Голубой горизонт

Джим потянулся к ней и схватил за руку. Его пальцы были такими сильными, что Луизе показалось: он вот-вот сломает ей запястье. К тому же после того, что она пережила в Хьюс-Брабанте, она думала, что никогда больше не позволит прикоснуться к себе ни единому мужчине. Но сейчас некогда было об этом думать. Следующая волна вздулась над ее головой, но хватка Джима не ослабела. Они вместе выскочили из-под воды, отплевываясь и задыхаясь, и Луизе показалось, что через его пальцы в нее вливается сила. Он направил ее руку к гриве коня и теперь уже обрел голос:

– Только не мешай ему.

Луиза поняла его, потому что знала лошадей, и постаралась не налегать на коня своим весом, а просто поплыла рядом с ним. Теперь они повернули к берегу, и каждая следующая волна подталкивала их вперед. Луиза уже слышала голоса, сначала слабые, но становившиеся громче с каждой секундой. Зрители на песке оказались захвачены картиной спасения и, переменчивые, как любая толпа, теперь приветствовали их. Все знали этого коня – большинство столпившихся на берегу видели его на рождественских скачках. Да и сам Джим Кортни был фигурой, известной в городе: некоторые завидовали ему как сыну богатого человека, другие считали его слишком наглым, но все были вынуждены оказывать ему уважение. Теперь же он выдержал битву с морем, а большинство этих людей были моряками. И их сердца устремились к нему.

– Молодец, Джим!

– Держись, парень!

– Да поможет тебе Бог! Плыви, Джим, плыви!

Друмфайр ощутил под копытами отмель и рванулся вперед. К этому времени Джим окончательно восстановил дыхание и выплюнул почти всю воду из своих легких. Он забросил ногу через спину коня – и как только сел верхом, тут же потянулся к Луизе, поднял ее и посадил позади себя. Девушка обеими руками обхватила его за талию, вцепившись в своего спасителя изо всех сил. Друмфайр вылетел из воды, с коня стекали целые потоки.

Джим увидел, что полковник Кейзер галопом мчится им наперерез, и пустил Друмфайра полным ходом. Полковник Кейзер находился в двадцати шагах позади.

– Стой, проклятый! Подожди! Она – сбежавшая осужденная! Передай эту телку в руки закона!

– Я сам отвезу ее в крепость! – крикнул Джим, не оглядываясь.

– Нет, не отвезешь! Она моя! Верни эту суку!

Голос Кейзера переполняла ярость. А Джим, подгоняя Друмфайра, был полон решимости. Он уже слишком много выдержал, чтобы отдать девушку кому-то из гарнизона, а в особенности Кейзеру. Джим успел насмотреться на экзекуции и казни на парадном плацу перед замком, и всеми ими командовал Кейзер. И родного прадеда Джима тоже пытали и казнили на этой самой площадке после того, как ложно обвинили в пиратстве в открытых морях.

«Эту девушку они не получат», – мрачно поклялся он себе.

Ее тонкие руки сжимали его талию, и Джим ощущал все ее тело, прижавшееся к его обнаженной спине. Хотя девушка изголодалась, промокла и дрожала после холодной морской воды и от ветра из-за бешеной скачки Друмфайра, он чувствовал в ней храбрость и характер сродни его собственному.

Она была бойцом, эта девушка. «Я никогда ее не предам», – подумал Джим и крикнул ей:

– Держись крепче, Луиза! Мы дадим жару этому жирному полковнику!

Хотя она не ответила и Джим слышал, как стучат ее зубы, она крепче обхватила его и пригнулась.

По тому, как она сидела на коне, приспосабливаясь к движениям скакуна, он понял, что Луиза – достаточно опытная наездница.

Джим оглянулся и увидел, что они уходят от Кейзера. Джим состязался с ним на скачках и знал и сильные стороны кобылы, и ее слабости. Будучи подвижной и игривой, она вполне соответствовала своей кличке Верная, но Кейзер слишком много весил для нее. На твердой ровной дороге она находилась бы в своей стихии и, возможно, догнала бы Друмфайра, но на песке и камнях Друмфайр имел все преимущества. Да, он нес двойной груз, но Луиза была легкой, как воробей, а Джим обладал телосложением совсем иным, нежели полковник. Но все же юноша не собирался недооценивать кобылу. Он знал, что она обладает львиным сердцем, и на тех рождественских гонках в полмили она почти догнала Друмфайра.

«Нужно выбрать правильное направление, чтобы ей было труднее», – решил Джим.

Он знал каждый дюйм земли между берегом и подножием холмов, знал все холмы и болота, соленые пустоши и рощи, где Верная проиграла бы ему.

– Стой, юнец, или я буду стрелять! – раздалось позади.

Джим оглянулся.

Кейзер достал из седельной сумки пистолет и уже отклонялся в сторону, чтобы не задеть свою лошадь. Джим с одного короткого взгляда определил, что пистолет у полковника одноствольный, а в сумке нет второго. Юноша повернул Друмфайра немного влево, не сбивая его с шага. И в одно мгновение изменил положение цели полковника; теперь тому приходилось стрелять под острым углом, а не прямо вперед. Даже опытный солдат, вроде полковника, стреляя с несущейся галопом лошади, с трудом мог попасть куда нужно.

Джим протянул руку назад, обхватил Луизу за талию и ловко пересадил ее вперед прямо на ходу, прикрыв своим телом. Пистолет позади рявкнул, Джим почувствовал тяжелый удар пули. Она попала в верхнюю часть спины между плечами, но после первого мгновения шока его руки остались такими же сильными, а чувства – острыми. Джим понял, что ранен не тяжело.

«Только слегка зацепило», – подумал он и заговорил:

– У него был всего один выстрел.

Он сказал это, чтобы ободрить Луизу, и тут же снова пересадил ее назад.

– Помилуй, но ты же ранен! – в страхе воскликнула она.

По спине Джима текла кровь.

– Об этом мы побеспокоимся потом! – крикнул он в ответ. – А сейчас мы с Друмфайром хотим показать тебе кое-какие наши фокусы.

Джим наслаждался собой. Он чуть не утонул, его подстрелили, но он по-прежнему ощущал уверенность в себе. И Луиза также оставалась неукротима, ее дух воспарил.

Однако они теряли скорость на каждом повороте и слышали позади стук копыт Верной и звон стали, выскользнувшей из ножен, когда Кейзер выхватил свою саблю. Луиза оглянулась и увидела, что полковник занес над ней оружие, поднявшись на стременах. Но из-за того, что он изменил баланс своего тела, его кобыла сбилась с шага и споткнулась. Кейзер покачнулся и схватился за луку седла, чтобы удержаться, и Друмфайр снова увеличил расстояние.

Джим пустил коня на склон высокой дюны, и тут огромная сила жеребца сыграла свою роль. Он взлетел на дюну в несколько бешеных скачков, из-под его копыт летел песок. Верная резко затормозила на склоне – ей приходилось нести тяжелого полковника.

Они миновали вершину дюны и соскользнули с противоположной стороны. От основания этого песчаного бугра начиналось открытое пространство с плотной почвой, оно тянулось до края лагуны.

Луиза снова оглянулась.

– Они опять догоняют, – предупредила она Джима.

Верная грациозно неслась за ними. Хотя на ней сидел полковник со всем своим вооружением, она как будто играючи мчалась вперед.

– Он перезаряжает пистолет!

На этот раз в голосе Луизы послышалась тревога. Кейзер забивал в дуло пулю.

– Проверим, не сумеем ли мы намочить его порох, – сказал Джим.

Они повернули к краю лагуны и, не задерживаясь, прыгнули в воду.

– Плыви! – приказал Джим.

Луиза соскользнула в воду с другой стороны Друмфайра. Они с Джимом посмотрели назад. Верная подбежала к краю воды, и Кейзер остановил ее. Спрыгнув на песок, он поджег запал. Потом взвел курок, прицелился в убегавших. В воздух взлетел клуб белого порохового дыма. На расстоянии руки позади беглецов взлетел фонтан воды, пуля скользнула по поверхности и пролетела над их головами.

– А теперь можешь бросить в нас сапоги! – засмеялась Луиза.

Кейзер топал ногами от ярости. Джим понадеялся, что теперь полковник сдастся. Должен же он даже в таком бешенстве сообразить, что Верная слишком тяжело нагружена, в то время как они с Луизой почти обнажены, а на Друмфайре нет даже седла.

Кейзер принял какое-то решение и снова вскочил в седло. Он погнал кобылу в воду, как только Друмфайр выбрался на влажный берег на дальней стороне лагуны. Джим тут же повел его вдоль воды легкой рысью.

– Надо дать Друмфайру передохнуть, – пояснил он Луизе, бежавшей рядом с ним. – Любая другая лошадь просто утонула бы, добираясь до того корабля.

Джим наблюдал при этом за погоней. Верная пока что одолела лишь половину лагуны.

– Кейзер напрасно потратил время, развлекаясь со своим пистолетом. Но в одном мы можем быть уверены: других выстрелов не будет. Порох у него уже основательно промок.

– Вода смыла кровь с твоей раны, – сказала Луиза, протягивая руку и осторожно касаясь его спины. – Вижу теперь, это просто царапина, совсем неглубокая, слава богу.

– Нам сейчас нужно беспокоиться о тебе, – откликнулся Джим. – Ты же просто кожа и кости, ни фунта плоти! Как долго ты сможешь бежать на своих тощих ножках?

– Столько же, сколько и ты.

Луиза одарила его гневным взглядом, на ее бледных щеках вспыхнули красные пятна.

Джим усмехнулся ее упорству:

– Боюсь, тебе придется это доказать еще до конца сегодняшнего дня. Кейзер уже на берегу.

Далеко за их спинами Верная выбралась из воды; Кейзер, насквозь мокрый, сел на нее и снова бросился в погоню. Он попытался пустить кобылу галопом, но тяжелые комья грязи, полетевшие из-под ее копыт, сразу показали: ничего не выйдет. Джим как раз для этого и выбрал болотистую местность – проверить силы Верной.

– Ну, теперь вперед…

Джим подсадил Луизу на спину жеребца, и они помчались дальше. Юноша крепко держался за гриву Друмфайра, без труда успевая за конем, бежавшим легким галопом, и в то же время экономя силы скакуна. Он то и дело оглядывался, оценивая сравнительную скорость животных. Теперь он мог позволить Кейзеру слегка сократить расстояние. Друмфайр, несший сейчас одну Луизу, бежал легко, а кобыла теряла силы в этой безрассудной погоне.

Уже через полмили вес Кейзера начал сказываться, и Верная перешла на шаг. Но она все еще находилась на расстоянии половины пистолетного выстрела от них. Джим не заставлял Друмфайра спешить, не увеличивал разрыв.

– А теперь будь любезна снова пробежаться, твоя светлость, – сказал он Луизе. – Дадим Друмфайру еще одну передышку.

Девушка легко соскочила на землю, но огрызнулась:

– Не называй меня так.

Это ведь было горьким напоминанием о насмешках, которыми осыпали Луизу другие осужденные.

– Может, мы тогда будем звать тебя Ёжиком? – предложил Джим. – Видит бог, у тебя достаточно колючек для этого.

Кейзер, вероятно, уже выбился из сил к этому времени, подумал Джим, потому что видел: полковник продолжает сидеть в седле, не освобождая животное от тяжести.

– Они уже почти выдохлись, – сообщил он Луизе.

Он знал, что недалеко впереди, в границах имения Кортни, лежит мелкое соляное озеро, которое они называли Белым Пятном. Именно туда Джим и заманивал Кейзера.

– Он снова приближается, – сказала Луиза.

Джим увидел, что Кейзер заставил кобылу перейти на легкий галоп, действуя хлыстом.

– Верхом! – приказал Джим.

– Я могу бежать, как и ты!

Луиза вызывающе встряхнула путаницей слипшихся от соли волос.

– Черт побери, женщина, ты что, не можешь обойтись без споров?

– А ты не можешь обойтись без ругательств?

Но все же Луиза позволила подсадить себя на спину коня.

Они прибавили ходу. Еще через милю Верная опять перешла на шаг, и они смогли сделать то же самое.

– Там начинается соль.

Джим показал вперед. Даже при низких штормовых тучах скудный свет наступавших сумерек позволял видеть, что озерцо сверкает, как огромное зеркало.

– Выглядит плоским и твердым. – Луиза всмотрелась вперед.

– Да, выглядит так, но под коркой соли – настоящая каша. И кобыла там завязнет с этим жирным Кейзером на спине, да еще у него вооружения невесть сколько. А соль тянется почти на три мили. Пока они доберутся до другой стороны, у них вообще сил не останется, и… – Джим посмотрел на небо. – И к тому времени стемнеет.

Солнце, хотя и скрытое толстым одеялом низких туч, явно уже доползло почти до горизонта, и темнота быстро сгущалась, пока Джим вел Друмфайра через опасную белую равнину. Он остановился только на опушке леса, и они с Луизой посмотрели назад.

Следы ног Друмфайра тянулись по гладкой белой поверхности, как длинная нить черных жемчужин. Даже для сильного скакуна это стало нелегким испытанием. А далеко позади они едва смогли рассмотреть маленькую черную фигуру кобылы. Два часа назад, таща на себе Кейзера, Верная угодила в зыбучий песок под тонкой коркой соли. Джим видел, что Кейзер пытается вытащить ее. Джиму даже захотелось на мгновение вернуться и помочь им. Верная представляла собой такое чудесное, красивое животное, и Джиму тяжело было видеть, как она вязнет и выбивается из сил. Потом он вспомнил, что он безоружен и почти гол, а у Кейзера есть сабля, и он опытный боец. Джим видел как-то, как Кейзер командовал тренировкой своей кавалерии на парадном плацу перед крепостью.

Пока Джим колебался, Кейзер все же сумел вытащить кобылу из грязи и продолжил погоню.

Джим нахмурился.

– Если и выбирать подходящее время для стычки с Кейзером, то как раз тогда, когда он вылез из соли, – пробормотал он. – Он изможден, и в темноте я мог бы застать его врасплох. Но у него сабля, а у меня ничего.

Луиза мгновение-другое задумчиво смотрела на него, потом стыдливо повернулась к нему спиной и пошарила под своей юбкой. Она достала из мешочка у пояса складной нож с костяной ручкой и молча протянула его Джиму.

Он изумленно уставился на нее, а потом расхохотался, узнав нож:

– Беру назад все свои слова о тебе! Ты скорее похожа на деву викингов и, черт побери, действуешь как они!

– Придержи свой богохульный язык, Джим Кортни, – ответила Луиза.

Но возмущения в ее голосе не прозвучало.

Луиза слишком устала, чтобы спорить, к тому же комплимент был приятным. Она отвернулась, и по ее губам скользнула слабая усталая улыбка.

Джим повел Друмфайра за деревья, и она последовала за ними. Через сотню-другую шагов лес стал гуще, Джим стреножил коня и сказал Луизе:

– Теперь можешь немного отдохнуть.

На этот раз она без возражений опустилась на плотный слой палой листвы, свернулась в клубок и закрыла глаза. Она настолько устала, что ей казалось: никогда больше она не сможет встать на ноги. Но эта мысль не успела даже дойти до конца, как Луиза уже заснула.

Джим потерял несколько мгновений, восхищаясь внезапно появившимся на ее лице безмятежным выражением. До этого момента он даже не осознавал, насколько она юна. А теперь Луиза выглядела как спящий ребенок. Глядя на девушку, Джим раскрыл нож и проверил его лезвие на подушечке большого пальца. Наконец он отвел взгляд и бегом вернулся к опушке леса.

Надежно спрятавшись, он всмотрелся в темное соляное озеро. Кейзер все еще упорно тащился вперед, теперь уже ведя кобылу на поводу.

«Неужели он никогда не отступит?» – подумал Джим и даже ощутил легкое восхищение полковником.

Потом огляделся по сторонам, ища подходящее место рядом со следами, оставленными Друмфайром.

Он выбрал густые заросли кустарника, заполз в них и сел на корточки, держа в руке нож.

Кейзер добрался до края соляного озера и, пошатываясь, с трудом вышел на твердую почву. К этому времени уже настолько стемнело, что, хотя Джим слышал тяжелое дыхание Кейзера и лошади, они оба казались просто пятнами густой тени. Полковник шел медленно, ведя за собой лошадь, и Джим позволил ему пройти мимо своего укрытия. Потом выскользнул из кустов и тихо направился за ними. Если он и издавал какие-то звуки, их скрывал топот копыт Верной.

И вот Джим захватил левой рукой горло Кейзера и одновременно прижал острие ножа к мягкой коже под его подбородком.

– Я тебя убью, если понадобится, – прорычал Джим как можно более грозно.

Кейзер застыл от неожиданности. Потом к нему вернулся голос:

– Ты не можешь надеяться, что это сойдет тебе с рук, Кортни. Тебе просто некуда деваться. Отдай мне женщину, и я договорюсь с твоим отцом и с губернатором ван де Виттеном.

Джим потянулся вниз, к ножнам на поясе полковника, и вытащил оттуда саблю. Потом отпустил его горло и, отступив назад, направил клинок в грудь Кейзера.

– Снимай одежду! – приказал он.

– Ты молод и глуп, Кортни, – холодно ответил Кейзер. – Я попытаюсь сделать на это скидку.

– Сначала китель! – приказал Джим. – Потом бриджи и сапоги.

Кейзер не шелохнулся. Джим кольнул его в грудь, и полковник наконец с большой неохотой начал расстегивать китель.

– Чего ты надеешься добиться? – спросил он, стаскивая с себя мокрую форму. – Это что, мальчишеское представление о рыцарстве? Та женщина – осужденная преступница. Скорее всего, шлюха и убийца.

– Повтори это еще раз, полковник, и я вспорю тебе брюхо, как свинье.

На этот раз Джим кольнул саблей так, что на коже полковника выступила кровь.

Кейзер сел на землю, чтобы снять бриджи и сапоги. Джим затолкал все это в седельные сумки Верной. Затем, тыча саблей в спину Кейзера, он погнал босого полковника, оставшегося в одном нижнем белье, обратно к краю соляного озера.

– Возвращайся по собственным следам, полковник, – приказал он. – И к завтраку доберешься до замка.

– Послушай меня, мальчишка, – злым напряженным голосом заговорил Кейзер. – Я все равно тебя найду. Я увижу, как тебя вздернут на виселице на плацу, и обещаю, что казнь будет медленной… очень медленной!

– Если будешь стоять здесь и болтать, полковник, опоздаешь к завтраку. – Джим обаятельно улыбнулся. – Так что лучше шагай!

Он посмотрел вслед Кейзеру, потащившемуся через соляное озеро. Тяжелые тучи внезапно разлетелись под ветром, полная луна выглянула из-за них, и стало светло, как днем. Джим наблюдал за полковником, пока тот не превратился в темную точку вдали. Юноша знал, что полковник уже не вернется. По крайней мере, этой ночью. Но Джим подумал, что видит полковника не в последний раз, в этом сомнений не оставалось.

Потом Джим подошел к Верной и повел ее в лес. Там он разбудил Луизу.

– Вставай, Ёжик. Нас ждет долгий путь, – сказал он ей. – К этому времени завтра за нами будет гнаться не только Кейзер, но и весь кавалерийский эскадрон.

Луиза сонно села на земле, а Джим подошел к Верной. Поверх ее седельной сумки был привязан скатанный шерстяной кавалерийский плащ.

– Когда доберемся до гор, похолодает, – предупредил он девушку.

Она еще не до конца проснулась и не стала возражать, когда Джим набросил ей на плечи плащ. Потом он нашел продуктовую сумку полковника. В ней оказались каравай хлеба, круг сыра, несколько яблок и фляжка с вином.

– Полковник очень любит поесть, – усмехнулся Джим.

Он бросил девушке яблоко, и она моментально съела его целиком.

– Сладкое как мед, – сообщила она с набитым ртом. – Никогда ничего подобного не ела.

– Жадный маленький Ёжик, – поддразнил ее Джим, и на этот раз она весело ему улыбнулась.

Большинство людей просто не могли долго сердиться на Джима.

Присев перед девушкой на корточки, он отрезал складным ножом ломоть хлеба и положил на него толстый кусок сыра. Луиза ела действительно с жадностью. А Джим в лунном свете рассматривал ее лицо. Она походила на эльфа.

– А ты? – спросила она. – Почему ты не ешь?

Джим покачал головой. Он уже решил, что еды на двоих не хватит: эта девушка слишком изголодалась.

– А где ты так хорошо научилась английскому?

– Моя мама была родом из Девона.

– Батюшки! Да ведь и мы оттуда! Мой прапрадед был то ли герцогом, то ли еще кем-то в этом роде.

– Значит, я буду звать тебя Герцогом?

– Сойдет, пока я не придумаю чего-нибудь получше, Ёжик.

Луиза как раз откусила от хлеба с сыром, так что не смогла ответить. Пока она ела, Джим разобрался в имуществе Кейзера. Он примерил китель с золотыми галунами:

– Мы в нем оба поместимся, но он теплый.

Бриджи полковника тоже оказались вдвое шире стройной талии Джима, но он подпоясал их одним из ремешков, найденных в сумках.

Потом он взялся за сапоги:

– Что ж, хотя бы это впору.

– Я в Лондоне видела пьесу, которая называлась «Оловянный солдатик», – сообщила Луиза. – Ты теперь на него похож.

– Ты бывала в Лондоне? – изумился Джим. Лондон представлял для него центр мира. – Ты мне должна рассказать о нем, как только подвернется случай.

Потом он повел лошадей к колодцу в стороне от соленой воды, где обычно поили скот. Этот колодец два года назад выкопали Джим с Мансуром. Вода в нем была прекрасной, животные жадно пили. Когда Джим вернулся, то увидел, что Луиза опять спит, закутавшись в плащ. Он присел рядом с ней и в очередной раз всмотрелся в ее лицо. И тут у него в животе возникло непонятное чувство, похожее на пустоту.

Джим дал девушке еще поспать, сам же накормил лошадей зерном из сумки полковника.

Потом он выбрал из вещей то, что могло ему пригодиться. Пистолет был великолепным, в кожаной кобуре, и при нем имелся холщовый мешочек с шомполом и прочими принадлежностями. Саблю выковали из наилучшей стали. В карманах кителя Джим нашел золотые часы и кошелек, набитый серебряными гульденами и несколькими золотыми дукатами. В другом кармане нашлась небольшая бронзовая коробка с кремнем, огнивом и хлопковыми растопками.

– Если я украл лошадь, то могу и деньги прихватить, – сказал себе Джим.

Однако он не мог поставить в тот же ряд более личные вещи Кейзера, поэтому сложил золотые часы и медали в одну из седельных сумок и оставил ее лежать на самом виду в центре поляны. Он знал, что утром Кейзер вернется со следопытами-бушменами и найдет свои сокровища.

– Интересно, будет ли он мне благодарен за такую щедрость? – Джим рассеянно улыбнулся.

Его гнало вперед чувство безрассудной неизбежности. Он понимал, что пути назад не существовало. Он стал преступником.

Заново оседлав Верную, Джим опять подошел к Луизе. Она свернулась под плащом в маленький комочек. Он погладил ее волосы, чтобы осторожно разбудить.

Девушка открыла глаза и посмотрела на него.

– Не трогай меня так, – прошептала она. – Никогда больше не прикасайся ко мне вот так!

В ее голосе прозвучало такое горькое отвращение, что Джим отпрянул.

Несколько лет назад Джим поймал дикого котенка. Несмотря на все его нежное терпение, он так и не смог приручить это существо. Котенок рычал, кусался и царапался. В конце концов Джим отнес его в вельд и отпустил. Наверное, эта девушка была такой же.

– Мне пришлось тебя разбудить, – пояснил он. – Нам пора двигаться дальше.

Луиза тут же встала.

– Бери кобылу, – велел он. – У нее мягкие губы и добрый нрав, но она быстрая, как ветер. Ее зовут Верная.

Он подсадил Луизу в седло, и она, взяв поводья, поплотнее закуталась в плащ. Джим протянул ей последний кусок хлеба с сыром:

– Съешь на ходу.

Она набросилась на пищу так, словно и не ела до этого, и Джим гадал, какие же ужасы ей пришлось вынести, почему она превратилась в такое голодное и измученное, дикое существо.

Он даже усомнился, сумеет ли по-настоящему помочь ей или как-то возместить выпавшие на ее долю страдания. Но отбросил такие мысли в сторону и улыбнулся, как ему казалось, умиротворяюще. Однако его улыбка показалась ей высокомерной.

– Когда доберемся до Маджубы, у Замы, надеюсь, будет полный котел супа из дичи. Готов поставить все деньги полковника на то, что ты съешь все до дна. – Он вспрыгнул на Друмфайра. – Но сначала нужно сделать здесь еще кое-что.

Он рысью направился к Хай-Уилду, но далеко объехал дом. Уже перевалило за полночь, но все равно Джиму совсем не хотелось случайно наткнуться на отца или дядю Дориана. Весть о его эскападе наверняка добралась до их ушей, как только он выудил девушку из моря. Он видел в толпе на берегу много освобожденных рабов и слуг семьи. И сейчас просто не мог предстать перед отцом. Он не найдет в нем сочувствия, думал Джим. Отец наверняка потребует вернуть Луизу полковнику.

Поэтому Джим поехал к хижинам на восточной стороне паддока. Спешившись под деревьями, он передал поводья Друмфайра Луизе:

– Жди здесь. Я быстро.

Он подошел к самой большой из обмазанных глиной хижин деревушки и свистнул. Последовала долгая пауза, потом в занавешенном овечьей шкурой окошке домика появился свет. Шкура отодвинулась в сторону, и появилась темная голова.

– Кто здесь?

– Баккат, это я.

– Сомоя!

Хозяин домика вышел наружу; вокруг талии он обернул грязное одеяло. Это был крошечный, как ребенок, человек, его кожа в лунном свете отливала янтарем. Раскосые глаза на плоском лице казались постоянно удивленными. Баккат был бушменом, и он мог выследить потерявшееся животное за пятьдесят лиг, пройдя через пустыню и горы, даже в грозу и шторм.

Он улыбнулся Джиму, и его глаза почти скрылись в сетке морщин.

– Пусть Кулу-Кулу всегда улыбается тебе, Сомоя!