Время Сварога. Грамота

– Я просто теряю сознание. Так не бывает, – счастливо жмурилась Лена, заглядывая мне в лицо.

– Тебе хорошо?

– Ты еще спроси: хорошо, как ни с кем? Почему вы, мужики, такие странные? Обязательно ждете подтверждения собственным усилиям, словно всегда в них сомневаетесь.

– Это не сомнения. Это желание доставить удовольствие любимому человеку.

– Неправда. Это попытка доказать собственную исключительность.

– Может быть, но откуда такие познания в столь юном возрасте? У тебя огромный опыт отношений с мужчинами?

– Книжки читать нужно, а не задавать глупых вопросов.

Девушка села, опираясь на руку, качнула длинными волосами.

– По-твоему, я глупый? – спросил я.

– Не совсем.

– Ага, значит, не совсем? Есть надежда?

– Едва ли.

Лена прыгнула на пол и поймала на лету подушку, которую я запустил в нее. Тут же подушка вернулась ко мне.

– Ах, так? У местного населения проснулось самосознание? Готовится бунт? – кричал я, вскакивая следом.

– Да, стремление к свободе у меня в крови.

– Вот как? Значит, будем давить сопротивление в зародыше.

Я пытался перехватить ее у стены, но она увернулась с задорным весельем, отбиваясь руками.

– Береги голову, мой господин, она тебе еще пригодится!

– Знаешь мои слабые места?

– Легко догадаться.

Наконец я ее не поймал, и мы рухнули на диван, который жалобно скрипнул и чуть не развалился под нашим весом.

– Люблю тебя! – говорил я с нежностью.

– А я тебя!

Завтрак соорудили на скорую руку. Джип под окном все еще мозолил глаза. Бесконечно это продолжаться не могло. Нужно было действовать.

– Наш план еще в силе? – спросил я, закончив пить чай и еще раз просматривая двор. – Я – про деда.

– Конечно в силе. А твой командир, он собирался нам помочь.

– Нет времени. Сделаем все сами.

– Поняла. Но есть один вопрос.

– Никаких вопросов.

– А я говорю: есть вопрос! Тебе нужно переодеться.

И в самом деле, за суетой я совсем упустил из виду, что не имел одежды перед дальней дорогой. Обноски кочегара никуда не годились, к тому же запашок от них шел не столь благоухающий и годился разве что для помойки.

– Ты права, мой прикид не внушает доверия. Есть мысли?

– Самое простое – все купить. Деньги есть. Подождешь, я – быстро.

– Сразу отпадает! – отрезал я. – Это опасно, для тебя это большой риск.

– Зачем я им нужна?

– А зачем я им нужен?

– Не знаю.

– И я не знаю.

Мы молчали в полумраке комнаты, не раздвигая штор. Глаза у Лены блестели отраженным светом, проникающим через узкую щель между портьер. Наконец она решительно поднялась и подошла к телефону, – оказывается аппарат стоял на полке за грудой книг – сняла трубку, несколько секунд что-то перебирала в уме, затем набрала номер.

– Вера Васильевна, здравствуйте! Это Лена. Ваша соседка. Да. Конечно. Все хорошо. Молодой человек? С ним все в порядке. Хотя нет. Вы знаете, есть проблема. Какая? Ему нечего надеть. Да, грабители. А то, что на нем было, после стирки пришло в негодность. Да, я тоже подумала о вашем племяннике. Размер? Я думаю – подойдет. Хорошо. Сейчас придем.

Лена положила трубку и победно посмотрела на меня.

– Вот и все, вопрос решен. У нее в прошлом году гостил племянник. Сейчас он работает за границей. Примерно твоей комплекции. Осталось много вещей. Он с собой ничего не взял. Сказал – все купит там. Она давно хотела от них избавиться, выкинуть или отдать на благотворительность. Думаю, что-то можно подобрать. Теперь надень штаны, мы идем в гости.

Предварительно изучив в глазок лестничную площадку, мы вышли из квартиры. Соседка встретила нас по-домашнему: в шелковом китайском халате с золотыми драконами. Посматривала на нас, как заговорщик, с намеком – мол, сама была молода, все вижу.

– Гардеробная в комнате. Можешь пользоваться. А мы с Леночкой посплетничаем на кухне, – сказала она, увлекая девушку за руку.

Я недолго осматривался. Все оказалось в пору и сидело на мне, как влитое. Отвыкнув от гражданских шмоток, я позволил себе некоторое время покрасоваться перед зеркалом. Стройный, подтянутый, широкоплечий мужчина в самом расцвете сил. Худое лицо с двухдневной щетиной вполне соответствовало образу заграничного мачо из какой-нибудь рекламной упаковки. Только повязка на голове и черные круги под глазами портили столь замечательный облик. Зимние сапоги оказались на размер больше, но с толстым вязаным носком были в самый раз. Черный пуховик довершал мой новый гардероб. Довольный собой, я вышел к дамам.

– О-о! Да вас просто не узнать, молодой человек! – воскликнула соседка оценивающе, – в новом свете вы выглядите более изыскано, я бы даже сказала, сексуально. Не правда ли, дорогая?

Она посмотрела на девушку, одобряя ее выбор. Лена покраснела, как в тот самый день, когда я впервые увидел ее на сцене.

– Нечего смущаться, глупая. Поверь моему женскому чутью – в этом мальчике что-то есть. Пока, конечно, он еще не раскрылся полностью, но потенциал налицо. А в таких вещах женщин обмануть сложно.

– Премного благодарен! Очень лестно слышать о себе правду! – расшаркался я в ответ.

– Ну, коли так, снимайте куртку, садитесь пить чай. Леночка, достань, пожалуйста, торт из холодильника. Вижу, ваши проблемы еще не окончены. Рассказывайте.

За чаем я вкратце поведал ей историю своих злоключений. И по мере того, как сюжет становился напряженным, соседка оживлялась. Некая интрига в облике молодого человека впорхнула в ее обыденную жизнь и наполнила ее одним ей известным смыслом. Она поминутно восклицала в возбуждении, затем шарила в ящике стола в поисках сигарет, но, не найдя, переключилась на кухонный стеллаж. Наконец в одном из шкафчиков она обнаружила пачку.

– Я закурю, если не возражаете?

Она изящно выудила тонкую сигарету, картинно щелкнула зажигалкой и глубоко затянулась. Сладкий дымок заполнил комнату. Она делала это неторопливо, приковывая к себе всеобщее внимание.

– Великолепная история, – добавила она после того, как я закончил. – Давно ничего подобного не слышала. Что вы собираетесь делать? Чем я могу вам помочь?

Спасительная мысль пришла неожиданно.

– Вера Васильевна! Вы не могли бы позвонить в милицию.

– В милицию? Но зачем?

– Во дворе стоит тачка, в ней сидят люди, которые следят за домом. Будет лучше, если звонок поступит от вас, из вашей квартиры. Вы скажите, что это бандиты. Вы их узнали по описанию со стенда. Знаете, такой всегда висит возле ментовки. Если потом возникнут вопросы, скажите, что ошиблись – с кем не бывает – но, как законопослушная гражданка, просто обязана была сообщить о преступнике в органы правопорядка. Пока наряд с ними разберется, мы незаметно уйдем.

– Не нужно меня учить, как вести себя с людьми в форме? Поверьте, я умею с ними обходиться. Помню, был у меня один майор…. Хотя, ладно, это другая история. Вам же нужно торопиться?

Вера Васильевна мечтательно посмотрела в окно и затушила сигарету в пепельнице. Широкие рукава халата упали, скрыв сухие руки с разноцветными деревянными браслетами на запястьях.

– В самом деле. Время не ждет.

– Куда вы пойдете?

– Лучше об этом не знать.

– Как таинственно. А я ведь могу вам помочь! – добавила она значительно. – У меня за городом есть дача. Осталась от покойного мужа. Я расскажу, как туда добраться. Ключи – здесь. Можете переждать там.

Она назвала поселок, улицу и номер дома.

– Нам нужно? – спросил я Лену, стараясь осмыслить новую информацию.

– Не знаю, – ответила она, покачав головой.

– Спасибо, но не стоит беспокоиться, лучше в другой раз, оставим вопрос пока открытым.

Мы быстро простились и вышли.

– Интересная бабулька. – сказал я, когда за нами захлопнулась входная дверь.

– Особенно, когда она разглядела в тебе потенциал, не так ли? – Лена ехидно щурилась, на щеках обозначились ямочки. – Это у нее приемчики такие. Для наивных мальчиков. Вот ты и попался. Раньше она поучала меня, как нужно обходиться с вашим братом.

– Ну и как?

– Интересно?

– Еще бы.

– Рецепт простой. У нее было три мужа и куча любовников, и все были от нее без ума. Она глубоко убеждена, что роль женщины – это служение мужчине. И если женщина с этим не согласна, так пусть хотя бы делает вид. Большинство семейных проблем – это ролевая борьба за лидерство. Она утверждает, что эти игры пусть достаются мужчине. Ему по природе своей хочется власти и денег, а устраивать с ним ристалище на этом поле не стоит.

– Мудрая женщина. И ты с ней согласна?

– Скажем так. У меня этот вопрос на стадии осмысления.

– Как долго?

– А что?

– Иначе рецепт такой кухни не найдет своего повара.

– Ой, боюсь, боюсь. Скажи, а тебе, лично, правда нужны власть и деньги?

– Никогда об этом не думал. Не до того.

– Значит, у тебя все впереди, потому что сейчас у тебя на уме одни только женщины. И чем больше женщин, тем лучше. Я права?

– Да нет же, к чему эти стереотипы? Ты в себе не уверена или во мне? Мне нужна только ты!

– Противный. Врешь ты все.

– Тебе – никогда! – ударил я себя кулаком в грудь.

– А другим?

– Другим? Ты видишь здесь других?

Но Лена оставила мой вопрос без внимания.

– Кстати, – продолжила она, – в рецепте был еще один пункт – это избегать неизлечимых романтиков!

– Почему?

– С ними сложно, кроме проблем и нищеты ничего не наживешь. Или будешь вечной нянькой, или – женой алкоголика.

– Жаль.

– Кого?

– Тебя. Я как раз такой и есть. Самый что ни на есть романтик. И тебе нужно бежать от меня подальше.

– А вот и нет. Я, пожалуй, рискну и останусь. И пусть мне будет плохо.

В определенный момент я начал понимать, что в общении с девушкой уступаю ей. Поначалу искусно, как мне казалось, уходил от неудобных вопросов, не вовлекаясь в них эмоционально, как и положено мужчине. Сейчас она обставляла меня, втягивала в игру настроений, недомолвок, намеков. По инерции, пробуя отшутиться или перевести разговор в другое русло, я понимал, что мне это не удается. Она словно просчитывала наперед все, что я скажу или сделаю, подыгрывая то ревностью, то полным взаимопониманием.

– А дети у нее есть? – спросил я.

– Своих нет.

– Почему?

– Она не рассказывала, а я не спрашивала.

Мы собрались в дорогу за полчаса и ждали только сигнала. И вот бобик ППС остановился рядом с джипом. Всех, находящихся внутри, поставили в стойку больного геморроем, уложив на капот. Богданова среди них не было. Тогда мы выскочили из подъезда и завернули за угол. Поймав на центральной улице тачку, мы благополучно выбрались загород, пересели на рейсовый автобус. Вскоре междугородний транспорт уносил нас навстречу новым испытаниям. Звук мотора убаюкивал. Сидя в удобных креслах полупустого салона, мерно покачиваясь, мы прижались друг к другу и дремали.

За грязным окном проносились последние краски осени. Природа находилась в томительном ожидании зимы и первого снега. Но пока сонные пейзажи прощались с последними лучами заходящего солнца, дорога уводила нас на юг, в красивейшие на земле места. Горы Алтая. Они пестрели осенним многоцветием, готовым вот-вот проститься со своим великолепным убранством.

Ночью мы вышли у какой-то деревеньки и двинулись от трассы по замершей дороге, которая ледяными пластами ломала путникам ноги. Мы шли на далекий свет, как одинокий корабль, идущий на свет маяка. Если бы не нарождающийся месяц в безоблачном сухом небе и не россыпь звезд, подмигивающих в вышине, путь оказался бы куда опаснее.

– Посмотри! – восторженно кричала Лена, показывая рукой в небо, – вот – Большая Медведица, а вот – Малая. Видишь? А вон, три звезды – это пояс Ориона.

Она танцевала впереди и не смотрела под ноги. Ее веселье настолько заражало, что сонное оцепенение вмиг улетучилось.

– Открылась бездна звезд полна, звездам числа нет, бездне дна! – с пафосом процитировал я.

– Красиво. Неужели твое?

– А то! – не смущаясь, соврал я.

– Можешь еще что-нибудь?

– Пожалуйста. Я помню чудное мгновение…

– А дальше.

– Передо мной явилась ты…

– Все, хватит. Это просто невероятно.

– Что?

– Такой талант гибнет. И где? В этой глуши.

– Ты так думаешь?

– Я уже сейчас в восторге от одной мысли, что иду рядом с гением!

– Так-так продолжай. Не сдерживай себя. Режь всю правду – матку. Я не обижусь.

– Ты – светоч наших дней!

– Хорошо, хорошо.

– Ты – звезда на небосводе российской поэзии.

– Продолжай. Не стесняйся. Выскажи все гадости, которые припасла на сегодня.

– Горе современникам, которые не знали тебя лично. Они прожили жизнь напрасно.

– Великолепно. Ты не перестаешь меня удивлять.

– Да, я такая. Я самая удивительная на земле женщина.

– Осторожно, удивительная женщина, не упади.

– А если я упаду? Ты меня бросишь здесь?

– Нет, я понесу тебя на руках хоть на край света.

– Тогда неси.

Девушка ойкнула и упала на землю.

– Что с тобой? – встревожился я.

Молчание было ответом. Я подбежал и нагнулся над ней. Вмиг быстрые руки обвили шею и подтянули к себе. Долгий поцелуй не давал нам подняться.

– Сумасшедшая! – проговорил я с нежностью и, не выпуская ее из объятий, встал на ноги. – Говори, куда тебя нести?

– Прямо и только прямо, мой капитан!

Я послушался, пока не споткнулся на очередной колдобине, и мы едва не свалились в замерзшую колею.

– Ну вот, а готов был нести на край света. Как я могу доверить тебе свою драгоценную жизнь? – продолжала издеваться чертовка.

– Да, невероятно быстро сдулся! – согласился я и разомкнул руки.

Мы некоторое время шли молча, подставляя лица морозному дыханию.

– Расскажи мне про своего деда, – заговорил я вновь.

– О, это интересная личность. Он тебе понравится.

– Ты говорила: он у тебя колдун?

– Что-то вроде этого. Он знахарь и по совместительству старовер.

– Старовер – тот, который крестится двумя пальцами?

– Нет, это старообрядцы. Он верит в природу и в неограниченные жизненные силы самого человека.

– Это какая-то религия или философия?

– Ни то и ни другое. То, что он проповедует, древнее всех знаний. Религию и философию придумали люди, а природа вечна.

– А как же бог, который все создал?

– А бог – это и есть природа. Только не та, которую ты видишь вокруг.

– Тогда какая?

– Дедушка считает: все, что нас окружает – это следствие, которое воспринимается через фильтр наших органов чувств. Все гораздо сложнее. Материальный мир – самая примитивная часть, за которой скрыта духовная его составляющая; но мы, в силу своей ущербности, не можем его постичь. Нас не научили общаться с духовным миром. Школа этим не занимается. Церковь превратилась в свод догматов. В древности люди это умели и жили в гармонии с природой и друг с другом. Они видели, как каждый неверный поступок может привести к катастрофе. Теперь эти знания утеряны. Деньги и власть поставили мир на грань выживания. Люди разучились видеть обычные вещи, которые раньше были доступны всем.

– Звучит, как приговор. Где-то я уже слышал нечто подобное. Единение с природой и все такое. Идея не нова.

– Конечно. В разные времена к этим знаниям подбирались с разных сторон. Видимо, не все потеряно, раз генная память выталкивает человечество на правильный путь, только никто не знает, где он, как на него вступить. Есть отдельные фрагменты картинки, но нет целостного понимания, а главное – нет учения и практики. Есть мысли – что надо, но нет приемов – как надо.

– И твой дед знает, как надо?

– Думаю, да.

– Так он – мессия?

– Нет, обычный человек. Добрый, хороший человек.

– Почему тогда он не передал свои знания тебе. Ты же его внучка.

– Дед считает, что духовное развитие жены возможно только через мужа. Женщина очень привязана к земле, она энергетически питается от нее, поэтому верхние каналы для нее закрыты, а у мужчины наоборот. У него есть возможность для общения с высшими мирами. Понимаешь? Нет? Вижу, что не понимаешь. Например, ты знаешь, что в церковь женщина должна входить в платке, а мужчина с открытой головой?

– Конечно.

– А знаешь, почему?

– Я всегда думал, что это религиозный шовинизм по отношению к слабому полу. Женщина греховна по своей сути и в ее волосах якобы путается дьявол.

– Ну, это придумали церковники. На самом деле – это традиция, но откуда она – никто не помнит. Ты наверняка слышал, что древние языческие ритуалы перекочевали в христианство, но потеряли свой первоначальный смысл.

– Возможно.

– Ты слышал, что у древних людей было несколько миров. Мир высших богов, он формирует все миры, и туда попадают праведники и святые, те, кто еще при жизни прикоснулся к нему. Эти души уже не возвращаются обратно, они развиваются дальше. Следующий – наш мир. На нем останавливаться не буду, здесь все и так понятно. Третий – мир мертвых, мир низких желаний. Туда попадают неисправленные души, которые получают шанс на последующее воплощение. Во время молитвы открываются верхние и нижние энергетические пути, которые идут из обоих миров. Выдержать двойное воздействие неподготовленному человеку трудно, на него или нисходит благодать, и он становится святым, или он сходит с ума. Поэтому один из каналов нужно закрывать. Именно это нашло свое отражение в одежде.

– Я где-то об этом читал, – поспешил вставить я, выказывая собственную эрудицию, – женщины носят платье, открытое к земле, и платок, закрывающий голову. У мужчин – штаны, перекрывающие потоки от земли, и открытая голова.

– Похвально, мой господин, ты снова радуешь меня!

– Перестань. То есть, самостоятельно женщина не может подняться на духовный уровень? Бред какой-то.

– Самой это сделать опасно, но можно – с помощью мужа. Поэтому она находится в поиске потенциального партнера, не осознавая главной причины своего выбора.

– Хорошо. А если муж не может помочь ей? Сам не в состоянии.

– Тогда либо женщина деградирует вместе с ним, либо брак распадается по, казалось бы, странным обстоятельствам. А все просто – она не нашла своего духовного проводника.

– Интересная теория.

– Этой теории тысячи лет.

– А как же разные ведьмы и святые Матроны?

– Ведьма – это ведающая мать. Хранительница рода. Берегиня. Просто понятие извратилось со временем. Ей помогают силы богини Макош – богини Земли. А святой помогают боги высшего мира, вышние боги Рода.

Уже начались улицы. Мы шли вдоль заборов, на одном из перекрестков свернули влево и остановились возле калитки. Лена пошарила рукой и толкнула ее вбок. Сразу на непрошеных гостей залаяла собака, ее поддержали соседские сторожевые и вмиг окрестности проснулись от дружного собачьего многоголосья.

– Здесь живет моя родственница – тетка Лиза. Она будет нам рада, – сказала Лена и прикрикнула куда-то в темноту. – Тихо, Пират, свои!

Пират тут же поперхнулся, узнавая, и заскулил преданно. В доме зажегся свет, и на крыльцо вышла крупная, высокая женщина в ночной рубахе с наброшенным на плечи ватником.

– Кого там еще несет? – грозно спросила она, всматриваясь в сумрак.

– Это я, теть Лиз! – смеясь, ответила девушка.

– Леночка, девочка моя! Радость-то какая, – сразу преобразилась женщина и гостеприимно заохала. – Заходи, душа моя, скорее в дом!

Они обнялись и громко, трижды, поцеловались. Наконец очередь дошла и до меня.

– А это кто с тобой? – спросила тетка Лиза, развернувшись ко мне, как боевой крейсер на маневре.

Лена помолчала, выдерживая паузу.

– Даже не знаю, как сказать. Говорит – жених.

– Жених! Вона как! Ого! И как жениха зовут?

– Зовут его Игорь.

– Ладно. Заходи, жених, в дом, посмотрим, что ты за зверь такой?

Женщина подошла вплотную и по-родственному приложилась к моей щеке теплыми материнскими губами.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Уничтожив Новый Торг и поголовно вырезав всех жителей, войско Михаила Тверского ушло восвояси. Вездесущие падальщики – вороны, как по команде, слетелись со всех окраин и кружили над истерзанной землей. Неожиданно пошел дождь; он лил, не переставая, всю ночь и следующее утро; природа проливала слезы над великим погребальным костром.

Когда опасность миновала, семейство кузнеца выбралось наверх. О том, что творилось в избе, они могли только гадать. Топот и глухие удары, похожие на брошенные мешки с зерном, ударяли по половицам, теплая липкая жидкость сочилась сквозь щели вниз, на головы. Потом все замирало. Но тишина казалась хуже смерти. Мать шептала молитвы, крестилась при каждом громком звуке. Маня и девочки сохраняли мужество из последних сил. В кромешной темноте они схватились за руки и не отпускали друг друга. Отец хрипло и тяжело дышал, старался задавить в себе кашель. Воздуху не хватало. Они потеряли счет времени. Вдруг лаз наверху открылся.

– Выходите, – позвал Вохма, – теперь можно.

Испуганные, грязные от крови и пепла, они долго приходили в себя. Затем вынесли мертвецов на улицу. Непривычная для взора картина наводила ужас. Такого не приснится и в кошмарном сне. Девочки с опаской посматривали на брата, как на бога, спустившегося с небес и спасшего их от неминуемой гибели.

– Двадцать восемь! – охнула Маня, считая тела.

Трудно было поверить, что с ними справился лишь один человек. Кузнец Добрава сидел в сторонке на завалинке и удовлетворенно поглаживал бороду. Гордость за сына переполняла его сердце. Как всякий отец, видя достижения своего чада, он был доволен. А достижения ратного толка ценились превыше всего.

Дом обгорел только с одного угла. Кузня также уцелела.

– Как теперь жить-то будем, отец? – спросила потрясенная мать.

– Если боги сохранили нам жизнь и уберегли добро, то проживем. Теперь мы не одни. Сын с нами!

– Да, мы теперь не одни, – согласилась женщина, – Иисус сберег нас!

Она перекрестилась и с укором посмотрела на мужа.

– Опять ты со своим Иисусом. Не он наш хранитель, а наши родовые боги, – не соглашался Добрава. – Чужой это бог. Чужой!

– Если бы я не крестила Вохму в детстве, не хранили бы его ангелы, не увидели бы мы сейчас нашего первенца и не вступился бы он за нас! Это единый бог услышал мои молитвы и послал его к нам.

– Вот упертая баба! – махнул рукой кузнец. – Вот сколько с ней живу, столько и ругаюсь. Скажи, сын, ты-то в кого веришь? Какой у вас в Орде бог?

– Нашли время для споров! Заняться больше нечем? – буркнул Вохма

– И то верно! – кивнул головой Добрава. – Ну, а все-таки?

– Разные народы, разные боги! – уклонился от ответа сын.

Тем временем, он поднял на свет божий Ванятку. Тот был без сознания и очень плох. Кровь уже не сочилась из раны, но парень горел в лихорадке. Молодой организм боролся за жизнь из последних сил.

– Он долго не протянет. Рана слишком глубокая, – сказал ордынец. – Я до сих пор не понимаю, как он еще держится?

– Нужно что-то делать?

Маня схватила Вохму за рукав и заглянула ему в глаза.

– Не хочу тебя обманывать, но он скоро умрет! Утешься! – тот смотрел прямо и спокойно.

– Я знаю, кто ему может помочь, – проронила мать.

Она погладила Маню по голове и прижала девушку к груди.

– Кто? – как эхо отозвалась та.

– Его нужно отнести к Светозару, твоему деду. Только он в силах вернуть Ванятку к жизни.

– Но ведь это далеко и опасно.

– Светозар – великий знахарь! Идти нужно сейчас, не мешкая. Дорогу найдешь?

– Найду.

– Хорошо, деточка. Вохма тебе поможет. Нужно соорудить носилки. Путь неблизкий. Утром будете на месте.

Мать говорила решительно, отдавала команды, не принимая возражений. Именно в час тяжелых испытаний женщины брали на себя всю полноту ответственности за сохранение рода, становились жертвенными в служении семье и безграничной самоотдаче по отношению к детям. Вохма послушно кивнул головой и стал собираться в путь.

– Может, и вы с нами? – спросила Маня.

– Нет, мы не с вами. У нас слишком много дел. Кто-то должен схоронить убиенных!

Долгая дорога ожидала путников к заимке лесного ведуна. Они водрузили на плечи носилки – две палки и ткань, закрепленная с четырех концов. В них осторожно положили мальчика и понесли. Девушка шла впереди, Вохма – за ней. По пути ордынец видел, как из пожарища, словно тени предков, из небытия возникали чудом уцелевшие жители. Уже кем-то снаряжались группы, которые собирали павших, их на телегах увозили за город, на погост. Хоронили в общей могиле.

Идти торной дорогой было опасно. Грабители, хотя и оставили город, но продолжали рыскать в людных местах. Поэтому шли лесом, хоронясь, стараясь меньше разговаривать и постоянно прислушиваясь к звукам. Маня шла уверенно, умело выбирала путь без завалов и буреломов. Она так легко ориентировалась в чаще, ее гибкий стан так лихо уклонялся от препятствий, созданными деревьями и мелколесьем, что ордынец едва поспевал за ней. Несколько раз он нес носилки на вытянутых руках, потому что не смог проскочить там, где без труда проходила девушка. Все это напоминало лодку, которая скользила между камней на узкой стремнине водного потока.