пирит напрягся: понять, что происходит внутри, было невозможно.

Время шло, из трактира никто не выходил. Запах усиливался. Пирит с облегчением увидел, как по дороге быстро приближается вооруженный отряд. В первых рядах он заметил огромного воина с тяжелым молотом поперек груди. Это был Пяст. Пирит закричал, замахал рукой, отряд проследовал прямиком к трактиру, остановившись только у входа.

Пяст дернул за толстую ручку, чуть не снимая дверь с петель, – ее резко притянуло обратно, как будто кто-то удерживал ее с внутренней стороны. Сотенный гневно закричал:

– Именем градоправителя Харраса! Немедленно откройте!

Ответа не последовало.

Пяст перехватил молот и с размаху обрушил его на дверь, – она не шелохнулась, никто не отозвался.

Пирит заметил в окне языки пламени, начавшие пожирать столы, перекрывающие окна. Пяст схватился за молот и со всего размаху…

– Стой! – успел вскрикнуть Пирит.

Дверь раскололась надвое, огонь вырвался наружу, отбрасывая обломки вместе с воинами, крыша трактира, задрожав, сложилась вовнутрь, утихомиривая на время разошедшееся пламя. Слышно стало, как забились в панике лошади. Огонь выжигал воздух, раскаляя мощеную мостовую.

Пирит еле поднялся, но жар сбил его с ног. У входа в трактир, оглушенный, лежал Пяст.

***

В подземелье резко запахло гарью, в воздухе появилась густая липкая взвесь, на щербатых стенах оседал жирный осадок. Каждый шаг давался с трудом. Деньша споткнулся и влетел в спину резко остановившегося Саввара.

– Натяни воротник на нос, – голос проводника звучал глухо.

Деньша послушался – дышать стало немного легче.

Тьма, окутавшая беглецов, набирала силу, казалось, она вот-вот обретет плоть и присоединится к погоне. Перед глазами то и дело всплывали странные, гуляющие под низкими сводами образы, они появлялись так близко, что болели от напряжения глаза. Деньша не понимал, таился ли кто-то на самом деле в темных переходах или так разыгралось его воображение.

Саввар вел Деньшу прочь от обратившихся в смертельную угрозу северных торговцев. Казалось, он знает, куда идет: они прошли прямо, преодолев полутемную галерею, поднялись наверх, спотыкаясь о разной высоты грубые ступени, затем свернули, оказавшись в тупике. Саввар принялся шарить руками в поясном мешке: бывалый проводник, а в прошлом лазутчик, он всегда носил его с собой – никогда не знаешь, когда именно тебе понадобится свет в кромешной тьме. Привычными движениями высек сноп искр и осторожно запалил лучину.

– Деньша! – Саввар приблизил изрезанное шрамами лицо: из-за неровного огонька лучины в грубых глубоких морщинах перекатывались тени, вокруг ворота, натянутого до носа, сажа успела осесть густой черной бородой. Он стянул ворот, обнажая широкие скулы, голос надсадно хрипел.

– Слушай меня внимательно, Деньша. Эти люди пришли за тобой. Я не знаю, что им от тебя нужно, но ты ни в коем случае не должен попасть в их руки, – он резко подался в сторону, прислушиваясь к отдаленному шуму.

– Ты меня понял?

– Да, – не сразу произнес Деньша, еле вытолкнув из себя короткое слово.

– Надеюсь, Пяст хорошо научил тебя, и в нужный момент рука не дрогнет, – Саввар снял с пояса один из кинжалов и протянул его юноше.

– И еще. Ничему не удивляйся. И не всему верь, что видишь. В этих подземельях может померещиться все, что угодно. Воздух здесь такой, наверное.

Где-то в отдалении по ступеням покатился камень, звук гулко разнесся по галереям.

– Идем, медлить нельзя! – Саввар потушил лучину, часть свертка передал Деньше, и они пошли дальше.

Снова выйдя в галерею, они свернули в левый проход. Деньша пытался понять, где именно они сейчас находятся: скорее всего, думал он, они уже миновали стены города и теперь направляются на северо-восток к Инистому лесу. Главное, решил он про себя, не выпускать из виду Саввара, и тогда уж точно удастся выбраться из переделки. Возможно, Пирит уже ищет их, и помощь вот-вот придет… «Не придет, – слова рождались где-то внутри него, стекали с пересохших губ. – И, если уйдет Саввар, ты будешь выбираться сам».

В подземелье они с Савваром были не одни, – Деньша в этом уже не сомневался. Мало того: преследователи приближались, неизвестно каким чутьем определяя местонахождение своих жертв. Саввар шел впереди, не сбавляя шаг.

Вскоре до слуха докатился гул подземной реки. С каждой секундой он нарастал, и вот в темноте стали различимы очертания берега и мерцающий блеск быстро текущей воды. Они перебрались по узкой полоске каменных уступов, чуть не падая в ледяную пропасть, к неприметным ступеням, ведущим на небольшую площадку между скал, разделенную надвое сползшей сверху плитой, – в нише за ней мог укрыться человек. Отдышавшись, Саввар развернулся, прислушиваясь, затем знаками приказал Деньше спрятаться в нише, а сам скользнул обратно по крутому обрывистому берегу.

Деньша остался в полутьме, голова немного кружилась. Ему казалось, что скалы, окружавшие площадку, постепенно смыкаются, выдавливая его из ненадежного убежища. Какое-то время он стоял, вдыхая полной грудью влажный воздух, наконец избавившись от промокшего воротника на носу, поправил ножны на поясе, похлопал по карманам, желая убедиться, что не потерял сверток Саввара, и стал ждать.

Слух резанул скрежет металла о камни: кто-то карабкался вверх. Свет фонаря, тусклый от влаги, достиг площадки. Преследователи остановились, наверное, осматриваясь. Зашаркали по каменной плите сапогами, заскребли металлом. Деньша вспомнил уроки Пяста, мысленно попрощался с Пиритом, крепче сжал рукоять, свободной рукой уперся в скалу и приготовился, напрягая каждую мышцу, к рывку. Лязг прекратился, кто-то зацепился за край плиты и повис, звеня, в мокром воздухе. Звон сначала усилился, затем, раздробившись, отдалился. Было слышно, как камни откалываются и падают в воду, добавляя в мрачную симфонию короткий, как хлопок, – «бульк».

Деньша в изнеможении закрыл глаза. Увидел себя среди высоких колонн, уходящих в темный потолок. Сухой спертый воздух ударил в нос – он еле удержался от кашля. Откуда-то сверху потянулись черные длинные лапы, они шаркали по колоннам в поисках опоры. Он не боялся, лишь попятился, уступая место огромному пауку.

– Кровь, – хриплый голос звучал совсем рядом. Лапы коснулись пола, следом показалось липкое, покрытое тонкими жирными волосками паучье тело. Он резко открыл глаза, ощутив холод скалы спиной.

– Кровь, – шепотом повторил Деньша. – Саввар не зря предупредил…

Он почувствовал, как дрожит воздух. Короткий всплеск упавшего в воду камня словно спустил скопившуюся под сводами исполинскую лавину. Тьма, как паук, перебирала тонкими крючковатыми лапами по паутине древних туннелей. Копившаяся веками злоба проснулась и ринулась к источнику инородной дрожи.

Сознание меркло, красные круги поплыли перед глазами, в висках пульсировала горячая кровь – тело рвалось в бой, но Пяст мог бы гордиться выдержкой ученика. Деньша вложил кинжал в ножны, опустил уставшие от напряжения руки и немного постоял, приходя в себя. Тьма, не почуяв его, скользнула вслед металлическому лязгу.

Деньша выбрался из укрытия, осторожно спустился по ступеням вниз, к реке, присмотревшись, различил в неясном свете очертания узкой, шириной в две ладони, каменной тропинки, по которой они с Савваром добрались сюда. Затем наклонился к воде, опустил руки в быстрый ледяной поток – он был такой силы, что мог с легкостью утащить его глубоко под скалы, – и вдоволь напился. Кроме шума реки, иных звуков он не слышал. Он прошел по берегу к началу туннеля, стараясь не потревожить мелкие шатающиеся камни, и остановился. Откуда-то из конца туннеля скользнул тусклый луч света, заставив его попятиться к воде. Одной ногой угодил в ледяной поток, мягкий сапог тут же набрал воды. Пришлось приникнуть к мокрому камню, чтобы, кое-как притянув к себе промокшую ногу, разуться. Окоченевшая конечность сначала показалась почти бесчувственной, но после отозвалась пронизывающей болью. Он скривился, обхватив ногу холодными ладонями, и в этот момент увидел прямо над собой несколько закутанных в плащи фигур. Кто-то из них держал в руке зажженную лампу. Деньшу они не заметили. Или не искали. Послышались голоса, и, хотя слов невозможно было разобрать, Деньша был уверен, что это северяне. Недолго постояв, они скрылись в туннеле, оставляя на стенах вытянутые тени.

Деньша с трудом натянул намокший холодный сапог, в ноге снова неприятно защипало. Крадучись, направился вслед за северянами. Саввара не было, а оставаться на месте больше он не мог. За время пряток на берегу одежда тоже намокла и теперь противно липла к телу.

Деньша брел по длинным туннелям вслед за неясным светом чужой лампы, усталый, разбитый, опустошенный. Холод и тьма властвовали здесь. И что-то еще – могущественное, исполинское, что-то, заставившее даже Саввара чувствовать себя неуютно. Деньша отчетливо ощущал леденящий взгляд бестелесных глаз, направленных на него из каждого угла, – тьма следовала по пятам, словно паук, выжидая, когда у него кончатся силы.

Северяне шли быстро. Пришлось бежать, чтобы поспевать за ними.

Туннели петляли, то врезались в рукотворные катакомбы, проламывая стены, то выходили к потайным пещерам, делая круги, поднимаясь и снова падая широкими и узкими лестницами, сбивая все возможные ориентиры. За время, пока Деньша следовал за северянами, его одежда успела подсохнуть, воздух посвежел, на сухих камнях оставались заметные даже в темноте мокрые следы.

Туннель в очередной раз резко вильнул, выводя его к слабо освещенной штольне, проделанной, вероятно, еще при Вассарах. В просторной галерее расположились больше двух десятков северных торговцев, гостивших в трактире Пирита, остальных Деньша не знал. Среди северян выделялся один: он говорил гортанным низким голосом и прятал лицо за плотной повязкой, не имеющей характерного носового выступа. Безносый что-то яро доказывал остальным, они глядели на него с недоверием и, как показалось Деньше, злобой.

– Будут искать… Опасно… Надо разделиться…на заставе… – донеслись обрывки фраз.

Деньша высунулся из туннеля и чуть не потерял равновесие – тело мешком потянуло к полу, скользкому от глины, он едва удержался за выступ и от неожиданности чуть не вскрикнул. Сел, спрятавшись за поворотом, голосов из-за стучащей в ушах крови расслышать не удавалось. Отряд все-таки снялся с места: видимо, северяне приняли решение.

Дождавшись, когда отряд скроется из виду, Деньша выполз из укрытия и поспешил к месту его стоянки. Возле сложенного костра обнаружил след, как будто кто-то лежал связанный. Он присмотрелся: так и есть – кровь! Может, это Саввар? Может, удастся его спасти? Нужно идти за северянами!

Деньша опять пошел вслед за отрядом. Еще недавно теплые уютные сапоги, сшитые знакомым башмачником, набрали вес и насквозь пропитались мелкой грязью, правый стирал ногу из-за набившейся в него грязи, левый колол мелкими камешками, которые проникли туда вместе с водой.

От стен почти прямой штольни отражался тусклый свет – Деньша понял, что выход из подземелий уже близко. Мысли о спасении Саввара то накатывали так остро, что хотелось, закричав, выхватить кинжал и врезаться в обидчиков, раздавая тумаки, то отступали, и он тащился, понурый, в унылом монотонном ритме, задаваемом тяжелыми шагами северян.

Меж тем впереди вспыхнул яркий вечерний свет, казалось, что Сиана-Яра решила на закате заглянуть именно в этот туннель и выжечь всех его обитателей.

Деньша остановился. Продолжать бессмысленную погоню дальше значило отдаться в руки неизвестности и, скорее всего, погибнуть. Он спрятался за большим валуном, навострив слух, пытаясь разобрать, о чем говорят северяне.

– Краст, давай скорее, мы тут как на ладони! – произнес знакомый голос. Деньша узнал Менза.

– Терпение, – скрипучий голос краста резал слух. Паук, притаившийся вблизи, шевельнулся, крючковатые лапы зашуршали по каменным сводам.

Светило скатилось за горы, свет померк, и Деньша решился подобраться ближе к выходу. Сапоги за время неподвижного сидения будто вросли в землю. Он осторожно размял ноги, затем медленно лег на бок и, перекатившись на живот, пополз, прижимаясь к холодной скользкой глине.

Вскоре он увидел Саввара. И Саввар был жив. Связанный, он лежал у костра, широко открытыми глазами уставившись в пустоту пробитой штольни. Внимание северян было приковано к безносому.

Краст смотрел на дерево, загораживающее вход в штольню. Деньша подполз еще ближе, силясь увидеть, на что обращены взгляды. Он почти выбрался из туннеля, земля стала заметно суше, глина сменилась песком и мелким камнем. Деньша приник к земле, приподнял голову. Паучьи лапы бессильно болтались над ним, тьма не могла достать свою добычу.