Амнезия. Параллельные

– Все до единого, – я не выдержал и улыбнулся. – Я был такой пакостью, что сам бы себя задавил.

Полицейский странно смотрел на меня, но все записывал. Потом еще куча вопросов, формальности, и через час он оставил меня в покое. Вряд ли я чем-нибудь смог бы ему помочь. – Дубликаты документов можете получить в участке через три дня, – сказал он, наконец, и ушел.

Ну, вот и все, мне сняли последний гипс, а назавтра меня уже выписывали. Мое сердце раскалилось добела. Я благодарил всех и вся, жал руки, даже всплакнул. Мне хотелось всем отплатить чем-то хорошим, но я не знал чем.

– Милая, у тебя хоть есть мой адрес, и все другие, с пленок? – спросил я ее, оставшись на минуту наедине.

– Есть, Джон, – как-то безрадостно сказала она. – И пленки тоже. Ты сожжешь их сам, когда посчитаешь нужным. Тебе будет удобно в моей машине? Или ты хочешь такси?

– Дорогая, мне – все равно, лишь бы с тобой, и побыстрее. Я не хочу, чтобы все увидели мои слезы, а я их еле сдерживаю. Как и чем можно отблагодарить всех этих людей? Ума не приложу.

– Твое сердце их уже отблагодарило. Я это видела, вернее, чувствовала.

– Тогда поедем?

– Да. Я тебя жду внизу, на парковке. Голубая Тойота. Она единственная такого цвета.

Лиза вышла, и я услышал, как закрылся лифт. Сам же я пошел к лестнице. – Спасибо, Марта! – вдруг сказал я вслух. – Я знаю, что без твоей помощи здесь не обошлось. – Не знаю почему, но я в это искренне верил.

Глава 12. Дома

Машина Лизы была голубого, просто небесного цвета. Я сел рядом и пристегнул ремень. Но заметил, что все это делал автоматически. Таких деталей я не помнил, но, оказывается, и не забыл. Машина тронулась, а я смотрел вокруг, раскрыв рот. Вроде бы, все было как впервые, но ощущения, что это все я уже видел, не покидало меня ни на секунду.

– Дорогая, почему у большинства людей такие угрюмые лица? – неожиданно спросил я Лизу. – Такой чудесный день, благодать, красивые деревья вдоль дороги, а они…

– Джон, – опять вздохнула Лиза, – раз и навсегда ты должен понять, что твои грязная и блестящая стороны, принадлежат одной и той же монете. Но они не просто разные, а противоположные. Пока ты этого не поймешь, у нас будут трудности, и немалые. Я бы просто посоветовала тебе думать о том свете только ночью, лежа в кровати. Остальное время, ты должен быть готов к любой грязи.

– Какой я был и сам, не так уж давно, – закончил я. – Ты знаешь, умом, я как бы это понимаю, а вот сердцем…. Кстати, у меня дома, наверное, нет ничего, ни есть, ни пить. Может, заедим и купим?

– Умная мысль. Только ты останешься в машине, а я быстро сбегаю. Договорились?

Я улыбнулся. Как она обо мне заботилась!

Мы свернули к какому-то огромному магазину, и Лиза пошла вовнутрь быстрой походкой. Я сидел и изучал людей. Напротив, молодая мама воевала со своим малышом. Он никак не давал ей открыть багажник, плакал, брыкался и вообще, чуть не стягивал с нее одежду. Бедная мама, держа его одной рукой, никак не могла попасть ключом в багажный замок. Я открыл дверь и вышел.

– Извините, женщина, дайте я подержу вашего малыша. – Предложил я. – Вы так никогда не загрузитесь. Или дайте ключи, а сами держите его обеими руками.

– Женщина испуганно посмотрела на меня, и с криком ПОМОГИТЕ! – бросилась бежать в сторону магазина. Каталка с продуктами осталась стоять возле машины. Я опешил, ничего не понимая. Но через минуту меня уже заламывали двое охранников. Я лишь заметил, как Лиза бежала с пакетами в мою сторону.

– Он сказал мне: – дай мне ребенка, или отдай мне ключи, – плакалась охранникам женщина. Послышался вой полицейской сирены. Полиция и Лиза очутились рядом одновременно.

– Джон, что ты сделал? – всхлипывала Лиза.

– Ничего, – меня скрутили, и говорить было трудно, – предложил ей помочь. Она никак не могла открыть багажник, малыш не давал ей.

– Документы, – потребовал полицейский из подъехавшей машины.

– У него их пока нет, – Лиза вынырнула и уже стояла перед ним. – Я его лечащий врач, вот мои документы. Его только что выписали и я везу его домой.

– Он что, псих? – спросил тот, внимательно изучая бумаги, протянутые Лизой.

– Нет, но у него провалы памяти. Можете позвонить в полицейское отделение, она рылась в сумочке и наконец, достала телефон. Они вам подтвердят.

Вокруг уже собралась толпа, и до меня доносились выкрики и возгласы. – Вот так воруют детей, прямо средь бела дня! Он еще машину у нее потребовал, негодяй. Совсем обнаглели, да по его лицу сразу видно, что за штучка.

У меня закружилась голова. – Милые, – услышал я свой голос, – вы ошибаетесь, я просто хотел ей помочь. Неужели никто из вас не сделал бы то же самое?

– Джон, дорогой, только не открывай рот, – услышал я мольбу Лизы. Тем временем, полицейский уже куда-то звонил.

– Извините, – обратился он к Лизе, нам надо проехать в участок.

– Зачем? – возмутилась она. – Что он такого сделал? Предложить помощь, это что, сегодня уже преступление?!

– Пострадавшая уверяет об обратном. – Настаивал тот. – Просто разберемся в участке, и все. – Джек, – крикнул он напарнику. Забери пленку с видеокамеры, и поехали в участок. – А вы – усаживайтесь. Нет, не туда, в нашу машину, она удобнее.

Хлопнула дверца и я увидел перед собой решетку. Я сидел на заднем сиденье в наручниках. Я даже не успел заметить, когда мне их надели. Жутко кружилась и болела голова. Я действительно ничего не понимал. Вскоре вернулся второй и машина поехала. Я оглянулся, и увидел на хвосте голубую Тойоту. За ней следовала машина той женщины с ребенком.

В отделении нас ждал уже какой-то солидный мужчина.

– Адвокат, – шепнула Лиза. – Раньше, чем открыть рот, спроси его. – Ее саму в отделение не пустили.

Мы вышли через час. Я не успел сказать ни слова, за меня говорил адвокат. У меня даже хотели снять отпечатки, и сняли бы, если б не он. Лиза бросилась мне на шею и зарыдала.

– Не плач, – умолял я ее. – Меня отпустили. Поехали.

– Спасибо, Гарри, – сказала она мужчине. Тот кивнул головой. – Мы можем возбудить иск против женщины, – спокойно сказал он. – Видео съемка показала, что вы находились от нее в двух метрах, и с вашей стороны не было никакой агрессии. Надевать вам наручники не было необходимости. Я могу сделать неприятности и полиции тоже.

– Нет, что вы! – вступился я. – Кстати, вон она выходит.

Из участка действительно вышла та женщина, но уже в сопровождении какого-то мужчины, несшего бережно малыша на руках, тот сладко спал. Когда они поравнялись с нами, я невольно выступил вперед.

– Извините, – я обращался к женщине, – я хотел бы…

Мужчина, ее сопровождавший, сразу передал ей ребенка и оказался сбоку.

– И не думайте, – грозно заявил он, – я – бывший полицейский, и я не позволю оскорблять мою жену.

Я просто его не замечал, а продолжать обращаться к женщине.

– Я очень прошу вас, меня извинить. Вы – прекрасная мать, вы все делали правильно, защищая своего сына. Это я виноват. Наверное, моя внешность испугала вас. Я еще раз очень прошу вас, меня простить, прошу от чистого сердца.

Наступила немая сцена, причем для всех. Женщина непонимающе смотрела на мужа, а тот не знал, что сказать.

– Да, конечно, – как-то растерянно произнесла женщина, – все нормально.

У меня на душе стало легче. Я улыбнулся ей и пошел к Лизе.

– Я бы на твоем месте отвез его обратно, только уже в другого типа больницу, – советовал Гарри ей в это время.

– Спасибо вам, – я благодарно пожал Гарри руку. – Можно ехать, Лиза?

Мы, молча сели в голубую Тойоту.

– Что я сделал, Лиза? – Спросил я. – Чтобы меня так скрутили, да еще надели наручники.

– Я так и знала. – Она стукнула кулаком по рулю. – Ничего ты не сделал. Я во всем виновата. Почему я не дала тебе посмотреться в зеркало? Откинь эту штуку, там зеркало, – сказала она мне. Я так и сделал. На меня смотрел небритый мужчина, со шрамами на лице. Голова была почти лысой, вернее побритой, и на ней отчетливо зияли темно-бордовые линии, от недавно наложенных и уже снятых швов. В остальном, это был обычный мужчина.

– Ну и что? – спросил я. – Бывает и хуже, но я ее понимаю.

– Просто одного твоего вида достаточно, чтобы черт знает что подумать. Вот оно и произошло.

– Ладно, – растерянно сказал я. – Надеюсь, она меня простила там, в участке? Все могут ошибиться.

– Мы скоро подъезжаем, – сказала Лиза растерянно, – где у тебя тут въезд? Ну и домина же у тебя!

Насколько я смог вспомнить, въезд был за толстым металлическим забором. Ключей у меня не было, и я с трудом перелез через калитку, рядом с забором. Вдалеке я увидел новенький Форд, и узнал его. Открыв ворота, я пропустил Лизу, и тут же их закрыл. Сам гараж располагался в глубине участка.

– Наконец то, – вздохнула Лиза и пошла за мной в дом.

Я узнал его. Мне действительно удалось вспомнить много деталей, хотя и не все.

– Выбирай любую комнату, – сказал я, оглядываясь, – на любом этаже.

– А где твоя спальня? – спросила она.

– Наверное, наверху. Извини, мне надо удостовериться, и я поднялся. Открыв последнюю дверь, я узнал ее, свою кровать. Я и не заметил, что Лиза следовала за мной.

– А рядом с тобой можно? – как-то смущенно спросила она.

– Милая, выбирай любую, только чистоту не гарантирую. Я вообще пока ничего не гарантирую, надо привыкать ко всему.

Лиза была умницей. Она нашла тряпку, за час помыла полы в обеих спальнях, внизу в столовой, и даже протерла пыль. Потом также быстро она разобрала пакеты и накрыла стол. Мне страшно хотелось пить. Взяв в руки бутылку какой-то газировки, я, почему-то тщательно изучил этикетку.

– Милая, я не буду это пить, и тебе не советую. – Грустно сказал я. – Тут одна химия. Я поставил бутылку на стол, а у Лизы отвалилась челюсть. – Не обижайся, ладно?

– А это что, мясо? – Мои глаза явно потухли. – Из-за этого убили бедное животное. Неужели в мире нет овощей и фруктов, чтобы никого не убивать? Мне так его жалко.

Лиза уронила вилку. А я, взяв стакан, направился к крану и набрал обычной воды. Потом взял со стола апельсин, и начал его чистить.

– Джон, милый, – Лиза уже готова была заплакать, – что с тобой там сделали? Я ничего не понимаю. Помнишь, ты обещал открыть мне одну маленькую тайну, принесенную оттуда? Ты не можешь сделать это сейчас? – В ее голосе звучала неподдельная мольба. – Может, я что-то начну понимать?

Я вспомнил. Да, я обещал. И я рассказал ей про заповеди, и про то, что в меня напоследок что-то влили. Лиза слушала меня с открытым ртом.

– Я знаю. Похоже на заповеди из Библии. Но почему-то мне так хочется им следовать, – как бы извиняясь, сказал я. – Например, надо любить свое тело. Я к этому пришел еще тогда, в больнице. А здесь же, одни химикаты, – показал я на бутылку, – я же его буду этим травить. Надо любить все, и животных тоже. А их убивают, чтобы я их ел? А как же быть с *НЕ НАВРЕДИ*? Да я сам поощряю, чтобы их уничтожали, чтобы мы могли набить их телом свой живот. Это – очень печально, и, по-моему, неправильно. Лиза, я не прав? Скажи мне честно, милая моя, тебе я поверю.

Лиза долго молчала. – Но Джон, ты же ел мясо в больнице? И пил все, что тебе давали.

– Я его выплевывал, – честно посмотрел я ей в глаза. – А читать, что мне давали пить, у меня просто не было возможности, да и выбора тоже. Сейчас это все у нас есть. Почему мы должны это есть и пить? Ну, скажи мне, Лизонька?

В ответ у нее опять покатились две слезинки.

– Джон, мне пока тебе нечего сказать, – всхлипнула она. – Давай я выкину всю еду, и бутылки с газировкой. Хочешь?

– Нет. Я хочу просто все это понять.

– Милый, дай мне позвонить нашему старичку. У меня к нему куча вопросов, а потом мы продолжим, а?

– А почему ты у меня спрашиваешь разрешение? – удивился я.

Та благодарно кивнула и поднялась в свою спальню. Я сидел и смотрел в одну точку. Вроде, я делал и мыслил правильно, как мне казалось. Но я одновременно чем-то делал больно Лизе, а этого я допустить не мог.

Лиза спустилась быстро. – Ты не против, если он заедет сюда?

– Да хоть на постоянно, – сказал я. – Он же хороший человек. Я буду очень рад его видеть.

– Джон, ты похож на святого, – вдруг сказала она. – Он приедет часа через два.

– Не смеши меня. Лучше давай отдохнем хоть часок, пока есть время. Но если хочешь, поешь сначала, не смотри на меня. Каждый волен делать то, что он считает для себя правильным.

– Нет уж, – сказала она. – Я пойду лучше прилягу.

Я тоже поднялся к себе и рухнул на кровать. – Марта, что то здесь не так, – это были мои последние слова.

Глава 13. Втроем

Меня разбудил звонок. Лиза тоже вышла из спальни в каком-то халатике. Открыв дверь, мы увидели того мужчину, мужа молодой женщины, из-за которой сегодня и произошел весь переполох. Он выглядел растерянно, но пытался держать себя в руках.

– Мистер Джон, – заявил он перед порогом, – мы с женой хотим принести вам свои извинения. Вы действительно ни в чем не виноваты.

– Виноват, – сказал я, – я же попросил у нее прощения. Я так рад, что она меня простила, судя по вашему приезду. Вам не надо извиняться, она поступила правильно, защищая вашего малыша.

– В общем, извините нас, – растерянно сказал он и протянул мне какую-то картонку. – Это моя визитка, у меня свое сыскное бюро. Если что-нибудь понадобится, – сразу обращайтесь, я не возьму с вас ни цента.

– Дорогой, – улыбнулся я, – огромное вам человеческое спасибо! У вас доброе сердце. За это у вас есть прекрасная жена и чудесный сын. Может, вы хотите пройти?

– Нет, что вы, – испуганно сказал он, – я поехал. Извините еще раз. – Он быстрым шагом пошел к своей машине, и поспешно уехал.

– Джон, ты творишь чудеса, – как-то странно посмотрела на меня Лиза, – я бы в жизни даже не подумала бы, что так случится.

– Ничего тут странного нет. Он хороший человек, и жена у него такая же. Видишь, они оба простили меня.

– Простили тебя? За что? – Лиза была удивлена. – Но даже не это. Чтобы он приехал к тебе, да еще и предложил тебе свои бесплатные услуги, для этого мира это не то, что редкость, а просто чудо.

– Все нормально дорогая, мы оба поступили правильно, чудесами здесь и не пахнет.

Спать уже не хотелось. Я пошел обходить дом, заглядывая во все уголки, чтобы все вспомнить, а Лиза возилась на кухне. Когда я вернулся, я уже знал или вспомнил все, даже где у меня лежат инструменты. К тому же, я загнал свой Форд и Лизину Тойоту в гараж. Он был огромен. Я так же почувствовал, что прекрасно вожу машину, но это возникало опять же, автоматически.

Зазвенел звонок. Открыв дверь, мы увидели нашего старичка, и провели его в дом. Я пошел мыть руки, но слышал, как Лиза рассказывала ему о том, что случилось совсем недавно.

– Профессор, я очень благодарен вам, что вы нашли для меня время, – сказал я, войдя в гостиную.

– Что вы, Джон, я виноват перед вами. Я обещал навещать вас, но ни разу не приехал. Столько дел. Извините. – Он держался настолько естественно, будто бы мы были знакомы уже много лет, и он не раз бывал у меня дома. Лиза предложила ему напиток, и он не отказался.

– Джон, – обратилась она ко мне, – прости меня, но ради общего дела я поделилась с профессором твоим маленьким секретом. Поверь мне, это – в последний раз.

– Ладно, – я махнул рукой, – какой это секрет. Просто я сам его сделал из ничего. Профессор, извините за вопрос, вам действительно еще интересен мой случай? – обратился я к нему.

– Да, – просто ответил он. – Как я и говорил, я знаком со многими похожими случаями, но ваш интересней всех.

– Почему?

– Как вам сказать, – он поставил стакан на стол, – ваш секрет это подтверждает. У многих, во время клинической смерти, наступала эйфория души, если ее так можно назвать. Неважно описание мест, куда они попадали. Были также и контакты. Но никто и пока никогда, не проявлял к ним какой-то активности, то есть ничего не пытался объяснить, а тем более, чему-то учить. В вашем же случае, произошло исключение. Конечно, оно было вызвано тем, что вы были так настойчивы, но вам это и сказали прямо, та же ваша Марта. – Я не должна тебе этого говорить… – Но она, сказала. Неважно, что на первый взгляд это цитаты из Библии, хотя немного измененные. Важен уже тот факт, что вас чему-то пытались научить. А ваш туман, это тоже странная вещь. Я верю вам, что вы чувствовали, как вас им заполняют. Верю потому, что вы и сейчас его чувствуете.

– Да, профессор, – подтвердил я. – не знаю, что это, но оно во мне есть.

– Так вот, – продолжал он, – те, кто, как и вы, возвращались обратно, оставались такими же, как и до ухода. Со временем, их мировоззрение менялось, или нет. Вы же уже вернулись другим. Может, тут и нет никакой загадки. Может эта ваша амнезия помогла вам. Но факт есть факт. Ушел один человек, а вернулся другой.

– Это хорошо или плохо? – спросил я.

– Трудный вопрос, – ухмыльнулся он. – То, как вы себя ведете, чувствуете и реагируете, – чудесно. Это как эталон, каким должен быть человек. В вас все – положительно, и в мыслях, и в действиях. Но это, и огромная для вас опасность. Вы вернулись в старый, действительно, грязный мир с чистой душой. Лиза для вас, это ангел-спаситель. Уберите ее хоть на час и дайте вам выйти в этот мир, как вы очутитесь в лучшем случае в моем заведении, а в худшем – за решеткой. Да, Джон, вы этого может, еще не осознаете, но уже сегодняшний случай, на пустом месте, это подтвердил. Это как простой, деревенский наивный парень очутился в столице. С ним сразу случится столько бед. Пока он не перевернет свой деревенский мир, видения и поведения, и не примет правил игры большого города, или просто общества. Но вы, как я понимаю, не собираетесь, или не можете, его принять. Что вас ждет, я вам уже сказал.

– Я с вами полностью согласна, – вмешалась Лиза, – я страшно за него боюсь. Иногда, мне он действительно кажется святым. Это прекрасно, я просто тянусь к нему. Но что стало с Иисусом? Его убили. Боже, я не хотела бы такого с Джоном, я готова защищать его всегда и везде, но я не могу приковать его руку к своей. Что делать, профессор?

– Лиза, если вы думаете, что я знаю все в этом мире, то вы глубоко ошибаетесь. Да, я знаю и видел многое. Да, я не могу отрицать некоторые странные вещи, но и не могу их доказать. Джон, для меня это новый эксперимент, и он мне очень интересен. Но прежде всего, надо думать о его безопасности. – Джон – обратился он уже ко мне, – Лиза мне уже кое-что рассказала, не вините ее, она желает вам только добра. Что вы собираетесь делать в вашей жизни? Вы мне можете доверить ваши планы? Шаг за шагом.

Я задумался. Я доверял ему. То есть мой мозг и сердце.

– Я хотел бы, сначала, найти каждого, кому я причинил столько боли, и просто попросить прощение. Что-то говорит мне, что у меня камень упадет с души.

– Извините, что прерву вас. С точки зрения психиатрии и психологии, я вас прекрасно понимаю. Чувство вины, иногда даже ложной, приводит многих людей к помешательству. Одна из моих пациенток, случайно переехала собаку, та выпрыгнула ниоткуда и прямо ей под колеса. Случай обыденный, она не виновата. Да, ранимый человек может поплакать над мертвой собакой, даже внутренне извиниться, и на следующий день все забыть. Но она не забыла. Наоборот, с каждым днем чувство вины съедало ее. Она уже представляла, что у собаки были щенки, и им нечего было есть. Нет, она даже не знала, был то кобель, или сучка. Она сама раздувала эту вину, которой просто не было. Все кончилось печально, – вздохнул он, – она навсегда заперта в психиатрической клинике, и нет никакой надежды. Поэтому я знаю, что такое чувство вины. И понимаю вас. Если ваша вина вам не забывается, ее надо снять. Если вы считаете, что попросив прощение, вам станет легче, сделайте это. Хотя вы даже не знаете, с чем вы столкнетесь. Никто не знает. И если вы все-таки на это решитесь, попробуйте с малого, например с вашего соседа. Не начинайте с главных лиц. Только заимев хоть небольшой, но опыт, и если ваше желание не изменится, тогда продолжайте.

– Профессор, – ужаснулась Лиза, – вы что, одобряете эту его затею??? И даже советуете, как это делать? Да вы просто не знаете его. Я знакома с ним дольше. И не представляю, чем это все может закончиться.

– Милочка, – спокойно отреагировал тот, – я не сомневаюсь, что вы его знаете больше. Да, с порога, я уже мог посоветовать, увезти его на самое далекое ранчо, прямо сегодня, и забрать у него машину. И чтобы там не было ни одной души рядом. Только покой и природа. Но. Чувство вины, а оно у него есть, и вы это знаете, съест его и там. И закончиться все может даже хуже, чем вы это представляете. Поэтому, я вам этот вариант и не высказал.

Я опять почувствовал себя вещью. Чувство стало двояким. С одной стороны было обидно, что вот так, без меня, двое хороших людей сейчас решают мою судьбу, как какого-то старого дивана. Выкинуть ли его, или переставить, и куда. С другой стороны, было чувство благодарности к этим людям. Я был им никто. Оба уже выполнили по отношению ко мне свои медицинские функции, и могли бы просто и с чистой совестью про меня забыть. Ведь я не был последним пациентом, ни у того, ни у другого. Но они сидели и так серьезно пытались мне помочь, каждый по-своему. Я был безумно благодарен обоим, и мне было приятно.

– Будьте всегда рядом, – услышал я голос профессора, – и заранее заручитесь поддержкой какого-нибудь адвоката. По медицинской части, поддержку ему я беру на себя. Только позвоните мне, если надо.

– Лиза, – вступил я, – у тебя же своя работа, планы, жизнь. Оставь меня, я не стою того, чтобы из-за меня…

– Стоишь, – вдруг прервала она. – Что ты знаешь о моих планах? Что ты вообще обо мне знаешь?

Она была права, я действительно никогда ее о ней самой не спрашивал. Я даже не знал, сколько ей лет.

– Молодые люди, – вмешался профессор, – мы так можем говорить часами, и самое интересное, что каждый из нас будет по-своему прав. Честно говоря, когда я ехал к вам, у меня было много вопросов, касающихся феномена пребывания его в состоянии клинической смерти. Сейчас я уже не хочу об этом говорить. Нет, эта тема не снята, наоборот, мне становится все интересней. Его поведение в настоящее или будущее время, является результатом этой темы. Так или иначе, мы к ней уже приступили, только с конца. Давайте так и продолжать. В конце концов, мы выйдем и к истокам. Но уже разобравшись с последствиями. Это даже немного необычно, но не менее интересно.

– Джон, – обратился он ко мне, – продумайте хорошо ваши будущие шаги, прежде чем их сделать. Если вы почувствуете хоть на минуту, что вам их можно не делать – остановитесь. Этот вариант был бы самым лучшим. Для всех нас. Мы бы сразу перешли бы к истокам, то есть, начали бы детально анализировать, что же случилось с вами на том свете. Но если вы не сможете, то, по крайней мере, всегда держитесь Лизы. Не выходите без нее никуда за порог своего дома. Если она, конечно, на это согласится.

– Лиза, – подумайте хорошо, надо ли в действительности вам все это. В самом худшем случае он окажется в одной из моих больниц, и, поверьте мне, я о нем побеспокоюсь лично. Если же вы все-таки решитесь, не отпускайте его никуда одного. Вы – его ангел-хранитель.

– Джон, – обратился он ко мне, – не чувствуйте, что без вас за вас решают. Будь на моем месте другой психиатр, он уже забрал бы вас и поместил в больницу. Мне трудно объяснить вам по каким мотивам. Не, вы ничего не сделали, и вы хороший, нормальный и полноценный человек. Постарайтесь воспринять некоторые ограничения, как забота о вас в лучшем смысле этого слова.

Я искренне понимал его, хотя в душе было не гладко. Какое-то ощущение, что они знают, а я этого не понимаю, удручало меня. Как и то, что при всей открытости и явной доброжелательности, я в чем-то был для них каким-то редким экземпляром. А я им быть не хотел, просто не чувствовал себя таковым.

Профессор уехал, предупредив Лизу звонить ему хоть ночью, если что. Он даже оставил ей номер своего личного телефона, который, наверное, даже не знали в клиниках, где он работал. За это я был ему искренне благодарен, хотя настроение не улучшилось.

– Лиза, милая, – как-то безразлично попросил я ее, думая о другом, – расскажи мне немного о себе, что хочешь. Обо мне ты знаешь все. А я действительно, абсолютно ничего, ты была права.

– Милый, я сделаю все, чтобы только твой грустный взгляд изменился. Не переживай, не думай не о чем, расслабься. Все будет хорошо.

Я кивнул.

– Мне тридцать шесть, я никогда не была замужем, у меня нет детей. Есть небольшая квартирка, я ее уже выкупила. Я всегда была отличницей, и моя профессия интересовала меня всегда больше чего-то другого. Все свободное время я провожу, то есть, проводила дома, с книгами, Интернетом, компьютером. Мои родители живут на одном ранчо в Техасе. К сожалению, мы общаемся только по телефону, хотя часто. Жениха, или кого-то наподобие такового, у меня нет. Зато есть ты. Я не брошу тебя, Джон. И мне не о чем думать. Ты – какая-то светлая полоса в моей душе и в жизни, которой у меня никогда не было. Особенная полоса. И ты, скорее всего, бессознательно на меня влияешь. Хорошо влияешь, я чувствую себя с тобой лучше и чище. А помогаю я тебе просто так. Мне это очень нравится. Поэтому, я это делаю не из-за тебя только, а в большей мере из-за себя. Не чувствуй, что ты мне чем-то обязан. Иногда, я обязана тебе многим, чего до конца не понимаю сама. Можешь спрашивать, что хочешь, милый. У меня нет секретов.