Аллигатор

– А ты считаешь, что с ней что-то произошло? Какова твоя версия?

– Пока затрудняюсь сказать что-нибудь конкретное, но с твоими выводами по этому делу, я не согласен.

– Ты знаешь, Абрамов, мне абсолютно безразлично твое личное мнение по этому вопросу. Ты пока не начальник и не пытайся изображать из себя очень умного человека.

– Ты что, Валера? Прости, но я не хотел тебя обидеть. Я думал, что мы с тобой как-то обсудим эту проблему и совместно набросаем алгоритм наших действий.

Он ухмыльнулся.

– Ты на меня не переваливай свои проблемы. Это тебе, а не мне поручил Костин изучить эти дела. Вот ты и изучай. Время покажет, кто из нас прав.

– Все ясно, Валерий Михайлович.

Несмотря на данные указания, оперативник, осуществлявший розыск Миловановой, полностью их проигнорировал. Подшив в дело пару ни к чему не обязывающих ориентировок, он практически свернул работу по ее розыску. Абрамов посмотрел на часы. До окончания рабочего дня оставалось еще сорок минут. Он встал из-за стола и, сложив все свои документы в сейф, направился к выходу из кабинета.

– Ты куда? – спросил Виктора начальник отделения.

– Хочу заехать к матери Миловановой и поговорить с ней о дочери. Мы вот здесь копья ломаем с Козиным, а вдруг она уже дома. Оперативник был у нее всего один раз после заявления матери. С этого момента прошло более двух месяцев.

– Слушай, Абрамов! Я что-то не понимаю тебя? Есть оперативник в Кировском ОВД, есть целое отделение по розыску в УВД Казани, а ты едешь сам опрашивать мать. Тебе, что делать больше нечего?

– Что толку, что они опрашивали мать? В этом объяснении ничего нет о этом человеке. Вот я с ней и поговорю. Вдруг она мне расскажет что-то новое. Может, ее дочь кто-то видел после исчезновения. Мало ли что?

– Ну, давай, вали. Если тебе нравится копаться в этом грязном белье, я тебе запретить не могу. Просто может выйти не совсем тактично: ты что-то нароешь, а как быть операм, которые не сделали или не увидели это? Ты об этом подумай как-нибудь на досуге.

– Хорошо, я обязательно подумаю, – произнес Абрамов и вышел из кабинета.

***

– Здравствуйте! Я из уголовного розыска. Можно с вами поговорить? – обратился к женщине Абрамов.

– Что случилось, сынок? Неужели дочку нашли? – взволнованно произнесла она, пропуская Виктора в квартиру.

Квартира, в которой ютилась семья Миловановых, была метров шестнадцать. Несмотря на то, что в ней проживали четыре человека, она сверкала чистотой. Абрамов невольно снял обувь у порога и прошел к столу.

– Вот сюда садись, – сказала хозяйка, женщина лет шестидесяти.

Он присел на краешек дивана и, взглянув на нее, спросил:

– Анна Васильевна! Я сейчас занимаюсь розыском вашей дочери Ксении и хотел бы у вас поинтересоваться обстоятельствами ее исчезновения. Перед тем как пойти к вам, я прочитал ваше объяснение. Если сказать честно, то оно меня не устроило, и я решил непосредственно переговорить с вами. Если вам нетрудно, то расскажите мне все о вашей дочери. Меня интересует: с кем она встречалась в последнее время, адреса проживания ваших родственников и ее подруг.

Женщина заплакала, а затем, смахнув подолом фартука слезы, стала рассказывать:

– Ксения росла послушной девочкой. Она мечтала после окончания школы поступить в университет, хотела стать юристом. Мы с мужем всячески помогали ей, но поступить сразу ей не удалось. Проработав год на «пороховом» заводе, она снова попыталась поступить, но и в этот раз не получилось – не прошла по конкурсу. В университете она познакомилась с пареньком. Гуляли они недолго, его вскоре забрали в армию. После армии он куда-то завербовался и уехал. Ксения не стала его связывать по рукам, она даже не написала ему, что родила от него девочку. После рождения ребенка она замкнулась в себе: стала целыми днями сидеть дома. Как не пытались подруги вытащить ее из дома, им это не удалось. Мы с отцом только качали головами, не зная, что с ней делать. Она все свое время проводила с дочкой.

Недели за две, как уйти из дома, она вернулась из магазина какая-то не своя. Ее словно подменили: сходила в парикмахерскую, сделала новую прическу, покрасила волосы. Она по секрету рассказала мне, что познакомилась с мужчиной. Он – бывший преподаватель. Сам москвич, но живет пока у матери в Казани.

Ксения дважды встречалась с ним, а в день исчезновения, ей кто-то позвонил по телефону. Она стала быстро собираться и чуть ли не бегом выскочила из квартиры. Дочка сказала, что придет домой часов в восемь вечера. Я тогда подумала, что она побежала на встречу с этим мужчиной, и не стала ее особо расспрашивать. Хотела бы отметить, что дочь мне никогда не врала. Если она говорила, что придет домой в восемь часов, то всегда возвращалась к этому времени. Но, в тот день, она впервые не пришла домой. Мы с мужем забеспокоились. Он стал обзванивать все больницы, но ее нигде не было. На следующий день мы пошли с ним в милицию, но у нас заявление почему-то не приняли. Дежурный офицер посмеялся над нами и велел прийти дня через три, если дочь не вернется домой.

Мы все эти три дня искали ее по больницам, муж каждый день ездил в морг, но дочери по-прежнему нигде не было. Я целыми днями сидела дома с внучкой и все ждала, что она позвонит и объяснит причину своего поведения, но звонка от нее я так и не дождалась. Мы снова пошли в милицию. С нами переговорил оперативник, забрал у нас заявление. Мы рассказали ему, как она была одета в день исчезновения, а также указали все ее особые приметы. После этого к нам больше никто не приходил и не звонил.

Она замолчала и с надеждой посмотрела на Виктора.

– Анна Васильевна! Может, кто-то ее видел после того, как она ушла из дома?

– Одна моя знакомая ее видела на пригородном вокзале. Ей тогда показалось, что Ксения, будто кого-то ждала.

– Скажите, а она не могла ошибиться? Может, обозналась?

– Нет, она не могла обознаться. Она ее хорошо знала. Да и одежду она описала довольно подробно.

– Вы хотите сказать именно ту одежду, в которой ушла ваша дочь?

– Вы правильно поняли.

– Скажите, а в какое время она ее видела?

– Говорит, около трех часов дня.

– Спасибо, – поблагодарил ее Абрамов и стал собираться.

– Виктор Николаевич! Скажите, она жива? Прошло так много времени, как она пропала.

Абрамов промолчал. Ему не хотелось обнадеживать мать Ксении, но и сказать то, о чем он думал, он просто не мог.

– Анна Васильевна, если мне будет нужна ваша помощь, могу я к вам обратиться? Давайте, будем настраивать себя на положительные эмоции. Если до сих пор не обнаружен труп вашей дочки, это говорит о том, что у нас еще есть надежда разыскать ее. Я вам могу привести десятки подобных случаев, когда люди просто не хотели сообщать о своем месте нахождения родным и близким по различным причинам.

– Спасибо вам, Виктор Николаевич, что вы вселили в мое больное сердце хоть какую-то уверенность. Вы не поверите, но мне стало намного легче после общения с вами. А в отношении помощи, можете обращаться в любое удобное для вас время, ведь вы разыскиваете мою дочь. Чем могу, тем и помогу, – произнесла она, поднимаясь со стула.

Абрамов вышел из квартиры и направился к ближайшей остановке троллейбуса.

***

Виктор пришел на работу в начале восьмого утра. Открыв сейф, он вынул из него два десятка розыскных дел и положил их перед собой. Из всех изученных дел, он отобрал всего шесть, которые представляли для него интерес. Все эти дела были заведены на молодых женщин, возраст которых колебался от двадцати до двадцати пяти лет. Дела объединяло еще и то, что все эти женщины никогда не высказывали желания уйти из дома. После их исчезновения родные находили дома их документы, что лишний раз говорило о том, что они не могли куда-то уехать, не взяв с собой необходимых для этого документов и денег.

Виктор разложил перед собой фотографии пропавших женщин. Как ни странно, все исчезнувшие женщины были довольно интересной внешности. Примечателен был факт, что все они были блондинками, пусть и крашеными, но блондинками.

– Чего любуешься? Бабу себе выбираешь? – услышал Абрамов голос своего начальника за спиной.

– Угадали. Сижу и выбираю, – ответил Виктор. – А какая женщина вам больше нравится?

Он взял в руки фотографии и стал их внимательно рассматривать.

– Мне больше нравится вот эта. Смотри, какая колоритная у нее внешность. Ей бы в артистки податься, запросто могла бы сделать там карьеру.

– Вкус у вас неплохой, товарищ подполковник.

– Когда она пропала?

– В ноябре прошлого года.

– А другие?

– Все остальные – в этом году. Я вчера был у матери Миловановой. Она мне рассказала, что дочь в день исчезновения видели на железнодорожном вокзале, а если точнее, то на платформе пригородной электрички «Казань – Нижние Вязовые».

– Я что-то не понял тебя? Поясни.

– Не могу. Пока у меня лишь догадки и версии. Хочу отработать всех пропавших без вести. Мне кажется, что между ними существует какая-то связь, которую нужно выявить.

– Слушай, Абрамов. Не старайся быть умнее других. Я не верю, что в этих исчезновениях существует закономерность. Ты посмотри: даты исчезновений – они разные. Одна пропала весной прошлого года, другая летом, третья в феврале этого года. Сами пропавшие проживали в разных районах города, и ничего их не связывало между собой. Они не были знакомы, не дружили и даже не подозревали, по всей вероятности, о существовании друг друга.

– Вы знаете, вот это я и хочу установить: проверить и выяснить какую-то закономерность в их исчезновении. Например, Милованова Ксения, пропавшая в том году, перед своим исчезновением познакомилась с мужчиной, который рассказал ей, что ранее преподавал в каком-то московском вузе. Это пусть хоть маленькая, но отправная точка в этом деле. Может, и в исчезновении других женщин тоже виноват какой-то преподаватель?

– Дело твое. Когда собаке делать нечего, она начинает что-то лизать. Попробуй и ты найти то, что не нашли другие.

– Вы не правы. Все эти дела заведены в разных районах города, и заводили их абсолютно разные люди, которые не обращали внимания на такие тонкости. Я постараюсь найти в них то, что их объединяет.

– Давай, дерзай. Может, тебе и удастся сделать то, о чем ты сейчас говоришь.

Он достал из кармана пиджака свежие газеты, которые только что купил в киоске и, устроившись в кресле, приступил к изучению последних мировых новостей.

***

– Алексей, ты дома? – постучал в дверь участковый инспектор Гараев.

Сергеев открыл дверь. Судя по его лицу, он был явно не рад своему гостю. Он вчера неплохо посидел с местными садоводами, и сейчас у него голова раскалывалась с похмелья.

– Проходи, лейтенант, – произнес он, пропуская его в дом.

Участковый бегло осмотрел жилище и присел за стол.

– Неплохо живешь, Алексей Васильевич. В доме все убрано и чисто. Мужчина не может так хорошо и опрятно содержать свой дом. Наверняка, женщину нашел? Кстати, ты, что это небрит?

Сергей провел себя по лицу и улыбнулся.

– Тот, кто хочет отрастить красивую бороду, всегда сначала кажется небритым, – ответил он и присел напротив участкового инспектора.

– Ну, что у тебя, Алексей, нового? Ты Савельевых хорошо знаешь? У них домик триста шестнадцать.

Сергеев немного подумал. Перед его глазами отчетливо встала эта вечно ругающаяся пара.

– Да, знаю. Они вечно что-то делят между собой и никак не могут поделить. Такой вредной бабы я еще не видел. И как только мужик живет с ней. Я давно закопал бы ее где-нибудь в посадках. А что за вопрос у вас к ним?

– Да вчера вечером ко мне в опорный пункт пришла их соседка с заявлением. Жалуется на них. Говорит, что нет от них никакого покоя, хоть дачу продавай и съезжай. Давай, сходим вместе, поговорим с ними.

– Нет, товарищ лейтенант. Вы сами сходите без меня. Это же ваша работа разбираться с ними.

–Ты что, Алексей, не понимаешь? Это работа не только моя, но и твоя. Ты за что, брат, деньги получаешь? Могу сказать: за охрану порядка в садовом обществе ты и отвечаешь. В твои обязанности входит профилактика различных правонарушений, в том числе, и краж из садовых домиков. А, это значит, что ты, как и я, должен следить за общественным порядком. Если ты не хочешь этого делать, то я поставлю перед руководством отдела вопрос о замене охранника Сергеева на другого человека, который будет следить за порядком.

Алексей пристально посмотрел на участкового и понял, что тот не шутит.

– Подождите минутку, я сейчас приведу себя в порядок и пойду с вами.

Он вышел из дома, быстро умылся, заскочил в сарай, где в укромном уголке хранил бутылку водки. Налив себе полстакана, он опрокинул ее в себя. Закусив, он вышел из сарая и направился к дому, около которого его ждал участковый инспектор. Они медленно пошли вдоль аллеи.

– Алексей! – обратился к нему участковый. – Я вчера вечером просматривал твои документы и был порядком удивлен тем, что тебя приняли на эту работу. У тебя же две судимости: первая, если мне не изменяет память, за изнасилование, а вторая – за грабеж.

– Кто в молодости из нас не ошибался, – ответил Сергеев. – Как сказал Христос, пусть в нее бросит камень тот, кто безгрешен, и ни один камень не полетел в Марию Магдалину.

– Ты из себя ягненка не изображай. Я тебя, Сергеев, насквозь вижу. Ты – волк в овечьей шкуре. Ты, наверное, понял, к чему я веду. Теперь ты каждую неделю будешь приезжать ко мне в опорный пункт и докладывать о том, что происходит у тебя на участке. Кто пьянствует, кто строит себе новый дом, используя при этом незаконно приобретенные строительные материалы, и так далее, если, конечно, хочешь работать здесь, – подытожил участковый инспектор.

Наконец, они подошли к дому Савельевых. Участковый постучал в калитку. Из-за двери показалась голова женщины с неприбранными волосами.

«Ведьма», – успел подумать Сергеев, прежде чем с ней заговорил участковый инспектор.

– Савельева? – спросил он ее и, не дождавшись ответа от опешившей от неожиданности женщины, прошел в дом.

Вслед за ним вошел и Сергеев. Он выбрал место и, отодвинув в сторону грязную посуду, сел за стол. Участковый инспектор вместе с хозяйкой дома прошел в соседнюю комнату. Они стали о чем-то разговаривать. Прошло минут тридцать, прежде чем они вышли оттуда.

– Вы знаете этого человека? – спросил он у Савельевой. – Это местный охранник – Сергеев Алексей Васильевич. С сегодняшнего дня он будет контролировать вас и, в случае нарушения вами общественного порядка, сообщит мне. У меня рычагов воздействия на вас вполне достаточно. Я напишу на вашу работу и попрошу ваше руководство разобраться с вами. Вы можете потерять не только тринадцатую зарплату, но и очередь на квартиру. Так что все в ваших руках, гражданка Савельева.

Они вышли из дома, и участковый инспектор, попрощавшись с Сергеевым, отправился на соседний участок разбираться по другому аналогичному заявлению.

Сергеев вернулся в дом и, не раздеваясь, лег на диван. Визит участкового напомнил ему, что он до сих пор находится под колпаком правоохранительных органов.

***

Алексей лежал на бетонном полу, подложив под себя грязный матрас, и смотрел в потолок, который, по всей вероятности, был побелен давно, и сейчас на нем, словно на контурной карте, отчетливо проступали трещины, напоминая чем-то очертания материков и островов. Отвратительно воняла параша, вызывая у него приступы рвоты.

– Сергеев! На выход! – крикнул контролер, открывая дверь камеры.

Он встал с пола и направился вслед за ним по нескончаемому коридору, вдоль которого по обе стороны находились камеры с заключенными.

– Стоять! Лицом к стенке! – скомандовал контролер.

Он четко выполнил его команду. Тот открыл камеру и легким движением руки втолкнул в нее Алексея. За столом сидел майор внутренней службы. Его редкие седые волосы были зачесаны назад, и через них просвечивалась лысина.

– Садись, Аллигатор, – произнес он и рукой указал ему на табурет.

Сергеев вздрогнул и беспрекословно сел на прикрученный к полу табурет. Он, внимательно посмотрел на майора.

– Что скажешь? Какая ситуация в камере? Чего смотришь на меня? Работать нужно, а не спать.

– Чаю хочу, гражданин майор, – тихо произнес Алексей. – Что-то плохо себя чувствую, простудился, наверное.

– Тебя снова били? – спросил майор Сергеева.

– Нет, гладили и ласкали, гражданин майор. Переведите меня в другую хату, я здесь больше не могу.

– В другую хату, говоришь? А кто будет работать с этими? Меня очень интересует Муравьев. Мне кажется, что он кроется, берет на себя только кражи. Опера из МВД считают, что за его плечами около десятка разбоев и грабежей. Присмотрись к нему внимательнее, это еще та рыба.

– Хорошо. Я все понял, гражданин майор. Вчера между собой шептались Равилов и Шпакин. Равилов рассказывал ему о налете на магазин «Реал». Говорил, что им пришлось там замочить продавщицу. Якобы пришил ее его дружок по кличке Гусь. Получилось так, что эта продавщица узнала его. Он встречался с дочерью ее соседки, и она его не раз видела в своем подъезде. Вот ему и пришлось ее порезать.

– Молодец, Аллигатор. Вот тебе бумага, пиши все подробно.

Он нажал кнопку на столе, и в дверях показалась фигура контролера.

– Леша! Будь добр, принеси горячий чайник, печенье и конфеты.

Контролер исчез за дверью и вскоре появился с чайником и двумя пакетами. Поставив все на стол, он, молча, вышел из помещения.

– Вот ты мне скажи, Аллигатор, вроде ты мужик толковый, грамотный, можешь людей правильно развести по своим местам, как тебя угораздило второй раз попасть в тюрьму? Я понял, что первый раз ты залетел по малолетке, ну заиграли в тебе гормоны, захотелось женского тела, ну а второй-то раз сесть за грабеж? По-моему, это не нормально?

– Я, гражданин майор, дал себе слово еще при первой ходке, что отомщу Никитину за то, что он «опустил» меня. Я это слово и сдержал. Я встретил его поздно вечером, он был пьяным. Вот тогда я по полной программе и разобрался с ним. Думаю, что он надолго запомнил тот день. Ненужно было отбирать у него деньги, может, тогда и не попал бы сюда. Ведь он, гражданин майор, промолчал, что я его «обидел».

Майор улыбнулся.

– Значит, «опустил» ты его, Аллигатор? Злопамятный ты человек, страшный.

– А почему мне его нужно было жалеть? Это у вас человек человеку друг, а у нас понятия о жизни совершенно другие. Вы читали Дюма? Почему мы все восхищаемся Дантесом, а потому что он смог отомстить всем своим обидчикам. Я тоже всем им отомщу.

– Да, Сергеев, ты неисправим. Теперь я хорошо понимаю, почему тебя называют Аллигатором: тебе нравится риск, тебя возбуждает беспомощность твоих жертв, а вид крови тебя просто завораживает.

– Откуда вы про это знаете, гражданин майор?

– Из учебника психиатрии. Там про таких, как ты, много написано.

Сергеев засмеялся и внимательно посмотрел на майора.

– Вы что, гражданин майор, считаете меня больным?

– А ты разве этого сам не замечаешь? Лечиться тебе нужно, Аллигатор, а иначе ты сожрешь любого, кто хоть покосится в твою сторону.

– Может, вы и правы. Со стороны виднее, гражданин майор. Не забудьте перевести меня в другую камеру, я здесь мерзну на полу.

– Хорошо. Отработаешь нормально, переведу.

Сергеев медленно поднялся из-за стола, подошел к двери и повернулся лицом к стене. Через минуту он снова шел по нескончаемому тюремному коридору.

***

– Привет, Абрамов! – поздоровался с Виктором Козин. – Скажи, это ты Апхалимова вызвал к себе? Зачем он тебе?

– По работе вызвал, нужен он мне, – ответил Виктор, оторвавшись от чтения материалов розыскного дела.

– Он не придет. У них сегодня рейд, и он задействован в нем, – произнес Козин.

– Ты это откуда знаешь, Валерий Михайлович?

– Я его с утра видел. Он попросил меня передать это тебе.

– Спасибо за информацию.

– Ты, похоже, немного расстроился?

– Да, но не совсем. Просто планировал вместе с ним посетить адрес гражданки Семшовой.

– Что, она тоже входит в твой список? Да, укатила она на юг с новым мужиком. Насколько я помню, она об этом рассказывала кому-то из своих подруг. Муж-то у нее настоящий алкоголик, как напьется, начинает ее гонять по квартире.

– А может, он ее и убил? Его кто отрабатывал на причастность к исчезновению?

– Я писал об этом, только не знаю, «закрывали» они его или нет.

– Интересный ты человек, Валерий Михайлович: даешь указания и не контролируешь их исполнение. А кто просто так будет это делать?

– А ты все это держишь на контроле? Я имею в виду, что пишешь?

– Да. Вот я специально завел тетрадь, куда вношу все сроки исполнения своих указаний. Подошел срок, будь добр доложи об исполнении.

Козин усмехнулся. Он достал из пачки сигарету и закурил.

– Ничего, поработаешь с мое, бросишь это дело, – ответил он, выпустив струю дыма в потолок кабинета. – Я тоже помню, начинал свою работу здесь с контроля. Прошло года два, прежде, чем я понял, что это никому не нужно. Ну, не выполнит он твое указание, что ты ему сделаешь? Объявишь выговор? Уволишь? Что молчишь? У него свой начальник уголовного розыска, свой начальник отдела милиции. Только они могут его наказать, но только не ты. А они, как правило, никогда не имеют к нему претензий. Вот круг и замкнулся. Главное для тебя, чтобы в деле были твои указания, чтобы ты мог всегда прикрыться ими. Я, мол, писал и рекомендовал провести эти мероприятия, а почему они не проводили, это спросите у них. Да, я виноват, что не проконтролировал их исполнение, но там у них есть начальник розыска, начальник отдела, в чьи непосредственные обязанности входит контроль.

Абрамов не стал с ним спорить, ведь в этом он был прав. Но согласиться с такой постановкой вопроса он тоже не мог.

– Ты не прав, Валерий Михайлович. Я с твоими словами не согласен. За каждым розыскным делом стоит судьба конкретного человека. И здесь важно только одно, найдем мы его или нет.

Он снова усмехнулся и махнул на Виктора рукой.

– Поступай, как знаешь. Я посмотрю на тебя года через три. Сейчас ты находишься в состоянии эйфории. Да, ты смог раскрыть несколько громких убийств, замаскированных под безвестное исчезновение граждан. Ну и что дальше? Сколько людей уходит, а затем возвращается обратно домой. Многие даже через год и более. Почему ты считаешь, что по всем ним мы должны рыть носом землю? Я вот с тобой не согласен. Человек ушел, погулял и вернулся.

– Так вот в этом и заключается, по-моему, наша работа, чтобы отделить зерна от плевел. Мы и должны выбрать из сотни дел тот десяток, где усматривается криминальное исчезновение. Поэтому мы и обязаны давать подобные указания и контролировать их исполнение.

Он снова махнул рукой и прекратил никому не нужную, по его мнению, полемику.

***

Виктор ехал в троллейбусе четвертого маршрута по дамбе и смотрел на Казанку. Воды в этом году было значительно больше, чем в прошлом, и она плотным кольцом окружила памятник Воинам, погибшим при взятии Казани, который когда-то стоял на берегу. Это уже потом, в середине пятидесятых годов, строители перекрыли старое русло реки и направили ее по новому руслу. О старом русле напоминал до сих пор сохранившийся мост, выходящий на улицу Гладилова.

Погода стояла великолепная, и Абрамов невольно задумался о предстоящих выходных. Дачи у него не было, и он с семьей часто выезжал на озеро Лебяжье, где можно было искупаться и хорошо отдохнуть на свежем воздухе.

Троллейбус остановился. Виктор вышел из него и, не торопясь, направился в сторону дома, в котором проживала пропавшая Семшова. Дом был старый, покосившийся от времени двухэтажный барак. Виктор открыл входную дверь, которая протяжно заскрипела, словно жалуясь ему на свои болезни и время. В коридоре пахло пищей и чем-то кислым и противным. Судя по нумерации квартир, комната, в которой проживала Семшова, находилась на втором этаже. Он осторожно начал подниматься по скрипучей деревянной лестнице. Иногда ему казалось, что ступеньки не выдержат его веса и проломятся под ним. Вдруг из-под его ног с визгом выскочила кошка и скрылась где-то внизу.

Абрамов остановился около нужной ему двери. Судя по ее виду, ее не раз выбивали, а затем неумело устанавливали на прежнее место. Услышав за дверью мужской разговор, он постучал. За дверью замолчали, слышно было, как кто-то двигался за дверью. Тогда Виктор постучал второй раз, более сильнее и настойчивее.

– Кто там? – услышал он чей-то настороженный голос.

– Семшов, открывайте, я из милиции.

– Как ваша фамилия? – спросил он Виктора.

– Моя фамилия Абрамов. Открывайте!

– Я вас не знаю. А, может, вы бандит?

– Я последний раз вам говорю: открывайте дверь или я ее вышибу. Вы поняли меня?

Прошло еще с минуту, прежде чем хозяин комнаты открыл дверь. Виктор вошел в комнату. Кругом была грязь, валялись разбросанные по комнате вещи. В нос ударил спертый воздух, насыщенный запахом пота и алкоголя.