Залесский зверь

– Мне кажется, человек, интересующийся теми вопросами, которые беспокоят тебя, должен иметь некоторую позицию по поводу преступления, наказания и правовых норм.

– Как раз таки люди, которые изучают историю, скажут тебе тысячу раз, что в каждой отдельной ситуации всё может быть намного сложнее, чем кажется на первый взгляд. Тем не менее я понимаю, почему ты так ждешь от меня ответа. Что же, возможно, ты поймешь, почему мне сложно занять чью-то сторону в этом вопросе, когда я раскрою тебе небольшой секрет.

– Многообещающее начало.

Настя набрала в легкие воздух и выдохнула, а затем продолжила:

– Сторону обвинения от лица следственного комитета представлял мой муж. А защита лежала на плечах моего бывшего жениха.

У Вики отвисла челюсть, и журналистка изумленно посмотрела на Настю.

– Так-так, кажется, вечер обещает занимательную историю. – Вика поудобнее расположилась на кровати, подобрав под себя ноги, и, внимательно глядя на Настю, произнесла: – Смелее подруга, я жду продолжения!

3

04.09.2017, понедельник

Окрестности Подлесья-1, 00:17

Молодой водитель сбавил скорость. Его автомобиль медленно приближался к деревне.

Тьма уже давно окутала окрестности. Лишь пара фар освещала дорогу.

Ему приходилось бывать здесь и раньше, а потому он не боялся, что приедет в столь поздний час.

Парень остановил машину недалеко от въезда в деревню, возле парковки. Он знал, что здесь сдается жилье, и первоначально склонялся к тому, чтобы снять комнату или домик. Однако на часах было уже начало первого. Не то чтобы тактичность была отличительной чертой Андрея, но в сложившейся ситуации он увидел определенный вызов. Он достал камеру, направил ее на себя и включил.

– Всем привет, мальчики и девочки! Как всегда, вы на канале ANTI-HORROR-Drew. И это наша первая запись из Залесья! Прошло уже два дня после таинственной смерти одной девушки. Как вы знаете, жертва была буквально разорвана на части каким-то диким зверем! И в данный момент мы находимся на том самом месте, где она умерла примерно сорок часов назад. И я не шучу – это та самая парковка. Если честно, мурашки бегут по телу. – слегка наигранно произнес блогер.

Андрей приоткрыл дверь машины, высунул камеру наружу и медленно провел объективом из стороны в сторону.

– Мы попытаемся докопаться до истины. Эту ночь я проведу прямо тут, на парковке. И если здесь действительно обитает какая-нибудь чертовщина, то мы обязательно ее увидим! Я могу вести стрим всю ночь, но сомневаюсь, что среди вас найдутся такие же любители, как я. Поэтому вот как мы поступим. Я оставлю на записи включенную камеру на всю ночь. И если вдруг что-нибудь попадется нам в кадр, то позже я обязательно с вами этим поделюсь. Подписывайтесь на мой канал и ставьте колокольчик, чтобы ничего не пропустить!

Андрей остановил съемку и отложил камеру. Он долго думал, как же обеспечить запись окрестности, не выходя из машины. Самому себе он всё же признался, что немного боится.

Андрей сделал ставку на авторегистратор и камеру, которую установил на заднем сиденье. Затем он достал электронную книгу и, пару раз кликнув по панели экрана, открыл «Собаку Баскервилей» Артура Конан Дойля.

В какой-то момент Андрея целиком поглотили страницы детективной повести, и блогер с головой окунулся в расследование Шерлока Холмса и доктора Ватсона. Вскоре на него накатила усталость. Темнота и местный климат быстро погружают городского человека в сон. И тогда Андрей, развалившись на заднем сиденье своего авто, закрыл глаза. Периодически он просыпался, чтобы вскоре снова заснуть. Поэтому то, что в эту ночь попало в объективы камер, вживую он не увидел.

Авторегистратор снимал пространство перед машиной, которую Андрей поставил возле парковки, под небольшим углом к ней. Камера, которую он установил на заднем сиденье рядом с собой, снимала лес и дорогу, ведущую к развилке на основной въезд в Подлесье-1 и районный центр.

В полной темноте камера авторегистратора записывала видеоряд с несколькими едва различимыми силуэтами машин, стоявшими на парковке. В ракурсе также была густая чаща, которая заняла примерно четверть кадра слева.

Вторая камера снимала практически неразличимый участок леса, который занял примерно треть кадра справа. В остальные его две трети попала дорога, которая вплоть до самого рассвета, когда Андрей проснулся и отправился в деревню, была пустой. По крайней мере, большую часть времени съёмок…

Когда на часах было начало второго ночи, Андрей спал крепким сном, даже не подозревая о том, что в ближайший час его камеры снимут кое-что любопытное.

В 01:12:47 в той части ракурса авторигестратора, что смотрит на лесную чащу, покажется едва различимый громадный черный силуэт. Этот силуэт медленно пройдет вдоль деревьев и скроется из кадра, миновав левую границу обзора.

В 01:13:23 этот же силуэт займет уже куда меньшее пространства в ракурсе камеры, снимавшей дорогу. Силуэт пройдет вдоль кадра справа налево и отправится дальше, в направлении Подлесья-1.

Но это не всё, что снимут камеры Андрея в эту ночь.

Когда на часах будет 01:43:07, в кадре задней камеры на мгновение покажутся практически сливающиеся с ночной тьмой силуэты. Они медленно приблизятся к машине, и две пары сияющих огоньков попадут на запись. Возможно, если бы камера снимала со звуком, то на видео можно было бы услышать мягкий топот лап, тяжелое дыхание и тихое, но пугающее рычание.

ЧАСТЬ II. ОХОТА

Глава 6

1

– А, Виктория, проходите! – произнес Борис Иванович. Инженер стоял возле стола и что-то показывал на чертежах парню, который находился рядом. – Виктория, это Андрей. Андрей, это Виктория. Молодые люди, в какой-то степени вы коллеги. – Улыбнувшись, добавил инженер.

Андрей в знак приветствия улыбнулся Вике. Журналистка в ответ слегка склонила голову и протянула блогеру руку.

Виктория давно познакомилась с инженером. Сегодня она хотела задать Борису Ивановичу несколько вопросов насчет погибшей, однако оказалась в недоумении, будучи представленной своему якобы коллеге. Они созвонились с инженером с утра, и тот попросил Журавлеву заскочить к нему в районе часа и сказал, что представит ее своему новому сотруднику.

– Я учусь на третьем курсе радиофизического факультета, и завод, который скоро будет здесь построен, может стать моим будущим местом работы, – произнес Андрей. – В данный момент о Залесье ходит немало слухов. Некоторые местные находятся чуть ли не в панике. Говорят, что здесь зверствует какое-то таинственное существо, которое сперва всех пугало, а затем разорвало на куски несчастную девушку.

Андрей замолчал. Вика какое-то время подождала, а после, выразительно посмотрев блогеру в глаза, спросила:

– И ваша роль…?

– Моя роль заключается в том, чтобы не позволить панике и суеверным взглядам взять верх над здравомыслием. И уж тем более – не позволить творящейся здесь чертовщине отбить желание моим сокурсникам тут работать.

– Стало быть… – Вика сделала паузу, подбирая слова, – вы что-то вроде нового рупора пропаганды о том, что завод станет избавлением от всех наших бед? – Немного ехидно добавила она, но затем смутилась, подумав о судьбе предшественницы блогера. Журналистке стало стыдно за свои слова, и она слегка покраснела.

– Ни в коем случае я не собираюсь рассказывать однокурсникам, что распред – это круто. Тем более кому, как не вам, знать, каково это. Всё, что волнует меня, – это развеять миф о загадочном Звере.

– Вот как? И что же вы собираетесь делать, Андрей? – саркастически спросила Вика. Развеять миф? Конечно, на сто процентов никто не знает, кто или что убило Марию, но это нечто уже точно не является мифом. Слепая самонадеянность в собственной правоте очень сильно раздражала Вику в людях.

– Я буду записывать ролики для своего ютуб-канала.

– Нетипично, – наигранно произнесла Вика.

Андрей немного смутился, но продолжил:

– Если здесь действительно что-либо рыщет по округе, то рано или поздно оно обязательно попадет в объектив моих камер. А если же нет – то своим отсутствием развеет пустые россказни.

– И когда же вы приступите к работе?

– Строго говоря, уже приступил. Прошлую ночь я провел на парковке, где погибла девушка, и снимал окружающую среду.

– Неплохо, – с нотками иронии произнесла Вика. – Удалось что-нибудь или кого-нибудь запечатлеть?

– Пока сказать не могу. Материала получилось много, и я еще не успел целиком его отсмотреть.

Вика повернулась к инженеру и обратилась к нему устало и с сочувствием:

– Борис Иванович, я понимаю, что вам уже, наверное, надоели эти вопросы, и всё же погибла девушка, которая была едва ли не вашей прямой подчиненной. Вы могли бы как-то прокомментировать ее смерть? – Мысленно Вика укорила себя за то, что так бестактно задала подобный вопрос. – Это для газеты, – добавила журналистка, словно предупреждая инженера.

– Это ужасно, – печально произнес Токарев. – Если за этим стоит какой-то дикий зверь, волк или собака, то я хочу, чтобы эту тварь поскорее выследили и пристрелили. А если же это случилось по вине человека, то я надеюсь, что он понесет заслуженное наказание по всей строгости закона!

2

Столовая находилась в двухэтажном здании. В обеденном зале, где собирался перекусить Константин, стояло немало столов, и помещение могло вместить несколько десятков человек. С подносом в руках юрист задумался, какой бы из свободных столов занять. Но тут его взгляд остановился на человеке, в котором он моментально узнал Владислава Белозерова. Ольга говорила, что доверяет хозяину фермы и что он может оказаться полезным в этом деле. Константин направился к столу фермера и, подойдя, спросил:

– Владислав Белозеров?

Мужчина не спеша поднял взгляд на юриста и молча кивнул. Костя продолжил:

– Меня зовут Константин Воронов, и я представляю интересы вашей давней подруги, Ольги Лисицыной. Вы позволите составить вам компанию и задать несколько вопросов?

Мгновение Владислав изучал юриста взглядом, а затем вновь молча кивнул и рукой указал на свободный стул напротив себя.

Константин поставил поднос и сел за стол. Какое-то время он думал, про что спросить сперва, и в итоге решил начать с банальностей:

– Ольга сказала, что вы знакомы довольно давно и что всё хорошее, что есть в Залесье, целиком и полностью ваша заслуга.

– Я не люблю сам себя хвалить и брать на себя большую ответственность. Да и так ли уж много у нас есть? Да, по моей инициативе здесь была основана экологическая ферма. И на мой взгляд – это единственное и главное местное достояние. Собственно, мне этого и достаточно. Хочется верить, что и моим работникам тоже.

– Я не хочу трогать всю эту ситуацию со строительством завода, но всё-таки не могу не спросить. Как так получилось, что овощи и фрукты вы решили сажать там, где правительство захотело построить аккумуляторный завод?

– Это место в какой-то степени досталось мне в наследство от покойных родителей. Первоначально это была простая дача с небольшим земельным участком. Я долго скитался по миру, но когда наконец решил где-то осесть, то другого дома для себя и не искал. На заработанные деньги, в том числе постепенно и здесь, я существенно реконструировал… жилище и расширил землю до посева. То, что вы видите сегодня, – это результат кропотливой, многолетней работы. Поэтому насчет аккумуляторного завода я задаюсь тем же вопросом: почему именно мой родной край? Почему моя ферма? Да, буквально на мою территорию они не претендуют, но приведенный в эксплуатацию завод загрязнит и землю, и воздух, и даже, боюсь, местную речку.

– Понимаю, – сдержанно, но всё же с ноткой сочувствия произнес Константин. – Позвольте задать вам несколько вопросов насчет Ольги. Как давно она содержит псарню и зачем ей столько немецких овчарок?

– Мы с Ольгой знакомы давным-давно, еще с самой юности. И хочу сказать, что животные всегда ее слушались. Она умела находить с ними общий язык и в какой-то момент решила заняться ими профессионально. Ее привлекла работа именно с собаками, как с самыми послушными. Ольга хорошо следит за ними, дрессирует их и в конечном счете продает.

– А почему именно овчарки?

– Часть из этих собак забирают кинологи на военную службу. Еще часть из них достается цирку. В юности Ольга очень любила сериал «Комиссар Рекс». Она прямо мечтала о собственном таком помощнике. И с годами превзошла себя: она сама стала воспитывать таких «рексов».

– А как вы думаете… чисто гипотетически Ольга могла бы использовать собак во вред окружающим?

– Странный вопрос, учитывая, что вы уже поняли, что мы с ней знакомы едва ли не с самого детства. И вы понимаете, что не получите от меня дискредитирующей ее информации.

– Понимаю. Но, впрочем, я не представляю следственный комитет. Однако милиция будет искать крайних, если не выследит никакого зверя. И в такой ситуации мне будет непросто защищать Ольгу, если я не буду владеть информацией, которая может быть использована против нее.

Владислав промолчал. Было неясно: обдумывает он ответ, что-то вспоминает или дает понять, что ему нечего ответить.

Тогда Костя зашел с другой стороны:

– А с текущей партией… Этими восьмью собаками… что Ольга намерена делать? Как я понял, они уже взрослые и, наверное, поздно приучать их к чему-то еще.

– Точно не знаю, однако приучать их ни к чему не нужно. Как я и сказал, они уже многому обучены. Думаю, что двух-трёх собак Ольга продаст кинологам, нескольких – цирку или гражданским, а парочку оставит себе. А затем постепенно будет набирать новых. Обычно она всегда держит девять собак.

Костя пережевывал кусочек котлеты. Голова сильно гудела. Несмотря на то, что он сидел здесь в столовой и беседовал с Владиславом, все его мысли витали вдалеке отсюда и были посвящены Анастасии.

– Вы сказали девять собак? – неуверенно спросил Константин, даже не понимая, почему он зацепился за эту цифру.

– Да, у нее всегда девять собак, не считая тех промежутков времени, когда она продает всю или почти всю партию. Я практически наверняка в этом уверен, так как это ее любимое число.

3

Костя закрыл за собой дверь кабинета следователя и, присев на стул, положил на стол сумку с документами – скорее для вида, нежели для дела. Юрист представился и протянул следователю руку. Костя подумал, что офицер довольно молод.

– Да-да, я наслышан о вас, Константин Воронов, – милиционер, всматриваясь в свои бумаги, не стал жать руку, однако представился: – Старший лейтенант Дмитрий Соколов. Что вас привело?

– Касательно Ольги Лисицыной: вы не могли бы объяснить, на каком основании она стала объектом подозрений милиции?

– Ну, во-первых, что бы ни сказала вам она сама либо кто-то еще, этой даме пока никаких обвинений предъявлено не было. Однако она попала под подозрение просто потому, что больше некому.

– Вам не кажется это притянутым за уши?

Милиционер презрительно посмотрел на Костю, будто сверля его взглядом насквозь. Дмитрий немного был в курсе ситуации с жильем в Энске и недоумевал, как вся административная и судебная система может работать против простых людей, которые могут остаться без крова. Не понимал он, и каким ужасным человеком надо быть, чтобы отстаивать интересы компании, которая в ответе за выгнанных на улицу людей и пожар, забравший в некотором смысле две жизни. Зато он знал, что эта самая компания хочет построить завод в его родном райцентре. А еще он знал, что перед ним сейчас сидит защитник интересов этой самой компании.

Впрочем, невзлюбил он адвоката и по другой причине. Делами ПСО «Надежность и комфорт» уже какое-то время занимался московский следователь Александр Громов. Дмитрий понимал, что всё это была показуха. В ситуации, когда на постсоветском пространстве к силовым структурам поднималось недоверие, капитан Громов случайно стал чем-то вроде народного героя, который бросил вызов коррупции и получил поддержку парочки политиков-популистов. Власти хотели отвлечь внимание людей и освещали эту историю по федеральным каналам. Молодой белорусский милиционер обратил внимание на инициативу Громова и проникся к нему уважением. А коль Константин Воронов, защищая интересы ПСО «Надежность и комфорт», стал оппонентом капитана Громова, то от Дмитрия он получил еще порцию презрения.

– Итак, Константин, объясняю на пальцах. Девушку, судя по ранам, растерзал дикий зверь. По большому счету вариантов не так уж и много. Это могут быть волки, которые в этих лесах, конечно, водятся, но на местных, да к тому же с такой жестокостью, они не нападали. Второй вариант – собаки. Есть ли в округе дикие псины, которые могли ни с того ни с сего напасть на девушку? Безусловно. Были ли прецеденты? Нет. Ближайшее место, где полно собак – это псарня Лисицыной. Лисицына, в свою очередь, – единственный человек, который отвечает за этих собак. А следовательно, она – наша единственная подозреваемая.

Константин задумался, вертя в руках ручку. Голова гудела, перед глазами плясали черные точки и фрагменты вчерашнего разговора с Настей. Адвокат попытался сконцентрироваться на деле. Он прокрутил в голове статьи из белорусского законодательства, с которыми вскользь ознакомился накануне, а затем максимально осторожно сформулировал следующий вопрос:

– А если выяснится, что какая-нибудь из собак Ольги действительно загрызла ту девушку, то что вы будете делать?

– В таком случае гражданка Лисицына ответит перед законом.

– А, если, предположим, одна из ее собак одичала и ушла из-под контроля? Подцепила бешенство, например. Разве в таком случае, Ольга тоже будет за нее отвечать?

– По нашей просьбе ветеринар проверил всех собак. Если среди них нашлась бы бешеная – это тоже было бы ответственностью хозяйки. Чуть меньшей, правда.

В нотках голоса милиционера Константин чувствовал раздражение. Адвоката преследовало ощущение, что этот человек хочет посадить кого-нибудь просто из принципа. Однако Костя понимал, что сейчас дальнейший разговор ни к чему не приведет. Он убрал документы в сумку и, уже направляясь к выходу, кинул последнюю фразу милиционеру:

– У меня будет одна просьба: впредь общайтесь с моей подзащитной исключительно в моем присутствии.

Милиционер промолчал. Костя хотел уже было закрыть за собой дверь, но на мгновение остановился, когда услышал вопрос следователя:

– Одного не могу понять: на кой ляд вам вообще понадобилось сюда приезжать?

Глава 7

1

Один из нюансов работы, который быстро усвоил Дима за свою короткую карьеру, заключался в том, что самостоятельная точка зрения – это лишняя и ненужная сложность в жизни милиционера. По возможности он опирался на рекомендации прямого руководства, коллег и своего отца.

Николай Александрович предупредил сына, что если ему доведется побеседовать с одной новенькой журналисткой из «Залесской правды», то нужно быть готовым к некорректным и провокационным вопросам. «Эти журналисты только отвлекают от работы. Додумывают факты да украшают всё своими настроениями. Дай им только шанс – в мгновение ока разрушат то, что мы двадцать три года строили. Сами, без них во всем разберемся».

Председатель попросил Диму, с одной стороны, аккуратнее общаться с журналисткой, а с другой – дать ей пару советов. Впрочем, Диме и не надо было ничего объяснять: он и сам не очень любил представителей прессы. Ведь они отвлекали от работы, крутились под носом, когда не нужно, и требовали фактов, когда их еще не было.

В дверь кто-то постучал, и вскоре на пороге показалась девушка с каштановыми волосами, в брюках и кожаной куртке.

– Добрый день, меня зовут Виктория. Я журналистка из «Залесской правды».

– Да-да, я помнил о вашем визите, – как можно дружелюбнее отозвался Дима. – Присаживайтесь, – добавил он, указав на стул напротив себя.

Вика достала из сумки блокнот, и Дима поневоле провел параллель с юристом. Тот демонстративно вынул целую папку с документами, но не спешил ими воспользоваться. У журналистки же были с собой небольшой блокнот и ручка, которая сразу побежала по бумаге, хотя Дима не успел еще ничего рассказать.

– Слушаю вас предельно внимательно, – произнес милиционер.

– «Залесская правда» освещает смерть Марии Ромашкиной, но мы всё еще не услышали вашей официальной позиции. Буду очень благодарна, если вы поделитесь информацией по ходу следствия: результатами экспертизы и подозрениями по делу.

Дима задумался, вертя пальцами ручку. Его лицо должно было выражать серьезность и сосредоточенность: мол, работа кипит, данных уже много, но мы не знаем, чем именно с вами поделиться. Но ведь всё было наоборот: информации совсем немного и у него полностью связаны руки. Дима не мог предъявить серьезные обвинения хозяйке псарни, и, как следствие, не мог и арестовать ее. Молодой милиционер не знал, что сказать журналистке и очень надеялся, что взгляд несильно его выдает.

– Несмотря на то, что мы уже проделали большую работу, информации пока немного. Совершенно точно можно сказать, что девушку либо растерзал дикий зверь, либо одичавшая собака. Что бы это ни было, у нас есть определенные подозрения, где искать этого зверя. Ситуация под контролем и жителям Залесья не о чем беспокоиться.

– Прошу меня простить, но вы говорите о том, что было известно еще вчера утром, – произнесла Вика, стараясь сделать тон предельно вежливым. Учитывая то, что «Залесскую правду» курировал отец человека, перед которым она сейчас сидела, в газете в любом случае всё будет опубликовано лишь после одобрения Соколова старшего. А значит, каких-то откровений об этом деле, если они вдруг всплывут, там не будет. Но во-первых, коллеги Вики из других изданий и просто ее друзья неустанно спрашивали, что же произошло в Залесье? А во-вторых, она сама хотела докопаться до правды и не любила оставаться в неведении. Поэтому прикрыться «Залесской правдой» в такой ситуации было очень кстати. – Материал должен быть подготовлен уже сегодня. Неужели вам больше нечего добавить?

«Начинается», – подумал про себя Дима. С одной стороны, он прикинул, что девушку можно понять: в конце концов, она просто делает свою работу. С другой – ему сильно не нравилось, что и в без того непростой ситуации он должен еще и отчитываться перед какой-то журналисткой.

– Очень многое сейчас у нас строится на, скажем так, косвенной информации, а также теориях и гипотезах, разглашая которые, вы нанесете людям больше вреда, чем пользы.

Всегда, когда нужно было пересекаться с правоохранительными органами, в памяти Вики всплывали события с площади Независимости, произошедшие в декабре две тысячи десятого. Одной знакомой Вики, которая до места событий даже не добралась, нанесли удар по ноге, сломав кость. Этот эпизод носил личный характер и навсегда отложился в подсознании журналистки, так как она была знакома с пострадавшей. К тому же тогда Вика была еще школьницей, и ее взгляды на взаимоотношение общества и государства только-только формировались.

Но весной произошел и другой случай, который Вика наблюдала в автобусе, где оказалась, будучи задержанной вместе со своей университетской подругой. Сейчас журналистка старалась не думать об этом эпизоде.

Виктория обостренно воспринимала необоснованное насилие со стороны силовиков по отношению к мирным гражданам. Поэтому порой в ситуациях, когда безопаснее было бы промолчать, она не могла совладать со своими эмоциями. Не исключено, что и это сыграло определенную роль в ее увлекательном распределении в глубинку на мизерную зарплату.

Вика оторвала взгляд от блокнота и, приложив ручку к подбородку, проницательно посмотрела на молодого офицера.

– Простите меня, товарищ милиционер, но давайте вы будете делать свою работу – разыскивать виновных и подозреваемых, а я свою —рассказывать людям, что происходит и что при этом делает милиция. Хотя бы, чтобы они знали, что их жизням может угрожать опасность.

Дима вспыхнул. Он подумал, что уже можно начинать аккуратно и сдержанно хамить. Тем не менее он постарался взять себя в руки.

– Мне показалось, или только что вы сами начали меня учить, как мне делать мою работу?

– Окей, начнем сначала, – ответила Вика. – Я не собираюсь вас ничему учить и прошу того же по отношению ко мне. И, пожалуйста, если вам есть, что добавить, то я умоляю вас, поделитесь хоть чем-нибудь. Ведь полное молчание с вашей стороны в глазах людей будет признаком вашего бездействия.

Дима выдохнул и разозлился еще сильнее. Он почувствовал, что журналистка берет его на крючок. Он задумался и попробовал с ней договориться.

– Хорошо, Виктория. Я поделюсь, чем владею, но, пожалуйста, постарайтесь как можно осторожнее преподнести эту информацию.

Вика молчала, с надеждой глядя на милиционера. Дима продолжил:

– Итак, анализ крови показал, что Мария накануне принимала алкоголь. Сейчас сложно сказать, насколько опьяневшей она была. Но как она собиралась вести машину – не понятно. Момент второй: к парковке она шла от своего любовника, ну или выразимся приличнее – молодого человека. Я осмотрел его квартиру и взял показания. В данный момент он фигурирует в деле как свидетель, так как он последний, кто видел ее живой. Не считая, конечно, убийцы, если вдруг таковой имеется.