Как (не)родные

Вера протянула руку и достала из сушилки большую кружку. Налила кофе, сделала пару глотков.

– Будешь? – она исподлобья бросила взгляд на Антона, а затем перевела его на турку.

– Буду, – буркнул Антон и потянулся за своей чашкой. Он дышал глубоко и громко, как во сне. И продолжал стоять голым перед Верой, пока она украдкой рассматривала его веснушки на плечах.

– Просто я не ожидал, что это случится. Мы, конечно, договорились, но я же не знал, что… ну, не думал… Думал, вернее, что, возможно, это буду я… То есть как бы это я влюблюсь… если влюблюсь…

– А, то есть ты хотел быть первым? Это что, соревнование?

– Нет, не то чтобы я хотел влюбиться в кого-то другого. Но, честно говоря, думал, если это произойдет, то это буду я.

– С чего вдруг?

– Ну, я мужчина…

– Приехали.

– Я не это имел в виду. Я понимаю. Наверное, понимаю тебя. Но неожиданно как-то, согласись. А давно это у вас?

– Может быть, месяц.

– Ты месяц молчала?

– Не знала, с чего начать. А сегодня полночи не спала, думала, что у нас с тобой завтра годовщина и было бы нечестно говорить тебе в этот день теплые слова и одновременно мысленно возвращаться к другому. Это вранье, получается. Поэтому решила все проговорить сейчас.

– Я понял! Вер, это что, тот очкастый сноб из креативного отдела?

– Тош, неважно, кто это. Я не буду говорить.

– Или этот, как его там, ну, выпендрежник из твоего велоклуба? Он тебя на фотках часто отмечает.

– Я все равно ничего не скажу.

– Ты любишь его?

– Нет, я влюбилась. Но не люблю. Я люблю тебя.

– Но хочешь быть с ним?

– Нет, не хочу я быть с ним.

– А с кем ты хочешь быть?

– С тобой.

– А с ним что?

– А в него просто влюбилась.

– Я не понимаю.

– Я тоже.

– Классно.

Антон пристально смотрел на Веру. Вера виновато косилась в пол.

– И между нами ничего нет. Физического я имею в виду. Ничего не было. Тебя ведь это волнует?

– Волнует. Еще как волнует. Совсем ничего не было?

– Нет.

– Но ты бы хотела?

– Чего хотела?

– Чего-нибудь.

– Нет. Или возможно. Нет. Я не знаю. Но, наверное, все-таки нет. Ведь тогда это измена. А мы с тобой все проговорили в этом вопросе, помнишь? Секс с другими – измена. А влюбленности могут возникать, мы же все люди. Я люблю тебя, ты – меня, но это другое. Помнишь?

– Угу.

– Чувства… их же нельзя контролировать. Я к тому, что мы можем влюбляться в других, даже если мы в браке.

– Мне кажется, когда мы проговаривали это, я был не в адеквате.

– И что теперь?

– Теперь мне кажется, что все это бред. Если ты влюбилась в другого, значит, ты меня не любишь. А что это за семья без любви?

– А ты чувствуешь, что я тебя не люблю?

– Не знаю. Ты сама не своя в последнее время. Я думал, это из-за того, что мы не можем купить собаку.

– При чем тут собака?

– А что еще мне думать? Я же не знал, что у тебя там чувства какие-то, что ты уходить от меня собралась.

– Ты меня не слышишь. Я не собираюсь от тебя уходить. Я просто влюбилась.

– Так, может, тебе будет лучше с ним?

– Ты мой муж. Я хочу быть с тобой.

– А зачем тогда влюбилась?

Вера уставилась на Антона и даже перестала моргать.

– То есть ты серьезно спрашиваешь, зачем я влюбилась?

– Я серьезно спрашиваю. Я вообще сейчас максимально серьезен.

– А говоришь глупые вещи.

– Теперь я еще и глупый?

– Даже продолжать дальше не буду. Хватит. – Вера сделала несколько уверенных широких шагов и оказалась в спальне.

– Нет уж, так не пойдет, мы не закончили. – Антон побежал следом и схватил ее за руку. – Ты со мной или с ним?

– Я не знаю. С тобой! И руку отпусти, я кофе сейчас пролью.

– Ладно. Думаю, нам нужно взять перерыв. – Антон отпустил руку Веры и сел на кровать.

– Ты прав. Тебе на работу, мне тоже. В течение дня оба успокоимся и попробуем еще раз поговорить вечером. Да?

– Не уверен, что буду готов. Может, лучше разъехаться ненадолго?

– Когда люди разъезжаются, они, как правило, расстаются. Это дорога в один конец.

– Так, может, нам пришло время расстаться?

– Так, может, это ты хочешь со мной расстаться, и теперь моя влюбленность тебе помогает прикинуться белым и пушистым?

– Вер, ты дура?

– А что такого? Давай расстанемся, если хочешь. Давай! Чего ты? Возможно, это действительно то, что нам нужно! Как там было – «любовь живет три года»? Срок годности нашей истек позапрошлым летом. А просрочкой можно отравиться.

– Вот и проговорили. Отлично проговорили. Спасибо тебе, любимая. Спасибо твоим этим психологам из ютуба. Это вот такой эффект должен быть от обсуждений проблем в отношениях?

– Видимо, такой, если на другой кое-кто из нас не способен!

– Кое-кто – это я? Может, это тебе стоит себя услышать со стороны? «Я влюбилась в другого!» Мне что тебе ответить? «О, как прекрасно, Верочка! Познакомишь нас? Устроим тройничок? Я так рад за твои, нахрен, чувства?!» – Антон подпрыгнул с кровати и пнул табуретку. Бросил гневный взгляд на Веру, которая стояла, съежившись, у стены и сжимала в руках чашку.

Вера ничего не ответила. Поставила чашку с недопитым кофе на полку с книгами, грустно посмотрела на Антона и вышла из комнаты.

– Вер, ну, прости! Я не знаю, зачем ты мне это рассказала, – Антон облокотился на дверь и стал кричать из спальни Вере вслед.

– Потому что мы договаривались! – Вера возникла перед лицом Антона неожиданно, будто из воздуха, и снова скрылась в другой комнате.

– Мне все равно обидно стало, Вер. Как будто ты другого себе нашла. Я же для тебя все – и то, и это. И нормально же все было. Это из-за меня, да? Вер, из-за меня? Ну прости. Что мне сделать? Я виноват, да? Но я же ничего не делал. Я же для тебя все. Вер! Ну Вер?

Голос Антона отскакивал от смятого постельного белья, от табуретки, от их совместных фотографий из свадебного путешествия по Азии, от трех ноутбуков, разложенных в разных углах комнаты, от большой коробки с кроссовками в коридоре, от одинокой лампочки Ильича без какого-либо обрамления.

– Может, я тоже влюбился, Вер!

– А ты влюбился? – Вера снова возникла из ниоткуда и вытянулась в струнку перед Антоном.

– Нет.

– Не смешно, – отрезала Вера и исчезла за дверью гостиной.

– Но я мог бы! Вот что бы ты тогда делала?

– Я бы поняла тебя! Я пытаюсь объяснить тебе, что мы обещали все проговаривать! Ты бы хотел, чтобы я молчала?

– Я не слышу тебя.

– Я спрашиваю, – Вера высунула голову в коридор, – ты бы хотел ничего не знать?

Антон задумался. Он, голый, наблюдал, как Вера скачет на одной ноге, пытаясь втиснуться в узкие колготки.

– Упадешь сейчас, – Антон подошел к Вере, взял ее под локоть, усадил на кресло. Сам он присел на корточки рядом. – Если бы ты не рассказала, то скрывала бы от меня свои чувства. Было бы только хуже, наверное.

– И плюс мы договорились. Я соблюдаю наши правила.

– А если бы я влюбился, ты бы хотела об этом узнать?

Вера задумалась. Она сидела в колготках и водолазке и смотрела на плечи Антона.

– Хотела бы, наверное. По крайней мере, так было бы честно. Но я бы не хотела, чтобы ты влюбился на стороне.

– Почему?

– Мне кажется, мне было бы больно.

– То есть ты меня понимаешь?

– И да, и нет. Мы ведь вроде как сами себе придумали это правило – рассказать, если влюбимся. А теперь, получается, не знаем, как играть в эту игру.

– Это как когда я участвовал в «Гонке героев». Казалось, что так можно проверить свою силу, способности, а на деле оказалось жутко сложно.

– Или как с дипломом. Я столько лет потратила на учебу, а когда вышла из университета, не поняла, что мне делать с этой бумажкой.

– А ты собираешься его разлюбить?

– Я не могу этого знать. Но это не значит, что мы расстаемся с тобой.

– Будем жить в веселом треугольнике?

– Это не треугольник, это другое. Я сейчас на работу опоздаю.

Вера встала с кресла, натянула джинсы. Антон сидел на корточках в той же позе, у кресла, смотрел, как она одевается. Вера погладила Антона по голове.

– Давай отложим до вечера?

– Угу. Некоторые даже убивают из-за ревности, кстати.

– Ты меня убить решил, что ли?

– Нет, это я так, просто.

Антон поднялся и пошел в ванную. Вера отвернулась к косметическому столику, бросила взгляд в зеркальное отражение, пригладила волосы.

– Антон? Антон, ты чего там?

Вера отклонилась в сторону прохода и попыталась разглядеть Антона в ванной, но тянуться пришлось далеко. Она сделала еще шаг назад, зацепилась ногой за ковер и шлепнулась на попу, умудрившись прихватить за собой пластиковый стульчик.

– Вера! Мой медведь уклюжий! – Антон выскочил из ванной на грохот и кинулся поднимать Веру одной рукой. Другой он держал маникюрные ножницы. – Ковер этот давно убрать пора. Неудобный и безвкусный, как и вся новая серия «Икеи».

– А ты чего там?

– Я? Ногти пошел подстричь.

– Сейчас? Ногти?

– Это успокаивает. У тебя свои медитации, у меня свои.

Антон помог Вере подняться и прижал ее к себе.

– Извини, что голенький.

– Дурак, – улыбнулась Вера и положила голову на Антона.

– А ты сейчас о нем думаешь?

– Нет. Но ты спросил, и теперь подумала.

– Только я не хочу, чтобы ты с ним на свидания ходила. Это тогда отношения уже, получается. Мы же не про это договаривались?

– Нет, мы договаривались только про влюбленность, как про чувство. А что дальше делать, мы не обсуждали.

– Мне кажется, я теперь буду думать про вас вместе.

– А ты не думай. Ты же мне доверяешь?

Вера отстранилась от Антона и пошла в коридор обуваться. Антон пошел за ней.

– Я тебе доверяю. Я ему не доверяю. Что нам теперь делать с твоей влюбленностью?

– Не знаю.

– А психологи что говорят?

– Они говорят только про то, что все нужно проговаривать. Но я не слышала, чтобы кто-то давал советы, что делать дальше. Психологи же не дают советов.

– Но у нас с тобой как? Все хорошо? Или тебя что-то не устраивает?

– Я тебя люблю. Ну, может быть, я бы хотела, чтобы ты больше интересовался тем, что у меня происходит. Знаешь, сходил бы хоть раз со мной в велоклуб.

– Ты же знаешь, что я не люблю велосипеды.

– Один разок.

– Допустим.

Вера обулась, надела пальто и замоталась в шарф на три оборота.

– То есть все-таки тот, из велоклуба?

– Я пойду, – Вера взяла сумку и вышла на лестничную площадку.

– Вер! – голый Антон высунулся из квартиры. – Так а мне что делать?

– В смысле?

– Ты мне тут все утро рассказывала, что влюбилась. Что мне сейчас делать?

– Сходи на работу, – Вера прыгнула в лифт. – Я тебя люблю. Мы обязательно что-нибудь придумаем!

Комментарий психолога, гештальт-терапевта Виктории Ашихминой

В название рассказа вынесена хорошая, на первый взгляд, идея. Это же отношения мечты – те, в которых можно доверяться, открываться, ничего не таить от партнера. Не случайно герои обнажаются друг перед другом кто как способен – Антон телесно, Вера – душевно. Но по ходу чтения мы можем убедиться в том, что ситуация в паре складывается как антитезис заголовку – нет, не надо проговаривать всё! Проговаривать с партнером стоит то, что напрямую касается партнера и отношений с ним. И для этого важно подбирать хорошую форму – такую, которая работает на ясный, свободный и безопасный контакт, а не добавляет напряжения, тревоги из-за непроясненности ситуации и страха за потерю отношений.

Рассказ иллюстрирует, какую форму может принимать накопившееся в отношениях напряжение и недовольство. Это форма пассивной агрессии. Героиня рассказа Вера описывается как очень живая и подвижная: она то и дело «возникает из ниоткуда», «неожиданно, будто из воздуха» – словом, спонтанна и вполне способна на сумасбродства вроде внезапной влюбленности. Но именно ей трудно говорить о своих чувствах и потребностях напрямую, она теряет свою живость там, где необходимо вступать в конфронтацию, отстаивая свои интересы. Там, где у человека есть внутренний запрет на прямую агрессию, появляется пассивная. Она выражается в виде недомолвок, двойных посланий, предлагающих второму человеку угадать, что от него требуется, и отказе прояснять информацию. Иногда дело доходит и до аутоагрессии: человек телесно отыгрывает переживание, которое не выражает словами, и через то получает внимание и заботу другого (как в эпизоде, где Вера падает в комнате). Все формы пассивной агрессии работают, к сожалению, только на ухудшение отношений.

Агрессии в паре не избежать, так как это естественная и совершенно необходимая нам энергия для движения к желанному. Проявлять агрессию вовсе не означает ругаться, драться и причинять боль. Напротив, здоровая агрессия помогает говорить о своих потребностях и желаниях прямо и четко. Ближе к концу рассказа Вере удается сформулировать свое послание к мужу: «Я бы хотела, чтобы ты больше интересовался тем, что у меня происходит». До этого момента ей удавалось привлекать его внимание то туманными и провокационными заявлениями, то неловким падением. Про чувства Антона, кстати, мы понимаем из рассказа гораздо больше: он демонстрирует обескураженность, злость, обиду и проявляет их заметнее и честнее. То, что Вера уклончиво отвечает на его вопросы о влюбленности, порождает в нем большую тревогу за будущее их отношений. С одной стороны, это маркер ценности отношений с Верой, а с другой – отличная почва для катастрофизации ситуации и для потери доверия (а также для полного отвращения к велоклубу). Рассказ заканчивается в точке напряжения, подобной подвешенному кофе – неизвестно, кто, когда и какую чашку должен испить, чтобы ситуация завершилась. Возможно, история Веры и Антона была бы совсем другой, если началась со слов «Помнишь, мы договаривались быть открытыми? Мы живем вместе, но мне так тебя не хватает…».

Рекомендация психолога:

Стоит помнить, что не всякое внутреннее движение нашей души должно быть предъявлено вовне близким людям. Как бы нам этого ни хотелось, партнеры не обязаны и зачастую не способны безусловно принимать нас со всем багажом нашего личного опыта и переживаний. Выдержать, понять, переработать и бережно отзеркалить наши эмоции способны или очень хорошие родители, или психотерапевты. Партнеры не являются ни теми, ни другими. К тому же каждому человеку жизненно необходима некоторая сфера исключительной интимности, куда нет доступа даже самым близким: личный шкафчик, собственное хобби, тайное чувство. Это не значит, что нельзя делиться чем-то с любимым человеком. Это значит, что сначала стоит подумать, чего мы от него в итоге хотим, когда выбираем поделиться.

Важно развивать в себе чувствительность и интерес к собственному внутреннему миру: как мы переживаем разный спектр чувств, где и как эти чувства размещаются в нашем теле, как мы их распознаем и выражаем, как останавливаем себя в их проявлении или как их усиливаем. Запрет на выражение раздражения, отвращения и обиды лишь копит напряжение в паре и приводит к куда более крупному конфликту.

Форма выражения наших переживаний и желаний – важна. Это очень тонкое искусство – как говорить о важном для себя, учитывая другого человека, особенности его восприятия, личной истории и готовности к контакту. Самым верным помощником в этом служат «Я-сообщения». Например, не «ты меня бесишь своим поведением», а «когда ты делаешь вот так, я чувствую раздражение, потому что…».

Марина Потапова. «Искусство дипломатии»

По правде говоря, Соня терпеть не могла праздники. В эти дни было принято собираться всей семьей, и особенно остро ощущалось то, что мама и папа уже не вместе. К тому же расстались они не совсем по-человечески, а как, скажем, бойцовые петухи после изнурительной схватки. Родственники не знали подробностей, но вели себя доброжелательно, как воспитанные люди, и старались не задавать лишних вопросов. Соня тоже быстро поняла, что если держать язык за зубами, то можно даже насладиться картиной всеобщего благополучия. Но праздники! На праздники нельзя было терять бдительность.

Взять, например, встречи у бабушки на Пасху. Бабушка, папина мама, всегда была верующей женщиной и очень трепетно относилась к этому празднику. Все близкие непременно должны были собраться у нее, обмениваться раскрашенными яйцами, пить чай с куличами. Папа приезжал со своей новой женой и двухгодовалым сыном, Соня тоже обязательно приходила, хотя и не считала себя верующей. Было шумно, весело, после обеда папа с семьей уходили в комнату смотреть телевизор, а Соня оставалась с бабушкой на кухне, чтобы помочь ей убрать посуду. И вот уже не первый год между ними происходил один и тот же разговор:

– Сонечка, а мама твоя ни за что на меня обиду не держит? Я ей опять звонила поздравить, а она трубку не взяла и даже не перезвонила.

– Баб, ну ты чего! Конечно, нет! – без заминки отвечала Соня. – Ты же знаешь, она риелтор, у нее ненормированный рабочий график, ей много звонят.

– Ну да, ну да… А на папу твоего она не обижена? Что он так быстро себе новую жену нашел?

«Баб, ау! Он ушел от мамы к этой женщине. Конечно, она обижена! Она даже знать ничего не хочет про папину новую семью», – подумала Соня, но вместо этого сказала:

– Бабуль, все хорошо, не переживай, пожалуйста. Они же уже четыре года как в разводе! Она себе тоже парня нашла.

Пока у мамы не появился парень, Соня даже боялась упоминать при ней о папиной новой семье. Теперь маме стало как будто все равно. Но вот папа при упоминании маминого парня сразу напрягался, как будто никак не мог привыкнуть, что у мамы кто-то есть. Хорошо, что сейчас он был в другой комнате.

– Ну слава тебе господи! А то у меня уж сердце заболело, – бабушка перекрестилась и что-то пробормотала себе под нос, а Соня включила самый сильный напор воды и стала мыть посуду.

В общем, Соня терпеть не могла праздники, кроме одного – ее дня рождения в конце июня, ей как раз исполнялось шестнадцать. К этому времени у старшего брата Сани уже заканчивалась сессия, он брал на работе отпуск и возвращался из Москвы с подарками, чтобы со всеми повидаться и, конечно же, поздравить сестру. Он приехал как раз к ее дню рождения, и после насыщенного праздника они сидели вдвоем ночью на кухне и болтали, когда Саша ее вдруг огорошил:

– Соня, я женюсь!

– Что? На Оле? Когда?

– Да! Хотим сыграть свадьбу в начале сентября, когда еще тепло.

Соню просто распирало от вопросов, она сразу спросила про то, как было сделано предложение, в Москве ли будет свадьба, какой бюджет, выбран ли уже стиль торжества, но Саня только отмахнулся:

– Оля приедет через пару дней, все у нее и узнаешь. Я хочу ее познакомить с семьей.

Соня представила себе, как знакомства Оли с родственниками проходят одно за другим: сначала ее познакомят с мамой и ее парнем, ведь она же у них остановится, потом с папой, его новой семьей и бабушкой по папе, потом надо будет заехать к дедушке по маме… Да, кажется, упростить эту схему и собрать всех в одном помещении не получится.

– Погоди. Ты всех-всех хочешь собрать на свадьбе?

– Ну кого всех? Друзья там, родственники, конечно, будут.

– И папину новую семью?

– Конечно.

– А как же мама? – Соня схватилась за голову, вскочила и закружила по кухне. – А как же бабушка с дедушкой? – она приглушила голос, чтобы не разбудить маму в ее комнате. – Ох, дедушка же ничего не знает! Мама ему только-только сказала, что они развелись! А тут папин сын еще этот…

Саша, насупившись, нервно размешивал сахар в чае. Соня застыла у окна и, округлив глаза от ужаса, смотрела куда-то вдаль и бормотала: «Какой кошмар! Какой кошмар! Нет, этого нельзя допустить». Саша зло брякнул ложкой по столу и громко сказал:

– Мне теперь, что ли, вообще жениться нельзя? Из-за того, что в этой семье все заврались?

Соня шикнула, села рядом с ним и быстро зашептала:

– Сань, ну ты чего? Ты же знаешь, у бабушки проблемы с сердцем, а дедушке почти восемьдесят лет. Может, еще немного подождешь? Вы с Олей всего три года вместе, куда вам спешить! – Соня лихорадочно соображала. – Или, может, вы просто распишетесь и свадьбу справлять не будете? Она приедет, познакомится, вы всем объясните, что вы бедные студенты и распишетесь без торжества.

– Сонь, хватит. У тебя какие-то надуманные проблемы! Пора рассказать всем правду, пусть научатся с ней жить.

Соня долго не могла уснуть. Воображение рисовало ей картины, как бабушку увозят со свадьбы на скорой, потому что мама в красках ей рассказала, как папа ушел от нее к другой женщине, а дедушка стреляет в него из своего охотничьего ружья. Она вспомнила бесконечные скандалы последних лет брака родителей, когда было страшно возвращаться домой из школы. Тогда она просиживала бесконечные вечера у подружек, пока их родители не начинали вежливо намекать, что ей пора уйти. В последние годы мир царил только благодаря маленькой лжи и умалчиваниям тут и там, а также благодаря недюжинным дипломатическим способностям Сони, которые у нее появились, пока она пыталась вынырнуть из того болота семейных страстей, где, по несчастью, оказалась. Ей казалось, Саня этого не понимал, ведь он как раз тогда поступал в вуз в другой город и думал только об этом. Он целые дни проводил у репетиторов или занимаясь с друзьями, а через год и вовсе переехал в Москву. Откуда ему было знать, через что ей пришлось пройти?

Вот, скажем, шашлыки на майские. Папа уступил маме право первой вывезти Соню на шашлыки, но когда наступила его очередь, было видно, что они с новой женой очень, очень стараются Соне угодить. Соня ценила мирное время и знала, как это было важно папе, поэтому принимала эти старания с напускным радушием и дружелюбием. Но потом, сидя вечером с мамой на кухне, она говорила ровно то, что нужно было услышать маме: «Они, конечно, очень старались, но у вас мясо получилось гораздо вкусней!» Хотя Соня не очень любила шашлыки и считала, что в них есть что-то первобытное: все эти мужские пляски над огнем с нанизанными на металлические прутья кусками розового мяса. Но кого это волновало, если в итоге майские праздники проходили без ссор и лишней драмы? В этой сложной постановке у каждого своя роль, и Соня видела своей задачей поддержание хрупкого равновесия. Поэтому она даже подумала, что свадьбу нужно расстроить. При таком раскладе она состояться не могла.

На следующий день она еще пыталась убедить брата отложить свадьбу, но он не хотел с ней разговаривать и делал вид, что ему пишут по работе, всякий раз, когда она поднимала эту тему. И все же Соня случайно услышала, как он уговаривал маму сказать дедушке про папину новую семью и сына. А отцу он пытался объяснить по телефону, что нужно что-то придумать, чтобы мама и его новая жена не испортили свадьбу скандалом. Может, папа мог бы прийти один? Но мама говорила что-то вроде: «Я сама разберусь со стариком», а папа просто переводил разговор на другую тему. Соня видела, как брата все это тяготило, и чувствовала, что он близок к тому, чтобы самому всем все рассказать. Поэтому она решила взять ситуацию в свои руки.

– Нужно, чтобы твоя Оля не застала семейную драму. Так что мы сами все расскажем, поехали. Начнем с бабушки, она больше знает, – объявила она Сане, и он, поразмыслив, согласился.

Бабушка была очень рада их видеть и напекла постных пирожков (она как раз держала очередной пост).

– Бабуль, мы должны тебе сказать правду про маму и папу, – начал Саша.

Бабушка наливала чай в чашки, и ее руки дрогнули. Соня выпалила, опережая брата:

– Это как раз на тему, почему папа и мама сейчас плохо общаются. Помнишь, ты у меня спрашивала? Просто, понимаешь, папа после развода стал встречаться с маминой подругой, и мама очень обиделась.

Саня поперхнулся чаем и закашлял, а Соня пнула его ногой под столом и сделала круглые глаза.

– Понимаешь, они вроде расстались мирно, а тут такой подвох, поэтому мама с папой сейчас не очень ладят. По-хорошему, лучше папе одному прийти на Санькину свадьбу. Может, ты сможешь ему это объяснить? К тебе он точно прислушается. Только аккуратно, папе больно вспоминать ту историю.

Саня молча смотрел на Соню круглыми глазами. Едва они вышли от бабушки, он на нее накинулся:

– Ты с ума сошла? Что за чушь ты придумала?

– Погоди, вот увидишь, бабушка поговорит с папой, так еще и свадьба мирно пройдет! Поехали к дедушке.

Соня бы не удивилась, если бы Саня после такого отказался куда-либо с ней ехать, поэтому заранее сообщила дедушке, что приедет одна. Но Саня поехал с ней. Они сидели с дедушкой перед телевизором, когда Соня вдруг заявила:

– Дедушка, помнишь, ты спрашивал у меня, не нашел ли папа себе кого-нибудь после развода? Представляешь, он решил жениться на матери-одиночке! У нее уже есть двухлетний сын от другого мужчины.