Планета Крампус. Роман

И пулемет вновь застучал, после непродолжительного перерыва.

Атака была отбита. Немцы откатились назад, в свои окопы. Правда, было совершенно неясно – надолго ли?

Бойцы пулеметного расчета, заметно подуставшие, но довольные выполненной работой, смогли теперь закурить.

– Ну что, браток, передохни покуда, – обратился к Алексею один из них. – Присоединяйся. Покурим на троих. Ты небось из разведчиков? Мы тут ненароком видели, что ты с их сержантом шушукался… Новенький, что ли?

– Да, – подтвердил Алексей догадку пулеметчика. – Недавно зачислен в разведвзвод.

– Боевые хлопчики в вашем взводе, ничего не скажешь, – одобрительно сказал пулеметчик. И показал рукой вдаль, за изгиб траншеи.

– А они во-о-он там все гуртуются. И сержант к ним подался. А ты, видать, поотстал…

– Осваиваюсь.

– Понятно, – глубоко затянувшись, подытожил пулеметчик. Второй номер расчета молча курил и только внимательно из-под каски рассматривал Алексея. Но вот осмелился и он вступить в разговор.

– И вчерась, и седни я наблюдаю вот… – прокашлявшись, хриплым голосом сказал он. – Немец как немец пошел. По всем статьям на людев похож. И несмелай, и робкай, и осторожнай, черт… На рожон шибко-то не лезет. А вот третьего дни, помнишь, Иван… Ух, и дикой народ был. Рожи от злобы перекошенные. Под пули лезли… Страха не чуяли, так-перетак. Ну, думал, ежели не остановим, ввалятся в наши траншеи, зубами загрызут. Зверье, натурально, так-перетак…

– Это да, – подтвердил пулеметчик Иван. – От их вида и наглости, с какой они перли на нас тогда, у меня инда коленки задрожали, честное слово. Вот – подумал тогда – истинно сила нечистая. Даже перекрестился пару раз. Ну… а что ты думаешь. Так валились на нас, инда внутри все захолонуло. Ох, до чего ж люты фрицы были! И это еще, считай, на расстоянии. А ежели б допустили… Тьфу, пропастина, – сплюнул себе под ноги пулеметчик. – Не приведи господи с такой нечистью в рукопашной схватиться.

– А ведь неделю назад или чуть поболе, помнишь, Иван, – вновь вступил в разговор второй номер пулеметного расчета Никола, – эти ребята, разведчики, тоисть, приволокли одного такого…

– Да не, – не согласился с Николой Иван, – тоды тоже, конечно, разведчики, но другие ребята были. Со старшиной Ямчуком. Я точно помню.

– Можа быть, Иван. Можа быть. Я ить спорить не стану. Но дело-то в главном. Оне, стало быть, языка приташшили из-за линии фронта. А тот, как раз вот таким диконьким и окажись, так-перетак. Коды очнулси, так разошелси… куды там. Вчетвером оне его еле угомонили, скрутили-повязали по рукам и ногам…

– Но само-то главно что вышло… Энтот фашист-от вроде как нашим окажись. Вот ведь что! – подхватил Иван. – Его один из наших бойцов признал. «Дак энто же не немец никакой», – вскричал он, случайно глянув на лицо немца. «Энто же, – затвердил он тоды, – парень такой-то из нашей, мол, деревни. Чем хошь поклянусь, мол, – он». И забрали, увезли немца. Видать, разбираться с ним будут, что да как.

Алексей внимательно слушал мужичков-пулеметчиков и внутренне улыбался. Он-то уже догадался, о каком пленном «русском немце» шла речь, но о встрече с ним умолчал, посчитав: ни к чему попусту языком трепать.

Немцы, провалив атаку, огрызались из своих траншей редкими короткими пулеметными и автоматными очередями. Иногда слышались одиночные выстрелы. Но, похоже, что вновь подниматься в атаку желание у них иссякло. Решили себя на сегодня поберечь.

– Дымом от вас как из кочегарки, – послышался вдруг рядом густой низкий голос. Подошел средних лет мужчина с уставшим взглядом и давно не бритыми щеками.

– От вашего табака аж нижняя селезенка верхних дыхательных путей пухнуть начала, – продолжил небритый, окидывая всех немигающим взглядом светлых неулыбчивых глаз. – А кисет, как назло, пустой… Третий день, кажись. Не богаты ли вы табачком?

– Во, подъехал, – улыбнулся Иван. – Не богаты. Но поделимся.

И, вынув из кармана кисет, протянул его подошедшему бойцу со словами:

– Кури, земеля, чтоб селезенка пузырем не вздулась.

Подошедший, сворачивая цигарку, заметил:

– Вот, сделали немцам еще одну оттяжку. А далее-то чего, а, мужики?

– А так и будем их оттягивать до поры, – пожал плечами Иван.

– До поры… До какой поры? – чиркнув спичку и раскуривая свернутую цигарку, бросил подошедший.

– Да покудова силов не подкопим, – высказался Никола. – А вот коды подкопим, тоды ужо и ухнем.

– Подкопим силы… – рассудительно повторил за Николой подошедший. – Пока копим, тут как бы последние не растерять. Вон у нас после этой атаки двое убитых и четверо раненых. Это как?

Алексей молча слушал эти простые, незлобивые, но возникающие не без повода рассуждения о насущных проблемах боевой жизни.

– Ладно, пока немцы на нас с танками не лезут, – сделав глубокую затяжку, проговорил подошедший. – А то бы нам ох как тяжко было.

– Это да. С пехотой еще, слава богу, управляемся. А вот с танками-то пришлось бы попыхтеть, – согласился Иван. – А, опять же, откуда тут немецким танкам взяться? Там, за их позициями, сплошные непролазные болота. По ним никаким танкам досюда не пробраться. Я даже удивляюсь, как они сюда пушки притащили.

– Но ведь рвутся взять Русьву. И для этого они, вот погоди, сюда и танки, и еще черт знает чего понатащат, – убежденно и твердо заявил подошедший.

– Шут его знат… – протянул Никола. – Ох, не дай бог.

Показалась группа разведчиков во главе со старшим сержантом Ждановским.

– Что, кормежка была, нет? – спросил курильщиков старший сержант. – А то мы после запарки с немцами ух какие злые и голодные, – воскликнул он, смеясь.

– Эх, и зарядил ты, товарищ сержант, – с наигранным огорчением произнес Иван, – у меня в животе от твоих слов аж голод по всему фронту в наступление пошел. И сдержать нечем.

– Что, даже и сухариков нам не подкинули? – удивился Ждановский. – Как до ночи-то кантоваться будем?

– Да как обычно. Водички попьем, да покурим, да поясок потуже затянем…

– Эх, пехота… – воскликнул Ждановский, – сколь поясок не затягивай, а жрать охота. – Ну да ладно, тогда знакомиться будем. И кивнув в сторону своих бойцов, сказал:

– Это вот гвардейцы нашей команды, то есть нашего отделения.

И тут же уточнил:

– Но это только половина. Другая половина вон ту высотку, – махнул он рукой в ту сторону, откуда все они прибыли, – сторожить осталась. Нам ее приказали беречь как зеницу ока.

Алексей еще раньше, когда поглядывал в ту сторону, приметил это возвышенное место, на вершине которого дымились развалины разрушенного немцами дома. Траншея, уходившая отсюда вдаль, как бы упиралась в эту высотку, но на самом деле лишь делала резкий поворот перед ней и огибала ее спереди. Там, как оказалось, и защищало ее отделение Ждановского.

26

На четвертый день пребывания Алексея в отделении Ждановского, в период очередного затишья, в вечерний час в их землянку явился комвзвода старший лейтенант Коломийченко.

– Отделение, смирно! – скомандовал находившийся в это время с частью своих бойцов старший сержант Ждановский. – Товарищ старший лейтенант…

– Вольно. Отставить, – распорядился тот. И продолжил, обращаясь ко всем. – Ну как она, окопная жизнь, не надоела?

– Опостылела до чертиков… Пропади она пропадом… Да чтоб ей тошно было… – оживленно и дружно загалдели бойцы.

Алексей к этой окопной жизни только принюхивался, отзываться о ней во всеуслышание ему казалось не совсем ловко.

– Ну что ж, добре, – произнес Коломийченко. – Тогда готовьтесь к выполнению боевого задания. Завтра заполночь – вперед. А на ваше место прибудет отделение сержанта Ефремова. А ты, старший сержант Ждановский, сейчас зайди ко мне. Надо загодя обсудить все детали.

– Есть, – ответил командир отделения.

И они вместе покинули землянку.

Ждановский вернулся минут через сорок.

– Ну что? Ну как? Куда? – посыпались на него нетерпеливые вопросы.

– Да ничего нового, – ответил Ждановский. – Задание обычное, наблюдать в оба глаза за передвижением техники и живой силы противника. Выдвигаемся, как уже сказал командир взвода, завтра заполночь. Так что всем к этому времени быть в полной боевой готовности.

– Это что же, за кустиками сидеть и за немцами подглядывать? – разочарованно произнес кто-то. – А более-то ничего серьезного нам предложить не могут? Или не хотят? А мы бы могли… А, верно, мужики?

– С горы оно виднее, – примирительно отозвался рядовой Самоха. – Наше дело что? – исполнять и не рассуждать.

Следующим вечером в траншеях наступило оживление. С полевой кухни бойцы начали подтаскивать термосы с горячим питанием. Но шума не было. Раздавались тихие разговоры да приглушенное звяканье известной универсальной солдатской посуды. Бойцам, утомленным за день да изголодавшимся по горячей пище, было не до баек да прибауток. Самым заветным и единственным желанием у всех было – набить середку да вздремнуть часок-другой. По ночам немцы шибко не шалили, так что более-менее спокойный сон мог быть обеспечен.

Отделение сержанта Ефремова, вернувшееся с выполненного задания, располагалось частью на нарах в землянке, а другой – под открытым небом в траншее под высоткой.

– Выдвигаемся. Пора, – тихо подал команду Ждановский, посветив фонариком на наручные часы. Группа покинула землянку, наскоро попрощавшись с оставшимися там бойцами.

Ночь была тихая и ясная. Над головами разведчиков мирно мерцали звезды. Иногда, споря со звездами, вспыхивали осветительные ракеты, запускаемые с немецких траншей.

Путь в тыл к немцам был знаком разведчикам и хорошо проверен. В его надежности никто не сомневался. Перед немецкими траншеями в низкорослом осиннике, где начинаются зыбучие мхи, а за ними темные воды болот с торчащими травяными и мшистыми кочками, запасливыми разведчиками загодя припасены и припрятаны от посторонних глаз жерди для прощупывания дна при передвижении по этим труднодоступным местам.

Группа Ждановского в потемках подошла к краю заболоченного пространства. Здесь бойцам предстояло сделать окончательную проверку всей своей амуниции, прежде чем шагнуть с твердого берега в топкое болото. На ногах каждого разведчика должны быть ношенные, бэушные сапоги, которые только и годятся по топям шлепать. А нормальная, повседневная пара сапог с портянками в них, связанная между собой, должна была висеть или на шее, или через плечо.

Убедившись, что с этим ни у кого недоразумений нет, группа, наконец, начала переход по знакомому маршруту через зыбкие топи в глубину немецкого тыла. Впереди шел командир отделения Ждановский. За ним десять разведчиков.

Алексей шел легко. Рана его не доставала. Он даже начал о ней забывать. Сейчас он не уступал в группе, пожалуй, никому. Держался на равных. Это его радовало и успокаивало, вносило смысл и равновесие в фронтовую жизнь. Он шел, и глаза его, уже привыкшие к темноте, чуть разбавленной лунным светом, упирались в смутную тень спины шедшего перед ним бойца Храмцова.

Храмцов был дюжим парнем, в прошлом футболист, всегда улыбчивый, с постоянно добродушным взглядом. Казалось, разозлить, вывести его из себя не сможет никто и ничто, но это было не так. Он столь неистово ненавидел всю немецкую фашистскую сволочь, что становился неузнаваем, если речь заходила о них, о немцах. А что говорить, если он с ними встречался в разведке. Храмцов шел, казалось, не торопясь, но Алексей, пытаясь безошибочно, насколько это было возможно, ступать след в след, едва поспевал за ним.

Следом за Алексеем боролся в темноте с болотной трясиной боец Самоха. В прошлой мирной жизни Самоха тоже имел спортивную биографию. Он был боксер. И вполне приличный, поскольку, как оказалось, не раз успешно выступал на всесоюзных турнирах по боксу. Но роста Самоха, по сравнению с Храмцовым, был незавидного.

Группа шла тихо. Слышно было только, как хлюпала под ногами вода. Из-под ног вздымались и лопались пузыри, изливая наружу зловонные запахи. Пока ноги проваливались в трясину чуть выше колена. Но все, кто ходил по этой болотине раньше, знали, что еще придется идти в этой грязной жиже и по пояс, и даже по грудь.

Слева, через низкорослый соснячок, едва приметно заблестела при робком лунном свете черная гладь Глухого озера. К его берегам подойти никому и никогда не удавалось. Группе следовало на достаточном расстоянии обогнуть это озеро и пройти еще с полкилометра, чтобы ступить на твердую почву.

Не упуская ни на мгновение маячивший перед ним темный силуэт Храмцова, Алексей занимал себя мыслями о прошлом. Ему вспомнились строчки о разведке, записанные в заветную тетрадку еще в госпитале. Он думал тогда о прошлых вылазках с сослуживцами, которые сейчас воюют где-то без него.

След в след.За отметкой отметка.Чу! Если что —выстрел меткийв цель.Но лучше тихо, без шума —Угу?!Идет разведка,проникает, как в щель,в тыл к врагу —узнать о тайныхковарных замыслах фрицев.И для того же намять бока,не щадя кулака,чтобы взять языкаи возвратиться.

– Ну, твари поганые, – позади Алексея Самоха клял немцев в хвост и в гриву. – Из-за этой проклятой падали приходится по своей земле гнилыми болотами шастать. Ну, суки, погодите у меня.

Говорил ли что впереди идущий Храмцов, Алексей не слышал. Наверняка тоже передавал приветы фашистской нечисти.

Небо уже посерело, когда под ногами у разведчиков оказалась хрустящая мелкими веточками и шелестящая сухими листьями земля, на которой росли разлапистая ель, пара осинок, да две-три тонких березки. Впереди оставались сущие пустяки – метров чуть более ста до лесного массива. А сейчас бойцам предстояло переобуться в сухие сапоги, которые они бережно и заботливо донесли на своих шеях и плечах. А грязные и промокшие «болотники» оставить здесь до возвращения с боевого задания.

И зачвакали, захлюпали снимаемые с ног «болотники». Бойцы помогали друг другу стаскивать вымокшую обувь.

– Сапоги-то мы переобуем, – пошутил один из бойцов, – а вот как быть с подмоченной репутацией?

– На ходу подсушишь, – откликнулся другой. – Посмотрим, как бы нам жарко не стало.

– Разговорчики, – урезонил бойцов Ждановский.

Когда «болотники» были надеты голенищами вниз на «тычки» из прутов и веток, воткнутых под елью, а жерди – прислонены к березкам, командир отделения отрядил первую тройку бойцов, в их числе и Алексея, зайти в лес и осмотреться – нет ли где случайной или неслучайной неприятельской засады. И если все в порядке, то дать знак – махнуть пилоткой следующему за ними на расстоянии разведчику. Ну, а тот, соответственно, передаст сигнал основной группе.

Алексей с двумя разведчиками, перескакивая с кочки на кочку, обходя промоины по качающемуся мху, скоро достигли плотного лесного массива. Ступив на твердый, покрытый росистой зеленью грунт, разведчики спешно разошлись по сторонам. Алексею выпало двинуться вправо. Все вокруг оказалось спокойным, озарялось утренним светом, разбавленным легким туманом. Получив условный сигнал, в лес передислоцировалась вся группа Ждановского. Шли долго. И вот короткий привал. Все повалились на траву, унимая шумное дыхание. Алексей лежал, привалившись головой к дереву. Он хоть и заметно подустал от ночного марафона, но вместе с тем чувствовал прилив сил и радость. Он снова в разведке.

Небо высветлело окончательно. Ждановский изучал вынутую из планшетки карту, сверяя по ней дальнейший маршрут. Куда идти и что предстоит делать, знал только он. И бойцы сейчас не лезли, не донимали командира ненужными вопросами. Дело каждого в эти минуты – отдыхать, набираться сил для дальнейшего марш-броска.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Не могу! Я больше не могу! Сделайте хоть что-нибудь. Дайте обезболивающее. Поставьте укол. Убейте меня. Ради бога, прекратите мои мучения.

2

Спасибо.

3

Мне надо в туалет. Очень.

4

Тебе наша помощь потребуется? Или сумеешь все сделать самостоятельно?

5

Спасибо. Надеюсь, что справлюсь с этим.

6

Где я? Что со мной?

7

Я в плену?

8

Вы в русском госпитале.

9

Славно.

10

Я извиняюсь, может, я вам мешаю, но, поверьте, кроме как с вами, мне не с кем поговорить.

11

Скажите, что сейчас: день или ночь?

12

Почти четыре утра.

13

Еще раз извините. Вам в это время нужно спать. А я вот… с вами.

14

Назовите ваше имя. Меня зовут Вилли. Вилли Кауфман.

15

Мое имя Алексей. Алексей Боровых. Мне двадцать два года.

16

Вы такой молодой, Алекс. Ничего, что я вас так назвал? Я бы очень хотел увидеть вас, ваше лицо. Но, увы, я даже представить вас не могу. Только вот голос…

17

В моей физиономии нет ничего примечательного. Да и в фигуре тоже. Хорошо, что не урод.

18

Вы, оказывается, веселый человек, Алекс. Это хорошее качество. Оно очень помогает в жизни. Но я, к сожалению, не такой. Мне оно, увы, не поможет. А мы тут никому не мешаем?

19

Но мы же тихо.

20

Знаете, мне так захотелось подышать свежим утренним воздухом.

21

Я понимаю. У нас на самом деле душновато.

22

А нет ли тут где-нибудь укромного местечка с окошком? Мы можем там постоять у окна и поговорить, никому не мешая. Это было бы так замечательно.

23

Ну почему же нет. Есть такое местечко.

24

Да! Вы знаете, я готов бы следовать за вами, но… Я так беспомощен.

25

Ну что ж. Придется попросить вашего друга, вашего ангела-хранителя вам помочь, сопроводить вас, как в прошлый раз. Вот согласится ли он? Я ему помощник плохой.

26

А если хорошо попросить об этом?

27

Попробую уговорить.

28

Не получается, Вилли, подышать свежим воздухом. Ангел-хранитель готов сопровождать вас не дальше туалета.

29

Спасибо, Алекс.

30

О Боже! Почему ты так жестоко наказал меня? Ты забросил меня на чужбину. Ты разлучил меня с семьей. Ты отнял у меня зрение. Ты сделал так, чтобы я покинул этот мир. За что все это мне, господи?

31

Как вас зовут? Ваше имя?

32

Вы меня понимаете? Вам ясно, о чем я спрашиваю?

33

Встать!

34

Налево!

35

Направо!

36

Иван Тупой.

37

Сесть!