Аллигатор

– Ну и свинарник вы здесь устроили, гражданин Семшов. Свиньи и те живут в лучших условиях, чем вы.

Абрамов вытащил из кармана удостоверение и, чтобы избежать лишних вопросов, молча, сунул ему его под нос. В комнате, помимо хозяина, находились еще три человека: двое мужчин и женщина.

– Это кто? Друзья? – спросил его Виктор.

Он, молча, кивнул.

– А что, не имеем права пообщаться? – сказала сидевшая за столом женщина.

– Заткнись! – коротко ответил ей Абрамов.

– Мужики! Вы что молчите? При вас этот ментяра оскорбляет порядочную женщину, а вы молчите?

– Я тебе сказал, заткнись! – снова произнес Виктор. – Нечего здесь устраивать базар! Пошли вон из квартиры, я хочу поговорить с хозяином.

Компания медленно поднялась и, посматривая искоса на оперативника, направилась к двери. Оставшись вдвоем с хозяином квартиры, Абрамов присел на краешек стула и задал свой главный вопрос, из-за которого он сюда и приехал.

– Семшов! Где, ваша жена? Я имею в виду Александру Викторовну?

Он на минуту стушевался, а затем совершенно спокойно ответил:

– Я не знаю, где она. Жена ушла от меня еще летом прошлого года. Как сейчас помню: утром она была дома, а когда я пришел с работы, ее уже не было. Куда ушла, я не знаю.

– Ты мне не крути, Семшов, как это ты не знаешь, куда она ушла? Ты же в милицию не хотел даже обращаться, и только соседи заставили тебя это сделать. Ты знал, куда она ушла, или ты убил ее и поэтому не хотел обращаться в милицию?

Он побелел. Руки его предательски задрожали, и он спрятал их за спину.

– Почему вы так говорите? Я никого не убивал и не знаю, куда она «свалила». Она и раньше уходила от меня и неделями жила у своих знакомых.

– А вы ее искали?

– Почему я должен ее искать? Я ее не выгонял из дома, она сама ушла. Может, нашла другого мужика и живет с ним? Вот и Райка говорила, что видела ее в Васильево с каким-то мужиком.

– Это какая Райка? Эта та, которую я выгнал?

– Да, она. Она ехала на электричке из Зеленого Дола и увидела жену на станции Васильево.

– Может, она врала и специально тебе это рассказала, чтобы ты не искал ее. Ты ей веришь?

Он, молча, кивнул.

– Она хоть и выпивоха, но не обманщица. Если она сказала, что видела, значит, видела. Мы с ней даже ездили туда, искали ее, но не нашли.

– А где вы ее там искали?

– Ходили по поселку, заходили в магазины, показывали фотографию, но ее никто не признал.

– Давай, тащи сюда свою Райку. Я хочу поговорить с ней.

– А если она не пойдет?

– Скажи, что увезу в милицию и там закрою суток на трое по подозрению в совершении преступления.

Семшов вышел из комнаты. Пока его не было, Виктор тщательно осмотрел ее, но следов борьбы и крови он не заметил. Да и осматривать в принципе комнату было бесполезно, слишком много времени прошло с исчезновения женщины. Просто он сделал это как-то автоматически, по привычке.

Услышав приближающиеся шаги, Абрамов сел на стул и сделал вид, что что-то записывает в свой блокнот.

***

Дверь комнаты открылась и в проеме показалась женщина. Она, с опаской взглянула на Виктора и прошла в комнату.

– Семшов! Иди, погуляй. Я сейчас поговорю, а затем займусь тобой.

Он быстро вышел из комнаты, оставив Абрамова один на один с женщиной.

– Как твоя фамилия? – спросил ее Виктор, переходя на ты.

– Зачем тебе она? Я ничего противозаконного не сделала, и ты не имеешь права в таком тоне разговаривать со мной, – произнесла Рая и с вызовом посмотрела на Абрамова.

– Я что-то тебя не понял? Ты что, краев не видишь, тогда я их тебе нарисую. Ты, «промокашка» хренова, решила здесь права качать? Я тебе, сейчас, устрою курс юридического воспитания. Начну его с камеры. Тебя это устраивает, сучка зэковская? Еще раз заикнешься о правах, я их тебе предоставлю в лице твоего адвоката или еще кого-то. Что замолчала?

Женщина явно не ожидала подобного давления со стороны оперативника.

– Я еще раз спрашиваю, как твоя фамилия? – произнес Абрамов и с угрозой посмотрел на нее.

– Ты пургу не гони, начальник. Ну, перегнула я немного. Мне показалось, что ты «кадет» и ничего не понимаешь в нашей жизни.

Виктор, молча, посмотрел на нее.

– Вот что, Рая. Говорю в первый и последний раз. Я тебя за советскую власть не агитирую и ничего тебе лично не шью. Я просто хотел с тобой поговорить, но, если ты не готова со мной говорить, то, давай, будем разговаривать в другом месте. Сейчас, ты бухаешь на воле, но я ее могу быстро заменить. Думаю, что тебе не нужно объяснять, как я это сделаю. Если ты этого хочешь, то я отвезу тебя на «Чернуху». Я тебе задним числом нарисую административный надзор и найду людей, которые подтвердят, что все это время ты его нарушала.

Похоже, она быстро поняла, что с Абрамовым все ее блатные дела не прокатывают. Она с испугом посмотрела на Виктора и еле слышно произнесла:

– Не нужно шуметь! Спрашивай, начальник, я все расскажу, что знаю.

– Фамилия?

– Богомолова Рая, – ответила она. – Замужняя.

– Насколько я понял, ты судима?

– Да. Девичья моя фамилия Измайлова, была судима по статье сто сорок четыре часть два, осуждена на три года Кировским районным судом. Отбывала срок в ИТК -14 в поселке Пановка.

– Вот что, Рая. Меня интересует Семшова Александра. Я хочу знать, где она? Ты меня поняла?

– Я не дура и все хорошо понимаю. Ты зря думаешь, что к этому причастен ее муж. Ты же сам видишь, что он за человек. Он мухи боится обидеть. Если ты хочешь повесить на него убийство, то бесполезно. Ты сам знаешь, нет трупа, значит, нет и убийства. Могу положить две руки, не убивал он ее. Она – «курва» бросила его и смоталась с молодым. Она мне часто говорила, что он уже давно не мужик. Ей же всего двадцать пять, и она вся «текла» при виде мужика. Вот и нашла, наверное, того, кто мог ее удовлетворить.

– Значит, ты считаешь, что он не причастен к ее исчезновению? А почему он обратился в милицию лишь тогда, когда на этом настояли соседи?

– Слушай, меня. Он не при делах. Просто эта сучка нашла себе другого мужика. Я ее видела в прошлом году: она прохаживалась с этим новым мужиком по перрону в Васильево. Интересный мужик, высокий, красивый. Но он мне не понравился. Взгляд какой-то затравленный. Похоже, он ранее судимый.

– Почему ты ее не окликнула?

– Так я ее видела через окно вагона. Я ехала из Зеленого Дола, а она шла по перрону с ним. Она держала его под руку и что-то говорила ему. Мне показалось, что они давно знают друг друга.

– Когда это было? – спросил ее Абрамов.

– Да не помню я, какое это было число. Я приехала в Казань и стала рассказывать Семшову про его жену, а он мне говорит, что ее вторые сутки нет дома. Я еще тогда подумала, что она правильно сделала, что свалила от него. Меньше будет размахивать своими руками, и гонять ее по дому.

– Я слышал, вы ездили с Семшовым в Васильево и пытались разыскать там его жену?

– Это мы поехали с ним через неделю, после того как она ушла от него. Он взял с собой фотографию, и мы, как «путевые», стали там ходить по улицам и спрашивать у жителей, видели ли они эту женщину. Мы показывали фотографию на станции, в магазинах. Только один мужик сказал нам, что он видел эту женщину в каком-то садовом обществе.

Виктор быстро записал ее показания и протянул ей лист бумаги.

– Вот здесь напиши, что с твоих слов записано, верно, и тобой прочитано. Теперь подпишись и поставь дату.

Она старательно все сделала. Абрамов сложил лист бумаги в два раза и сунул его в карман пиджака.

– Ну, что будем делать дальше, Рая? – спросил ее Виктор.

– Это вы на что намекаете? У вас, наверное, и без меня баб, сколько хочешь, зачем я вам?

– Ты меня не поняла. Я не в том смысле, о чем ты подумала. Я говорю о работе.

– О какой работе вы говорите? – удивленно спросила она Абрамова.

В ее глазах мелькнул хитроватый огонек, который затаился где-то в их уголках.

– Рая, ты женщина тертая, судимая, и поэтому я не собираюсь читать тебе здесь лекции. Или мы с тобой договариваемся или я сейчас установлю тебе административный надзор, и ты через неделю уедешь обратно в Пановку. Тебя подобный вариант устраивает?

– Только не надо меня пугать, гражданин начальник. Я зоны не боюсь, но и просто так туда тоже не рвусь. Что вас конкретно интересует?

– Все, Рая, начиная с квартирных воров и кончая убийцами. Я уверен, что с тобой общаются люди, находящиеся в розыске. Вот они меня и интересуют. Возьми листочек бумаги, там записаны мои телефоны. Буду ждать твоего сигнала. Крутить со мной не советую. Дважды повторять тебе прописные истины нашей дружбы, я не собираюсь.

Она взяла протянутый Виктором листок, свернула его и молча, сунула в лифчик.

– Не потеряй, – произнес Абрамов и направился к выходу.

– Не потеряю, начальник. Скажите, как тебя зовут?

– Там все, Рая, написано: и фамилия, и имя, и номер телефона.

Выйдя на улицу, Виктор вдохнул полной грудью весенний воздух и направился к остановке троллейбуса.

***

Дойдя до остановки, он посмотрел на часы. Они показывали начало седьмого вечера.

«Может, заскочить к Лебедевым?» – подумал Виктор.

Лебедевы жили на улице Степана Халтурина в большом доме сталинской застройки. Открыв входную дверь подъезда, Абрамов очутился в большом прохладном коридоре. Посмотрев на нумерацию квартир, он направился вверх по лестнице. Поднявшись на третий этаж, Виктор остановился около массивной деревянной двери. Увидев кнопку звонка, нажал ее и стал ожидать, когда ему откроют дверь.

– Вы к кому, молодой человек? – услышал он у себя за спиной женский голос.

Абрамов обернулся и увидел пожилую женщину, опирающуюся на трость. Волосы женщины были седыми и в полумраке коридора казались покрытыми серебром.

– Гражданка, меня интересуют Лебедевы, а если быть точнее, Зинаида Петровна Лебедева.

– Ее нет дома, – произнесла женщина и, оттеснив Виктора от двери, стала ее открывать.

– А кем вы будете Лебедевой Зинаиде? – спросил ее Абрамов.

– Бабушка я ее, – ответила женщина. – А вы откуда, молодой человек?

– Извините, что не представился. Моя фамилия Абрамов, я из уголовного розыска МВД.

– Если вы из МВД, то проходите в квартиру, – произнесла она и вошла в прихожую.

Женщина включила свет и направилась в комнату. Вслед за ней прошел и Виктор. Комната была большой. У одной из стен стоял коричневый кожаный диван, на комоде стояли слоники, модные в середине пятидесятых годов.

– Вы не стойте, присаживайтесь, где вам удобнее, – произнесла хозяйка. – Меня зовут Валентина Николаевна.

Абрамов присел на диван и, достав из кармана пиджака блокнот, задал ей первый вопрос.

– Скажите, Валентина Николаевна, что предшествовало исчезновению вашей внучки. Может, вы поругались, или еще какие-то другие веские причины. Вы сами подумайте, ведь люди просто так не уходят из дома и тем более не пропадают?

Она посмотрела на него и, отвернувшись в сторону, смахнула набежавшую слезу.

– Знаете, молодой человек, этот вечный конфликт между молодыми и старыми. Ей хотелось свободы, жить на широкую ногу. Она часто вступала со мной в спор, пытаясь доказать свою исключительность. Хотя мне и сейчас непонятна эта ее исключительность. Она успешно окончила финансовый институт, устроилась на работу в торг. Появились деньги, новые друзья. Вышла замуж, но через полгода развелась. Потом снова, вышла замуж и снова развелась. Затем пошли неприятности на работе. Управляющего торга сняли и отдали под суд. В отношении главного бухгалтера возбудили уголовное дело за растрату. Зинаида вскоре уволилась с работы и стала пить. Сначала пила нечасто, а затем стала пить чуть ли не каждый день. Вот с этого момента мы и стали ссориться с ней. Как я ни пыталась ее поставить на правильные рельсы, она всегда съезжала в кювет.

Женщина замолчала и посмотрела на Абрамова.

– За сутки до исчезновения она пришла домой выпивши. Я поинтересовалась, что с ней произошло. Мы снова поругались. В тот вечер она мне рассказала, что познакомилась с одной женщиной из Васильева. Якобы эта женщина пригласила ее к себе погостить.

Утром я ушла в магазин за продуктами, а когда вернулась, то Зинаиды дома уже не было. Куда она ушла, я не знаю. В тот же вечер я обратилась в милицию, но они даже слушать меня не стали. Говорят, что нагуляется и придет. Лишь на пятый день они приняли у меня заявление. Милиционер для проформы поговорил со мной, что-то записал на листочек и велел идти домой. Вот я сейчас и думаю, не уехала ли моя Зинаида в это самое Васильево. Может, гостит там у своей подруги, а я все ночи напролет слезы лью по ней. Вы уж съездите туда, поищите мою дочь.

– Обязательно съезжу, Валентина Николаевна. Если она там, то я найду ее и привезу к вам.

– Спасибо, сынок, – тихо произнесла она и снова заплакала.

Абрамов встал с дивана и направился к двери.

– Сынок! – остановила она Виктора.

Он вопросительно посмотрел на женщину.

– Я тогда не сказала милиционеру о том, что у моей Зинаиды за правом ухом родимое пятно коричневого цвета размером с пятнадцатикопеечную монету.

– Хорошо. Спасибо вам за информацию, – ответил Виктор и вышел из квартиры.

Он шел по улице, не замечая идущих ему навстречу людей, многие из которых спешили домой после трудового дня. Абрамов достал из кармана сигарету и, остановившись на минуту, прикурил. Виктор пытался разложить полученную им информацию по полочкам. Все данные замыкались на железной дороге, а если точнее, на поселке Васильево. Он не спешил делать какие-то окончательные выводы и решил про себя, что ему нужно еще отработать три адреса пропавших без вести женщин, а уж потом делать какие-то выводы.

***

Сергеев проснулся от шума, который доносился с кухни. Он потянулся и, свесив ноги с кровати, стал искать ими домашние тапочки. Нащупав, он надел их и направился на кухню. Открыв дверь, он увидел Мадину, которая что-то готовила.

– Ты давно пришла? – спросил он ее.

– Минут сорок назад. Есть будешь? – поинтересовалась она у Алексея.

Мадина уже вторую неделю жила в доме Сергеева. На той неделе ее уволили с работы за два прогула. Она не стала скандалить, молча, забрала документы в отделе кадров, получила остатки зарплаты и поехала домой. По дороге она заехала в садовое общество «Каенлык», в котором работал охранником ее новый знакомый Алексей.

Она рассказала ему о своей проблеме и, как бы, между прочим, сообщила о возможном скандале дома.

– Оставайся у меня. Живи, дом большой, места нам хватит. Будешь заниматься хозяйством. Думаю, что с голоду мы с тобой не умрем, – предложил он ей.

Мадина сходила в магазин, купила литр водки, закуску и вернулась в дом, где ее ждал Сергеев. Она быстро собрала на стол, и они стали обедать. Через некоторое время женщина почувствовала, что опьянела. Она стала много говорить, смеяться. Похоже, все это забавляло Алексея. Он обнял ее за плечи и поцеловал в губы.

Она почувствовала, как у нее закружилась голова, и ей вдруг стало так хорошо и легко с этим человеком, что она сама стала его целовать, чувствуя, что начинает медленно растворяться в его объятиях. Мадина не обратила внимания на то, что Алексей уже расстегнул пуговицы ее кофты и начал нежно ласкать ее набухшие от неги соски. Она застонала от охватившего ее желания, глаза ее закатились, а дыхание стало частым и глубоким.

Алексей поднял ее на руки и понес на кровать. Она на какой-то миг почувствовала боль, это он заломил ей руки и привязал их к спинке металлической кровати. Ей нравилась его необузданная грубая сила, с которой он овладевал ею. Она стонала от удовольствия и боли, которую испытывала во время полового акта. Женщина, словно заводная игрушка, все требовала и требовала этой боли и удовольствия. Когда он устал и лег рядом с ней, она впервые в жизни поняла и почувствовала всю прелесть секса с этим человеком.

– Леша, развяжи мне руки, – тихо попросила она. – Я принесу тебе воды. Я смотрю, ты сильно устал.

Она встала с постели и, виляя голыми ягодицами, направилась на кухню. Через минуту она вернулась, неся в руках ковш с холодной водой. Алексей сделал несколько глотков и вернул ей ковш обратно.

– Леша, мне нужно домой, – произнесла она. – Ты меня проводишь?

– Я думаю, что тебе не стоит идти домой в таком состоянии. Может, ты это сделаешь завтра, когда проспишься?

– Нет. Я хочу пойти сейчас. Мне все равно, в каком я состоянии, пьяная или трезвая. Я не школьница, и мне глубоко наплевать, что подумают обо мне соседи и мать. Я сама себе хозяйка и делаю то, что хочу.

Он смотрел на нее и впервые не испытывал к женщине никакого отвращения. Ему даже показалось, что она – единственный на свете человек, который может понять его. Он встал с кровати и тоже стал одеваться.

– Погоди, я провожу тебя, – предложил он ей.

Они вышли из дома и, закрыв дверь на замок, направились в поселок.

***

Несмотря на позднее время, в доме Шариповых горел свет. Мадина открыла калитку и вошла во двор. Не успела она подойти к входной двери, как та открылась, и на порог вышла мать.

– Ты, где шляешься? – с угрозой в голосе спросила она дочь.

– Зашла к знакомым, посидела немного, – ответила Мадина.

– Да от тебя за три версты водкой пахнет. Я тебе, «шалава», покажу, как водку пить! – произнесла мать и, схватив первое, что ей попалось под руку, ударила лопатой по голове дочери.

– Ты что делаешь, мама?! – закричала дочь. – Ты же убьешь меня!

– Ну и пусть. Лучше вообще не иметь никакой дочери, чем иметь дочь проститутку. Одного в подоле принесла, хочешь принести и второго? Мне соседка все рассказала. Я знаю, что тебя, как прогульщицу, уволили с работы. Ты думаешь, что я кормить тебя буду. Хватит мне твоего сына!

Она снова замахнулась лопатой, но в этот раз Мадине удалось увернуться от удара. Она повернулась и бросилась бежать к калитке. Мать, размахивая лопатой и громко крича что-то непристойное, устремилась за ней.

Она успела выскочить на улицу, прежде чем очередной удар лопаты достиг ее спины.

– Проститутка! Чтобы больше ноги твоей не было в этом доме. Где пила, туда и иди! – неслось ей вслед.

Она свернула за угол и увидела Сергеева, который стоял на другой стороне улицы и, поджидая ее, курил. Она бросилась к нему на грудь и зарыдала. Он нежно погладил ее по голове и поцеловал в губы.

– Я же тебе говорил, чтобы ты сегодня не ходила домой. Я так и знал, что все этим закончится. Ты не переживай, все будет нормально.

– Нет, Леша, ты мою мать не знаешь. Если она сказала, что меня больше не пустит на порог, значит, не пустит. Жалко сына не увидела. Да, ладно, ему с бабушкой будет лучше, чем со мной.

Она перестала плакать и прижалась к нему всем телом. Она вдруг снова почувствовала желание близости.

– Я хочу тебя, – тихо произнесла она. – Пойдем быстрее к тебе, а то я изнасилую тебя по дороге к дому.

Алексей был удивлен таким перепадом ее настроения: еще секунду назад она горевала о том, что мать выгнала ее из дома, и вдруг у нее возникает неприкрытое желание близости.

–Я согласен, – сказал он, улыбаясь ей в ответ.

– На что согласен? – спросила она его.

– Чтобы ты меня изнасиловала. Я люблю грубость, люблю смотреть, как плачут люди. В этот момент я испытываю какое-то необъяснимое чувство превосходства над другими людьми. Ты знаешь, когда я отбывал свой первый срок, то перечитал практически всю тюремную библиотеку. Я понял, почему Джек-Потрошитель убивал женщин.

– Почему? – спросила Мадина.

– Ему нужно было самоутвердиться в обществе. Ему хотелось славы. Заметь, он не насиловал их, он просто их убивал и от этого, похоже, испытывал сильнейший оргазм, которого не было от обычной близости с женщиной. Я тоже хочу все это испытать, пройти весь его путь. Ведь его так и не нашли. Он оказался намного умнее всех этих полицейских вместе взятых.

– Леша! Мне страшно, – произнесла она и прижалась к нему.

– Ты не бойся, я тебя не убью, если ты будешь молчать и делать все, что я тебе прикажу. Если тебе страшно, то можешь прямо сейчас уходить от меня и бежать в милицию. Правда, что ты им там расскажешь?

– С чего ты взял, что я побегу в милицию? Я от тебя, Леша, никуда не уйду. Ты можешь убить меня, если почувствуешь, что я тебя предала.

– Посмотрим, жизнь покажет, – ответил он.

Они остановились около двери дома. Он достал ключи из кармана и открыл ее. Они вошли в дом и направились на кухню, где на столе стояла недопитая бутылка водки.

***

Истекали сроки, отведенные Абрамовым начальником Управления уголовного розыска на изучение розыскных дел. Однако, сделать какой-то окончательный вывод по ним Виктор еще не мог. Этому препятствовали многие внезапно возникшие обстоятельства.

Во-первых, три оставшихся, на тот момент не изученных розыскных дела почему-то срочно запросила республиканская прокуратура. С чем все это было связано, он не знал, но ему пришлось направить эти дела в их адрес.

Во-вторых, неожиданно возникший конфликт с Козиным, который обвинил его в том, что он копает под него и хочет занять его должность. Виктор, конечно, догадывался, откуда дует этот ветер, наблюдая за поведением начальника отделения. Тот в очередной раз заявил, что собирается уйти на пенсию и хотел бы передать свое отделение в надежные руки Козина, но этому якобы мешает активная работа Абрамова, который может склонить чашу весов в свою пользу.

– Слушай, Валерий Михайлович! С чего ты взял, что я претендую на должность начальника отделения. По-моему, ты ее заслуживаешь ее больше, чем я. Я работаю в отделении всего полтора года, а ты – более десяти лет. Сам подумай, кого может назначить руководство Управления на эту должность. С другой стороны, почему вы все решили, что наш начальник собирается уходить? Судя по всему, ему здесь вполне комфортно. Где он может читать газеты и получать за это деньги?

Этого, наверное, не нужно было говорить, но Абрамов почему-то не сразу это понял. Теперь ему приходилось обороняться уже от двух человек.

– Что ты из себя возомнил, что позволяешь себе такие высказывания? Ты всего полтора года в розыске. Ты считаешь, что если тебе дает индивидуальные задания сам начальник Управления, значит, ты намного лучше нас? – произнес начальник отделения. – Я двадцать пять лет проработал в системе уголовного розыска и насмотрелся на таких выскочек, как ты. Все они плохо закончили свою карьеру, а я вот, в отличие от них, все еще работаю. Не тебе судить, что я делаю на работе, читаю газеты или играю в шахматы. Ты думаешь, что об этом не знает начальник Управления? Он все знает и, если молчит, значит, его это вполне устраивает.

– Слушайте, Фанис Гараевич! Зачем вам этот скандал? Вы же сами его спровоцировали. Судя по всему, вас палкой с работы не выгонишь, и вы все это специально делаете, чтобы мы с Козиным перегрызли друг другу глотки. Вы же великолепно знаете о стремлении Козина занять эту должность, в случае вашего ухода. Зачем вы лишний раз разжигаете в нем все это? Я вам несколько раз говорил, что не претендую на вашу должность и никогда не стану подсиживать никого из вас. Однако если мне предложат ее, я отказываться не буду, так как руководству Управления виднее, кого назначить на эту должность – меня или Козина.

– Ты слышал, Валера? Вот истинное его лицо. Сначала говорит, что его не интересует эта должность, а потом вдруг заявляет, что не откажется от нее, если ему ее предложат. Ты думаешь, почему он бегает к Костину? Не просто так. И просто так люди, как он, не работают. Ведь ты, Валера, не ходишь в специальную библиотеку и не сидишь там, часами изучая труды американских психологов. Он хочет блистать своей эрудицией на нашем сером фоне.

Виктор сидел и молчал. Он давно усвоил, что спорить с руководством абсолютно бесполезно, прав тот, у кого больше прав. А их всегда бывает больше у начальника, и спор лишь разжигает в них желание задавить тебя в самом зародыше.

– Чего молчишь? – с вызовом спросил Абрамова Козин. – Разве начальник не прав? Ты, наверное, не только получаешь от Костина указания, но и стучишь ему на всех?

Виктор невольно усмехнулся.

– Зачем мне на вас стучать, если руководство и так все знает о вас? Только что начальник нам сам сказал, что руководство в курсе, что он читает газеты на рабочем месте. Вот и делай вывод сам, если ты не такой глупый. Я не хочу с вами спорить и доказывать свою правоту. Как говорил мне в свое время командир в Афганистане, правда есть правда, и ее не надо доказывать. Доказательства требуются ложь, когда ее хотят представить в виде правды. Абрамов встал из-за стола и направился к выходу.

– Ты куда? – строго спросил Виктора начальник отделения.

– Работать, – коротко ответил он.

***

Абрамов вышел из электрички и, достав сигареты из кармана куртки, закурил. Быстро покурив, он направился к зданию железнодорожной станции. Народу там было не очень много. Увидев в углу помещения билетную кассу, Виктор пошел к ней.