Как (не)родные

На повторе звучало: «Я недостаточно хороша», и что-то неистовое, дикое начинало просыпаться внутри и придавать сил. Как сейчас помню его слова:

– Э, ты чем гладила мои рубашки?! Ты вообще нормальная?

Где твоя голова потерялась?

Что за помои ты сварила? Ты пробовала?!

– Что?! Нормальная ли я? Помои?! Вот сейчас суп станет вкуснее, дружище!

Я схватила непочатую банку с солью и бухнула в кастрюлю целиком.

Дома недостаточно чисто?! Ха!

Я начала в бешенстве сбрасывать с полок вещи, топтать и мять их…

Потом распотрошила шкаф и добралась до ненавистных накрахмаленных рубашек. За спиной услышала оглушительное рявканье: Герман угрожал, что вызовет мне психбригаду.

В этот момент – получив в свой адрес очередную порцию оскорблений – я наконец проснулась: вдруг в сознании что-то щелкнуло и развернуло его на 360 градусов. Морок в моей голове рассеялся.

Остался лишь терпкий металлический привкус во рту, словно я отравилась. Годы тщетных попыток наладить отношения обесцветили мою жизнь.

Мои старания быть идеальной всегда подвергались жесткой критике и обесценивались.

В тот вечер колокольчик в моей голове звенел снова и снова: «Очнись, девочка! Остаться с ним – билет в один конец».

Живот словно вторил этому звону болезненными сокращениями, напоминающими схватки. Тошнило. В груди резкое жжение. Сердцебиение пульсировало в ушах – не хватало воздуха. Мое тело давно не могло справиться с тем, что происходило у меня в жизни.

«Опять вызывать скорую?! Что за цирк? Они уже наизусть знают наш адрес». Надеясь, что станет легче, я с трудом накапала в чашку успокоительное: тремор нужно было унять. Вскоре показалось, что боль отпустила, но я будто перестала существовать.

Дольше терпеть это было невыносимо – сработал инстинкт самосохранения.

Мое измученное тело подошло к кладовой, достало чемодан и собрало вещи, не слыша криков Германа. Перед тем как уйти, я окинула взглядом разгромленную комнату, где позволяла уничтожать себя. Вскользь посмотрела и на него, горланившего посреди этого развала. На этот раз я ни о чем не жалела.

Тело наполнилось пустотой. Агония последних лет была завершена.

Я возвращалась в родительский дом и думала, что же удерживало меня столько лет с этим человеком.

Настолько мы разные. Почему я так долго терпела этот ад?

Мы познакомились, пережидая дождь под одной крышей.

Герман был вдвое старше меня и очаровал сразу. Похожий на Аполлона, он чем-то напоминал отца… Глядя на его высокие скулы, крепкий подбородок и маленький шрам у густых бровей, я чувствовала себя в безопасности. Герман смотрел на меня прищурившись, не моргая.

Мы встречались около года и съехались в день моего шестнадцатилетия, когда мама забыла меня поздравить.

У нее давно была своя жизнь, новый брак, ребенок. Там не осталось места для меня.

С ним же я чувствовала себя любимой – видимой. У меня наконец-то появилась семья.

Я светилась счастьем, когда он водил меня в парк аттракционов.

Крепко сжимая его теплую шершавую руку, я ела абрикосовое мороженое в вафельном рожке и расплывалась в улыбке, щурясь от лучей весеннего солнца. Замерзнув, я любила уткнуться носом в его шею и вдыхать родной запах. Запах, возвращающий меня в детство.

Когда я была маленькой, папа часто носил меня на руках. А я, обняв его за шею, сидела у него на коленях и чувствовала блаженство. Волна безмятежности разливалась по всему телу. Это было счастье!

Счастье – быть любимой дочерью своего папы.

Но все когда-нибудь заканчивается.

Помню день, когда закончилось мое детство.

Родители долго выясняли отношения, громко крича друг на друга. Барабанные перепонки дребезжали от воплей – меня сковывал страх. Я, восьмилетняя, спряталась в шкафу, руками обняв колени. От напряжения сжимала кулачки так сильно, что на ладошках остались следы от ногтей. Ждала, когда же они прекратят: казалось, это мучение длилось вечно. В какой-то момент меня захватило ощущение, что виновница скандала – это я. Судорожно вспоминая, что же я сделала не так, я будто провалилась в яму, из которой было уже не выбраться.

Наконец наступила тишина. Он ушел. Я подбежала в слезах к окну и глядела ему вслед, словно прощаясь. Запечатлевала в памяти быстро удаляющуюся фигуру. Папа исчез, и внутри проросла безысходная, щемящая тоска и ощущение покинутости. Именно это переживание я несла почти всю свою жизнь. Слишком тяжелый груз, от которого я не раз пыталась освободиться.

Пройдя долгий путь в психотерапии, я смогла расколоть этот валун и сбросить его с уставшей спины. Выйдя на улицу после консультации, я вдохнула свежий весенний воздух, расправила плечи и каждой клеткой ощутила день моего второго рождения: в пятьдесят два года я впервые спокойна по-настоящему. Не чувствую себя брошенной, не тревожусь.

Смакую легкость и пьянящую внутреннюю свободу.

Процесс перерождения прерывает вибрирующий телефон.

– Эх, как не вовремя! – с легким раздражением произношу я, лениво расстегивая молнию.

На экране – отец. Настойчивый звонок впервые за много лет. Может, что-то случилось?

– Слушаю тебя, папа.

– Доченька, здравствуй! Ты сейчас свободна? Хочу с тобой поговорить.

Комментарий психолога Марины Руфановой

Иногда наши переживания превращаются в физические боли. Например, вам предстоит сложный разговор, вы в тревоге. Хоп, и желудок дал сбой. Или вы поругались с кем-то, а потом почувствовали сильную головную боль. Так вышло и с героиней рассказа. Она многое чувствует через тело. Часто переживания такой силы, что приходится вызывать скорую помощь. Почему так бывает? Причина в том, что нас не учат в детстве замечать и осознавать свои чувства. Часто их просто запрещают. Так много «не плачь», «не кричи», «не смейся». А потом к двадцати годам какой-то орган точно не выдерживает. Мы знакомимся с героиней в период кризиса. То, как раньше была устроена жизнь, ей уже не подходит. Ни скорые, ни злые слова от партнера. Достаточно этого. Она выбирает разорвать этот круг. И выбирает себя. Такая свобода позволяет ей увидеть свою нужду в теплых, хороших отношениях, восстановить в памяти теплые моменты с отцом и веру в то, что с ней нельзя так плохо поступать.

Я недостаточно хороша. Откуда берется эта фраза в головах людей? Не может же она появится там само собой! Её «кладут» туда родители. Своим обесценивание чувств и достижений ребенка, угрозами, путаниями или игнорированием. Родители героини вложили это понимание с детства. Когда отец, такой любимый и важный человек, ушел, не объяснив ничего ребенку. Когда мать отстранилась и вовремя не поговорила. Родилось это «недостаточно». Дети очень хотят любви. А когда ее не получают, начинают винить себя, потому что злость на родителя смерти подобна. Они бы меня любили, если бы я… Хорошо училась, убиралась в квартире, вела себя тихо. С таким объяснением любви дети превращаются во взрослых – ищут партнеров, похожих на мам и пап, чтобы заслужить, чтобы сделать достаточно, игнорируя себя. Героиня нашла взрослого мужчину, так сладко напоминающего отца и начала стараться. Но снова отвержение. Наша психика стремится к повторению сильного эмоционального опыта. Так формируется феномен зависимости от отвержения. Да, больно, но так знакомо… Что делать? Задача каждого взрослого, который столкнулся с нелюбовью в детстве взрастить её к себе. Замечать, когда отношения напоминают родительские и вовремя из них уходить, замечать к себе хорошее отношение – и оставаться с людьми. И если это потребуется, обратиться за помощью.