Мастер третьего ранга

Сегодня, какое–то причащение. Нужно отыскать Юлию, пусть тоже сходит со мной. Куда она ушла, где запропастилась? Снова к Степану подалась? Короче с ней или без нее я обязательно пойду!

…

Какое чило непомню, вобще струдом пишу отстраха и возбужения.

Я незнаю что это было икак понимать. Нет я понмай но не пойму.

Мы ели сырое мясо. Мясо человека. Это ужас. А самое жуское, что мне понравилось. Я чусвую силу. Сначала было страшно когда Святой оец ее ножом. Я кажется ее видел знал. Нет незнал. Короче это медика. Медичка, которая сбежала. Языческая погань, которая незахотела лечить точто сотворили с нами их бесы. ЕЕ плоть очистила меня. Очистила я чувсвую. Скоро мы всебудем здоровы. Их плоть и кровь очистит нас. Как только паства возрастет мы пойдем в кресныход, на язынков.

Мы вернем точто забрали нас их бесы».

Обалдевший Иван полистал дальше, но записи были все путаней и бессвязнее, на следующих страницах были вообще какие–то каракули лишь отдаленно напоминавшие буквы, кровавые мазки, крестики, кляксы от чернил.

– Охренеть, – выдохнул он, – Господи прости, что это вообще такое? Коль! Николай, ты, где там? – рванув вверх по лестнице, вопил ошеломленный Иван.

***

Дождь утих. Со сгущающимися сумерками город стало укутывать плотное одеяло тумана. Гвардейцы заняли позиции на площади у ратуши. На втором этаже и в доме напротив свили гнезда снайперы. Освещая площадь, догорал погребальный костер, что наспех соорудили из битой мебели и деревянного забора.

Крапивка после того как отзвучали речи над телом Веры, и заполыхал костер, попрощавшись с Полынью отправилась с новостями в Криничный.

Гром, поддерживая пламя, грустно смотрел на пляшущие языки пламени, превращающие тело Веры в невесомую золу.

Юра, опершись плечом о колоннаду, украдкой стер набежавшую слезу и снова воззрился на догорающий костер. Полынь стояла рядом с парнем. На красивом личике, так же, как и у всех было выражение печали. Мокрые дорожки на ее щеках искрились самоцветами в тусклом свете гаснущего пламени.

Настя проплакалась еще, когда слушала речь Ивана над телом подруги. Теперь она отрешенно смотрела, как гаснут на мокрых камнях выпрыгивающие из костра искры.

– Я ведь кляла ее нехорошими словами, – уткнувшись мокрым носом в грудь мастера, всхлипывала курносая и до боли похожая на Веру, юная лекарка. – Господи, какой же грех. Я думала, подставила меня сестренка, а сама теперь живет в свое удовольствие. Господин куратор ничего о ней не говорил, где она, как она. А она ради меня…

Девушка снова стала плакать навзрыд. Речь ее перешла в непонятное бормотание, и она лишь крепче прижалась к сильной груди охотника. Иван, пытаясь проглотить вставший в горле ком, молчал, и лишь успокаивающе поглаживал девушку по голове.

– Господин мастер, – успокаиваясь, посмотрела лекарка в искрящиеся, влажные глаза Ивана.

– Просто Иван, – печально улыбнулся он.

– Иван, она ведь меня не простит. Ведь я столько гадостей о ней надумала. Нет ее теперь. Не кому меня прощать, грешницу. Ох сестричка… Что же ты… Верочка моя милая… Как же я теперь без тебя?

– Тихо–тихо, – шептал мастер. – Она всегда будет с нами. Вера всегда рядом. Она слышала тебя девочка, ты покаялась, и она тебя простила. Она не может тебя не простить. Ты ведь сама знаешь, наша Вера была очень доброй, она сострадала и всегда была готова помогать другим. Такой человек не мог не простить любимую сестричку. Забудь все плохое и не вспоминай. Не тревожь ее память плохими мыслями. Помни о Вере только хорошее. Она заслуживает только хороших воспоминаний.

– Но я ведь…

– Т–с–с. Забудь все, бережно храни ее светлый образ в сердце, и она всегда будет с тобой. Она станет ангелом, что будет хранить твой покой. Просто помни ее улыбку, ее добрые поступки и слова. Она навсегда останется с нами.

– Спасибо Иван, – утерла носик девушка. – Спасибо вам за теплые слова. Я пойду, помогу девчонкам.

– Ступай, – поцеловал девушку в лоб Иван. – Ступай.

– Вань, – позвал Хмык.

– Не сейчас, – отмахнулся мастер.

– Сейчас, – подошел он и встал рядом.

–Коля, ты понимаешь, я сейчас не хочу ничего слушать. Мне было достаточно твоей прощальной речи, – скривил лицо охотник.

– Я должен поговорить с тобой, до того, как вы уйдете.

– Черт с тобой. Говори.

– Не при всех.

В кабинете мерцала масляная лампа. Сырой ветерок, врывающийся в разбитое окно беспощадно трепал и пытался погасить ее тусклый, желтый язычок. Тихо шелестели сваленные в углу бумаги, и клубился туман за острыми осколками стекол, что удержались в лакированной раме. Николай прошел за стол и присел на скрипучий стул.

– Присаживайся, – указал он, на стул Ивану.

– Мне не до церемоний. Говори, что хотел.

– Сядь, говорю. Не нависай. Не люблю.

Иван присел, поерзал на не менее скрипучем стуле и воззрился на бывшего охотника.

– Ну, и?

– Ростислав, – крикнул в коридор куратор. Держась за бок, с перекошенным лицом, капитан медленно прошагал мимо Ивана и передал Хмыку кожаную сумку. – Спасибо. Что–то ты совсем худо выглядишь. Ступай–ка к медику. Ступай–ступай.

– Не тяни время, – провожая взглядом капитана, попросил мастер.

– Так–так–так, – щурился Хмык, копаясь в сумке, и извлек из нее потертую папку для бумаг. – Та, за которой ты идешь, ты уверен, что она того стоит?

– Пошел ты, – бросил Иван, встал и собрался уходить.

– Сядь! – повысил голос Николай. – Присядь, прошу, – уже более мягко попросил он.

Иван сел и надувшись будто сыч, смотрел на Хмыка.

– Ваня, кем бы я сейчас, да хоть, когда и кем ни был, ты всегда будешь моим братом. Трое нас осталось, понимаешь? Трое. Ты и Сифон моя единственная родня. Остальные…, впрочем, наш выпуск ты знаешь сам. Я всегда желал тебе только добра, и сейчас, я хочу удержать тебя от необдуманного поступка, – он вздохнул глядя на сощурившегося брата. – Перестань дуться! Вот это, – потряс он папкой, – государственный документ. И я сейчас совершаю преступление пред государством, которому присягнул на верность. Женщина, за которой ты идешь, тебе солгала. Она не та, за кого себя выдавала.

– Марья, тоже твой агент?

– В некотором роде, – неопределенно покрутил рукой Николай и раскрыл папку. – Марья, она же Марьяна, она же Марина Рьяная. Мастер, выпускница Ордена, согласно квалификации Обители: мастер второго ранга. Дополнительно окончила курсы лекарей того же Ордена.

Карьера ее началась с сожженного хутора в окрестностях столицы Мирного. Это ей сошло с рук, поскольку официально был задокументирован факт присутствия сверх опасной нежити. В последующем, привлекалась по факту хулиганских выходок, но была оправдана. – Николай оторвался от папки, и взглянул на молчаливого мастера. – Все читать не буду. Тут реально много всякого. Остановлюсь на самых выдающихся выходках. Та–а–к, а вот.

Марина Рьяная объявлена в розыск гильдией технократов в Горнодаре за причинение колоссальных убытков управлению металлургического завода. Взяв заказ на истребление опасного перерожденного, мастер Марина Рьяная, решила вопрос радикальным образом. Взрывом парового котла, она уничтожила перерожденного, а с тем, превратила в руины четверть завода. С места происшествия виновница скрылась. Позже была схвачена местными властями. При поимке пострадали трое дружинников. Власти соседнего государства, то есть княжества Мирное, выкупили преступницу в счет возмещения убытков.

– Я так понимаю, так она попала к тебе на крючок?

– Нет, но такой интересный экземпляр следовало держать на заметке. Стоила она, поверь не малых денег. И часть их она честно отработала в окрестностях болот, в районах поселений псеглавцев и секты «Чистого Начала». Благо сжигать и разрушать там особо нечего, а вот нечисти всякой тьма. В последующем мастер Марина Рьяная, обязалась выплачивать взносы на государственный счет энное количество лет.

После, уже под псевдонимом Марьяна, она переселилась в Солеварское княжество. Взносы платила исправно, потому претензий к ней не было. До тех пор, пока работая на одного из придворных вельмож, Марьяна не свершила над этим вельможей акт членовредительства, в самом что ни на есть прямом смысле. Достоинство–то его спасли, но Солеварские законы, а особенно по отношению к знати ты знаешь. В экстрадиции преступницы было отказано, и светила ей петля.

Тогда–то мне пришлось вмешаться и путем нескольких подкупов и махинаций некая мастер Марьяна, случайным образом погибла по пути к месту казни. Так в Заречье возникла некая Марья: колдунья, выпускница Обители. Таким образом, я заполучил отличного агента на границе Солеварска и степных земель.

– И что теперь? – безразлично поинтересовался Иван. – Ты думал, я сейчас плюну и отрекусь? Я буду дальше ее искать.

– Да ради Бога, – ухмыльнулся Николай. – Брат, я тебя столько лет знаю, что даже и не надеялся. Ты же упертый как… Даже сравнить не с чем. Я к тому, что нет, и не было у меня такого агента, – он бросил папку с документами Ивану. – Знать не знаю никаких Марин, Марьян, и Марей. Так ей и передай, когда найдешь, – заулыбался он.

– Коль, раз тебя потянуло на откровения, – хитро заулыбался мастер. – Зачем ты послал сюда обоз?

– Я? – состроил удивление Хмык.

– Не ломайся. Этого «Святого Отца» ловить?

– До того, как почитал тетрадочку, я о нем и знать не знал. Да и вообще мне кажется он такой же свихнувшийся зараженный, как и остальные. Тут весь город с катушек съехал, не он так кто–нибудь другой толкнул бы безумцев к тому, что произошло. Просто он, судя по найденным мной записям о правонарушениях и до эпидемии, катил бочку на язычников, да подстрекал прихожан восстать против бесопоклонников.

– Тогда зачем ты послал обоз на убой?

– Это был передовой отряд. Их делом было под видом выездного учения для послушников, разведать, что да как, взять пробы почвы и воды, а в случае опасности сразу же возвращаться. Зараженные быстро рассеялись по Солеварским землям и стали вымирать. Первые же людоеды, которых мы задержали, взаперти рассыпались буквально за несколько дней.

Я уж, не знаю, действительно ли поедание человечины им помогало отсрочить смерть. Если и так, то ненадолго. По оценкам наших специалистов максимум две три недели, и проблема исчезла бы сама по себе. Кто мог подумать, что чем ближе к Озерному, тем они шустрей.

Короче говоря, до Криничного, отряд не чувствовал особого сопротивления. Все шло по накатанной. Марья твоя в составе опытных мастеров, при поддержке моих послушников–гвардейцев отлично справлялись. Передав Весточку от Веры из Криничного, они сообщили, что идут легко и собираются провести разведку и исследовать пробы воды и почвы вблизи озера. Я дал добро, и они исчезли из эфира.

Забеспокоился я только после расшифровки данных о Криничном. Эфир был по–прежнему пуст, и вопрос назрел сам собой. Либо они тоже заразились, или отравились, либо ребята из Криничного сели им на хвост, что сам понимаешь, было чревато как для них, так и для моего дела. Тогда я собрал особую группу и сам пошел по их следам.

А оказалось, как видишь, вот что.

Бешеные, по большей части вялые в отдаленных районах, оказались здесь настолько агрессивными, что изловчились загнать опытных, но расслабившихся бойцов в мешок.

– С этим теперь боле–менее ясно, – задумчиво почесал подбородок Иван. – А о заразе этой что скажешь?

– Ничего, – пожал плечами Николай. – Пробы исследовать они так и не смогли. Походная лаборатория уничтожена. Жду новую с подкреплением. Тогда и будет ясно. Сами то мы вышли налегке. Но сдается мне снова случай как сто лет назад в Заречье и двенадцать лет назад в Устьино.

Гребаные подземные могильники всякой дряни. Наследство от наших мудрых и цивилизованных предков, засравших всю планету свалками и могильниками с токсическими отходами. Те, что не пострадали в Великой Катастрофе, приходят в негодность сейчас и отравляют грунтовые воды, а с ними поселки и целые города. Главное, как нагадить ОНИ знали, а что делать с отбросами их цивилизации разбираться теперь НАМ.

Ладно, разберемся как–нибудь. Если что, то изолируем и объявим мертвой зоной как Устьино. Вы главное, воды местной не пейте и не суйте в рот что попало. Водой и провизией мы свами поделимся.

Слушай, вообще, чего ты ко мне пристал? Расселся тут. Тебе никуда не надо? – ухмыльнулся Хмык. – Ты там какую–то Марью, вроде как искать спешил, а сам сидишь тут расспросами мозги мне пудришь.

– Коля, – расплылся в улыбке Иван, вскочил и протянул брату руку.

Николай встал, пожал мастеру руку, а после крепко обнял.

– Ванька, об одном только прошу, не сдохни, – похлопал он Ивана по спине. – С того света тебя вытащить мне сил уже не хватит.

– Сам выберусь, если что, – отстраняясь, подмигнул мастер.

– Верю, – хохотнул Николай. – Ты это, папочку не забудь. Пригодится костерок развести. Не поверишь, так охота с тобой пойти, но сам понимаешь, я себе уже не принадлежу. Знал бы ты, какие я уже мозоли на жопе заработал.

– Только не показывай, прошу, – скривил лицо мастер, забирая папку.

– И еще, совет, – остановил он охотника. – Настя ваша мне не нравится. Если бы не ты… Короче присмотрись к ней хорошенько. И эта компания твоя. Гвардейцы мои будут помалкивать, но Вань, с псом своим и лесавками этими… Ты ведь уже давно под виселицей ходишь брат, а они тебя на хороший такой шаг к ней приближают. Пока вся эта магическая хренотень не узаконится, не утрясется, будь поосторожней. И смотайтесь, пожалуйста, из города до прихода подкрепления. У вас около суток.

– Спасибо тебе за все родной!

– Для тебя все, что угодно, в границах разумного конечно. Ну, успеха тебе мастер!

– И тебе успеха куратор!

26. Невидимая смерть.

Сгущающийся туман поглотил и растворил безжизненный город в себе без остатка. Ветер стих. Сквозь бреши в тучах показались призрачно мерцающие, мутные звезды. Ближайшие стены и черные проемы выбитых окон едва виднелись справа, слева вовсе стояла клубящаяся, серая пелена.

Факелы и фонари в такой ситуации стали бы демаскирующим фактором. Потому приходилось красться, напряженно всматриваясь в серую мглу и прислушиваться к любому подозрительному звуку.

Ивану, что из–за приема зелий потерял способности, теперь приходилось целиком полагаться на чуткость Юры и слух идущего по следу пса. Лесавка невидимой шла на несколько метров впереди и в случае чего, должна была предупредить об опасности.

Настя, осторожно шагая рядом и, опасливо поглядывая по сторонам, остановилась и подняла ладонь.

Все замерли.

Гром повел ушами и повернул голову.

Юра при помощи иного взгляда принялся искать опасность, что могла притаиться в серой пелене. Дома по обе стороны улицы были пусты, лесавка была видна за десяток метров впереди.

Иван, переводя взгляд с ученика на Настю, достал пистолет, и качнул девушке головой, мол, что слышала и где.

Колдунья показала за спину, на угол дома, который они только что обогнули.

Юра присмотрелся, после хотел, что–то шепнуть, но мастер показал знаками: идем вперед. Парень на это только пожал плечами, и они двинулись дальше.

Гром то терял след, то заводил их в узкие промежутки между домов, где с трудом удавалось протиснуться боком. А теперь и вовсе взял направление на темный вход в подвал, из которого жутко разило мертвечиной.

Колдунья, скривив личико, прикрыла нос рукавом, а подмастерье выпустил в туман тусклый, слабый разряд. Спустя десяток секунд, словно соткавшись из серой пелены, рядом возникла лесавка.

– Впереди засада, – прошептала она.

– Много их? – кривясь от вони, спросил Иван.

– Не больше пяти.

– Справимся, – оживился Юра.

– Нет, – охладил его мастер, – поднимем шум, а на него еще подтянутся. Тем более след ведет в подвал.

– Мы там задохнемся нафиг, – морщась, помотал Юра головой.

– Ненавижу подвалы, – пробубнила в рукав Настя. – Там любят прятаться перерожденные, в особенности упыри и кровопивцы.

– Да ты чо, – стал язвить подмастерье. – Ты это нам будешь рассказывать? Мы что…

– Тихо, – оборвал его наставник. – Придется идти.

– Я проверю, – с готовностью двинулась вперед Полынь.

– Нет. Сначала я.

Осторожно шагая, по раскрошившимся ступеням, мастер спустился на полтора метра ниже земли и включил тусклый, электрический фонарь. Из распахнутой двери подвала воняло так, что резало глаза.

Короткий луч метнулся внутрь, и сразу же раскрыл причину запаха. В залившей, почерневший от плесени подвал воде, среди разнородного хлама, плавал вздутый труп перерожденного. Потревоженный фонариком, рой сонных мух загудел, заметались темные точки в отблесках воды. Но главное заблестела протянутая перед входом леска растяжки.

Растяжка была хитрая, на ее обезвреживание требовалось время, но желудок упорно толкался в горло, и стала кружиться голова. Вздувшаяся тварь отравила собою воздух, и казалось, вот–вот должна была лопнуть.

Иван, совладав с тошнотой, выключил фонарь и выбрался обратно, на свежий воздух.

– Что там? – прошептал подмастерье.

– Мертвый мизгирь и растяжка, – отдышавшись и подавив тошноту, отозвался Иван.

– Лучше–бы там был дохлый еж, – скис парень. – Ежа бы я еще стерпел, но не эту жуть.

– Тогда набери воздуха побольше. Ты мне понадобишься.

– Блин, – обреченно выдохнул подмастерье и стал быстро дышать, насыщая кровь кислородом.

Ловушка, устроенная Марьей была мощной и расточительной. Судя по ее замыслу, граната у входа, и две на надтреснутой опоре, удерживавшей потолок, должны были разом похоронить всех ее преследователей под грудами обломков, в которые неизбежно превратился бы весь дом.

Стоя по колено в мутной воде, Юра держал один из противовесов: кусок бетона, что до этого был подперт старой шваброй. Вторым занимался Иван. Труп, качающийся на взбаламученных волнах, додрейфовал до подмастерья и решил пришвартоваться к его ногам. Раскачивая в воде чрезмерно длинными тонкими конечностями, вздутая туша уставилась на парня четырьмя набухшими мутными глазами.

Юра, у которого заканчивались нервы, а с тем и кислород брезгливо оттолкнул ее ногой. Раздалось шипение. Парень замер, и зажмурился, а после вздрогнул от хлопка по плечу. Иван, щурясь и утирая слезы, сунул ему кулак под нос, а после толкнул к выходу.

– Что вы там натворили? – прошипела сквозь рукав Настя. – Нам пришлось отойти подальше. Чуть не задохнулись.

Гром, соглашаясь с колдуньей, протяжно чихнул, потер лапой нос и недовольно заворчал. Только Полыни все было нипочем. Пока мужчины пытались надышаться и выровнять сердцебиение, она крутила медной головкой и отслеживала окружающую обстановку.

– Ну, что ты как маленький, – отдышавшись первым, попенял подмастерью Иван. – А если бы он лопнул? Мы бы там и остались.

– Прости, не сдержался. От одного вида было тошно, а он еще об ноги отираться стал.

– Учишь тебя, учишь, – в сердцах махнул рукой мастер, – а все как об стенку горох. Так, курсантки… – обратился он к девушкам, покачнулся и чуть не упал.

– Отравился? – придержав наставника, забеспокоился Юра.

– Устал, – вздохнул Иван. – Боль почти прошла, а вот усталость без зелья, – он потер все больше беспокоящую чешуйку на груди, – валит с ног.

– Все, больше нельзя, – напомнил Юра. – Пять флаконов потолок.

– Помню. – Иван вернулся к девушкам. – Задержать дыхание надолго сможете?

– Зачем? Ведь пусто там. Я успел оглядеться, – со страдальческим выражением промямлил парень.

– Вода должна куда–то уходить. Болотистые грунты пропитаны водой, и она должна была заполнить подвал почти под завязку. Значит, там должен быть сток или труба. Я вернусь и проверю, а вы ждите.

– Нет, я пойду, – возразил ученик. – А ты пока отдохни.

– Осторожнее, не отравись. Через две минуты не появишься, я пойду за тобой.

Пошла третья минута, а парня все не было. Мастер стал нервничать. В подвале раздался громкий всплеск воды, и намного сильней стало разить мертвечиной.

Иван, было, собрался идти парню на выручку, когда тот выскочил навстречу. Юра отбежал в сторону и стал жадно глотать кислород.

– Есть, – надышавшись, сообщил он. – Ход. Он был завален старым шкафом, потому и вода собралась в подвале. Из него дует сквозняк.

– Подождем, пока газ выдует сквозняком и двинемся.

Но долго ждать Иван не захотел сам. Закрыв нос и задержав дыхание, первым спустился в подвал. Вода ушла, после нее на полу чавкал скользкий слой грязи, труп, издавая тихое шипение, остался лежать за подпорой. Мастер поводил лучом фонаря по потемневшим стенам.

Поваленный шкаф открыл взору низкую бетонную арку. Посветив в нее фонарем, прислушавшись и не услышав ничего подозрительного, Иван замахал остальным рукой и, пригибаясь, скрылся в ее темном зеве.

Свод был низким, стены едва не упирались в широкие плечи, из них торчали изъеденные коррозией металлические держатели для проводов, коих, впрочем, на них уже давно не было. Сквозь узкие стоки для воды дул сквозняк, пахнущий сыростью, гнилью и застоявшейся водой. Иван, тяжело переставляя ноги, вспотел, его замучила отдышка, он то и дело останавливался, закупоривая собою узкий тоннель. Тусклый луч фонаря описывал зигзаги в дрожащей руке. Мастеру чудилось, будто он проталкивает себя по скользкому пищеводу огромного червя.

Приступ клаустрофобии взял за горло и не думал отпускать, когда они, наконец, вывалились в просторное кубическое помещение.

Пока Иван, опираясь спиной, о крошащуюся бетонную стену приходил в себя, подмастерье забрал у него фонарь и принялся обследовать помещение.

– Иван, что с тобой? – участливо осведомилась у обливающегося потом мастера Настя, тем временем заправляя масляную лампу.

– Все хорошо, – вымученно улыбнулся он, приводя в норму сердцебиение.

– Давай помогу? – приблизилась к нему Полынь.

– Спасибо, не нужно, – помотал головой Иван. – Уже все хорошо.

– Что за странные ходы? – подняв тускло мерцающую и безбожно коптящую лампу над головой осматривалась Настя. – Никогда раньше таких не видела.

– Коммуникационные тоннели, – неожиданно отозвалась Полынь. – Помещения для проведения электро–кабелей и трасс сети интернет. Что? – Не поняла она глядя на удивленные лица. – Я давно живу, много где бывала и видела предыдущую цивилизацию.

– Вань, – позвал подмастерье, перебив зарождающиеся вопросы.

Мастер прошел в голый дверной проем, за которым мелькал луч фонаря. За ним было еще одно кубическое помещение с дверью, заполненное мусором, сопревшими обрезками проводов, и прохудившимися от коррозии металлическими шкафами с электронной начинкой.

– Логово мизгиря, – мотнул Юра головой в угол за один из шкафов.

Там будто поленья, были аккуратно сложены иссушенные мумии – жертвы мизгиря.

– Раз–два–три… – стал считать он тела. – Двенадцать. Двенадцать тел. И что, никто не всполошился? Дюжина человек пропала.

– Похоже, всполошились, – осматривая одну из лежащих сверху мумий, вздохнул Иван. – Но это не помогло.

Под слоем пыли и штукатурки нельзя было сразу узнать темно–зеленый мастерский мундир. Да и если бы не блеск бронзового жетона, Иван и не понял бы, что эта мумия принадлежит одному из братьев.

Он осторожно отколол жетон.

Два меча, щит с руническими знаками посредине, взятые в кольцо, или же букву «о». Все это вместе значило «ОМ»: Обитель Мастеров.

– Так вот где ты сгинул, ученик, – произнес мастер, читая выбитое на ободке жетона имя и прозвище.

– Кто это?

– Михаил Пригоршня. Твой предшественник.

– Серьезно? – приподнял бровь Юра. – Опытный мастер, и извини, гробанулся на мизгире? Да ну, быть не может.

– Всякое бывает. Умереть можно и от ржавого гвоздя. Другой вопрос, что он искал в этом Богом забытом городишке?

– Наняли.

– Нет, Миха на шелуху не разменивался. Он тесно сотрудничал с технократами, охранял раскопки руин древних городов, помогал с поиском старых, редких технологий. Охота в последние годы его мало интересовала. Последнее время он был одержим идеей, что установка «Братский Круг» не единственная в своем роде.

– Ну, мало ли, – пожал плечами подмастерье. – Поиздержался мужик, решил на легком дельце денежку срубить. – Парень присмотрелся к трупу. – Я помню, он был как бы шире.

– Мизгирь выпил все, включая мышечную ткань. Остались буквально кожа да кости.

– Что делать будем? – воззрился парень на хмурого мастера. – Хоронить надобно. Ты ведь его здесь не…

– Брошу, Юра. Брошу. Я вернусь позже, а если нет, то этим займешься ты.

– Чего вы здесь так долго? – позвала вошедшая Настя.

– Ничего, – сухо отозвался Иван, смотря на ссохшиеся трупы. – Идем дальше.

Он толкнул хилую по виду, жестяную дверь. Она не сдвинулась ни на миллиметр. Мастер навалился плечом, как следует. Жесть прогнулась, оторвался нижний угол, но на этом все.