Приключения в стране Тайпин

Несколько минут скоротечной битвы одного подростка с полусотней вооруженных бандитов позволили Алимбаю достать запасное оружие, и частая пистолетная стрельба повергла башибузуков в окончательное бегство. Увидев падающего с лошади брата, Шон бросился к дерущимся, за ним бежали все цирковые. Но первым подоспел Алимбай, бережно поднял с земли мальчишку, отстегнул от поясного ремня фляжку со спиртным и принялся смывать кровь с головы. При этом он непроизвольно повторял как мантру.

– Рахмет, рахмет, баурым6. Ты герой, настоящий герой!

К счастью раны были неглубокие, но кровь текла очень обильно. Быстро перенеся раненого к цирковым повозкам, Алимбай обжег на огне конскую иглу и принялся зашивать рубленые раны мальчишки. После операции наложил на раны повязки из чистого холста, наклонился и поцеловал в лоб.

– Горжусь тобой. Ты настоящий батыр, кахарман7!

Во время операции Шер только тихонько постанывал, зато чуть в отдалении за двоих ревел Шон.

Знакомство с Алимбаем

До конца дня лечили раненого Шера, успокаивали испуганных животных, приводили в порядок походное снаряжение. После нападения караванщики решили не рисковать, и цирковые фургоны передислоцировали в середину общего походного строя. К вечеру задымили костры, и началась готовка нехитрого походного ужина. Крепкая иммунная система Шера быстро подняла мальчишку на ноги, и он с удовольствием похлебал каши из общего котла. Наблюдавший за ним мастер Чен с облегчением вздохнул.

– Аппетит у Шера есть, значит, обошлось без болезненных осложнений.

Поевшие артисты начали расходиться по своим фургонам, женщины захлопотали, начиная уборку и мойку посуды. Мальчишки затеяли игру в асыки8, бросали кости наудачу – «чик или бук». Тут в освещенный костром круг вошел их дневной спаситель – Алимбай.

Пожимая в приветствии сухую и сильную ладонь караванщика и вглядываясь в глаза этого мужественного человека, Чен подумал про себя: «Какой он купец? Настоящий воин, степной рыцарь!». Еще раз поблагодарив за защиту, Чен понял, что караванщик хочет поговорить с подростками, и ушел к своему фургону. Алимбай присел рядом с мальчиками и крепко обнял за плечи обоих. Мальчишки с радостью потянулись к земляку. Пламя костра почти угасло, только уголья тускло краснели из-под прогорающей золы. Необычная тишина охватила отходящий ко сну лагерь путешественников, утих даже лай караванных собак.

Чувство глубокого единения и родства объединило трех молодых людей. Магические ощущения словно перенесли их на родную землю и окружили родными людьми. В тесном круге стояли седобородые аксакалы, мудрые бии, бесстрашные батыры, заботливые ажеки, целители и шаманы-баксы, мастера слова – акыны. А в середине круга сидели наши герои, и каждый из них прямо сейчас ощущал глубокую сакральную связь с духовными наставниками и получал могучую энергию силы, добра и любви, исходящую от присутствующих Аруахов – духов предков казахского народа.

Ранним утром следующего дня караван продолжил свое путешествие к городу Урумчи, столице провинции Синьцзян.

Кудай – тамак

Синьцзян был территорией бывшего джунгарского ханства, захваченного Цинской империей в конце XVIII века. Джунгары (они же ойраты) – воинственный и свободолюбивый народ, близкий по языку и обычаям к монголам, были почти полностью истреблены, либо покинули эти территории в результате жестокой неравной войны с китайцами. Завоеванные земли китайцы назвали Синьцзян, что означало «новый рубеж». Агрессивная политика Китая на границах вызывала настороженное внимание со стороны северного соседа – России. Территории казахских ханств уже входили в состав Российской империи, поэтому караваны, следующие из Казахстана по маршрутам Великого шелкового пути, имели двойную задачу: торговля и разведка. Впрочем, эти задания выполнялись еще со времен Чингисхана. Во время путешествия наших героев в провинции Синьцзян проживали в основном тюркоязычные народы: уйгуры, казахи, киргизы и дунгане.

Ближе к полудню караван подошел к водному источнику. Большой родник пробился на поверхность у подножия горы, над ним возвышалось и давало тень большое дерево джигиды – среднеазиатской маслины. Караван-баши Мусабай подъехал к роднику, слез с верблюда и с удовлетворением огляделся. Место для стоянки понравилось. После вчерашнего удачно отбитого нападения банды разбойников нужно было поблагодарить бога и духов предков: помолиться, совершить ритуальное жертвоприношение и отведать совместной жертвенной пищи – дать кудай-тамак. Алимбай подъехал к товарищу узнать о причине остановки, услышав «кудай-тамак беремiз», только рукой махнул, мол, ясно, это мероприятие до утра.

Услышав про предстоящий ритуал, караванщики одобрительно загудели и споро принялись укладывать и освобождать от поклажи верблюдов. Люди начали очищать и углублять русло ручья, чтобы напоить животных. Главный караванщик Мусабай уселся в тени дерева, прочел про себя короткую молитву и на несколько минут застыл в медитативном состоянии. Пришло понимание, что место для священного обряда было найдено правильное: у подножия гор, рядом с хорошим источником воды и, главное, с одиноко растущим деревом. Мусабай открыл глаза, еще раз осмотрелся. Среднеазиатская джигида редко отличается высоким стволом, это скорее кустарниковое, низкое растение. Но это дерево возвышалась над землей на четыре метра, в диаметре крона дерева был почти такого же размера. Несомненно, это было физическим проявлением выхода сакральной энергии, «местом силы».

Мусабай удовлетворенно улыбнулся.

– Аруахтар показали дорогу в хорошее место, пусть покровительствуют они вечно.

Потом он полез в свой коржын, нашел чистую белую тряпицу, завернул в нее несколько монет, прочел молитву и привязал подношение к высокой ветви джигиды. Вслед за Мусабаем все караванщики-казахи подошли к дереву, прочитали соответствующую суру из Корана, а вслед за этим совершили обряд поклонения предкам в виде подношения последним в завязанных на ветвях узелочках. Не прошло и получаса, как ветви дерева были густо обвязаны цветными узелками из материи, так что издали казалось, что на крону джигиды присела отдохнуть стайка пестрых, разноцветных птичек.

По представлению древних тюрков корни мирового дерева (древа жизни) уходят в мир усопших, ствол находится в мире людей, а верх упирается в мир горний (ангелов). На ветвях священного дерева висят колыбели с душами будущих детей, отсюда исходит сохранившийся до наших дней обычай подвязывания разноцветных ленточек на ветвях.

В отдалении, пристроившись в тени возвышающихся скал, хорошо образованный Алимбай дивился проявлению духовного симбиоза ислама и тенгрианской традиции у своих товарищей. Кочевники-казахи молились единому богу – Аллаху, но всегда чтили и были благодарны природе и поклонялись ее проявлениям: горам, водным источникам, деревьям. Природа была сакральной силой, которая помогала выживать в суровых условиях степи. Отдельным важным культом считалось поклонение духам предков – Аруахтарга сиылу. Народная мудрость гласила: «Если сердиты духи предков, то живущим на земле благополучия не видать. Аруахтар колдасын». И задуманный Мусабаем кудай-тамак был обрядом почитания памяти предков. Так, в духовной жизни казахов наряду с главной религией исламом проявлялись основы тенгрианства – обожествления предков и проявлений природы.

Несколько человек из числа караванщиков верхом на верблюдах отправились на поиски и приобретение жертвенных животных в ближайшие селения. С ними уехал и Шер, как один из знатоков пастбищной скотины.

Караван-баши велел приобрести лошадь для жертвенного заклания, специально выращенную для этой цели. Поэтому необходимо было найти селение местных казахов или киргизов, которые выращивали таких животных: для обряда не годились скаковые либо используемые для каких-либо работ животные. Шер уверенно направился в сторону гор, он давно уже приметил одинокий столбик дыма у подножия. Вскоре заготовители прибыли к немногочисленным юртам летней кочевки местных чабанов.

Быстро договорившись о цене за скот, Шер принялся за выбор животного. Нужна была молодая кобыла – старше двух лет и без каких-либо физических изъянов, желательно с белыми отметинами на коже. Заарканив нужную лошадь, выбрали и погрузили на верблюдов нескольких жирных баранов. Всю приобретенную скотину внимательно осмотрели: животные должны были быть здоровыми, упитанными, без ранок на ногах и теле, с целыми ушами и хвостами. Удовлетворенные покупками караванщики отправились к месту стоянки.

По прибытию Мусабай со старшими по возрасту мужчинами осмотрел привезенный скот и одобрительно похлопал по плечу «заготовителя» – Шера. Несколько мужчин не без труда повалили наземь жертвенную лошадь и плотно связали ей ноги. Затем, вырыв углубление для стока крови, положили животное по направлению к священному городу Мекке. Все мужчины каравана плотным кольцом окружили место заклания. Мусабай прочитал короткую молитву, все присутствующие одобрили начало обряда возгласом «Аминь» и характерным движением ладоней вдоль лица.

Всякий раз, присутствуя на свято чтимом казахами-скотоводами обряде – заклании крупного домашнего животного, Шер и Шон испытывали тонкую эмоциональную и духовную связь с происходящими событиями. От пребывания в тесном круге близких людей, от прикосновений рук и плеч взрослых мужчин тело наполнялось силой и энергией, и приходило глубокое чувство кровного родства со всеми собравшимися людьми. Приходило знание, что именно так столетие за столетием жители Великой степи – тюрки – объединялись вокруг священных ритуалов и обрядов и считались единым народом.

Культовая трапеза

Любой казахский мужчина с детства имеет сноровку быстро и правильно разделывать туши животных. Через короткое время мясо было поделено на удобные для приготовления куски и сложено в огромные казаны с водой, под которыми запылали заранее приготовленные дрова.

Так как в составе каравана отсутствовали женщины, всю кулинарную работу выполняли мужчины. Главной стряпухой был назначен человек по имени Касым, который отличался высоким ростом, мощным торсом и выпирающим животом. В обычной жизни каравана он исполнял роль погрузчика клади и имел хобби – приготовление пищи. Под его бдительным руководством было замешено тесто для сочней, почищены и нарезаны овощи для лукового соуса-туздыка. Мужчины работали споро и аккуратно, попивая привезенный кумыс и подтрунивая друг над другом за сугубо «мужское» занятие.

Обычный срок для варки мяса два-три часа. Все это время больше всех суетился Шон. Истосковавшийся по мясным угощениям подросток не находил места от нетерпения. Стараясь ускорить процесс варки, он начинал подкладывать под казаны дрова – тут его строго одергивали, мясо не терпит очень высокой температуры. Тогда Шон бежал к источнику с ведрами, чтобы лишний раз долить воды в кипящий бульон и нюхнуть вожделенного аромата, пытался посолить сорпу либо добавить туда каких-либо специй. Кончилось тем, что повар отогнал мальчишку от очагов и выставил караульного для охраны.

Наконец, мясо сварилось. На траву настелили кошмы для сидячих мест, посередине расстелили большой дастархан из красочного текемета, по которому щедро рассыпали небольшие лепешки, куски степного сыра – иримшика, курта – особым способом просушенного соленого творога, крупные кристаллы прозрачного сахара-навата, расставили пиалы с соленым сливочным маслом. Подошли старшие по возрасту мужчины и приглашенные аксакалы из близлежащего селения. Тут же вытащили из казанов крупные куски вареного мяса и разложили по большим металлическим чашам – табакам.

Караван-баши Мусабай, как старший по возрасту, встал во главе дастархана, прочел первую суру из священной книги и подозвал к себе компаньона Алимбая и мальчишку Шера. Шер дернул за рукав старшего товарища, Алимбай кивнул, и мальчишка быстро притащил и поставил рядом с собой брата Шона. Мусабай ухмыльнулся в густые усы и продолжил.

– Дорогие гости, дорогое общество собравшихся, мы посвящаем сегодняшний дастархан вчерашним событиям. Трое присутствующих среди нас мужчин, истинных батыров, благодаря воле Аллаха, духам предков и своему мужеству спасли наши жизни и наше имущество. Я назову их имена, это Шокан…

Тут Мусабай закашлялся, быстро глянул на компаньона и наткнулся на его укоризненный взгляд. Мальчишки переглянулись. Несколько смутившись и прокашлявшись, караванбаши поправился.

– Это уважаемый Алимбай Абдиллабай-улы, Шер Жангир-улы и Шон Талипбек-улы. Позвольте поблагодарить их за храбрость и самоотверженность и благословить дальнейший жизненный путь. Аруахтар и присутствующее сообщество, благословите стоящих перед нами молодых мужчин, настоящих воинов!

Станьте опорой и защитой всего народа,

А не только дома своего.

Отдалившись от взрастившей вас земли,

Уверенно идите по дороге мужества.

Пусть покорятся вам вершины,

Недоступные предкам вашим!

Счастлив народ, у которого есть такие батыры!

Аминь!

– Аминь! – гулко отозвались стоящие мужчины, и эхо подхватило и унесло слова искреннего пожелания высоко в небо, где были затронуты струны волшебного инструмента, на котором играют боги. И обратным резонансом на Землю излились во сто крат усиленные вибрации Вселенского благословения. Налились теплом и силой плечи и руки у сообщества мужчин, и все поняли, что благое пожелание принято Космосом и духами предков.

В добром приподнятом настроении гости и хозяева принялись рассаживаться вокруг накрытого в степи дастархана. Дивный запах свежесваренного мяса разыграл аппетит, ускорил слюноотделение и проворство рук у участников предстоящего пиршества. Пододвинув чаши с большими кусками, мужчины достали ножи и принялись споро крошить мясо поверх уже подоспевших сочней теста. Крупные кости с самыми аппетитными ломтями были пододвинуты к местам, где расположились почетные старшие по возрасту гости. Сверху кушанье было обильно полито горячим и перченым луковым соусом, и главное яство степных жителей – бешбармак было готово. Прозвучала короткая благодарственная молитва, и праздник начался.

Некоторое время было посвящено молчанию и интенсивной работе челюстей. Неутомимые помощники беспрестанно подносили и докладывали новые порции любимого кушанья. После первичного насыщения начались неторопливые разговоры, в основном о героях застолья. Каждый старался рассказать историю про то, как богато и обильно празднуют в родном ауле. В любом казахском селении, как правило, был герой дастархана. Человек, который мог съесть еды много больше нормы. Рассказывали об индивидах, зараз съедавших годовалую овцу, а это двенадцать-пятнадцать килограммов вареного мяса. Таких людей приглашали на большие тои, дивились их аппетиту, спорили на деньги: лопнет или не лопнет?

Постепенно внимание гостей привлекло оживление на дальнем краю импровизированного стола. Там раздавались шутки и взрывы хохота. Объектом внимания стал наш герой Шон. Изголодавшийся по степным яствам подросток в правой руке держал и обгладывал огромную кость, а левой собирал и отправлял в рот куски уже нарезанного мяса с блюда, причем умудрялся работать обеими руками одновременно. Удивленные таким проворством соседи стали подкладывать мальчишке самые жирные куски – карта и казы9. Уже не имея сил глотать, Шон отрывал жирные куски и, практически не жуя, проталкивал их пальцами в желудок.

Испугавшись за брата, Шер подошел и оттащил его за ворот на несколько метров от еды. Лежа на спине, Шон понял, что умирает. Непомерно съеденное мясо распирало все его тело, начались жуткие боли в животе, обжора начал задыхаться. Несколько человек быстро раздели мальчишку и опустили его в близлежащую речку, из тела начал обильно выделяться жир, и вскоре почти вся акватория была похожа на остывший мясной бульон. Только через полчаса Шон сумел прийти в себя и вылезти из холодной воды. Он было направился к уже к угасшим котлам с мясом, но его удержали! На следующий день подросток к завтраку не вышел.

В горах

Ночью выпал снег. Он шел всю ночь и наутро покрыл белым покрывалом равнину, а главное, завалил горные перевалы. Короткая горная дорога к городу Урумчи была закрыта. За световой день неторопливые корабли пустыни проходили по тридцать пять – сорок километров, и таким темпом, по более длинной степной дороге, до города оставалось четыре дня пути. После короткого утреннего совещания старшие по каравану решили все же не продолжать путь по скользким горным тропам, а пойти по параллельной степной дороге.

После короткого утреннего завтрака караван двинулся в путь по широкой каменистой дороге вдоль величественного Тянь-Шаньского хребта (небесных гор). Выпавший ночью снег очистил воздух от песка и пыли, и перед путешественниками открылся великолепный вид. С левой стороны возвышались заснеженные бело-синие вершины гор. Освещенные ярким солнечным светом каменные исполины вызывали чувство восторга от грандиозности природных проявлений и веселое недоумение: как и зачем такое возможно сотворить?! Воображение подсказывало, что легенды про страну великанов-сверхлюдей не выдумки, что именно среди высоких гор рождались великие герои, сражавшиеся с циклопами и драконами и совершавшие великие подвиги. Для них Бог создал эту гигантскую страну, здесь применил самые большие лекала и беспредельное творчество. А человечество Бог наградил горами, чтобы, любуясь на заоблачные вершины, люди чувствовали духовную сопричастность с великолепием мира, понимали бренность телесных желаний и мелкость человеческих страстей, писали стихи и картины, пели песни и молились о Вечном!

Молчание повисло в повозке наших героев. В этот раз на месте ездового сидел Шер, а его брат, в глубине походной кибитки, страдал от рези в кишечнике. Шер оглянулся на брата и презрительно сплюнул между хвостов походных осликов. Шон беспокойно зашевелился. Шер уничижающе проговорил.

– Обжора, опозорил нас на всю степь. Караванщики над тобой всю ночь ржали, как кони. Опозорил славный род Албанов.

Шер повернулся и огрел камчой зад провинившегося и еще раз презрительно сплюнул. Шон даже не почувствовал боли от удара, подобрал ноги и сжался. Хотел горестно вспомнить защитницу ажеку, но почему-то вместо этого распрямился и подумал: «А хороший вчера ужин получился, я бы еще раз так поел!». Резь в желудке почти унялась, и мальчишка задремал под монотонное покачивание кибитки.

Караван неожиданно остановился перед большим снежным заносом, и пока провожатые искали объезд, к фургону мальчишек подъехал Алимбай. Спрыгнув с лошади, он подсел к Шеру, снял с него шапку и, размотав повязку на голове, внимательно осмотрел раны. Удовлетворенный процессом заживления порезов, Алимбай похлопал Шера по плечу.

– Жарайсын, баурым!

Затем достал чистую тряпицу, обильно пропитал ее спиртным из фляжки и крепко прилепил к ранам. Шер закряхтел от боли.

– Терпи, терпи братишка, – приободрил парня Алимбай.

Проснувшийся Шон перелез поближе к людям и с любопытством наблюдал за перевязкой ран брата, затем обнял его со спины. Шер недовольно что-то пробурчал, но освобождаться из объятий не стал.

Откровенный разговор

Алимбай с удовольствием оглядел парочку и доброжелательно рассмеялся.

– Нравитесь вы мне, ребята! Предлагаю вам свою дружбу.

Мальчишки полезли обниматься со старшим товарищем. После объятий, рукопожатий и слов благодарности (Шон даже всплакнул) Алимбай предложил.

– Для начала пусть каждый расскажет о себе. Я и начну. Родом я из города Коканда, отца зовут Абдиллабай, мы из потомственных ферганских купцов. Сам я торговал в Коканде, бывал в Ташкенте, в Семее, Омске. Первый раз едем торговать в Китай.

Алимбай взглянул на собеседников, мальчишки не поднимали глаз.

– Что случилось? – молодой человек похлопал своих визави по плечам. – Что-то вы темните, чего носы повесили?

В ответ – лишь тишина. Пауза затягивалась. Наконец, Шер ткнул брата в бок – начинай. Шон поднял и вновь опустил глаза.

– Мы из казахского рода Албан, наши кочевки в Жетысу (Семиречье), мы из аула волостного султана Тазабека.

Шер внимательно смотрел на Алимбая. Тот интуитивно напрягся, в голове промелькнуло: «Черт, эти переплетенные казахские родственные отношения!».

– Ага, мы вас видели в ауле у дяди Тазабека, – продолжил Шон, – вашу семью вся степь знает. Ваш отец ага-султан из Семея, его имя Чингиз Валихан-улы, а вас Шокан зовут, – тут Шон поднял глаза на собеседника и, сбавив тон голоса, добавил, – мы знаем, что вы военный русской армии.

Алимбай поднялся, строго посмотрел на ребят и произнес.

– Никому ни слова, вечером поговорим.

Вечером, после ужина, мальчишки развели собственный костер и, негромко переговариваясь, поджидали старшего караванщика. Шер одобрительно похлопал брата по плечу и сказал.

– Ты молодец, что не стал долго чесать языком, как обычно, а конкретно все объяснил. Теперь агашка нам все растолкует, кто он и что здесь делает, и дальше поедем с легким сердцем.

Шон зябко поежился от налетевшего ветерка и ответил.

– Не знаю. Ажека учила важные вести сразу не передавать, издалека начинать разговор, чтобы не ранить человека. Вдруг Алимбай обиделся и не подойдет к нам. Ведь осталось всего три дня совместного пути.

– Твоя ажека полдня готовилась сообщить снохе, что ее ребенок обосрался. Не хотела огорчать родственницу. Младенец чуть не помер от крика и вони, помнишь? Нам шашни разводить ни к чему, мы мужчины.

Шон было открыл рот для возражения, но тут к костру подошел Алимбай.

По-свойски втиснувшись между парнями, он уселся возле костра, скрестив ноги в позе казахского «лотоса». Пристально вглядываясь в глаза собеседников, спросил.

– Вы когда меня у Тазабека видели, летом?

– Нет, прошлой зимой вы приезжали, – ответил Шон. – Десять человек вас было, три офицера и солдаты. Всю ночь в большой юрте дяди Тазабека ругались, а утром, даже чая не попив, ускакали. Этой же ночью все мужчины аула собрались, у многих оружие было. Утром султан собрал аксакалов и старшин и объявил об откочевке в Китай, в Илийский султанат. Почти полтора десятка аулов поддержали султана и начали откочевку. За нами потянулись и остальные казахи Старшего жуза. Началась массовая миграция. Все наши родственники перекочевали в Илийский султанат. Мы отстали, потому что помогали заболевшей родственнице. Когда она поправилась, мы поехали вслед за родней, но по дороге наткнулись на русских солдат. Солдаты не хотели нас пропускать, но мы с братом пробились. Так и добрались до Кульджи, а там знакомый аксакал пристроил нас к циркачам. Что сталось с нашими родственниками – не знаем.

Растроганный собственным повествованием Шон захлюпал носом и вытер навернувшиеся слезы. Шер во время рассказа брата не проронил ни слова.

Алимбай крепко прижал к себе мальчишек, потом немного отстранился, отстегнул от пояса походную фляжку и, отвернув крышку, сделал глубокий глоток. В воздухе запахло хорошим алкоголем, мальчишки с интересом наблюдали за происходящим. Мужчина взглянул на них и усмехнулся.

– Все верно, глазастые, вы меня вычислили. Я военный, поручик российской армии. Помню ту ночь, – мужчина усмехнулся, – еле ноги унесли. Не сумели тогда вашего дядю к «верноподданичеству» привлечь, крепкий мужик оказался.

Караванщик помолчал, припоминая события, и продолжил.

– Шон прав, султан Тазабек давно конфликтовал с колониальным начальством и, узнав, что на территории Китая организовалось вольное исламское государство «Илийский султанат», собрался туда переселиться. Тем более тамошние правители были рады всем вновь прибывшим. Наша группа российских офицеров пыталась отговорить султана, но ничего не получилось. Этому вы были свидетелями. Откочевка аулов Тазабека дала сигнал к протесту местного населения во всем Семиречье. Казахи своеобразно выражают свою антипатию – просто откочевывают от неприятностей. Земли вокруг всегда хватало. К переезду в Илийский султанат готовились около полумиллиона человек. В России мириться с потерей огромного количества новых подданных не захотели. Начались переговоры с Китаем, две империи не желали создания и укрепления на своих границах исламского государства. В Омске был сформирован экспедиционный корпус под командованием генерала Колпаковского, главной задачей которого было вернуть на подконтрольные территории и привести к покорности мятежные казахские роды. В штаб корпуса вошел и я. Наивно полагал, что смогу предотвратить кровопролитие, но генералы не слушают подчиненных. Началась бойня с применением современного вооружения против фактически безоружного населения. За свою независимость в одном строю бились уйгуры и казахи, но город Кульджа был захвачен, государство Илийский султанат разгромлено. До сих пор сердце разрывается и душа плачет по погибшим родным людям. В знак протеста я покинул действующие полевые войска и подал рапорт об увольнении из армии. Думал, никогда не возьму в руки оружия. А вчера во время нападения разбойников проснулся во мне военный, вновь захватило упоительное ощущение боя. Состояние, когда перед тобой противник, а ты силен, хочешь драки, и впереди только исступление и ликование схватки. Когда все существо подчинено жгучему желанию победить, вся вселенная за тебя, и враг неминуемо погибнет. Знатная была заваруха, и Шер как настоящий герой в самый нужный момент вступил в бой, ведь почти семьдесят вооруженных всадников некоторое время сражались с тобой. Спас меня. Да что там говорить, благодаря тебе победили разбойников. Кахарман ты, наследник батыров.