Сын

В освещенном помещении просыпались женщины, девушки. Были совсем молоденькие и ровесницы Нины. Проститутки зевали, потягивались, что-то бормотали под нос.

– Мой тебе совет, – заговорила одна из женщин, – иди на койку подальше от параши.

Нина подняла на нее глаза. При свете было видно, что девушка молодая и очень красивая. Стройная блондинка с пухлыми губами.

– А это какая? – спросила Нина.

– Да хоть вон у тумбочки, – ответила ей другая, как разглядела Нина, совсем молоденькая девушка с тонкими изящными руками и пышными черными волосами. В ее лице было что-то восточное.

– Спасибо, – проронила Нина и пошла к койке возле низенькой белой тумбочки.

Несчастная села на кровать. Матрас прогнулся под ее тяжестью вниз, старая панцирная сетка держала плохо. Но это Нину не напугало: дома она спала на такой же койке, только Семочке купила хороший новенький диван, который он тогда вынес.

Нина кинула взгляд на тумбочку: грязный гребень, треснувшее зеркальце, губная помада и флакон импортных духов. Эти пожитки принадлежали соседке. Нина посмотрела на нее: круглолицая голубоглазая девушка, слегка помятая, потому что все спали. В бараке так было принято: днем спать, ночью бодрствовать. Ведь чаще всего рабочие часы приходились на темное время суток. Если проституток требовали на день, сутенеры заранее предупреждали.

– Привет, – поздоровалась соседка. – меня Людой звать.

Она протянула Нине свою пухлую руку с красным маникюром. Наращенные ногти удивили Нину, ведь прежде ей не доводилось таких видеть: в деревне ни одна баба, будучи хозяйкой в своем скотном дворе, не додумалась бы такие наклеить.

– Нина, – грустно ответила несчастная и пожала руку Людмиле.

– Бабы, – послышалось с другого конца помещения, – тушите свет! Поспать бы еще часок!

– Да какой там! – возразила другая, кажется, та самая Виола. – Скоро уже собираться!

Среди проституток началась какая-то возня, шелест, бубнеж.

– Чего, девки, кому сегодня на заказ? Только Вилке?

– Да! Сегодня кайфуем!

– Почаще бы так.

– Хватит, пора привыкнуть уже. Не первый день.

– Вот именно! Не вздыхай! А то тоску нагоняешь.

– Жрать охота! Когда принесут?

– Скоро. Нас разбудили раньше, жди.

– Кстати, а чего там у нас с новенькой?

Услышав, что проститутки завели речь о ней, Нина съежилась. Слюна нервной тошноты подкатила в рот. Она приготовилась отбиваться от толпы блатных борзых баб без тени нравственности и морали.

– Знакомьтесь, девочки, это Ниночка, – ласково произнесла Люда.

Ее нежный тон на мгновение вселил в Нину спокойствие. Но настороженность не пропала.

– Привет, Нин! – крикнул кто-то добродушно.

– С прибытием, – с тоской послышалось с другого конца. В голосе слышалось, что говорившая жалела Нину как саму себя.

Девушки подошли знакомиться. Оказалось, что среди них не было матерых шлюх, воровок, уголовниц, как думала Нина. Кто-то торговал когда-то на базаре, кто-то учился в институте, была медсестра и даже учительница начальных классов. Люда, кстати, была скрипачкой, за такой ее талант девушку вызывали часто приличные люди, работа ее была не из самых сложных по сравнению с теми, которые доставались другим девочкам. Про прошлое Нину не расспрашивали, про свое особо не рассказывали. Ввели немного в курс дела.

– Того, что тебя привел, – говорила Виола, сидя на кровати Нины, – ты будешь видеть редко. Он раньше был поставщиком, потом его куда-то перевели.

– В Озерки к нам и перевели, видать, – вздохнула Нина. – Оттуда он меня и приволок.

– Ясно, ты с окраины, – протянула Люда.

– Хорошо, что ты его не будешь видеть, Нин, – сказала одна из девиц тоненьким голоском, – ведь эта рожа только память и раны будет бередить.

– Да, – продолжила Виола, – это точно. А сутенер у нас Пашка. На первый взгляд простой мужик. Кому-то даже кажется сначала хорошим. Но ты не делай поспешных выводов. Это та еще крыса, под шкуру влезет – и держись.

– Знаешь, Нин, – сказала, вроде бы, старшая из них, Римма, – мне уже тридцать шесть, я жду, когда уже мой срок выйдет, чтоб скинули меня поскорее отсюда. Я тут с 1992 года. Столько девок при мне поменялись. Но как пришел этот Пашка со слащавой улыбкой, начался для нас ад. Он все порядки поменял. У него свои связи, он нас таким людям поставляет…

– Нелюдям, – перебила одна из девушек.

– Это точно, – вздохнула другая.

– Он улыбается, – продолжила Римма, – бодрит, в душу лезет, а сам тебя в ад каждую смену спускает. Готовься к чему угодно.

– Да и вообще, – добавила Роза, носатая армянка с большими бездонными глазами, – никому тут не доверяй из их шайки. Они все тебе улыбаются, пока ты хорошо работаешь, чтобы поддерживать твое настроение в тонусе, не загонять в депрессию, а сами тебя считают только куском мяса, с которого любыми, ЛЮБЫМИ, девочка моя, – намеренно подчеркнула Роза, – способами стараются сколотить прибыль.

Нина не представляла себе, что за ад ее ждет. Старые мужики? Секс по десять раз за ночь? Для нее все, что связано с половым актом, было тогда адом. Расспрашивать о подробностях она не стала.

– Ты сегодня отдохни, Нинуль, – утешительно сказала Лиля, стройная девушка с длинными ногами, словно точеная вся, с идеальной фигурой. – Завтра тоже на заказ не пойдешь. Балагур что-то загнул. Тебя повезут по косметологам, по магазинам. Фотосессия еще будет.

Казалось, не так страшно. Потом принесли ужин. Или, как у девочек было принято говорить, завтрак. Дверь в барак открылась, въехала тележка, которую катила толстая женщина в белом, повариха.

– Доброго утреца, девочки! – прогорланила она. – Кушать подано!

– Что у нас там сегодня? – любопытствуя, подскочила к тележке Надя, самая молоденькая.

– Горбуша с овощами, для стройности и гладкости кожи, – объявила повариха и начала раздавать тарелки.

– А тебя предупредили, что у нас новенькая? – спросила Ирина, та, что была когда-то учителем начальных классов.

– А как же, – подтвердила повариха. – С прибытием!

Нина дивилась происходящему. Что тут за место? Фотосессии, косметологи, горбуша на ужин! Да она в жизни не ела такой рыбы. В Озерках вкуснее сома ничего не было. Тут, наверное, не так уж и плохо. Только барак разве что больно страшный. Зимой, наверное, холодно будет. А еще секс по нужде. И сна не увидит. Но жить можно, если знать, что все ради Семочки. Нина все равно его любила прежней силой, хоть и понимала уже все. Но несчастная верила в то, что Сема ни в чем не виноват, это все наркотик, это болезнь. И те излечить сына, что не рядом, а за 3 километров от него, что помогает ему не так, как должно. Как же так, теперь Нина все знает, теперь она должна взять сына под руку и отвезти лечиться, а она вместо этого подалась в проститутки, чтобы он там и дальше травился этой дрянью! Горе и боль терзали Нину. Она плохая мать. Она пошла не той дорогой. Но дышать ей позволяла одна мысль: она хотя бы продлит его жизнь. Тем и собиралась существовать Нина.

Еда оказалась вкусной. Надя пояснила, что Варвара, та самая повариха, раньше работала в столичном ресторане, но ее мужа по бизнесу перевели сюда, она с ним и приехала. Теперь они в одной шайке. Готовит Варвара очень вкусно и полезно.

Потом за Виолой пришли. Зашел мужчина. Высокий, в коричневой кожаной куртке. Возрастом немного больше тридцати. Модельная стрижка и аккуратная щетина выгодно подчеркивали жесткий овал его лица. Он был расслабленным, руки держал в карманах строгих брюк.

– Здравствуйте, девушки, – громко произнес он. – Виола, тебе отдельный привет! Собирайся. Я жду в машине.

Виола достала чемодан из-под кровати, вынула кожанку, накинула ее, запрыгнула в туфли, попрощалась со всеми и ушла.

На улице было темно, ночь ожидалась прохладной. Девушки засуетились: включали обогреватели.

– А это и был тот самый Паша, – пояснила Люда.

«Красивый, – подумала Нина, – на Егора похож. Как раз в те годы. Интересно, какой он сейчас.»

Процедуры

За Ниной приехал в обед следующего дня все тот же Павел. Нина спала плохо, к режиму еще надо было привыкнуть. Сложно перестраиваться на ночной образ жизни, когда ты с малых лет встаешь с петухами. Ночь была скучной, от этого в сон клонило еще больше. Нина немного пообщалась с девушками, потом кое-как уснула, хотя их бубнеж и гогот мешали. Заняться Нине в этом бараке было нечем. Многие девицы читали книги. Но у Нины книг не было, интереса к ним тоже. Да и к девушкам пока она не воспылала. Хотелось одиночества и сна.

Вообще, несмотря на то, что жительницы барака отнеслись к Нине тепло, ей они были чужды. Нина была совсем на них не похожа. Практически все такие умные, воспитанные. Нина ощущала нутром разницу, из-за которой совсем не хотелось сближаться с соседками: чувство их превосходства над собой раздражало. Было непонятно, как она вообще в эту компанию попала. Судя по тому, кого набрали в этот барак, нужны были девушки не только красивые, но и с мозгами. А куда Нине до них? Удивительно вообще, как такие бошковитые девки попались в эти лапы. Но Нина не знала, что интеллигентные девушки куда слабее духом деревенских работяг. Они надеются всю жизнь на рыцарей и принцев, которых нет, потому их и легко подловить. Их широкие души готовы идти на жертвы не меньше Нины, потому их легко шантажировать. Их всех очень жаль. У каждой могло быть блестящее будущее. Но теперь они все – проститутки.

Когда пришла Виола, все, кроме Нины, спали. Девушка зашла в барак потрепанная, с размазанной косметикой, видно, что плакала. Виола была без сил и настроения. Нина не стала спрашивать, а та не стала рассказывать. Нина лежала и думала. Чего ей ждать? Толком так и не объяснили. Она ежилась от страха перед неизведанным. Неизведанное ведь всегда пугает. Особенно тех, кто привык жить по своим или чьим-то еще правилам. Нина была как раз из таких. Ее жизнь полностью подчинялась ею самой для себя составленному распорядку и тем моральным принципам, что женщина самолично запихала в свою голову. Пошатнувшиеся устои пошатнули и саму Нину.

В полдень за ней приехал тот самый Павел. Он бесшумно зашел в барак, осмотрелся. Увидел новую девушку, смотрящую на него большими светлыми глазами, полными страха, из-под одеяла.

– Пс, новенькая, – зашептал он, – хорошо, что не спишь. Девок не разбудим. Вставай, одевайся. Я жду тебя в машине.

Не дождавшись реакции, мужчина развернулся и тихо вышел. Нине оставалось только повиноваться. Она была одета, но слегка лохмата. Взяла грязный Людин гребень, немного привела голову в порядок. Подумала, какая у нее неопрятная соседка, раз держит в таком виде расчески (с такой свиньей ей не ужиться), выпила стакан воды, что остался с вечера на тумбочке, обулась и вышла на улицу.

Сентябрьское полуденное солнце уже во всю светило своим мягким теплом. Запах травы, полей приятно щекотал ноздри, напоминая о родном. У барака стоял заведенный внедорожник. Нина осторожно подошла к нему, открыла дверь переднего пассажирского. Ее глаза наткнулись на Павла за водительским. Она замерла. То ли от страха перед грядущим, то ли перед его сходством с Егором, взбеленившим память.

– Чего застыла? Запрыгивай, – вроде добродушно пригласил Павел.

Нина послушалас, села. Они поехали. По пути Павел вводил Нину в курс дела, знакомился, травил анекдоты. В купе с его внешностью, такой близкой Нине, речь мужчины буквально приручила женщину. Пока с Ниной не происходило ничего плохого. Она стала проникаться, доверять Павлу. Может, все не так уж и страшно? Красная рыба на ужин, добрый собеседник, милые соседки. Павел был отличным психологом. Свой в доску парень для несчастных девиц, он неминуемо вызывал у них доверие. На первых порах. А с Ниной ему было справиться легче легкого. Ее трусоватость перед жизнью, робость перед незнакомцами и прочие слабые качества были отличными инструментами для опытного сутенера. Воспитать из Нины хорошую проститутку для него не составило бы никакого труда. Поэтому Нина ему понравилась. Но не настолько, чтобы проникнуться, помочь и спасти. А всего лишь как хорошего пошива платье или блюдо с правильным составом.

–Рад знакомству, Нина, очень рад, – щебетал он, пока на фоне играла C.C. Catch, ласкавшая уши спутницы воспоминаниями о сыне, пока еще такими свежими. – Девчата тебе сказали, как меня зовут? Можно на ты сразу, да? – спросил он и сразу продолжил, не дав Нине вставить и слова. – Я думаю, мы сработаемся. Главное в нашем деле – доверие. Если друг другу доверять, проблем не будет. Ты должна понимать, Ниночка, что я – твое доверенное лицо. Я тебе теперь брат, сват… Ну, ты понимаешь. По глазам вижу. А глаза умные! Красота! Понимаешь же?

Нина кивнула.

– Так вот, Нинуль, – продолжал Павел, – все рассказывай мне. Есть жалобы – выкладывай, есть идеи – валяй. Я весь твой, – уверял он, играя свою роль отзывчивого парня, готового на все ради своих подопечных. А ведь Нина верила. – Любые проблемы. Я должен знать обо всем. Работа у меня такая. Ну, не только работа, еще я о вас просто беспокоюсь, – нагло врал он, а Нина уже и забыла, что девочки ее предупреждали. Вместо того, чтобы довериться подругам по несчастью, она поддалась уловкам врага, стала в его руках послушным пластилином. А все потому, что на вражеской стороне краски были ярче, а там, где правда и родственные души, там было мрачно и сыро.– Сейчас мы едем в город. Тебя там ждут приятные процедуры. Салон отпадный! Кайф гарантирую! Массаж, джакузи, косметолог. Поменяем тебе образ! Как идея? М?

– Какой образ? – робко спросила Нина, не совсем понимая, о чем речь.

– Волосики, макияжик, все исправим, подчеркнем, – пояснил Павел. – Будешь сегодня звездой. Тебе понравится. А потом фотосессия. Поработаешь на ней немного, а потом домой на боковую.

Павел действительно привез Нину в салон красоты. Большой и красивый, расположенный в самом центре города. Когда они зашли внутрь, по одному виду было понятно, что это место для богатых. Девушка на ресепшене встретила их самой милой улыбкой.

– Добрый день, Павел Сергеевич, все готово, – объявила она.

– Спасибо Линочка, – улыбнулся в ответ Павел, приобнял Нину за талию и повел ее в глубь здания.

Мужчина не соврал. Нину действительно ждали приятные процедуры в виде массажей трех видов. Были и неприятные: депиляция, чистка лица. Нине было больно, но она держалась, чувствуя себя звездой, старалась не жаловаться, не ронять достоинства. Возможно, деревенская девица держалась слегка вычурно, но это потому, что Нина впервые испытывала на себе такое внимание, ей льстило ее положение. Далеко не со всеми проститутками так обращаются. Только с теми, кому повезло попасть в элитный барак, как говорил сутенер своим подопечным, чтобы насадить в их головы нужное восприятие, только далеко не со всеми это получалось. Глупышек вроде Нины было там не так много. Это ей удалось объяснить, что с ней обращаются, как со звездой. А другим – нет. Ведь те, кто поумнее, понимали, что это все не ради их блага. Хозяин вкладывался, чтобы получить потом больше. Просто на Нину, как и на остальных рабынь, сделали хорошую ставку. Все, кто жил в бараке с Ниной, вложения оправдывали. Кто не оправдывал – тех списывали, продавали в другое место: в другой город в разряд куда более дешевых проституток. На волю не отпускали никого. Поговаривали даже, что из бараков путь один: на тот свет. Не врали.

Нину отвели на маникюр, сделали ногти, похожие на Людины. Было непривычно, женщина не знала, как ей теперь жить с этими руками, с пальцами, которыми стало невозможно управлять. Но Нина старалась отбросить дурные мысли, насладиться моментом, пока она в свежем махровом халате ходит по салонным процедурам. Ее отвели к стилисту-парикмахеру, как тот модно о себе заявил. Парень сразу не понравился Нине. Больно вертлявый, мерзко картавит, одет в непонятные бабские штанишки. Потом Паша пояснил, что парень – самый настоящий гей. Для Нины это было дико, в деревне она таких не видела. Ничего, Нина, и не такое еще увидишь…

– Павел Сергеевич, – гнусавил парень, стоя над Ниной, сидящей в удобном парикмахерском кресле, – Вы что думаете? Пепельный? У нее и свой цвет хорош, но как-то тускловато будет. А вот пепельной ей будет вообще огонек!

– Аркаша, – добродушна объявил Павел, – ты у нас художник, так твори! Пепельный? Пусть будет пепельный.

«Как его все уважают», – подумала Нина.

Ее же никто не спрашивал.

– Я еще думал над огненным, рыжим, – добавил Аркаша, – но пепельный будет благороднее. Мы же не панельную шлюшку делаем. Даму высшего разряда!

– Именно, – кивнул Павел, скучавший в кожаном кресле. – Приступай.

Наоми

От природы Нина была глупа. Всю жизнь ее вел один лишь материнский инстинкт. Кто знает, не роди она тогда Сему, может, давно бы уже попала в беду, подобную той, что настигла ее теперь. Останься она одна, без отца, без матери, может, сутенеры или какой плохой мужик, да мало ли кто, давно бы надругались над Ниной, истребили бы девку. Нет, все же хорошо, что у нее был Семен. Так хоть сколько пожить нормально довелось. Нина была недалекой, необразованной, слишком легкой. Говорить с ней было не о чем. Книг она не читала. Глубоких познаний ни в какой сфере не имела. Все, что умела Нина, зарабатывать копейку на содержание сына и вести хозяйство. Таким глупым людям беды даются куда легче, потому что переносятся они без особого осмысления. Без глубины мысли и глубина страдания урезается.

Аркаша сотворил с головой Нины все, что запланировал. Потом девушку отвели в другой кабинет, где жеманная блондинка около часа колдовала над ее лицом. Девушка назвала себя модным словом «визажист».

В конце всех манипуляций Нине дали посмотреть на себя в зеркало.

– Кто это?! – удивленно вскрикнула она, увидев свое отражение.

Действительно, Нину было не узнать. То была уже не деревенская девчина, а городская женщина-вамп. Пепельное каре выгодно облегало овал ее лица, а макияж с акцентом на алые губы выдавал в ней страсть, которая так долго дремала.

– Вижу, что ты довольна, – сказал Павел. – Тогда поехали дальше. Мы тут задержались что-то.

– Куда дальше?

– Фотографироваться, – ответил мужчина. – Будешь у нас моделью.

Нине было так интересно. Она мало знала о моделях, в Озерках было не до этого, но редкие их фотографии, которые девушке довелось держать в руках, те журналы, которые попадались ей, все это вызывало в глазах Нины сначала зависть, а теперь уже блеск, ведь Павел сказал, что и она сможет побыть такой же блистающей моделью.

До места доехали быстро. Все тот же пестрый и одновременно грязный и пыльный центр Саратова. Здание поменьше. Зашли в подворотню. Там было крылечко, над ним надпись крупными красными буквами:

«ФОТОСТУДИЯ»

– Нам сюда, Нинуль, – сказал Павел и вежливо открыл перед женщиной дверь.

Внутри их уже ждали. Девушка на ресепшене и еще один «Аркадий», только того звали Вадиком.

– Припозднились, Павел Сергеевич, – заискивающе щебетал худощавый вертлявый парнишка, помогая снять гостю кожаный пиджак. – Долго с девушкой возились. Особенная?

– А то! – соврал Павел.

Нина засмущалась.

– Ну, проходите, – лепетал паренек, – все уже готово. А девушка пусть идет с Марией, переоденется.

Худая администраторша с ресепшена взяла Нину под руку и повела в другую комнату. Гардеробная. Там было полно нарядов. И вечерние платья, и деловые костюмы, и нижнее белье. Мария поставила Нину смирно напротив зеркала и стала молча подбирать одежду.

– Начнем с платья, – строго объявила она и вручила Нине блестящую вещь на вешалке. Это было платье в пол, увешанное зелеными пайетками, на одной бретельке, с высоким разрезом. – Переодевайся. Я тебе помогу.

Когда Нина увидела себя в этом платье, из ее глаз чуть не брызнули слезы: такой шикарной она не была ни разу в жизни.

– Выходи, – поторопила Мария, – Вадик ждать не любит. И Павел Сергеевич тоже.

Она вывела Нину из гардеробной и провела в зал. Маша знала, кто такая Нина, относилась к ней как к мусору. Она презирала проституток. А еще любила Павла и считала, что тот со шлюхами спит, а на нее не обращает никакого внимания. Из-за этих заблуждений ненависть Марьи к ночным бабочкам брутального мужчины была невероятно велика. Только вот проявлять ее она в полной мере не могла: страшилась сутенера.

Большое и светлое помещение с оборудованием для фотографии. Павел уже ждал, сидя в кожаном кресле. Вадик настраивал фотоаппарат.

– Мы готовы, – с лицемерной улыбкой объявила Мария.

Мужчины обернулись. Каждый из них принялся расхваливать Нину. Та же поплыла. Она не думала о том, что является далеко не первой шлюхой, которую тут преобразили. Она думала лишь о своем великолепии и источаемых комплиментах. И мысли не могла допустить бедная, что это все фальшь. Цель всех похвал была лишь в том, чтобы раскрепостить Нину, чтобы работать с ней было проще. На остальное ее сутенеру и его шестеркам было плевать.

– Приступим! – объявил Вадик и начал учить Нину, где и как ей встать, куда смотреть, что делать.

Девушка была неуклюжей, но старалась. Особенно ей хотелось произвести впечатление на своего патрона. Было очевидно, что она начинает питать к нему симпатию. Такая своеобразная облегченная версия стокгольмского синдрома. А чем сутенер для подневольной не маньяк?

Фотосессия в платье прошла удовлетворительно. Затем была в купальнике. Там Нине было уже сложно. Она чувствовала себя голой, хотя все интимное было прикрыто. Но ей было стыдно. Так бывает. На пляже, где все без одежды, ты не стесняешься обнажаться. Но оголять свои части тела перед одетыми людьми совсем другое дело. Ты начинаешь чувствовать себя по сравнению с ними уязвимым. Оттого и стыд. А уж Нина, жившая в Озерках, где и пляжей никаких не было, не привыкшая к купальникам, вообще чуть было не пала духом. Комплименты и подбадривания Вадика не помогали ей раскрепоститься. Но когда за работу взялся Павел, стало легче. Отфотографировать удалось. Самое сложное началось, когда девушку одели в кружевное нижнее белье. Тут Нина замкнулась. Павлу даже пришлось проводить с ней индивидуальную беседу. Ему не привыкать. Сколько милых интеллигенточек до этого приходилось переубеждать. С Ниной было даже легче, чем с другими. Ее куриный мозг поддавался на уговоры куда охотнее. Кое-как, но она пошла дорабатывать. Во время съемки Павел продолжал выкрикивать похвалы на пару с Вадиком, это разжигало в Нине «модель» еще больше. Под конец она и вовсе разошлась. Когда Вадик попросил снять бюстгальтер, Нина сначала заколебалась, но потом под напором взгляда своего сутенера скинула верх, обнажив свою большую круглую грудь. Такой простоты от нее никто не ожидал, да и сама она не ожидала, но всех приятно удивила такой легкостью и глупостью, в том числе и себя.

– Ну просто Наоми! – с восторгом воскликнул Вадик, продолжая щелкать. – Модель! Тигрица!

«А тут не так уж и плохо», – подумала Нина, вертя задницей перед камерой молодого мальчика-гея.

Я никому не нужна?

Весь вечер, сидя в бараке, Нина готовилась к тому, что завтра за ней точно придут. Девушки расхвалили ее образ и внешние данные. По их словам Нина должна быть востребованной, в чем они ей искренне сочувствовали. Однако в Нине это рождало некую надежду. Людям необходимо быть нужными. Хоть в чем-то. Раньше Нина чувствовала свою важность, в одиночку воспитывая сына. Теперь, когда Семы рядом не было, ей нужна была компенсация. Востребованность среди клиентов, которую ей сулили с жалостью соседки, ее вполне устраивала.

Спала Нина плохо. Несмотря на подсознательную жажду востребованности, она боялась того, что ее ждет. Мысли в голове разрывали девушку, перетягивая то в одну, то в другую сторону, словно канат. Секс – такое грязное слово для женщины, давно усыпившей желание в своем теле. Нина уже много лет назад отмолила у икон свои грехи с Егором, в молитвах своих обещала вести жизнь праведную. А что теперь? Страшно за себя, страшно перед Богом. Проститутки – это ведь грязные грешницы. И она теперь будет такой же? А вдруг это испытание, данное Богом? И что же, она, верующая до мозга костей деревенская праведница, не прошла его, сделав этот шаг в болото разврата? Но как же спасать сына? Нет уж, если Бог с ней, то он примет ее решение и не оставит на тернистом пути.

На следующие сутки через повариху Павел передал список тех, кого ждет работа. Почти все, кроме Люды и Розы были в деле. И Нины. Ее Павел тоже никуда не позвал. Удивительно, но Нина почувствовала горькое разочарование.

«Почему так? Я никому не нужна? Не понравилась?» – думала она.

Нина занервничала, сидя на своей промятой кровати, затеребила полы платья. Все того же, в котором она сюда приехала. Она злилась. И хотела объяснений. Вспомнила о сыне. Если ее не будут вызывать, она не сможет заработать денег на оплату его долгов. Еще мелькнула мысль, что с Павлом не удастся пообщаться. Но это так, где-то на заднем плане.