ПРОТИВОРЕЧИВАЯ СПРАВЕДЛИВОСТЬ (ОБРАЗОВАНИЕ, ДОСТИЖЕНИЯ И КРУШЕНИЕ СССР) Книга – 1

Первая мировая война 1914 г. с первых же дней стала вестись с огромным напряжением всех людских и материально-технических ресурсов. Мир не видел еще под ружьем столь больших армий, вооруженных огромным количеством орудий истребления людей – пушками, пулеметами, минометами, авиацией. Линия Восточного фронта России только в Европе растянулась на 1.500 км. С началом войны Российской империей была проведена мобилизация, после проведения которой русская армия насчитывала (вместе с кадровым составом) 5,5 млн. человек, а после дополнительных призывов в 1914 г. под ружьем уже было 6,5 млн. человек (А.Л.Сидоров. ЭКОНОМИЧЕСКОЕ ПОЛОЖЕНИЕ РОССИИ В ГОДЫ ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ. ИЗДАТЕЛЬСТВО "НАУКА". Москва, 1973. Раздел первый. Царское правительство и военно-экономическая мобилизация тыла. Глава первая. Роль промышленности в боевом снабжении армии в начале войны).

Естественно, что эта армия сразу поглотила мобилизационные запасы и предъявила к слабой русской промышленности невиданные ранее требования. Огромную армию надо было вооружить и пополнять вооружение, одеть, накормить, перевезти и т.д. Все это по-новому ставило вопрос о роли промышленности в работе на армию. Можно с полной уверенностью сказать, что среди государственных и военных руководителей России никто не думал до войны об организации тыла, о работе всей промышленности для снабжения армии на случай такой войны, которая началась. («Мобилизация промышленности в иностранных государствах» вып. 1. М., 1924, с. 5-7). В своей работе («Мобилизация промышленности для нужд войны. Общие основы» М., 1925, с. 60-61) П.Каратыгин высказывает мнение, что германская военная доктрина также исходила из краткосрочности войны, но более сильные производственные средства позволили ей быстрее исправить начальную ошибку. Германия быстрее своих противников провела мобилизацию промышленности, и это обеспечило ей перевес в боевой технике.

Начавшаяся война со всей очевидностью показала, что русской армии, имевшиеся запасы, заготовленные в мирное время, позволили только ее начать. А далее требовались те средства, какие ей должны были предоставить производительные силы своей страны. (Е.З.Барсуков. Указ соч., т. 1, с. 160-161).

В целом мощность трех оружейных заводов России использовалась за три предвоенных года от 7 до 12%. Их суммарная годовая производительность была рассчитана на 525.000 винтовок, а изготовлено было в 1911 г. 37.000, в 1912 г. – 47.000 и в 1913 г. – 65.000 штук (ЦГВИА, ф. 962, оп. 2, д. 48, л. 33. Свод сведений о численном составе войск, ружьях, пулеметах и патронах). Одновременно с катастрофическим сокращением производства винтовок Главное Артиллерийское Управление (ГАУ) в целях экономии в 1912 г. сократило на заводах запасы стальных ствольных болванок с 240.000 до 100.000 штук. Поэтому к началу войны на заводах осталось ограниченное количество болванок для изготовления винтовок. В результате целая армия (140.000 человек) в первом году войны осталась без винтовок.

Политика ГАУ в деле производства патронов лишила армию к началу войны полного комплекта патронов – не хватало 300 млн. патронов сравнительно с утвержденными мобилизационными нормами. Изготовление полного комплекта планировалось ГАУ на 1915 г., а полная замена патронов старого образца на новые, остроконечные, намечалась лишь на 1918 г.

Еще хуже обстояло дело с порохом. Пороховые заводы не успевали обеспечивать снабжение артиллерии. Только в 1913 г. начались работы по незначительному расширению трех пороховых заводов, а также строительство 8 снаряжательных мастерских. Предложение ГАУ построить новый пороховой завод не встретило поддержки в министерстве, и до войны он не был выстроен (ЦГВИА, ф. 962, оп. 2, д. 128, лл. 58-70. Свод сведений о снабжении армии порохом).

Составляя планы мобилизации армии и ее стратегического развертывания, правительство не обратило внимания на техническое оснащение своих предприятий, в связи с чем состояние большинства из них не соответствовало достигнутому к тому времени уровню развития техники и тем задачам, которые они должны были выполнить.

Верховная комиссия, расследовавшая скандальное дело с провалом снабжения русской армии в начале войны, а затем и всю деятельность В.А.Сухомлинова на посту военного министра, изложила свою точку зрения во «Всеподданнейшем донесении» от 1 марта 1916 г. (ЦГВИА, ф. 962, оп. 2, д. 47, лл. 11-36. Всеподданнейшее донесение Верховной комиссии. Этот документ был доложен председателем комиссии Н. П. Петровым Николаю II). В данном документе указывалось, что органы Военного министерства «в последние перед войной годы, при постоянно возникавших опасениях близости общеевропейской войны, не вошли в соображение вопроса о пересмотре существовавших норм запасов предметов воинского снабжения для проверки степени достаточности этих запасов, сообразно позднейшим данным и по более современным обстоятельствам и ожиданиям потребностей войны».

Положение русской армии со снабжением оружия и боеприпасов в декабре 1914 г. стало катастрофическим. Все возможные запасы снарядов были уже расстреляны, а текущее пополнение сокращалось в 3 раза даже по сравнению с недостаточным поступлением снарядов за последние месяцы. До марта 1915 г. Н.Н.Янушкевич – начальник Штаба верховного главнокомандующего не обещал никакого улучшения. В действительности такое безвыходное положение продолжалось до осени 1915 г.

На фронте были приняты меры к сбору и ремонту винтовок. Однако эта мера и прибывающие пополнения не смогли возместить потерь, которые определялись от 100 до 200 тыс. винтовок в месяц. Промышленность же дала за 5 месяцев 1914 г. лишь 134 тыс. новых винтовок и 144 тыс. исправленных. Потребность фронта определялась в конце 1914 г. в 1,5 млн. винтовок единовременно и 100-150 тыс. в месяц. Действительная же производительность заводов давала лишь 71-78 тыс. в месяц и поднялась до 100 тыс. лишь в марте 1916 г. Вследствие отсутствия винтовок «положение обострилось до невероятности, и части таяли безнадежно, имея в тылу по 400-600 человек безоружных, ожидавших свободные винтовки от убитых товарищей и в то же время мало к чему подготовленных.

Надежды на союзников, на мощную американскую промышленность не оправдались. По признанию самой Ставки, в июне 1915 г. «заграничные заказы в общем на 9,3 млн. снарядов не принесли армиям никакой пользы». Армия встречала 1915 г., не имея снарядов. Все запасы военного ведомства были исчерпаны. Начался тот систематический снарядный голод, который поставил армию весной и летом 1915 г. в катастрофическое положение. Н.Н.Янушкевич говорил в ноябре 1914 г. военным представителям союзников при Ставке Лагишу (Франция) и Вильямсу (Англия), что «мы ощущаем серьезный недостаток в артиллерийском снабжении» и «это обстоятельство сильно повлияет на наши дальнейшие стратегические предположения» (ЦГВИА. ф. 29. д.31, л.140. Исчисления Военного министерства, сделаны на 27 декабря 1914 г).

Вслед за недостатком винтовок всплыл вопрос и о ружейных патронах, расход которых усилился ввиду отсутствия снарядов для артиллерии. На совещании у начальника штаба Ставки Е.К.Смысловский (генерал-лейтенант Российской Императорской армии, военспец РККА, специалист и автор трудов по артиллерии) доложил, что патронные заводы могут давать не более 100 млн. патронов в месяц, а это составляло от ½ до ⅓ потребностей армии. Особенно острый недостаток в патронах был в июне 1915 г., когда не хватало до 90 млн. патронов, и с Кавказского фронта пришлось срочно перебросить до 15 млн. патронов.

Таким образом, нехватка снарядов в январе-марте 1915 г. вылилась в кризис всего боевого вооружения. 18 сентября 1915 г. Верховный главнокомандующий попросил военного министра «обсудить возможность срочного заказа русским металлургическим заводам возможно большего количества станков для выделки орудийных снарядов и привлечения частных заводов…» (ЦГВИА, ф. 962, оп. 2, д. 6, л. 4. Дело об истребовании от военного ведомства сведений и материалов о вооружении армии). Ранее подавляющее количество станков, как уж отмечалось, заказывалось за границей, а не в России.

Что получилось на практике, покажем на примере трех российских ружейных заводов: Ижевского, Сестрорецкого и Тульского. По всем трем заводам было заказано станков (до 1 ноября 1915 г.) в России – 402 и за границей – 2.481. К 1 ноября 1915 г. получено было 1.334 станка, т.е. менее половины заказанных, в том числе, 231 был изготовлен на Тульском заводе и 127 получили от Московского артсклада. Выяснилась необходимость одним заводам произвести постройку новых заводских корпусов, на что требовалось несколько месяцев времени. Другие заводы должны были установить новое оборудование. Но эти станки и прессы в России не делали или делали в небольшом количестве. Их надо было выписать из Англии, Швеции или Америки, на что потребовалось довольно неопределенное время.

А пока фактическое производство артиллерийских орудий было следующим.

Из материалов ГАУ, представленных председателю Верховной следственной комиссии осенью 1915 г.72, видно, что артиллерийские заводы внутри страны имели заказов на 11.886 орудий разных систем, из них на 1 сентября 1915 г. было поставлено 1916 орудий. По отдельным заводам данные таковы:

(А.Л.Сидоров. ЭКОНОМИЧЕСКОЕ ПОЛОЖЕНИЕ РОССИИ В ГОДЫ ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ. ИЗДАТЕЛЬСТВО "НАУКА". Москва, 1973. Раздел первый. Царское правительство и военно-экономическая мобилизация тыла. Глава первая. Роль промышленности в боевом снабжении армии в начале войны).

Все основные виды боевого снабжения артиллерии, как легкой, так и тяжелой, – снаряды, дистанционные трубки, взрыватели, порох, взрзывчатое вещество и т.д. – по-прежнему выполнялись несколькими десятками крупных заводов, частных и казенных, причем многие из них брали самые разнородные заказы, выполняли более выгодные в первую очередь и откладывали менее выгодные на более поздний срок. При этом не решались большие и принципиальные вопросы: рабочей силы, топлива, металла, которые остро встали в связи с войной и в значительной мере определяли работу всей военной промышленности.

Правительство соглашалось на дополнительные расходы казны, считая «такую меру, во всяком случае, предпочтительнее, нежели принятие каких-либо исключительных мер по отношению к личному составу обслуживающих потребности государственной обороны заводов» (ЦГВИА, ф. 962, оп. 2, д. 7, лл. 40-41).

В основе «патриотического» движения крупных русских промышленников лежали интересы наживы. Государство предоставляло большие заказы, выдавало миллионные ссуды, субсидии и авансы крупнейшим предприятиям (Путиловский, Обуховский, Царицынская группа заводов и др.). Уже осенью 1914 г. они положили в свои карманы несколько десятков миллионов рублей бесплатных субсидий на оборудование. При заключении договора на один год размер авансов достигал до ⅔ суммы договора, если предприятию требовалось новое оборудование, и 30%, если оборудования не требовалось, при заключении договора на срок более года – по 30% суммы договора на каждый год (А.Л.Сидоров. ЭКОНОМИЧЕСКОЕ ПОЛОЖЕНИЕ РОССИИ В ГОДЫ ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ. ИЗДАТЕЛЬСТВО "НАУКА". Москва, 1973. Раздел первый. Царское правительство и военно-экономическая мобилизация тыла. Глава первая. Война и промышленность. Рост доходности промышленных предприятий. Усиление зависимости от банков).

Такой благодати промышленники ранее не видывали. В мирное время по военным заказам они должны были внести в казну залог, а теперь огромные средства выплачивались вперед в качестве задатков или даже совсем бесплатных субсидий. Наметились основные черты политики правительства – политики субсидий промышленникам, высоких цен и огромных авансов. Эти огромные средства являлись источником быстрого обогащения и роста предпринимательства. Контракты, заключенные с казной на снаряды, стали открытым и легальным способом многомиллионного ограбления казны.

Крупные предприятия, как правило, получали заказы и авансы без гарантии со стороны банков, более мелкие представляли гарантию банков, расходы по которой оплачивало правительство, соответственно приплачивая на цене предметов. Пользуясь гарантией, банки наживались и цепко держали в своих руках промышленников. Один из случаев бессовестного грабежа со стороны банков разбирался в Наблюдательной комиссии Особого совещания по обороне в ноябре 1915 г. Заводу Сапова выдали военный заказ стоимостью в 600 тыс. руб. на изготовление вьючных седел. По этому заказу он получил авансом 289 тыс. руб. под гарантию Русско-французского банка из 3% годовых. Посреднику за подыскание банка завод уплатил 4.300 руб. Выданный казной аванс поступил не заводу, а тому же банку, который начислял по нему в пользу завода 4,5%. Завод же получал деньги в банке по другому счету уплачивая банку 8% годовых и, кроме того, каждые три месяца 1,4% с оборота, дополнительно банк взыскивал с завода 4.200 руб за контроль и артельщика. В общем, завод уплатил банку за 9 месяцев 1915 г. 24.473 руб. при задолженности, колебавшейся от 35 до196 тыс. руб. Такое хозяйничанье банка довело завод до прекращения работы, после чего произошло вмешательство Особого совещания по обороне, остановившего хозяйничанье банка (ЦГВИА, ф. 369, оп.1, д.54, л.129. с.399). Представитель банка цинично заявил члену Наблюдательной комиссии, что поступивший от казны аванс «банк считал поступившим в распоряжение банка в обмен за выданное им гарантийное письмо», а поведение банка объяснил желанием так вести операции, чтобы «они доставляли прибыль акционерам» и обеспечивали от возможных потерь.

Представитель Министерства финансов в Особом совещании по обороне не раз ставил вопрос о необходимости отказаться от выдачи льготных авансов, сократив их размер, но под разными предлогами его предложение отвергалось. Испытывая острую нужду в боевом снабжении, Особое совещание всегда охотно шло на повышение цены, если только была уверенность, что заказчик выполнит заказ. Как правило, заказы частным заводам выдавались по более дорогим ценам. Достаточно красноречивый пример приводил А.А.Маниковский. Заказы на пушки одного и того же калибра выдавались одновременно – в августе и сентябре 1915 г. разным заводам, а цены очень сильно расходились. Казенные заводы выполняли заказы по цене 5-6 тыс. руб. за орудие; Путиловский завод – по 9 тыс. руб., Царицынская группа – по 10 тыс. руб., а Центральный военно-промышленный комитет предлагал – по 12 тыс. руб. Крупнейшие заводчики поставляли орудия по цене на 50-100% дороже, чем казенные. А так как заказ, который имел в виду А.А.Маниковский, достигал 4.000 штук, то только по этому заказу было переплачено 15-20 млн. руб. (А.Л.Сидоров. ЭКОНОМИЧЕСКОЕ ПОЛОЖЕНИЕ РОССИИ В ГОДЫ ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ. ИЗДАТЕЛЬСТВО "НАУКА". Москва, 1973. Раздел первый. Царское правительство и военно-экономическая мобилизация тыла. Глава первая. Война и промышленность. Рост доходности промышленных предприятий. Усиление зависимости от банков).

Всегда, когда приходилось делать выбор между интересами промышленности и государства, Особое совещание по обороне поступалось последними в пользу первых. Так, в декабре 1915 г. обсуждался вопрос о необходимости упорядочить цены на материалы, нужные для изготовления военного снаряжения. Фиксировать основные цены на сырье значило сохранить сотни миллионов рублей для государства, но лишало бы буржуазию возможности чрезмерной наживы и спекуляции. Поэтому члены Особого совещания, связанные с промышленностью, – В.И.Тимирязев, Г.Х.Майдель, С.И.Тимашев – выступили против этой меры. В.И.Тимирязев предложил сосредоточить внимание правительства «на оживлении русской промышленности с тем, чтобы обеспечить производство у себя тех главнейших продуктов, какие до сих пор получались из-за границы. Что же касается до нормальных цен, то установление таковых внесло бы смущение в промышленную жизнь и задержало бы ее развитие» (ЦГВИА, ф. 29, оп. 3, д. 712, лл. 7-8, 14-17, с. 400). Возражения Г. Х. Майделя шли по другой линии: регулирование цены в одной отрасли промышленности возможно при условии регулирования «и для всех других», а такая задача считалась им затруднительной к осуществлению. С.И.Тимашев отрицал практическое значение за регулировкой цен, так как трудно отделить спекулятивный подъем от их действительного вздорожания. Кроме того, он пугал искусственным изъятием товаров из обращения. В общем, он также высказался против ограничения рыночной стихии, предлагая остаться при том, что уже было сделано Министерством торговли и промышленности в деле регулирования цен на отдельные товары.

В связи со спекулятивной деятельностью банков министр финансов П.Л.Барк сделал объяснение, в котором, не отрицая самого факта спекуляции, попытался успокоить членов совещания тем, что размеры спекулятивных операций незначительны, а потому «не представляют угрозы для промышленности».

Выступивший на Особом совещании в прениях кадет А.И.Шингарев дал яркую характеристику спекулятивной деятельности банков. «…У нас роль многих из банков сводится к хищнической спекуляции, удорожающей производство военных предметов, понизившей жизненную силу промышленных предприятий и сумевшей стать вне досягаемости и ответственности за свою вредную для обороны деятельность. Руководствуясь единственно целями наживы, некоторые банки, в ущерб государственной пользе, ведут обширные закупки нужных для обороны предметов» (ЦГВИА, ф. 369, оп. 1, д. 174, л. 101. ЖОСО, № 56, 16 марта 1916 г. с. 402).

За большое вознаграждение фирмы приглашали к себе на службу людей со «связями», генералов в отставке, даже артистов – «солистов его величества» и через посредство их обделывали свои дела. На авансы под военные заказы, полученные таким образом, строили новые предприятия. Предприниматель крупного размаха Н.А.Второв получил десятки миллионов рублей на постройку новых снаряжательных заводов. Военные заказы являлись источником сверхприбылей военной промышленности и усиленного накопления, которое происходило за годы войны.

С каждым годом войны, по мере роста хозяйственных трудностей, прибыли промышленников увеличивались за счет снижения заработной платы рабочих и спекулятивного подъема цен на продукты промышленности. Значительная часть военных прибылей перепадала в кассы банков, цепко державших в своих руках промышленность и увеличивших во время войны свое влияние над ней. Финансирование банками промышленности за время войны увеличилось в 2 раза.

Кажущееся финансовое процветание промышленности уже в конце 1916 г. находилось в полном противоречии с ее действительным положением. Промышленники имели огромные избыточные капиталы, но производственный процесс большинства предприятий, кроме непосредственно обслуживавших войну, происходил уже на суженной базе. Все меньше добывалось металла и угля, сокращалось количество тканей и кожи, кадры рабочих пополнялись пленными, женщинами и детьми. Все это неминуемо вело к общему экономическому и политическому кризису в стране.

Для сельского хозяйства первым по времени и наибольшим по силе ударом была мобилизация людей на войну. До войны в кадровой армии царской России насчитывалось 1,4 млн. чел., к концу 1915 г. под ружье было поставлено 11,5 млн. человек, с начала войны и к первым месяцам 1917 г. армия поглотила 14,9 млн. человек, не считая 200 тыс. переосвидетельствованных белобилетников («Россия в мировой войне 1914-1918 года (в цифрах)» М., 1925, с. 17.). По 50 губерниям и областям призванные в армию составили 47,4% всего трудоспособного мужского населения сельских местностей, причем в восьми губерниях было взято из деревни более 50% трудоспособных мужчин рабочего возраста. (Там же, с. 21, с. 450).

Недостаток мужской рабочей силы давал себя знать в разных районах по-разному. В промышленных районах с развитым отходом крестьян в города сельское хозяйство и до войны в значительной мере велось женщинами; здесь влияние мобилизации в первое время сказывалось меньше, пока еще не слишком сократилось количество тягловой силы. В черноземной же полосе замена мужского труда женским происходила с большими трудностями. Наибольшие затруднения с рабочей силой стали испытывать южные губернии. В целом в 1915 г. 81% губерний дали сообщения о недостатке рабочих рук (В.П.Милютин. Сельскохозяйственные рабочие в 1915 г. – «Труды комиссии по изучению современной дороговизны», вып. IV, М., 1916, с. 61, 63, с. 451).

Недостаток рабочих рук мог быть смягчен также усиленным использованием сельскохозяйственных машин. Но, как известно, степень механизации сельского хозяйства в России была весьма низкой. Сельскохозяйственные машины, которые большей частью завозились из-за рубежа, имелись лишь в помещичьих и кулацких хозяйствах. Основная же масса крестьян машин не имела. Лишь металлические плуги и бороны получили известное распространение, а в ряде районов, как уже отмечалось выше, еще господствовали соха и деревянная борона.

На пути производства сельскохозяйственных машин встали два препятствия – недостаток топлива и нехватка металла. В результате крупные заводы сельскохозяйственных машин сильно сократили свое производство, более же мелкие либо полностью перешли на военные заготовки, либо закрылись. В какой мере была ограничена производственная способность заводов, по причинам от них не зависящим, дает представление следующий факт. Чтобы удовлетворить годовую потребность в машинах, заводы должны были получить 17 млн. пуд. черного металла. Металлургический комитет назначил им лишь 4 млн. пуд., в результате чего представилось бы возможным изготовить 20-25% того количества орудий, в которых нуждается наше сельское хозяйство. За первое полугодие 1916 г. фактически удалось получить только 600 тыс. пуд. металла, а потом отпуск металла был прекращен с обещанием возобновить его лишь с 1 октября. Если за оставшиеся три месяца до конца года заводам удалось получить еще 400 тыс. пудов металла, то вместе взятое давало возможность выполнить производство машин в пределах 5-8% годового плана.

9 октября 1916 г. Особое совещание по продовольствию поручило департаменту земледелия «в срочном порядке» разработать вопрос о снабжении сельского хозяйства машинами и орудиями. Что же было сделано в этом отношении?

В России строился новый завод по производству косилок. На 5 млн. руб. было закуплено станков, инструментов и материалов, необходимых для ремонта сельскохозяйственных машин. Для 38 заводов сельскохозяйственных машин передали около 600 тыс. пуд. сортового железа и чугуна, потребность же измерялась до войны в одном сортовом железе в 13 млн. пуд. Эти цифры дают наглядное представление о реальном состоянии сельскохозяйственного машиностроения (А.Л.Сидоров. ЭКОНОМИЧЕСКОЕ ПОЛОЖЕНИЕ РОССИИ В ГОДЫ ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ. ИЗДАТЕЛЬСТВО "НАУКА". Москва, 1973. Раздел второй ВОЙНА И НАРОДНОЕ ХОЗЯЙСТВО. Глава третья. Сельское хозяйство во время войны и продовольственный кризис).

Изменения коснулись и другого важнейшего элемента сельскохозяйственного производства – тягловой силы. Как известно, единственным видом тягловой силы в дореволюционной России являлись лошади и волы. Но и с тягловой силой не все было благополучно. Если до войны безлошадных хозяйств среди крестьян было 28,7%, то к 1917 г. они составили уже 33,3%.

В годы войны резко сократилось снабжение сельского хозяйства минеральными удобрениями. До войны в России расходовалось в год 46 млн. пуд. искусственных удобрений (1913 г.), 75% из которых, ввозившиеся из Германии для России были потеряны. Снабжение минеральными удобрениями на 1917 г. было намечено в 13 млн. пуд. собственного производства, но для производства суперфосфата «предполагалось» еще оборудовать ряд заводов.

Экспорт хлеба в 1914 г. сократился на 50% – 377 млн. пуд., а затем катастрофически упал до 38,9 млн. пуд., в 1915 г. – до 29. Экспорт продуктов животноводства, сахара и т.д. вообще стал малозначительным. Выступление Турции на стороне Германии совершенно отрезало сельское хозяйство от английского и итальянского рынков. Начался процесс медленной перестройки экономических связей, приспособления их к потребностям внутреннего рынка. Хотя правительственные покупки в значительной мере расширили и углубили покупательную способность внутреннего рынка, но они, конечно, не могли дать того, что давал мировой рынок.

Крупные покупки интендантства являлись одной из причин быстрого повышения цен на продукты сельского хозяйства. Хотя правительственные закупки у производителей и сдерживали частный хлебный оборот, однако они не могли уничтожить ни спекуляцию, ни искусственное вздутие цен. Поэтому, как только начались правительственные заготовки для армии, последовало повышение цен, причем к весне «надбавки к осенним ценам достигали в некоторых местностях 100 и более процентов. Указанное явление захватило все без исключения хлеба и наблюдалось не только в Европейской России, но и в Западной Сибири, откуда вывоз был сопряжен с немалыми затруднениями» («Хозяйственная жизнь и экономическое положение населения России за первые 9 месяцев войны (июль 1914 г. – апрель 1915 г.)». Пг., 1916, с. 6. с. 465).