Ружья и голод. Книга вторая. Дихотомия

– Это не имеет значения, – сказал Бранд. – По закону, сначала вызов ему должна бросить Хельда или заявить об отказе от своих прежних прав. Забавная, кстати штука, когда девку зовут принцем… Но да не суть, я что-то отвлекся. Потом ты, Белфард, выступишь вперед и напомнишь этой кислой собачьей отрыжке, почему на наших знаменах герб с Черной Звездой.

– Не хотелось бы убивать кого-то, как в прошлый раз, – раздраженно отозвался Белфард. – Хотя ваш прежний принц сам на это напросился.

– Напросился? – усмехнулся Бранд. – Да ты испек Магнусу мозги, да так, что они из ушей потекли.

– Что за история? – с интересом спросил Моран.

– Как-нибудь в другой раз, дружок, – уставшим голосом сказал Белфард. – Я, пожалуй, тоже пойду на боковую. Завтра рано вставать.

Торм встал и пригласил Белфарда следовать за собой. Бранд поймал его за руку и игриво что-то прошептал ему на ухо.

Капитан провел Белфарда по крутой винтовой лестнице с облезлой позолотой, загадочно указал на бледно-розовую дверь с потускневшими цифрами «77», а затем поспешно удалился. Его поведение показалось Белфарду странным, и когда он вошел внутрь, сразу понял в чем тут дело. В центре комнаты стояла огромная круглая вращающаяся кровать с кованным изголовьем, от которой несло пошлостью во всех смыслах этого слова. Белфард выскочил в коридор в надежде дать Торму пинка, но тот уже испарился.

«Ну и ублюдок же ты, Бранд! Когда ты уже устанешь от этих идиотских подколов?!».

Он, чертыхаясь, вернулся в номер, рухнул на кровать и мгновенно уснул.

Черное, обволакивающее все вокруг облако медленно спускалось на едва тлеющий костер. Вдали в пыльном облаке чеканной походкой маршировал легион. Логрен держал в одной руке стяг со слезой на фоне голубой розы, а другой указывал вперед, навстречу тьме. Внезапно из багровеющей полосы горизонта громогласно раздались слова Лиллит: «Ты исполнишь свое предназначение, Розалий, так или иначе…».

Белфард открыл глаза. Он почувствовал, как кто-то крадется к нему в темноте. Он схватил револьвер и прицелился в сторону нарушителя спокойствия.

– Ни шагу дальше, – с угрозой произнес он. – Я найду точку между твоих глаз, даже не целясь.

На свет керосиновой лампы вышла Хельда в старом коротком платье цвета морской волны. Она была пьяна, но было видно, как она смущена своим одеянием. Копна рыжих волос волнами спускалась на ее обнаженные плечи.

– Это ты… – выдохнул Белфард и опустил оружие. – Что ты здесь делаешь? И что это ты на себя напялила?

– Я думала, тебе понравится…– застенчиво сказала девушка. – Судя по твоей новой возлюбленной, в Обитаемых Землях любят такую моду.

– Золотой доспех тебе больше к лицу, – недоуменно ответил Белфард. – Не понимаю, причем здесь Виви, и почему ты решила…

Хельда не дала ему договорить. Она быстро подошла к нему и жадно впилась своими губами в его. Белфард попытался ее оттолкнуть, но быстро понял, что совсем этого не хочет. Он обхватил девушку за талию, потянул на кровать и положил рядом с собой.

«Будь ты проклят, кретин! Что ты делаешь?», – это была последняя мысль, что пронеслась у него в голове.

Всю ночь и часть утра они провели в объятьях друг друга. Затем Хельда, как ни в чем не бывало, встала, оделась и уже в дверях сказала:

– Я не против делиться. Это даже интригует. Но боюсь, твоя Виви не оценит такой щедрости…

Глава 4. Волчий танец

Путь от Лудума до столицы Ульвирлэндира занял у отряда Белфарда около девяти часов. На смену пустыне и нещадно палящему солнцу пришел более мягкий климат. Повсюду росла подсохшая густая трава и редкие деревья с пожелтевшими огненно-красными кронами. По левую руку, вдалеке у подножья гор, выступал тенистый лес с гигантскими древними секвойями. Землю питали многочисленные горные ручьи и мелкие речушки с кристально чистой прохладной водой. Природа жила здесь в первозданном виде, не тронутая разрушительными сражениями времен прошлой цивилизации и радиационным заражением.

К вечеру отряд подошел к белоснежным толстым стенам Ульвирвиги. Ворота города представляли собой две металлических плиты, отлитых в виде устрашающего волчьего оскала. Люди здесь жили не в домах, а в невысоких круглых башнях из кирпича и железа. Каждый кирпичик был выкрашен в свой цвет и казалось, что художник случайно обронил здесь свою палитру, окрасив жилища во все цвета радуги. Центр города венчала огромная дворцовая пирамида Хогтенер, построенная из черного с зеленым отливом мрамора. Треугольная золотая верхушка дворца ярко сияла и на нее невозможно было смотреть так, чтобы на глазах не выступили слезы.

На Белфарда и его спутников сейчас смотрели стволы двух огромных орудий, готовые в любой момент стереть в пыль любого, кто посмеет нарушить покой местных жителей. Заслонка на двери отодвинулась, и оттуда раздался угрожающий голос стражника:

– Кто вы такие и с какой целью явились в Ульвирвиги? Вы не люди Торма.

– Да вы тут совсем охренели!? – крикнул Бранд. – Стоит только освободить кабак от своего толстого зада на пару месяцев, как меня уже не пускают домой! Разуй глаза, или я тебе их сам раздвину, причем через ноздри.

Волчья пасть на воротах начала открываться с ноющим скрежетом. Нижняя плита скрылась где-то под землей, верхняя отошла вверх.

– Извините, друзья, не признал, – виновато сказал стражник. – В городе в последнее время шныряет много шпионов, а учитывая то, что сейчас творится, лишние меры предосторожности не помешают.

– А что сейчас творится? – с интересом спросила Хельда. – Что произошло в наше отсутствие?

– Питти Железнорукий поднял восстание в Галфагесте, – тревожно сказал стражник. – Он выбил церковников в горы и занял там оборону. Ивар собирает армию ему в подмогу, но пока получается полный бардак. А что, черт возьми, с вами делают эти церковники?! Я не могу дать вам дорогу, иначе принц спустит с меня шкуру живьем.

– Сегодня в городе появится настоящий принц, а не этот белесый недоумок, – сказал Бранд и бесцеремонно оттолкнул стражника, дав дорогу остальным.

По закатанным серым асфальтом улицам туда-сюда сновали смуглые солдаты в натертых до блеска зеленых кирасах. Люди с интересом выглядывали из окон своих башен и смотрели вслед путникам. Ульверы не особо стесняли себя одеждой – они были одеты в легкие полупрозрачные одеяния, а некоторые женщины и вовсе обнажали грудь, украшенную различными узорами, нанесенными хной или золотой краской. Вивьена смущенно прятала глаза, ее щеки залил стыдливый румянец. Для нее такой откровенный вид ульверов был чем-то за гранью экзотики. Моран и Элерод, напротив, были в восторге от происходящего, не веря такому изобилию красоты вокруг себя.

Войдя в чертог Хогтенера, Белфард отметил, что он больше Зала Выбора примерно в три раза, но в отличие от места посвящения храмовников, мрачного и давящего, был наполнен легкостью и роскошной торжественностью. Лучи солнца, проникающие в пирамиду через многочисленные узкие оконца, попадали на широкие колонны из прозрачного горного хрусталя, наполняя помещение желтыми, фиолетовыми и зелеными переливами.

Крутая высокая каменная лестница вела к широкому постаменту из белого мрамора, на котором была расположена огромная статуя лежащей волчицы – Хун-Ульвюр, отлитая из бронзы. По легенде, она вскормила первого принца Ульвирвиги – Сиггурда, подарив ему власть над всеми людьми и животными на востоке. «В стае всегда должен быть вожак, обладающий безоговорочным авторитетом, но однажды найдется более молодой волк, способный бросить ему вызов», – говорят ульверы, тем самым отвергая любые попытки установить в стране принцип престолонаследия. Конечно же, вся эта история больше походила на сказку, однако точно известно, что примерно триста лет тому назад в эти земли явился молодой бессмертный по имени Сиггурд в сопровождении дикой волчицы и основал здесь первое поселение Ульвервагга, которое затем выросло в столицу Ульвирвиги. Сам первый вождь был убит спустя десять лет, став жертвой заговора близких друзей, а волчица, чье сердце после его смерти наполнилось горем, ушла в леса, и, согласно приданию, ее дух до сих пор бродит среди деревьев и своим устрашающим воем оберегает Ульвирлэндир от любого вторжения.

Подле статуи стоял золотой трон, украшенный опалами и рубинами, а его спинка была выполнена в виде ряда острых волчьих клыков. Сейчас с этого престола за Белфардом и его спутниками пристально наблюдал поразительно несуразный человек в идеально отполированных золотых доспехах. У него было астеническое вытянутое тело с выбеленной как слоновая кость кожей, впалые ало-красные глаза с болезненными черными кругами вокруг век, длинные и худые руки, висевшие едва ли не до самых колен, и спутанные бесцветные волосы, грязными клочьями спадавшие на плечи. Внешне Ивар напоминал огромного гиббона-альбиноса, но от его фигуры при этом разило угрозой и страхом, а в глазах отражалось что-то совсем недоброе, говорившее о том, что нести смерть для него привычное и любимое занятие. Он встал и необычно высоким голосом произнес:

– Кто пожаловал к Волчьему Принцу? Хельда и Бранд в окружении церковных свиней. Где моя армия, женщина?

– Твоя армия? – с презрением ответила Хельда. – У тебя не было никакой армии, а пока я сражалась с Орденом на западе, ты как последний трусливый шакал узурпировал власть за моей спиной.

– Ты хочешь оспорить мои права? – с кривой ухмылкой сказал Ивар.

– Мне это больше не нужно, хотя я получила бы огромное наслаждение, выпустив твои мерзкие кишки, – голос девушки дребезжал, отражаясь от высоких стен пирамиды. – Пришел час, когда истинный Волчий Принц вернет свое законное место. Ты еще не забыл, кто он?

Ивар провел своим наполненным кровью взглядом по присутствующим, не находя нужного ему человека.

– Ты смеешься надо мной, женщина? – со злобой сказал он. – Я не вижу здесь того, о ком ты говоришь.

– Я просто похорошел, красавчик, – отозвался Белфард. – Чего нельзя сказать о тебе.

– Узнаю этот голос, – утвердительно протянул Ивар. – Новое воплощение Сиггурда… Церковник, что пошел против своих во имя нашего спасения… Великий воин запада с волшебной кровью… Чужестранец, что заслужил титул принца, и едва не был коронован в первые короли Ульвирвиги… Ты просто грязный колдун, который убил истинного принца Магнуса и занял трон, который тебе никогда не должен был принадлежать – ни по праву рождения, ни по праву происхождения! Легко быть смелым, когда вместо холодной стали использовать черную магию.

– О, не переживай, я оставил сегодня свой волшебный посох дома, – смеясь, ответил Белфард. – Буду занимать трон по старинке, без шляпы и неожиданного появления голубей из рукава. Что до Магнуса – я трижды валил его на землю, и только когда он позвал в подмогу солдат, я продемонстрировал то, что могу сделать со своими врагами. А еще я не люблю, когда меня называют недоноском – я вышел на свет в срок и вырос в здорового лучезарного карапуза.

– Если ты и правда так решил, значит ты умрешь, – холодно отреагировал Ивар. – Хельда все еще твоя женщина?

– Сложно сказать, – нехотя сказал Белфард.

– Значит теперь будет моей, – затем его взгляд остановился на Виви. – Значит, эта теперь твоя?

– Сложно сказать, – повторил Белфард.

– Значит тоже будет моей.

– Ты бы хоть накрасился и причесался, сердцеед хренов, – язвительно отозвался Бранд. – А то меня от этой полигамной картины сейчас стошнит.

– Я уже молчу о том, друг, – поддержала его Хельда. – Что у него там, судя по слухам, ничего и не работает. Зачем тебе две женщины, Ивар, если ты не сможешь удовлетворить ни одну из них?

Чертог, тем временем, начал заполняться зрителями. Люди завороженно ожидали развязки событий. Некоторые показывали на Белфарда пальцем и что-то восхищенно шептали соседу на ухо.

– Ты пожалеешь о том, что сейчас произнес твой поганый рот! – взревел Ивар и быстрым шагом начал спускаться со ступеней, держа в руках кривой меч с глубокими зазубринами. – Сейчас я заставлю тебя станцевать, самозваный правитель.

«Ну вот, опять это дерьмо… Вечно приходится освежать этим ублюдкам память».

Белфард с металлическим звоном, эхом раскатившимся под сводом чертога, выхватил свой клинок и пошел ему на встречу. Он нырнул под меч Ивара и сбил его вниз с лестницы. Тот перекатился в бок и быстро отскочил, как раз в тот момент, когда Белфард обрушился сверху, пытаясь нанести смертельный удар. Он сделал несколько выпадов, но длина рук Ивара не позволяла ему приблизиться достаточно близко. Бывший храмовник разорвал дистанцию, повернул голову набок и сощурил глаза, пытаясь найти уязвимое место. Затем медленно пошел полукругом, закручивая вокруг альбиноса спираль и вновь пошел на сближение. Держа меч в одной руке острием вперед, он ринулся на соперника в полуприсяде. Тот взмахнул кривым лезвием, но слишком поздно – Белфард ранил его в бедро и попытался отпрыгнуть влево. Свободной рукой Ивар наотмашь ударил тыльной стороной ладони и, пригнувшись, схватился за рану. Белфард почувствовал во рту вкус крови – его нижняя губа была рассечена.

– Смотри-ка, кровь у тебя очень даже обычная, – пыхтя, произнес Ивар. – Значит и убить тебя вполне возможно.

– Как и тебя, – ответил Белфард и вновь ринулся в атаку, вращая в воздухе над головой мечом.

Ивар подставил защищенное доспехом плечо и блокировал широкий размашистый удар сверху. Белфард сцепил мечи в мельнице и попытался резким движением выбить клинок противника из рук, но недооценил силу Ивара. Тот сблизил мечи плотнее, схватил его за руку и лязгнул по шлему рукоятью. Белфард выронил меч, но сохранил ориентацию в пространстве и ответил сильным ударом кованного сапога по открывшейся ране на бедре. Ивар взвыл и вслепую ткнул зазубренным лезвием в воздух, но слишком медленно. Белфард кувыркнулся вперед, схватив с пола потерянный клинок и, по-кошачьи оттолкнувшись от пола, вложил силу в самое острие. Альбинос парировал выпад и инстинктивно контратаковал диагонально снизу. Белфард обошел его сбоку и, крутанувшись на месте, совершил опоясывающее движение прямо под нагрудником. Ивар завалился на бок, машинально вытянул меч перед собой, и, потеряв равновесие и разбросав внутренности в стороны, упал лицом в лужу собственной темно-красной крови. Его тело несколько раз содрогнулось и замерло.

Белфард почувствовал обжигающую боль – последний удар Ивара задел его плечо. Не обращая на это внимания, он присел рядом с телом поверженного противника и положил ладонь на его спину. Несколько секунд он с отстраненным выражением лица изучал прошлое Ивара.

– Тут нет ничего приятного, – наконец сказал Белфард. – Мне не о чем сожалеть.

Он почувствовал прикосновение Вивьены у себя на плече. Белфард обернулся и посмотрел в ее большие карие глаза.

«Неужели мне теперь остаток вечности придется провести с этим чувством вины».

– Ты ранен, – шепотом сказала Виви. – Тебе больно?

– Не так, как будет больно тебе, Ви – сокрушенно ответил он. – Мне нужно кое в чем тебе признаться…

– Не трудись, Белфард, – устало прервала девушка. – Хельда уже успела мне все рассказать. И даже сделала некое деловое предложение, от которого я, естественно, отказалась. Их нравы мне чужды, но не чужд ты. Я погорячилась, обвинив тебя в прошлом, за которое ты не был в ответе, пока был со мной. Ты испытываешь к ней сильные чувства, не отрицай. Но и меня любишь не меньше. Твоя жизнь раскололась когда-то давно на «до» и «после», и тебе до сих пор не удается склеить ее воедино. Розалий ты или Белфард – не важно, пока ты разделяешь их между собой и противопоставляешь друг другу. У них один путь и одна судьба, ведь жить сразу за двоих просто невозможно. Ты подарил мне свободу, какой бы горькой теперь она не оказалась, и за это я тебе благодарна. Но пора тебе решить, и в первую очередь для себя, кто ты, и кто я для тебя. Если выберешь Хельду, я смогу с этим жить. Для меня ты останешься все тем же Белфардом, который попрощался со мной в саду у Храма Матери и ушел навсегда.

Виви говорила спокойно, подбирая каждое слово. Она не плакала и старалась не поддаваться захлестывающим ее эмоциям. Хельда все прекрасно слышала, но на ее лице не было и тени злорадства. Ей было искренне жаль девушку, которая любила того же мужчину, что и она.

Внезапно Белфарда отвлек странный ропот и приглушенный шелест одежды, разнесшиеся по пирамиде. Он отвел взгляд от Виви и увидел источник всего этого шума – жители города и солдаты, стоя на коленях и опустив голову, воздевали к нему распростертые ладони, чествуя вернувшегося принца.

Глава 5. Ночь длинных ножей

Армия, которую спешно пытался собрать Ивар, находилась в плачевном состоянии. Белфард быстро понял, что такие малобоеспособные ресурсы не смогут противостоять Ордену, который наверняка выставит против Галфагеста серьезный ударный кулак. Войско было слабо экипировано, не были сформированы достаточные резервы боеприпасов и продовольствия для дальнего похода. Кроме того, лучшие воины пали под бастионами Восточного Дозора, а вновь собранная армия состояла преимущественно из новобранцев и смертных ветеранов, чьи часы славы постепенно меркли под натиском неминуемо текущего времени.

Из Галфагии постоянно приходили сообщения с просьбой о помощи. Помимо этого, информацию предоставляли многочисленные шпионы из Обитаемых Земель, не желавшие находиться под пятой Обители. Когда в последнем письме было сказано, что храмовников на подавление мятежа поведет сам капеллан Калавий, Белфард окончательно решил, что сможет на равных противостоять такому грозному и пользующемуся неприкасаемым авторитетом командующему не раньше, чем через два месяца, то есть ближе к концу января. Необходимо было обучить солдат, снабдить их новым и надёжным оружием, направить советников в провинции Ульверлэндира с целью набора большего числа рекрутов. Многие говорили об Ордене с ужасом, вспоминая события шестидесятилетней давности, но были и те, кто, следуя примеру Ивара, желали необдуманно ринуться в бой, не думая о последствиях.

Не нравилась Белфарду и другая инициатива, которую активно продвигали Хельда и Бранд. Для жителей Ульвирвиги он стал, вопреки своим убеждениям, новым мессией. Они искренне верили, что он новое воплощение Сиггурда, подло убитого предателями много лет тому назад. Ульверам надоела постоянная резня и борьба за трон, и они хотели выбрать короля, чья власть отныне станет неприкосновенной. И первым царем, наделённым божественным даром и благословленным самой волчицей Хун-Ульвюр, для них должен был стать Белфард. Коронация была назначена в Нойе Фангетидден – ночь нового года.

Однако, как и в прежние времена, ульверам не доставало единства. Оппозиция, сформированная из ортодоксально настроенных политиков и воинов, считала смену вековых традиций недопустимой. Двое из них даже умудрились бросить Белфарду вызов, но оба раза принц выходил из схватки победителем, не допуская при этом очередного кровопролития. Поверженные противники просто выставлялись за стены пирамиды, но предупреждались, что повторный акт милосердия им оказан уже не будет.

Сегодняшний рассвет, не смотря на наступившую зиму, был для этих земель весьма холодным. Изо рта при каждом выдохе валил легкий пар, покрывая инеем брови и ресницы. Певчие птицы, ранее всегда зимовавшие в городе и круглый год одарявшие жителей переливчатыми мелодиями, предпочли отправиться дальше на юг, где климат на побережье океана был мягче. Два дня назад впервые за последние шестьдесят лет выпал редкой крупой снег. Он быстро растаял, однако для ульверов стал полной неожиданностью – вживую его видели лишь бессмертные и старики, чья память практически утратила воспоминания. Дети радовались, выводя палочками на тонком белом полотне различные картинки и узоры, но взрослые видели в этом событии дурной знак. Такого же мнения придерживался и Белфард. Он с каждым днем все больше чувствовал, что в мире происходит что-то противоестественное, и простым снегом и смерчами на море дело не ограничится.

В это утро Белфард стоял на высокой террасе своих покоев и рассматривал обновленные храмовничьи доспехи, висевшие на деревянной стойке. Их новый вид немного повысил сегодняшнее настроение Белфарда. Прежние знаки отличия Ордена были полностью выжжены кислотой, а сама броня была теперь покрыта свежим золотым напылением. На груди в оттесненном по нужной форме углублении черной краской с вкраплениями темно-синих самоцветов была выведена аккуратная пятиконечная Черная Звезда. Точно так же он поступил со своими доспехами и в прошлый раз, отринув Истинный Путь и перейдя на сторону варваров. Вид новой брони придавал Белфарду уверенности, ему казалось, что надев ее, он очистит свою душу от чувства вины за убийство невинных ульверов в Восточном Дозоре.

«Никогда не забуду лицо старика, когда он увидел это золото в первый раз. Я словно нагадил ему в душу и осквернил прилюдно некую великую святыню. Надеюсь, скоро я смогу повторить перед ним этот трюк».

Белфард услышал за спиной знакомые тяжелые шаги и нахмурился. Этот гость все чаще приходил в его покои и действовал на нервы.

«Снова он пришел сюда расхваливать этот нелепый титул, который мне вовсе не нужен».

– Утречка доброго, приятель! – весело поприветствовал Бранд. – Как спалось, Ваше Величество?

– Не называй меня так, – раздраженно ответил Белфард. – Ты знаешь мое отношение ко всей этой затее.

– Вздор! – отмахнулся Бранд. – Не тебе решать, кого люди хотят видеть первым варгкунгом. Это касается не только тебя. Хочешь ты того или нет, но в ночь Нойе Фангетидден ты наденешь корону. Нам это нужно, понимаешь? Пока ты шестьдесят лет валандался в компании церковников, Ульвирлэндир, не смотря на все старания Хельды, пришел в упадок, и только ты сможешь вновь объединить эти земли под знаменами Черного Солнца.

– Кстати, где она? – поинтересовался Белфард. – Я уже начинаю забывать, когда последний раз разговаривал с Хельдой наедине.

– Если долго избегать женщину, она начнет избегать тебя, – шутливо сказал Бранд. – Не понимаю, приятель, как, имея двух девок, можно отказаться от обеих сразу?

– У меня нет для них ответов, – печально отозвался Белфард. – Я и сам их пока не знаю.

– Ну ничего, это придет рано или поздно, – Бранд бережно провел ладонью по доспехам. – Наденешь их на коронацию?

– Видимо, придется. Хотя я предпочел бы использовать броню по назначению – на поле битвы, – усмехнулся Белфард. – Сенат был бы счастлив, если бы я повел людей в бой, а не рассиживался тут в ожидании нового титула.

– В жопу Сенат! – Бранд показал неприличный жест куда-то в воздух. – Они нихрена не понимают в ведении войны и возмущаются только для того, чтобы побесить тебя. Через пару дней не будет больше никакого Сената, и ты сможешь дышать полной грудью.

Сенат в Ульвирвиги представлял собой орган власти, консулы которого исполняли одновременно роль советников при принце и обладали абсолютной полнотой власти в его отсутствие в столице. После коронации предполагался его роспуск и перевыборы, чему верховный консул Вибур был крайне не рад. Вибур был главой оппозиции и призывал народ на восстание против Белфарда, что, впрочем, не имело никакого значительного эффекта.

– Тут есть еще один нюанс, приятель, – смущенно начал Бранд. – У всякого правителя должна быть королева…

– Это справедливо лишь тогда, когда предполагаются наследники, – ответил Белфард. – Я уже говорил, что не могу иметь детей – мой ген бессмертных не дает мне такой возможности. Может, это и к счастью… Не хотелось бы, чтобы Первая Кровь текла еще по чьим-то жилам.

– Тем не менее, не лишним было бы подумать о будущем, – Бранд подмигнул и развернулся. – Ладно, не буду больше беспокоить столь важную персону.

«Нет уж, хватит с меня будущего. Довольно и тех искалеченных судеб, что мне приходятся переживать в рваных видениях померкнувшего прошлого».

****

По чертогу Хогтенера с самого утра сновали люди. Зал украшался разноцветными гирляндами, белыми флажками с Черной Звездой и сложенными из темно-серой бумаги маленькими волчьими фигурками. К вечеру в пирамиду внесли широкие столы, и они постепенно наполнялись тарелками и кубками, всеразличными яствами, винами и глиняными кувшинами с медовухой и вином. Вдоль стен разместили несколько десятков толстобрюхих бочек со свежим пивом разномастных сортов. Ближе к полуночи в пирамиду начали стекаться ульверы в роскошных длинных одеждах с золотой узорной вышивкой. На них поблескивали различные украшения со вставками из рубинов, опалов, изумрудов и агатов. В воздухе царил торжественный дух праздника, и все находились в приподнятом настроении. Все, кроме Белфарда. Ему вновь приснился знакомый сон, посещавший его каждую ночь с самой Фуксии – тьма, окутывающая тлеющий огонь, и легион Ордена на марше. Мрак без устали рассекал воздух незримой плетью, подгоняя храмовников вперед и подчиняя своей черной воле. Эти сны вызывали у Белфарда тревожное предчувствие.